Бронислава и дед

С самого утра тридцать первого октября ведьма Бронислава Заозерная, для друзей просто Броня, готовилась к вечеринке. Броня была ведьмой весьма и весьма юной, её даже на шабаш с собой не брали. Троюродная тетка Грета из Германии намекала, правда, что лет через тридцать на Вальпургия она как Наташа Ростова у Толстого (весьма популярного у немцев) будет звездой, но тридцать лет эти когда еще пройдут. А погулять с девчонками хочется. «Хэллоуин, конечно, не наш праздник» – в который раз думала Броня, – «но это ж не повод гуляния отменять!» Тем более, что с древних времен в этот день отмечали Велесову ночь. В мире людей о многих традициях давно позабыли, и теперь вовсю резали тыквы и раскрашивали себя под вампиров. Они же с подругами в ночь на Всех Святых обычно устраивали девичники. Леших, водяных и других особей относительно мужского рода не звали. Собирались только свои: ведьмы, русалки, мавки, кикиморы – лучшие Бронины подружки – и отрывались на полную катушку. С танцами, играми, и, конечно, возлияниями. «Все-таки восемьдесят лет уже, совершеннолетняя поди, хоть тут никаких ограничений», – размышляла Бронислава, в который раз перетряхивая свой гардероб.

Обещали прохладный вечер. Броня остановилась на новехоньком теплом комбинезоне из крупного московского магазина (у местных считалось, что если московское, то точно плохого не продадут) и на старом проверенном пальто с подкладкой-невидимкой. На гулянках они иногда устраивали гонки на метлах и часто в кураже залетали на человечью сторону, поэтому маскировка была бы нелишней. Тем более что сегодня не просто отмечали Хэллоуин, а еще и обмывали помолвку русалки Варвары с никсом[1] Фридрихом из германских озер. Браки с иностранцами случались не так уж и часто, да и день свадьбы еще не был назначен, но отметить сделанное Варваре предложение решили, не откладывая.

Бронислава быстро навела марафет и, захватив метлу и набросив пальто, вышла за порог дома и оглядела поляну. Вечерело. Дневные лесные птицы устраивались спать, ночные потихоньку выбирались из гнезд. Кое-кто из зверья, знавшего, что у Брони всегда найдется вкусненькое, топтался неподалеку – пара знакомых лисят да толстый ёж, не успевший улечься в зимнюю спячку. Скоро зима… Листва даже тут, в волшебном лесу, уже почти опала, застлав землю рыже-желтым ковром. Броня любила это время года, а вот зиму недолюбливала. Можно было, конечно, поколдовать чуток, морозы отвести, но лишний раз вмешиваться в естественный ход природы не стоило. Вот повеселятся сегодня, а там можно уже и к холоду готовиться.

Ведьма уселась на метлу поудобнее и, помахав рукой животным, взметнулась в темнеющее небо. Хорошая сегодня выйдет вечеринка: на небе ни облачка, ясно, но не подмораживает пока.

Лететь было недалеко. Уже снижаясь, Броня увидела подружек, размахивавших ей с реки метлами, хвостами и прутиками. Еще две приятельницы были на подлете. «Душ двадцать их сегодня собралось, это точно», – с удовольствием отметила Броня. Погулять и побеситься ведьмочка любила, и чем больше компания, тем лучше.

– Ух, девчата, повеселимся сегодня! – крикнула Броня, срыгивая с метлы на землю.

Ее окружили подруги. Будущая невеста Варвара с воды разливала в расставленные на столиках стаканы какую-то явно непростую жидкость. Над стаканами поднимался пар, а в воздухе расходился запах трав, аниса и еще чего-то жуткого, но вкусного. Еще одна русалка, Ясеня, заныривала на глубину и доставала оттуда охлажденные напитки. Бронина лучшая подружка, ведьма Ветрана, вытаскивала из старой ступы собственноручно приготовленные закуски.

– Давайте сюда, – помахала всем рукой Варвара. – По первой!

– Ну погоди ты, сейчас опоздавшие подвалят, и начнем. Нужно же обычаи соблюдать! Сначала официальный старт объявим, – тонким голосом пропищала самая младшая из присутствующих – тридцатилетняя кикимора Дарина. Младшая, но самая главная хранительница традиций девичьих гулянок.

– Даринка, да ну тебя! Давайте за меня быстренько тяпнем, а потом будем Хэллоуин открывать, – махнула на нее Варвара.

Девушки одобрительно загудели, тем более что последняя из приглашённых – ведьма Калина – уже приставляла метлу к громадному дубу, куда все сбросили своих «коней».

Сначала они выпили за русалку, будущую госпожу Шварцвальд. Затем Дарина зажгла в руке огонек и запустила его в небо. Огонек озарил на мгновение поляну, реку и лес, а потом растворился в воздухе.

– Понеслаааась! – крикнула Варвара.

И действительно, понеслась. Выпив еще по стаканчику варева из Варвариных запасов и не забывая закусывать, они устроили для начала прятки. Поскольку каждая из них могла исчезнуть и появиться в одно мгновение, а также стать совершенно невидимой, то игры в догонялки и прятки затягивались надолго. В прятках выиграла, в результате, Дарина, прикинувшись тенью дуба и так хорошо с ней слившись и двигаясь вслед за луной, что никто не догадался.

Потом ныряли и затаивались под водой, кто дольше просидит. Ну тут, конечно, русалки всегда побеждали, даже если ведьмы колдовали себе жабры. Мавки развели костер и прыгали через него, на подобие деревенских девок на Ивана Купалу (а Хэллоуин чем не Купала?). Дело уже за полночь было, как решили искать папоротник, хоть и не сезон. Ну, то есть папоротника вокруг хоть лопатой греби, а вот цветущий, в октябре, даже в волшебном лесу, было не найти. Однако девицам под градусом такие мелочи не помеха.

Часа в три ночи дошли и до любимого Брониного развлечения – гонок на метлах. Участвовать могли только ведьмы, остальные болели с земли. Ведьмочки как оголтелые носились над лесом с дикими криками, подогретые парами русалочьего алкоголя. Своим ором они вызвали недовольство лешего, но тот был закидан с неба шишками, и обиженный ушел досыпать, засунув шишки поглубже в уши, чтобы не слышать этот сумасшедший дом.

Выиграла Бронислава. С победным гиканьем она приземлилась, а потом, уж в полной эйфории, на подобие копьеметателя, швырнула метлу в сторону леса.

– Ааа, вернётся сама к утру, – легкомысленно дернула она плечом, хлопая очередной стакан горячительного напитка.

Надо сказать, дальнейшую ночь до рассвета она помнила смутно. Вроде бы как, опять пили за Варварину свадьбу, порывались выдвинуться к людям, попугать, но, кажется, удержались, ходили будить лешего и еще что-то.

Проснувшись утром следующего дня на мягкой подушке из мха, видимо заботливо подложенной под ее голову кем–то из сердобольных подруг, Бронислава поморщилась. «Черт, кажись вчера не только местные напитки дегустировали. Похоже, кто-то от людей алкоголь притащил. От него простые заговоры не действовали. Тут либо рассол, либо опохмел…» Она оглянулась вокруг – подружки, кто еще спал неподалеку, кто уже отбыл по домам. Ветрана осторожно нарезала круги над поляной, наверное, сомневалась в своих силах. Бронислава запахнула пальто и потащилась к дубу, куда они сложили метлы, но своей не обнаружила.

– Эй, никто моей метлы не видел?

– Ну ты даешь, подруга! – ответила ей Ветрана, заходя на очередной вираж. – Забыла что ли, как ты вчера ее запульнула? Не вернулась разве?

– Нееет, нет ее тут...

– Ну, значит, к людям улетела… Ты ж за лес куда-то швырнула, как амазонка какая, – засмеялась Ветрана.

Броня позвала метлу, но та не прижужжала. Поискала простым колдовством и не почувствовала. Значит точно, к людям. Ладно, придется идти искать. И лучше побыстрее, пока кто-нибудь к рукам ценную вещь не прибрал.

Час спустя из леса в районе деревни «Колдыбаево» Калужской области вышла симпатичная черноволосая девушка лет восемнадцати. Она зябко поеживалась, куталась в пальтишко и время от времени потирала виски. Девушка шла, оглядываясь по сторонам и что-то приговаривая. Наконец, она остановилась возле одного из домов.

Броня, а это была, конечно, она, перегнулась через невысокие планки забора, местами покосившегося, и стала разглядывать двор. Метлу она увидела почти сразу: та стояла у сарая, ярким пятном выделяясь на фоне остального добра – видавшей виды лопаты, граблей с поломанными зубцами и старой допотопной газонокосилки. Хозяев не было видно, и Броня решила, что тихонечко подзовет метлу и унесет ее, не выдавая своего присутствия. Своровать собственное, в конце концов, не зазорно. Раз кто-то метлу уже к хозяйству приспособил, то еще неизвестно, кто тут первый вор. Броня снова огляделась, но, судя по всему, деревня пустовала, и никто ее манипуляций не заметил бы.

Только ведьма начала произносить нужные слова, как отворилась дверь сарая, и оттуда, прихрамывая, вышел дедок. В общем–то крепкий на вид, не хуже Брониной тетки Греты, а той уж пятьсот лет стукнуло. Седоватые неровно стриженные волосы клочками, кустистые брови над глубоко посаженными глазами, морщинистое лицо. Одет дед был то ли в ватник, то ли в старый китайский пуховик. Из-под не очень чистых брюк виднелись резиновые галоши. Дед похромал поначалу к дому, но тут заметил Брониславу.

– День добрый, красавица! Потерялась или ищешь кого?

Бронислава поняв, что незаметно метлу уже не забрать, улыбнулась в ответ.

– Здравствуйте! Ищу, но не кого, а что! Я смотрю, это вы мою метелку обнаружили? А я думала уже что все, с концами.

– Твою? – удивился дедок. – А зачем ты с метлой в лес-то попер…, пошла, – исправился он.

– Я ее бабуле своей везла, в подарок, – на ходу принялась сочинять Бронислава. – По дороге за грибами остановилась, ну и оставила ее возле пня с опятами, кажется… Вернулась, все вокруг обыскала, а ее нет! Бабушка-то ждет, я ей на дачу обещала…

– Так и я поутру в лес за грибами сунулся, смотрю – лежит! Но не у опят, а прям там, на кромке болот, где клюква, – обрадовался дед. – Ты чего стоишь-то, проходи. Замерзла, смотрю, в ноябре в городском прикиде по лесам шкандыбать.

«Шито, конечно, белыми нитками, но дед, вроде ничего, поверил…», – подумала Броня и открыла калитку.

– Мне бы метёлку… – протянула она.

– Да успеешь еще забрать! Пойдем, чайком тебя напою. А потом дальше двинешь. Машина-то твоя где?

– Черт меня дернул про машину заикнуться, – прошептала Бронислава. – На том краю, у леса, – ответила она погромче. «Только бы деду не пришло в голову поинтересоваться, с чего она решила метлу в деревне искать, хотя вроде как, в лесу потеряла», – понадеялась она.

– А что, бабушка-то твоя далеко живет? Не на Давыдовских дачах, случайно?

– Да, там, – закивала Броня, сложив за спиной пальцы крестиком по людскому обычаю.

– Хорошо устроилась, – ухмыльнулся дедок. – Давай, проходи, чего у забора застряла. И дед махнул рукой в сторону дома.

Броня решила, что задержится в гостях ненадолго. Надо же отблагодарить за находку. Мог бы и прикинуться, что я не я и лошадь не моя, и метлу к хозяйству пристроить. Она прошла за дедом в дом. Снаружи он, скорее всего, выглядел, когда-то давно вполне приличным, однако ж сейчас синяя краска порядком облупилась, наличники над окнами покосились, дерево рассохлось. Вот и изнутри виднелись явные следы времени – скрипящие несмазанными петлями двери, половицы, местами прибитые к полу гвоздями, старая хоть и добротная мебель. Правда, к Брониному удивлению, весьма чисто, пахло хлебом и травами, которые Броня по запаху определила как брусничные и малиновые листья.

Дед скинул ватник и обратился к Броне:

– Ты пальтишко-то снимай, у меня натоплено. А обувь не надо, я потом приберусь.

Действительно, печка в доме работала исправно. Бронислава прошла в комнату вслед за дедом.

– Зовут тебя как? Меня Илья Петрович.

– Бронислава, – улыбнулась ведьма.

– Ух ты, имя–то какое редкое –удивился дедок.

– Как бабушку, – хоть тут не соврала Броня. Бабуля пребывала, кстати, в добром здравии, и даже последние лет тридцать проживала на человечьей стороне в Псковской области, и Броня временами к ней выбиралась.

– Традиции — это хорошо, – усмехнулся дед. – Ну, давай я чай заварю. С липовым медом хочешь?

– С удовольствием, – кивнула Броня. Липовый мед она любила и каждый году у лешего на пасеке брала себе несколько баночек.

Она присела на стул, жалостно под ней заскрипевший. Дааа, недолго ему скрипеть осталось… Броня тихонечко щелкнула пальцами и уже без боязни облокотилась на спинку. Илья Петрович тем временем накрывал на стол. На древнюю, местами протертую, но чистую скатерть он выставил две чашки, каждая чуть ли не на пол литра, вазочку с сушками и банку меда. Потом принес блюдца и ложки. Откуда-то из другой комнаты донесся шум закипающего чайника. У Брониславы дома чай заваривался в самоваре. Зелья она варила, конечно, по старинке, в котле над огнем, а вот чай любила из самовара да на шишках….

Броня огляделась повнимательнее. Все в этой комнате застряло где-то в 80-х годах прошлого человеческого века. Немодный уже комод с фарфором за стеклом, пара шкафов, судя по всему, из когда-то дорогущей стенки, колченогая тумба, на которой выделялся своим новым видом плазменный телевизор. Огромный книжный шкаф, до потолка забитый книгами… На окнах старенький, но аккуратно заштопанный тюль, на стенах ковер с оленем и выцветшая японская картинка с изображением девушки в кимоно… У Брониной бабушки в доме все выглядело иначе – ну та промышляла знахарством, а тут явно обычный пенсионер... Броня, в общем-то хорошо представляла себе жизнь людей, поскольку часто выбиралась в их мир не только за модными покупками, но и просто погулять-поболтаться-понаблюдать. И даже водила среди людей некоторые знакомства.

Илья Петрович принес заварочный чайник – пузатый фарфор с голубыми птичками – и разлил чай по чашкам. Потом тоже, наконец, уселся за стол.

– У нас тут редко кто приезжает… – продолжил он разговор. – Помирает потихоньку деревня… Ты вот знаешь, раз бабка твоя на Давыдовских живет, что там через дом коттедж на коттедже. Понастроили… – скривился дед и отхлебнул чаю.

– А что ж у вас не строят? – поинтересовалась Бронислава, зачерпывая ароматный мед.

Илья Петрович тяжело вздохнул.

– Да нас тут живет-то раз – два и обчелся… Есть еще пара домов, которые только летом обживают, а на зиму обратно в город… А постоянно только четверо: Марья, Ольга Давыдовна с Семеном Сергеевичем, да я.Директор той компании, что коттеджи строит, к нам несколько раз уже подкатывал... Продайте, да продайте землю. Мы поселок тут построим. А нам куда деваться-то из родных мест? Нет, ну, положим, у меня сын с внуками в Москве, а Марья вообще одна, всю жизнь в этой деревне, и работала тут, когда еще колхоз существовал… И Ольге Давыдовне с Семёном тоже ехать некуда, разве что, на историческую родину…

– А что, деньги большие предлагают? – спросила Броня.

– Сын говорит, что смешные. Не купишь на них хорошее жилье. Да и вообще, – потянулся дед за сушками, – я тут и помру, наверное. Люблю я эти места! Как в 76-м тетка померла, я сюда и приехал. И все! Влюбился в этот лес... Дом отремонтировал, обустроился… Сейчас уж силы не те. Крыша протекает, забор покосился...

– А что же сын ваш, Илья Петрович? Неужели не помогает?

– Конечно, помогает! – воскликнул дед. – Каждый месяц деньги шлет. Приезжает, правда, редко, – погрустнел он.– Но когда приезжает, по хозяйству все делает.

Броня внимательно посмотрела на дедка:

– Видно, давно уже не бывал? Раз крыша течет.

Илья Петрович вздохнул.

– Работа у него, дети. Но звонит каждую неделю!

– Илья Петрович, а сколько вам лет, можно спросить?

– А сколько дашь? – хитро улыбнулся дедок.

– Восемьдесят?

– Ну почти угадала. Восемьдесят два мне. В прошлом веке родился! Скриплю потихоньку. Здоровье тоже уже не то. То спина, то колени. Как раз на днях опять хрустнуло что-то и вот, хромаю теперь... Ну что я все ною-то! Гость в доме, а я тут распустил нюни! Тебе ж скучно, поди. Чайку еще налить?

– Наливайте, Илья Петрович, – согласилась Броня. От чаю ли с медом или от душевной атмосферы головная боль постепенно успокаивалась.

Дед тяжело поднялся, опершись на стол, от чего тот хрустнул не хуже коленей, и снова ушёл на кухню. Броня тоже встала и провела рукой по столешнице. Теперь стол еще лет пятьдесят простоит. Она прошлась по комнате, разминая утомленное ночной гулянкой тело, и заглянула в кухню. Илья Петрович, кряхтя и тихо ругаясь себе под нос, сражался с краном, никак не желающим закрываться. Броня снова щелкнула пальцами.

– Ну наконец! Туговато идет. Надо будет поменять, – пробормотал Илья Петрович.

– Может, помочь? – спросила его Броня.

– Возьми вон чайник, я уж кипятком его залил, – кивнул дед на стол.

Броня подхватила чайничек и вернулась в комнату. «Какой милый старик», – думала она. «На бабулю похож. Ох, надо к бабушке заехать, что-то я с лета у неё не была…»

Она вынула из кармана маленький пузырек и плеснула из него в чашку хозяина. На мгновение над чашкой поднялись зеленые искры и тут же погасли.

– Да ты не думай, Бронислава, что я тут тоскую! – продолжил дед разговор, снова усаживаясь за стол. – Вижу, как ты по сторонам-то глядишь и думаешь: как он тут один-одинёшенек? Да привык уже! Всю жизнь на заводе проработал, а душа всегда на природу рвалась. Сын к себе зовет, да я отказываюсь. Не люблю я города.

– Я тоже, – воодушевилась Броня. – Вот лес – другое дело! Тут и еда, и травы лечебные, и согреет он, и спрячет!

– Ну надо же! Казалось бы, такая молодая, а разбираешься... Теперь все в город подались! В нашей деревне молодёжи уже лет двадцать как нет… А я, знаешь, вечером на двор выйду, голоса леса слушаю. Ты ж в городе что услышишь? Моторы ревут, поезда громыхают, пьянчуги орут... Вонь стоит бензиновая! А тут…

– А тут, – перебила его Броня с восторгом, – листья шумят, деревья друг с другом разговаривают. Река с облаками перешёптывается. Белки листьями шуршат.

– Точно! – подхватил Илья Петрович. – Шуршат! Сова как ухнет, — по всей округе слышно! Река за лесом журчит, комары звенят… А понастроят тут коттеджей с воротами до неба, ничего этого не услышать уже. Начнут компании на шашлыки по выходным собираться, музыку свою дикую на всю Ивановскую включать... Эх, Броня! Брюзжу я совсем уж по-стариковски, – и он смахнул набежавшую в уголке глаза слезу. – Спасибо тебе, что зашла в гости! Тебе уж уходить, наверное, пора? Метлу только не забудь. И бабушке своей привет передай!

– Спасибо, Илья Петрович, за чай! И мед у вас – пальчики оближешь!

Бронислава потеплее закуталась в свое пальто. Вылезать в промозглую сырость после теплого дома не хотелось совсем. Илья Петрович вышел проводить гостью на крыльцо. Броня, спускаясь со ступенек, что-то пробормотала, и в ту же минуту в глубине дома зазвенел телефон.

– Звонит кто-то! Сейчас я вернусь, погоди-ка!

Через минуту дед вернулся к Брониславе, чем-то удивленный и обрадованный одновременно.

– Представь себе, сын позвонил! Приехать хочет на две недели, отпуск взял! Полгода уже тут не появлялся. А тут и внуков привезти обещал! Говорит, что соскучился. День-то сегодня какой чудесный, Броня! – взмахнул дед руками.

– Очень рада за вас, Илья Петрович! – лукаво улыбнулась Бронислава.

Дед протянул Броне ее метлу:

– Держи, не потеряй больше, – и почесал подбородок, на котором явно пробивалась рыжеватая щетина.

«Кажется, чуток переборщила с молодильным отваром», – подумала Бронислава. «Ну ничего, много не мало».

– Всего вам доброго, Илья Петрович! Спасибо за метлу! – помахала гостеприимному хозяину ведьма и двинулась по дорожке в сторону леса.

Дед немного постоял на дорожке, глядя вслед неожиданной гостье и бодрым шагом вернулся в дом, продолжая вслух удивляться чудесам.

Когда Броня зашла в лес чуть подальше от деревни, она сделалась невидимой, оседлала метлу и поднялась над верхушками деревьев. Делая круг над «Колдыбаево», она размышляла над тем, что сегодня ночью надо бы явиться к этому назойливому директору строительной компании, чтоб не надоедал больше жителям деревни своими проектами. А еще была у нее одна знакомая пожилая профессорша в Москве, которая давно подумывала переехать загород. Кажется, она знала, какую идею ей подкинуть...

[1] Никс – водный дух в германской мифологии