Будет больно

— Лиля! — окликает меня Людмила Геннадиевна. — После того, как приберешь в лаборатории, закрой класс. У меня у врача назначено, бежать надо.

— Хорошо, Людмила Геннадиевна, — отвечаю я, расставляя реактивы и колбы по местам. — Не волнуйтесь. Я все сделаю. Ключ охраннику сдам.

Она одобрительно кивает и берет сумку.

— До завтра, Лиля.

— До свидания, Людмила Геннадиевна! — улыбаюсь ей и провожаю взглядом, пока за ней дверь в кабинет не закрывается.

Людмила Геннадиевна — одна из немногих учителей, кто хорошо относится к нам, ученикам. Она преподает химию, а я хожу на ее факультатив, потому что мне нравится химия.

Смотрю на часы на стене. Три часа. Через час будет звонить бабуля и к этому времени мне надо быть в общежитии. Телефон там. На занятия его брать нельзя.

Здесь вообще строгие правила. Элитный лицей при институте международных отношений. Сюда попадают только детки из так называемой «золотой молодежи». Обучение здесь стоит огромных по моим понятиям денег. У нас с бабулей таких никогда не будет.

До сих пор поверить не могу, что я учусь здесь!

Как я тут очутилась?

Я победила в городской олимпиаде по английскому языку. А лицей этот каждый год принимает на учебу победителя. Несмотря на его происхождение и отсутствие денег.

Вот так я и оказалась здесь.

Я знаю, что это мой единственный шанс зацепиться и поступить в институт.

У лицея своя общага, потому что учеников только на выходные и каникулы отпускают домой. Я живу в корпусе для девочек в комнате с двумя соседками.

Увы, но за все два месяца, что прошло с начала моей учебы здесь, мне так и не удалось подружиться со своими одноклассниками. Я знаю, что не нравлюсь им.

Я давно научилась читать в глазах окружающих неприязнь и ненависть, слышать в свою спину насмешки. Еще в старой школе.

Сначала я плакала, когда меня обзывали нищебродкой и смеялись над моей одеждой. Но потом я словно стеной от них отгородилась. Отгородилась от всех косых взглядов и тупых шуточек.

Поэтому, впервые увидев направленные на меня неприязненные взгляды своих новых одноклассников, я ни одной эмоцией на лице не показала, что это трогает меня.

Мне не привыкать. Я все понимаю. У них на лицах написано, что такой, как я, не место среди таких, кто здесь учится.

Но я не знаю, что такое обида. Я давно подавила в себе это чувство. У меня есть цель и ничто и никто не сможет помешать мне.

Расставив все по местам в лаборатории, хватаю корзинку для мусора. Осталось его выбросить и можно в общагу бежать.

Выхожу из кабинета и бегу по коридору на выход.

Мусорные баки находятся на заднем дворе. Пересекаю пустую в этот час спортивную площадку, заворачиваю за угол. Теперь по тропинке к бакам.

Делаю пару шагов и поднимаю взгляд. И сразу же замираю на мгновение. Потому что на середине пути стоят трое моих одноклассников. Самых отбитых.

Они больше всего, как мне кажется, ненавидят меня. Никогда не упускают возможность напомнить, что я не должна с ними учиться.

Смотрю на них несколько секунд, собираю силу воли в кулак и решительно шагаю дальше.

Мне надо выбросить этот чертов мусор и бежать в общагу. Иначе не успею к звонку бабули и она будет волноваться.

— Смотри, кто идет! — первым меня замечает Коровин.

Ехидная ухмылка на холеном лице. Его приятели тоже оборачиваются и таращатся на меня.

Ничего не отвечаю. Просто приближаюсь к ним. Обойду их по газону.

— Тебя здороваться не учили, нищебродка? — ржет Минаев, второй одноклассник.

Я опять молчу.

— Может, воспитать тебя? — и на моем пути встает и третий придурок Адамов.

Эти трое считают себя королями класса. Все должны выполнять их приказы. Но я их игнорирую и, похоже, это бесит их еще больше.

— Дай пройти, — строго смотрю на Адамова.

— Ты забыла волшебное слово, Ромашкина! – усмехается он.

— Дай пройти, пожалуйста, — повторяю я уже мягче.

Вдруг подействует?

— Конечно, - лыбится он. — Проходи, — и даже отступает, уступая мне тропинку.

С недоверием смотрю, но делаю шаг. Еще один и спотыкаюсь о чью-то ногу.

Мне поставили подножку. Выставив руки перед собой, я лечу на газон. Мусорное ведро с грохотом падает раньше меня и его содержимое рассыпается по всему газону.

— Ты бухая, что ли, Ромашкина? — слышится издевательский гогот парней. — Под ноги смотри!

Встаю на четвереньки, ощущая боль в коленках. Я сильно ударилась. Еще и испачкалась! Школьная форма! В чем завтра на занятия идти? Запасной же нет! Придется постирать по-быстрому.

А потом мой взгляд падает на разбросанный по газону мусор. Какие-то бумажки, использованные салфетки, кожура от банана…

— Собирай давай! — рявкает сверху Коровин. — У нас тут элитный лицей и все должно быть чисто!

И они опять ржут.

Я поднимаюсь и стряхиваю землю с одежды.

— Что вам надо? — смотрю на них исподлобья. — Что я вам сделала?

— Ничего, Ромашкина, — хмыкает Коровин и наклоняется ко мне. — Что ты можешь нам сделать? Ни-че-го!

Вся сжимаюсь, прячась за броню, которая моментально закрывает меня от усмешек и обидных слов.

Отворачиваюсь и ставлю ведро. Поднимаю банановую кожуру. Кладу ее обратно в ведро, но в тот же момент Коровин пинает его и оно снова отлетает от меня.

Вскидываю на него взгляд, полный ненависти.

— Может, поиграем? — слышу сзади голос Адамова.

Коровин быстро осматривается. Кроме нас тут никого! Смотрит на своих дружков и кивает им. И меня тут же подхватывают под руки и куда-то тащат.

— Пустите меня немедленно! — кричу я. — Пустите!

Но придурки затаскивают меня в пустой спортзал и толкают к стене.

— На колени! — Коровин делает шаг ко мне и цедит сквозь зубы.