Будни непослушания

Глава 1. Начало

Матвей.

По лицу Петьки текли слезы. Он стоял на коленях и рыдал. Совсем, как оруженосец над павшим рыцарем. Лицо круглое, за ним солнце, словно нимб. И влажные дорожки по запыленным скулам. Вот мои первые впечатления. Еще жесткая шероховатость асфальта под лопатками. И странная стянутость кожи по всему телу. Я потянулся, и раздался характерный хруст стекла. Черт, неужели падая, приземлился на выброшенную лампочку? Тогда без порезов не обойдется. Поднял, преодолевая сопротивление, руку к глазам. На миг почудилось, что пальцы покрыты прозрачной глазурью. Да нет, бред же!

– Мат... Мат... Матвеюшка!– взвыл Петька, отпуская мою голову. До этого он, оказывается, держал ее в обеих руках на весу,– Живой!!!

– Ай!– я больно ударился затылком об асфальт,– Петька, какого рожна?

– Да я... да ты... да оно... а там...

Ну что взять с двенадцатилетки, а?

– Слушай, я не сомневаюсь, что у тебя в запасе еще полно междометий! Но что стряслось-то? И где это мы?

Я лишь сейчас, окинув взглядом округу, осознал, что обнаружил себя совсем в ином месте. Не там, где со мной случился... Случился что, кстати? Мозг забуксовал, подбирая в лексиконе нужное слово. Случился обморок! Ну, конечно, обморок! Такое же бывает! Правда, ни у меня, ни у моих знакомых до сегодняшнего дня не случалось. Но, как говорится, все когда-то бывает в первый раз. Я вдумался в смысл выражения. И смысл мне пришелся совсем не по вкусу. Единственный плюс подобного объяснения,– оно рационально! Правда, фрагмент с перемещением в пространстве совсем не укладывается в общий пазл. Вот если бы речь шла о Колькином папаше, тогда да. Он не раз хвастался своими пьяными похождениями. Раз в вагоне метро очнулся. И все бы ничего. Если бы не отсутствие в нашем городе метрополитена!

Нет-нет! Алкоголь, наркотики,– сразу нет. Мне шестнадцать. Да и вообще, на кой ляд они мне сдались, суррогаты счастья эти? Я с дядей Женя с утра на рыбалку собирался так-то. У брата отца старенький, перебранный самолично, грузовичок. Французской фирмы «Ситроен». Мне нравится сам подход дяди Жени. Основательный. Ко всему. К даче, к работе, к общению. К рыбалке, опять же. У него вроде как все продумано наперед. Он вообще-то младше отца. Но когда они сходятся вместе за праздничным столом, то кажется, наоборот, старше. Батя-то мой того... разгильдяй, короче.

– Мы в Московском микрорайоне!– бодро отрапортовал Петр.

– Да это ж другой конец города!– присвистнул я. Мысленно обрадовавшись, что мы вообще в родном населенном пункте. Книжки о попаданцах я люблю. Хотя прекрасно понимаю, что произошло бы в реальной жизни, попади мой современник в дремучее средневековье. Или в параллельную Вселенную. Да даже в будущее. В самом лучшем случае, остался бы одиночкой-изгоем до конца своих дней. Хотя вакансии украшения пиршества, экзотического трофея, или, на худой конец, музейного экспоната, куда как более вероятны.

– Да,– легкомысленно отмахнулся Петька,– фигня, за час-полтора по-любому домой попадем!

– Чего так? У меня карточка с собой. В автобусах оплату терминалом принимают.

Я порылся по карманам. Не сразу, но карточка нашлась. Целая и невредимая.

– Не ходят автобусы,– вновь насупился только что повеселевший мелкий.

– С чего ты так решил? Рановато, конечно, интервалы пока между рейсами приличные, но...

– Сейчас к вокзалу выйдем, сам увидишь!– не дослушав перебил спутник.

Поднявшись на ноги, я первым делом отряхнул одежду. Неприлично как-то идти испачканным. Многоэтажки вокруг еще спали. Лишь в одном из окон я автоматом отметил колыхнувшуюся занавеску. Ну да, бабулька, поди, рассматривает украдкой двух охламонов, неизвестно откель и по какой надобности, появившихся на подведомственной территории. Я еще раз обежал взглядом окрестности. Петька прав. Справа спортшкола олимпийского резерва. За той девятиэтажкой торговый центр с иноземным названием. По бокам две высотки, оформленные в триколоре. Микрорайон «Московский», удивительно, как сам не признал. В ста метрах от выхода со двора автовокзал. Там светофор часто не работает, и приходится пережидать поток машин. Подземный переход лет пять уж собираются строить. Но все не построят. Но сейчас раннее утро июньской субботы. Машин не должно быть много.

– Петь, а как мы с тобой здесь все же оказались?– я запоздало ощупал спину.– И рюкзак мой где?

При этом обернулся, будто был шанс отыскать потерю на только что покинутом пятачке. Да не... Рюкзак хоть и небольшой, но заметный.

– Так это... Рюкзак-то ты еще до того у беседки сбросил. Под липами,– ожил молчавший Петька.

– Точно. Под липами,– согласился я, припоминания. Уютный зеленый дворик с беседкой, три старых двухэтажки, словно стены полуразрушенного форта. Ох, чего ж меня на романтику-то потянуло?– А планшет? У меня в руках планшет был!

– С него-то все и началось!

– Как это?

– Он у тебя в руках вспыхнул. Почти одновременно с солнечным зайчиком!

Я приложил ладонь Петьке ко лбу. Температура вроде нормальная. Жара нет.

– Ты здоров? Петь, какие солнечные зайчики? И что значит «вспыхнул»? Загорелся что-ли?

– Откуда я знаю!– огрызнулся малек, отталкивая мою руку.– А зайчик был. Словно кто с зеркала огромадного его пустил. И на нас!

Я смутно припомнил момент. Вот я стою, ожидая прибытия дяди Жени. Вышел заранее, до назначенного времени еще чуть ли не полчаса. На планшете 05:37... 05.38, цифра как раз поменялась. Сбросил с плеч рамки рюкзака, отправил под дерево. Внимание привлекла ярко-желтая искорка вдали. И вдруг искорка вспухла, ринулась вперед расширяющейся с сумасшедшей скоростью призрачной сферой! Экран планшета полыхнул в ладонях, то ли отразив нестерпимо яркое сияние, то ли и вправду, воспламенившись. И я, не думая, отбросил девайс прочь. А потом темнота. И шероховатый асфальт под лопатками.

Ну не могло же меня взрывной волной через полгорода пронести?

Нет, конечно! Чушь какая! Тем более с Петькой. А вот самовоспламенение планшета как раз вполне правдоподобно. Сколько роликов в Сети с неожиданно загорающимися, а то и детонирующими аккумуляторами мобильных устройств!

– Петь, а с чего ты решил, что я... того? Откинулся?

– Чегоооо?

– Ну, ласты склеил. Дал дуба. Сыграл в ящик.

Товарищ, по младости лет еще не оценивший все многообразие форм «великого и могучего» по-прежнему не догонял.

– Почему ты решил, что я умер?

– Так ты ж не двигался. Не дышал. Остекленевший весь был. Совсем как те!– Петька сделал неопределенный мах в сторону шоссе.– Я даже успел до дороги сгонять. Потом вернулся. А там ты...

На глаза его вновь навернулись слезы.

– Ну-ну,– я осторожно приобнял его.– Все-все. Не плачь. Все закончилось!

Мы как раз выбрались к бордюру проезжей части. И я понял, что был не прав, как никогда. Ничего не закончилось! Все только начиналось начинаться!

Светофор ожидаемо не работал. И даже не светил равнодушно оранжевым совиным глазом. Автомобилей, тоже вполне предсказуемо, оказалось немного. Только ни один из них никуда уже не ехал. И не все из них расположились на шоссе. Троллейбус, с сиротливо торчащими в разные стороны рогами, застрял на газоне автовокзала. Пирожок, с надписью «ремонт бытовой техники» по металлу кузова, перепрыгнул передними колесами поребрик и уперся радиатором в узорчатое ограждение. Фура замерла у флагов на кольце дорожной развязки, пересекая его незапланированной хордой. Еще с полдюжины легковушек просто замерли, расположившись как угодно, но только не параллельно дорожному полотну. Столкновений случилось одно, в каких-то двадцати шагах от нас. И не сказать, чтоб серьезное. Видимо, автомобили просто ткнулись друг в друга на излете, продолжая двигаться по инерции. Впрочем, осколки фар усеяли асфальт поблескивающим крошевом вокруг. Но самое главное... За рулем иномарки я рассмотрел водителя! Грузного мужчину, навалившегося всем корпусом на баранку!

Подбежав к нему, рванул на себя дверцу. Не заблокирована! Ни следов крови, ни ошметков сработавшей подушки безопасности. Тем не менее, водитель не шевелился. Петька подал голос из-за спины:

– Вот видишь...

– Что?– боюсь резкость и истеричную взвинченность голоса мне скрыть не удалось.

– В стекле. Он как будто в стекле.

Ох, черт! И, правда. Пострадавший словно облачен в прозрачную твердую субстанцию. «Как скумбрия, замороженная во льду»,– пришло на ум не слишком-то уместное сравнение.

– И они все так!– с интонацией эксперта веско добавил малой.

– Все... водители?

– Все, кто остался в кабинах!

– Кто... остался? А остальные?– совершенно сбитый с толку, пролепетал я. На минуту мы с Петькой поменялись местами. Это он стал взрослым, почти умудренным аксакалом. А я всего лишь несмышленым подпаском.

– Я не знаю,– серьезно и честно признался Петька.– Не во всех машинах есть водители. Даже в большинстве нет их. Причем почти у всех двери не открываются. А внутри никого!

– Куда же они... делись?

– А я почем знаю,– пожал узкими плечами спутник.

– Но так же... не бывает,– почему-то прошептал я, пытаясь рассмотреть лицо владельца авто. Я решился прикоснуться к «стеклу». Но дальше этого дело не сдвинулось. Тело мужчины и впрямь, будто оказалось заковано в жесткую ледяную броню. Через нее просматривались лишь часы. Но даже на них время было не разобрать. Так, рубиновые черточки, сходящиеся под различными углами в незнакомый рисунок. Может быть, среда так искажала изображение на таймере. А может удар все же повредил табло циферблата.

Я окинул взглядом окрестности. Ни души!

Лишь застывшие, как нелепые декорации, корпуса машин. Да вездесущие вороны, вышагивающие по газону.

– Петь, это что же получается? Это... это постап какой-то!

– Пост... что?

– Не бери в голову!

Не стоит стращать пацаненка ужасами постапокалиптических перспектив раньше времени. Да и непонятно пока ничего.

К россыпи осколков слетела стая воробьев. Пернатые поинтересовались, не рассыпали ли чего съедобного на асфальте и упорхнули.

Хм-м... если и наступил большой писец, то... Птицы-то живы! И, судя по всему, неплохо даже себя чувствуют.

Спохватившись, я прислушался к собственным ощущениям. Да вроде бы ничего необычного. Голова слегка побаливает и кружиться. Но, как бы ей есть отчего пойти кругом! И еще аппетит. Хочется есть. Но феномен вполне естественные причины имеет. Выходя из дома, я уже предвкушал завтрак на речке. Дяди Женины бутерброды с тонко нарезанной полукопченой колбаской. Поверх ломтик помидорки... Про кофе из термоса я вообще молчу! Помолотый и сваренный с утра! Да все это на природе! В животе недвусмысленно заурчало.

– Подожди,– Петька исчез. Чтобы через пару минут вернуться с пакетиками кальмаров, лимонадом и чипсами.

– Где взял?

– На автовокзале буфет круглосуточно!

– У тебя ж денег нет!

– Так и платить там некому!– парировал с ходу малой, лихо распечатывая пакет.

– Ладно,– нехотя согласился я.

Завяленные кальмары и жирные чипсы еда не особо здоровая, но выбирать не приходится.

– Как добираться до дому будем? Пешедралом далековато,– Петька вытер руки прямо о трико.

– Есть идейка.

Сквозь матовое стекло здания я отчетливо различил фигуры людей. Неподвижные, словно манекены в магазине одежды.

– А там, в зале ожидания, народ был?

– Да.

– И как они?

– Все остекленевшие.

– Делаааа....

– Слушай, Матвей, а вдруг и наши там...

Я похолодел от дурного предчувствия. Пакет с недоеденными чипсами полетел в урну.

– Погнали!

– Куда?

– Тут рядом стоянка великов должна быть. С оплатой карточкой.

– Светофоры-то не работают.

– И что?

– Думаешь карточка твоя без электричества на что-то сгодится?

О-па. А мелкий-то прав! Но...

– Смотри, в зале телек тарахтит!

– Одну рябь показывает!

– Да, но сам по себе экран светиться не будет! Значит, питание все же есть!

– Странно как-то. Тут есть, там нет... Непонятно, что там с твоими великами-самокатами будет.

– Не попробуем,– не узнаем. Все равно почти по пути. Или общественного транспорта подождем?

– Не... пойдем.

Минуя пустые дворы, я с опаской оглядывался по сторонам. И не находил ничего необычного. Дворы, как дворы. Балконы, как балконы. Кое-где белье на веревках сушится. Вот на одном прошествовал по перилам важно кот. Белый с серыми пятнами. Или серый с белыми. Ветка березы почти дотягивалась до границ его владений. Котяра собрался, напружинился, и– прыг! Оказался уже на дереве. Было видно, что путешествовать так ему не впервой. Жаль у усатого спросить нельзя, что там с хозяевами. Трио собак потрусила от мусорки вдаль. Видимо, к следующей точке сбора отходов. Лучшие друзья человека не выглядели напуганными или хотя бы встревоженными. Отсутствие людей, судя по всему, никого из братьев меньших не смущало от слова «совсем».

– Петь, а долго я провалялся в отключке?

– Ну как... Минут двадцать точно. Может и поболее. Я не засекал. Часов-то у меня с собой нету. А твои, кстати, где?

– Да сроду не носил. Зачем? Планшет же есть... Мобильник.

– Были у тебя часы!

– Да откуда, Петь?

– А я говорю, были!

– Надеюсь солидные швейцарские? Хронометр в платиновом корпусе на серебряной цепочке?

– Не... Обычные... То есть не совсем. Электронные. С красными черточками. Но ничего по ним разобрать нельзя. Ни часов, ни минут.

Я не стал спорить с ребенком. В этом возрасте они все такие фантазеры!

До стоянки велосипедов добрались быстро. С замиранием сердца прислонил карточку к консоли. Есть, есть, сработало!

Не мелочась, взяли два педальных аппарата.

Ехали по тротуарам, все еще опасливо пересекая замершие дороги. Везде царила одна и таже картина. Недвижимые редкие авто притягивали взгляд. Они смотрелись как игрушки, оставленные ребенком без присмотра.

По пути вдруг сопоставил слова мальца с увиденным.

– Петь, а я такой же был? Как в стекле застывший?

Товарищ подналег на педали, догоняя, поехал вровень.

– Да. Но оно тонкое-тонкое было. Миллиметровое, наверное.

Я невольно сравнил оболочку на водителе иномарки, вызвав образ из памяти. Да, на мужчине, пожалуй, не меньше полутора сантиметров слой странного материала наметался.

Стоп. Если я очнулся... В ушах будто наяву вновь прозвучал треск разбитой лампочки... Так и те, кто сейчас в плену непонятных льдистых объятий, выходит тоже? Скоро освободятся от оков? Или не скоро? Или не освободятся? А вдруг через такой слой к ним кислород не проходит? И они все задохнутся под загадочной оболочкой? А?

Мне вдруг захотелось подхватить булыжник с земли и расколотить первую же попавшуюся по дороге ледяную статую. Тем паче, фигуры людей, остановленных неведомым мистическим фотографом на полушаге, прямо во время ходьбы, стали появляться чаще.

Стоп, стоп, стоп. А если они не спроста в стекле? Может это как-то сохраняет их жизнь, оберегает?

– От чего именно оберегает? От инфекции? От действия вредоносного излучения? От ядовитых испарений?

– П-е-е-еть!

– А?

– Ты сам в стекле побывал?

– Я-то? Я нет.

– Почему так уверен?

– Так я как стоял с тобой рядом у беседки, так сразу у московских домов и очутился. Махом. Сморгнуть не успел.

Что же это за напасть такая? Страшная для всех, кроме Петьки?

– Петь, может ты того?

– Чего... того?

– Ну... избранный? Как Нео в матрице.

– Да иди ты, Матвей, со своими приколами!

Осмелев, мы с моим невольным и самопровозглашенным оруженосцем, выехали на шоссе. И втопили, что называется, с ветерком. Разогнались с опустевшего моста так, что уши заложило. Взошли на следующий холм, ведя железных коней в поводу. Еще немного, и мы дома! Ноги с непривычки гудели от нагрузки. Ничего, от обзорной площадки снова полетим вниз, как на крыльях!

И тут я заметил их. Группу из трех человек. Двух рослых, моих ровесников, прикинутых по последней моде. И одного задохлика неопределенного возраста. Заморыш в невзрачной толстовке с капюшоном явно пытался разорвать дистанцию с мажорами. Те не собирались позволить ему сбежать.