Бум!

Снег шел уже второй час. Это был не тот снег, что рисуют на праздничных открытках к Длинночи — пушистый, падающий мягкими хлопьями. Нет, с самого утра задул северный ветер, пригнал низкие тучи и затеял метель.

– На улице будто в аэродинамической трубе, – сказал Герберт Плаер, входя в дом и отряхиваясь, как мокрый пёс. Из угла выехал механический уборщик и принялся подтирать натекшую с него лужицу. – Курьер от герцога что-то опаздывает, а ведь уже темнеет…

Он с удовольствием оглядел теплую, уютную гостиную с камином и большим обеденным столом, над которым висела гирлянда из разноцветных стеклянных шаров. В каждом шаре горел крохотный огонек.

Цепочку маленьких светильников собрал еще прадед господина Плаера, родоначальник известной всему герцогству династии машинеров. Когда господин Плаер был ребенком, отец добавил к лампочкам шары из цветного стекла. Недавно родители переехали в небольшой город поблизости в поисках тишины и покоя; но все равно каждый год, в первый день Темной Недели, Плаер-младший украшал дом семейной реликвией, добавляя к ней ветки хвои, яблоки и коричные палочки.

На столе стояла игрушечная пушка. Покрытый серебром ствол мягко сиял в свете гирлянды, колеса из орехового дерева до сих пор немного пахли лаком; с виду она была почти как настоящая. Герберт кинул довольный взгляд на свое произведение, а потом посмотрел на часы. Начало шестого.

– Курьера от Его светлости не видно? – спросила Милдред, жена Герберта, выглядывая из кухни и впуская за собой упоительный запах запеченного мяса.

Там вовсю трудились сконструированные ею кухонные агрегаты: резали, шинковали, мололи и мешали. Они готовили пастуший пирог, запеченную рыбу и тушеные овощи; у простого повара на такой ужин ушло бы полдня, а Милдред занималась готовкой между делом.

Господин Плаер с нежностью взглянул на жену и в очередной раз поблагодарил Небо. В семье Плаеров, знаменитых машинеров, была традиция — в брак вступать только с коллегами, и в юности Герберта это изрядно беспокоило. А вдруг он полюбит портниху, например, или садовницу? Однако все сложилось наилучшим образом: способную студентку с милым румянцем и глазами стального оттенка он приметил еще в университете. Теперь же, спустя пять лет, кулинарные машины Милдред Плаер набирали известность в герцогстве, особенно после того, как одну из них приобрели для кухни советника.

От камина послышался шорох. Там в кресле на колесах сидела с вязаньем старая бабушка господина Плаера; большую часть времени она пребывала в полудреме, не переставая, однако, неспешно двигать спицами.

– Бабушка, вам что-нибудь нужно?

Старушка вяло взглянула на него и снова закрыла глаза.

– Бедная бабушка, – огорченно прошептал Герберт жене. – Как ты думаешь, она уже не оправится от того удара?

– Я бы, пожалуй, не надеялась на это, – тщательно выбирая слова, ответила Милдред.

– А ведь каких-то пару лет назад она отлично соображала. Как жаль! Какой был ясный ум! Помню, после первого свидания с тобой я пришел домой, а она тут же: как зовут девушку? Она понимает в машинах? До сих пор не понимаю, как она заподозрила, что я встречался с тобой!

– А я при знакомстве попыталась соврать, что читала ее книгу, – тихо засмеялась Милдред, – хотела понравиться. Она сразу усекла, что я только обложку и видела! До сих пор стыдно… Как ей это удается?

– Наверное, это потому, что она в юности взбунтовалась и поступила в театр, хотела стать актрисой, – предположил Герберт. – Когда играешь другого человека, наверное, замечаешь чужую игру. Какой был скандал, когда прадедушка выследил ее и приехал забирать из театра! Она любила об этом рассказывать…

Разговор прервал шум подъехавшего мобиля, за которым последовал стук в дверь. Герберт впустил высокого мужчину в теплом кожаном пальто, шлеме и больших гогглах.

– Вы Плаер?.. Меня зовут Стэнтон, я секретарь герцога… Долгонько я до вас добирался! Такая метель! Его младшее сиятельство, наверное, уже подпрыгивает под дверями от нетерпения, ждет подарка! – заговорил он громким голосом, заполнившим всю комнату, даже бабушка проснулась.

– Все готово, прошу вас, – поклонился господин Плаер.

– Отлично! Вы нас так выручили! Божольеру теперь не сносить головы – и поделом, не сделал заказ герцога за целый месяц! Праздник вот-вот начнется, а подарка нет. Да еще погода будто обезумела! Пришлось сбавить скорость. Я сказал себе: “Стэнтон, лучше припоздниться, чем не приехать вовсе”. По пути, представьте себе, насчитал три мобиля, съехавших в овраги, три!.. Ладно, к делу. Где подарок?.. Вот это? Восхитительно!.. Вы не против, если я попробую?

Стэнтон с мальчишеским азартом подбежал к столу, схватил пушку и дернул за веревочку. Бум! Пушка выстрелила серпантином, блестками и крохотными конфетками в серебряных обертках, а из лафета зазвучал бравурный марш. Секретарь даже в ладоши захлопал.

– Смотрите, вот так закладывается новый заряд, – объяснил Герберт, раскрывая ниши, хитро скрытые в лафете. – В коробку я кладу еще восемь штук, если нужно, с удовольствием сделаю еще… Ну что, вы сразу двинетесь в путь?

– Может, подвезти вас на нашем снегоходе? – предложила Милдред, с тревогой глядя за окно. – На простом мобиле недолго и застрять в такую погоду

Гость начал вежливо отказываться: не хочет-де затруднять. Тут проснулась бабушка и вдруг произнесла непонятную, но очень решительную фразу:

– Н-никог-гда! В-вранье!

– Бабушка!.. – испугался Плаер.

– Что-что? – удивился господин Стэнтон.

– Оп-пасен! Зло! Не от… не д-давать! – изо всех пыталась что-то сказать бабушка. Беспомощно глянув на внука, она схватила вязанье и с весьма воинственным видом ткнула спицами в сторону господина Стэнтона.

– Ой! Бабушка, что вы такое говорите! Не обращайте на нее внимания, она у нас немного не в себе! – всполошилась Милдред.

Бабушка переводила отчаянный взгляд с Герберта на Милдред и обратно.

– Г-гремит! Г-гремит!..

– Бабушка говорит про мобиль! – всплеснул руками господин Плаер. – У вас и в самом деле что-то гремит. Не разболталась ли рессора? Как бы вы тоже не съехали в кювет. Может, вас все же подвезти?

– Нет, нет, не могу лишить вас праздничного вечера с вашей очаровательной…

– Ну, тогда давайте мы хотя бы посмотрим, что там у вас гремит! – заявила Милдред, сбрасывая фартук и надевая перчатки с жесткими раструбами длиной почти до локтя. Рабочие перчатки, отвертки, пассатижи и шестеренки в этом доме валялись всюду, даже на столе, уже накрытом праздничной скатертью. – Загоните мобиль вон под тот навес… не волнуйтесь, мы не такие уж плохие машинеры, это быстро!

– Глупые дети, – грустно произнесла им вслед бабушка.

В самом деле, оказалось, что в правой задней рессоре разболтались крепежи. Должно быть, где-то по пути Стэнтон случайно въехал в скрытую под снегом колдобину.

– У вас еще правое переднее крыло помято, но доехать вам это не помешает, – сообщил Герберт, вылез из ямы под днищем мобиля и взял у Милдред фонарь. – Ну, теперь я за вас спокоен. Сейчас принесу игрушку… Но вам непременно нужно заехать в мастерскую, чтобы ваш мобиль починили как следует!

Рассыпавшись в благодарностях, господин Стэнтон забрал коробку и уехал.

* * *

До ужина оставалось еще полчаса. Рыба с пирогом стояли в теплой плите, дожидаясь своего выхода. Милдред с увлечением изучала “Прикладные методы искусства пиротехники”. Фейерверками она еще не занималась. Герберт разгадывал кроссворд из последнего номера “Современной инженерии”, а бабушка дремала, положив вязанье на стол.

В дверь снова постучали. Герберт пошел открывать; на пороге стоял мужчина в шлеме, гогглах и кожаном пальто, покрытый снегом с ног до головы.

– Господин Стэнтон? Вы вернулись? Что случилось? Неужто попали в аварию?

– Да, попал. Но почему вы говорите, что я вернулся? И разве мы знакомы? - удивился вошедший, снимая гогглы, и Герберт с удивлением понял, что это другой человек.

– Кто вы?

– Я действительно Стэнтон, секретарь герцога, ехал к вам за подарком. Но по дороге мой мобиль задел какой-то лихач, и я съехал в канаву и перевернулся, чудом остался невредим… Хорошо хоть, что это случилось недалеко отсюда, я сумел добраться к вам пешком, хоть и безнадежно опаздываю. Так что вынужден просить вас меня подвезти… Что с вами, господин Плаер?

– Пресветлое небо! – вскричал Плаер, белый как полотно. – А кто же тогда был тут час назад, назвался Стэнтоном и забрал игрушку?!

– Что?! Тут был кто-то другой? И забрал игрушку для сына герцога?!

Не более чем через минуту господин Плаер и господин Стэнтон выскочили из дома, прыгнули в снегоход работы Плаера-старшего и помчались в город.

Герберт, бледный, вцепившийся в руль, выжимал полную скорость. Щетки еле успевали обметать с лобового стекла снег, летевший со всех сторон, мощный фонарь на крыше снегохода рассекал тьму, но все равно видимость была не более чем на несколько шагов. Окажись на дороге яма или застрявший мобиль – не миновать беды, но господин Плаер не думал об этом. Перед глазами его стояла серебристая пушка, из которой – он только сейчас понял это – легко сделать орудие убийства.

– Скорей! Скорей! – кричал, задыхаясь, господин Стэнтон. – Я уверен, это был наемник сэра Гнури, младшего брата герцога, он хочет титул! Пресветлое Небо! Мальчик с утра только и говорит, что о чудесном подарке, наверное, уже сидит у дверей… Ему вручат игрушку и… Одно небо знает, что будет! Вы говорите, этот злодей выглядел точно как я? Пальто, гогглы, шлем и прочее?

– По крайней мере, очень похоже, я на первый взгляд принял вас за него.

– Ну конечно! Он все продумал… Я в таком виде часто езжу по поручениям герцога. Подмены никто не заметит, ведь свет притушен, чтобы праздничные гирлянды ярче сверкали… никто ничего не заподозрит!

– И во всем обвинят меня! – Герберт старался не терять самообладания, что было бы очень опасно на такой скорости, но голос предательски дрожал. – Какой демонский план он задумал! Что он запихал в игрушку?.. Меня следовало бы повесить! Как я мог не подумать, что из дурацкой пушки-хлопушки легко сделать настоящую бомбу! Если ребенок пострадает, я этого не переживу!

Наконец показался город. Снегоход с визгом промчался по главной улице, – к счастью, немноголюдной в такую погоду. Редкие прохожие, как зайцы, шмыгали в сторону, лишь завидев несущуюся на огромной скорости машину. Герцогский дворец, сияющий праздничной иллюминацией, уже виднелся впереди.

– Сигнальте! – велел Стэнтон, разглядев, что ворота закрыты. – Еще!.. Сильней!

Сняв шлем, он на ходу распахнул дверь, высунулся наружу и что-то заорал выбежавшим привратникам. Вряд ли они расслышали слова, но поняли, что происходит нечто ужасное и быстро распахнули ворота; Герберт погнал снегоход по парковой аллее и вскоре с визгом затормозил у дверей роскошного дворца.

Мужчины ворвались внутрь. Первое, что они увидели – валяющуюся на полу прямо посреди холла пушку. А второе – юного наследника герцогства, живого и невредимого, горько рыдающего в объятиях няни.

* * *

– Это настоящее длинночное чудо, Милдред, – в седьмой раз повторил Герберт, залпом осушая третью чашку чаю. – Я не устаю благодарить Небеса. Просто чудо.

– Г-гра… фон, – пробормотала, не просыпаясь, бабушка.

– Ну, не граммофон, – улыбнулась Милдред, – но все же перестань повторять про чудо и расскажи, наконец, что произошло.

– Я чуть не умер со страху, а вы про граммофоны! – возмутился Герберт, но все же взял себя в руки. – Мы немедленно велели всем отойти подальше, я разобрал эту проклятую пушку и, представь себе, внутри оказалась взрывчатка! – его передернуло. – Бедного мальчика разорвало бы на куски, если бы он выстрелил из пушки! Но, к огромному, огромному счастью, этот негодяй, агент сэра Гнури, когда закладывал взрывчатку, сломал пусковой механизм пушки! Между кристаллами оказался какой-то шарик с дырочкой, а передаточную шестеренку он, видимо, отломал и выбросил, не поняв ее назначения. Мальчик без толку дергал за веревочку, ничего не происходило, и он, конечно, заплакал. Но самое главное – взрывчатка не сработала! Уф! Какое всё-таки невероятное чудо!

– Ну, успокойся, наконец, Герби, успокойся. Но неужели это сойдет ему с рук?

Герберт немного просветлел лицом.

– Не думаю. Вся стража герцога уже бросилась на поиски, а рессору ты сама видела, далеко ему не уехать. Давай ужинать, Милдред?

– Давай. Бабушка, вы уже проголодались? Можно убрать со стола ваше вязанье? Ой, кажется, с одной спицы петли сползли…

Милдред ушла на кухню. Герберт продолжал сидеть в кресле, совершенно обессиленный, вертя в руках извлеченный из пушки шарик, который он, кажется, совсем недавно где-то видел.

Бабушка развернула свое кресло, подъехала к камину и только тогда позволила себе довольную улыбку. Когда тебя перестает слушаться собственный язык, молодые думают, что и головушка твоя приказала долго жить.

Нельзя сказать, что ум ее был ясен, как прежде, но выжившей из ума старухой госпожа Плаер точно себя не чувствовала. Да вот хоть сегодня… Всю жизнь она поражалась, как другие могут не замечать, что им лгут прямо в лицо. А ведь глупые дети едва не отпустили этого лже-Стэнтона, не приняли ее предупреждения всерьез; хорошо хоть, что с уловка с гремящей рессорой сработала. Будь мобиль в порядке, и то времени хватило бы – руки бабушки оставались руками превосходного машинера.

Она взяла спицы, на одной из которых не хватало круглого наконечника, ловко приладила вместо него медную шестеренку и принялась подбирать убежавшие петли сухонькими узловатыми пальцами

Уважаемые читатели! Большое спасибо, что прочитали. Эта сказка - парная к произведению моей сестры и соавтора Элины Литеры - сборник "Чудеса и чашка чая", глава "Сказка II. Снегопад", где рассказывается о приключениях родителей господина Плаера.

Веселой Длинночи вам, и пусть свет всегда побеждает тьму.