Бумажный кораблик и каменный остров

В одной прибрежной деревушке жили два мальчика: Лео и Матиас. Лео был мечтателем. Он мог часами сидеть на скалах, наблюдая за волнами, представляя себе далёкие страны и великие открытия. Его руки всегда были испачканы чернилами или краской, а карманы полны камешков, ракушек и обрывков карт, которые он рисовал сам. Матиас же был практиком. Он знал, как починить сеть, как предсказать шторм по облакам и как сложить печь так, чтобы она дольше держала тепло. Он ценил то, что можно потрогать и применить здесь и сейчас.

Однажды после шторма море выбросило на берег странный предмет — гладкий, тёмный камень, похожий на обсидиан, с высеченной на нём стрелкой и странными письменами. Лео, захлебываясь от восторга, объявил, что это часть карты к легендарному «Каменному острову», место, где, по слухам, сбываются самые сокровенные желания. Матиас усмехнулся:
— Это просто булыжник, отполированный водой. «Каменный остров» — сказка для детей. Лучше помоги мне чинить лодку, сезон крабов начинается.

Но Лео не слушал. Он дни и ночи изучал камень, сопоставлял его с древними книгами из деревенской библиотеки и, наконец, объявил, что нашёл путь. Остров лежит к северу, за «Глоткой Морского Змея» — опасным проливом с коварными течениями.
— Нам нужна лодка, — сказал Лео.
— Моя лодка не для безумных гонок за миражом, — ответил Матиас. — Она для дела.

Тогда Лео, не долго думая, взял самый большой и прочный лист бумаги из своего альбома — тот, на котором он годами рисовал свои мечты о морях, — и сложил из него идеальный, огромный бумажный кораблик. Он был красив: с высокими бортами, острым носом и даже бумажными парусами.
— Вот на чём я поплыву, — заявил Лео.
Деревня потешалась над ним. Только Матиас, хмурясь, наблюдал, как друг покрывает кораблик тонким слоем смолы, чтобы сделать его водоотталкивающим. Это было всё ещё безумие, но в этом безумии была тщательность, которую Матиас уважал.

На рассвете Лео спустил свой бумажный флот на воду. Кораблик, к всеобщему удивлению, не потонул, а гордо встал на волны, подхваченный лёгким бризом. Лео прыгнул в него, вооружившись лишь самодельным компасом и своим камнем-ключом. Матиас, стоя на берегу, почувствовал странное сжатие в груди. Он видел не глупца, а отвагу. И он увидел, как далеко от берега ветер переменился и кораблик понёсся прямо к бурлящим водам «Глотки».
«Он погибнет», — пронеслось в голове у Матиаса. И без раздумий он прыгнул в свою крепкую, надёжную рыбацкую лодку и ринулся вдогонку.

Что было дальше, стало легендой. Бумажный кораблик Лео, хрупкий и невесомый, танцевал на волнах, как пушинка. Он не боролся с течением, а лавировал, использовал его силу. Там, где тяжёлая деревянная лодка Матиаса с трудом вырывалась из водоворотов, бумажный корабль скользил, будто знал тайный ритм моря. Лео вёл его не по расчёту, а по интуиции, сверяясь не только с компасом, но и с отблесками солнца на воде и пением ветра в «парусах». Матиас, стиснув зубы, делал то, что умел лучше всего: читал воду как книгу, предсказывал порывы ветра и безжалостно правил рулём, спасая и себя, и стараясь прикрыть своим корпусом хрупкое судёнышко друга.

И они доплыли. Пролив остался позади, и в лучах заходящего солнца перед ними открылся он: Каменный остров. Не цветущий рай, а суровый утёс, испещрённый пещерами. В центральной пещере, в лучах заката, горел кристалл. Подойдя ближе, они увидели, что свет проходит через него и бросает на стены проекции: не горы золота, а… образы.

Лео увидел себя стоящим у штурвала огромного настоящего корабля, на лицах его команды — доверие и уважение. Матиас увидел себя в порту, но не своего родного посёлка, а большого, экзотического, и его лодки (целый флот!) были полны не только рыбой, но и диковинными товарами, а на чертежах в его руках были схемы кораблей новой, совершенной конструкции.

Кристалл погас. Они стояли в тишине, понимая. Остров дал им не желаемое, а увиденное. Увиденное продолжение их самих.

На обратном пути они плыли вместе в лодке Матиаса, а бумажный кораблик Лео, слегка потрёпанный, но гордый, был бережно уложен в корзине. Они молчали, но это было молчание полного понимания.