Царь-Факел

– Факел! Факел, выйди на связь! Факел, мать твою, ответь!

Я слышал позывной. Я чувствовал, как дребезжит рация на боку. Я видел мириады звёзд над головой и вспышки разрывающихся снарядов. Я ощущал осколки, впивающиеся в мою плоть. Я лежал на мёрзлой земле, и ничего не мог с этим поделать.

Нас накрыли неожиданно. Рой дронов свалился на голову, будто по взмаху волшебной палочки. Первый. Второй. Пятый. Я перестал считать, пытаясь отразить это нашествие. Но силы были неравны. Нас – трое. Дронов... Десятки? Вероятно. Для сотни мы слишком малая цель, не рентабельно. Одна единица техники, три бойца и небольшой схрон. Так себе добыча.

Но в этой войне давно не было логики. Только кровь, боль и слабая надежда. Которой у меня, судя по всему, больше не осталось.

– Факел, мать твою! Не вздумай помирать! Ты понял? Ты мне сигареты должен!

Товарищ пытался воззвать к моей матери, которой у меня не было. И к моей совести, с которой я уже успел проститься. Равно как и с этим миром. Судя по всему, мой час пробил здесь. Под шелест лопастей и жужжание моторчиков вражеских дронов. Под грохот разрывающихся снарядов и отборный мат моих боевых товарищей.

Боль расцветала во мне, синхронизируясь со всполохами на небесах. С каждым ударом сердца накатывала новая волна. И я понимал, что именно с этими ударами, под всполохи и разнозвучие жизнь покидала меня. Или я покидал этот мир? Сознание мутилось. Последняя мысль, бьющаяся где-то вдалеке – что с остальными? Живы? Судя по крикам вокруг – держатся.

Живите, братья. И за меня живите.

Крики стали тише. Вспышки перед глазами потускнели.

Мир замер. Лишь звёзды над головой перемигивались, словно посмеивались над моим наивным отчаянием и стойким нежеланием прощаться с этой жизнью.

Перед глазами разлилось багряное марево. Я уже не понимал – это зарево от снарядов или моя личная бездна, наконец, разверзлась вокруг.

– Бездна, она самая, верно мыслишь, – шепот раздался на границе создания.

Я летел или парил? А, может быть, падал в бесконечную пропасть? Стоило задуматься, как в голову пришло четкое осознание – я лежу. Всё так же лежу, на земле. Но перед глазами уже не небо в снарядах, а бесконечный багрянец. Над головой, по бокам, вдалеке. Как будто весь мир в одно мгновение превратился в багряный шар, внутри которого почему-то оказался я.

Медленно приподнялся, ожидая лавину боли. Но её не было.

– Это конец? – спросил то ли у себя, то ли у того голоса, что недавно звучал в голове. Ответом мне стал тихий сиплый смех. Костлявая смеётся над моей наивностью? Видимо, я забавный экземпляр.

– Ты верный экземпляр. Точнее, самый подходящий, – отсмеявшись, отозвался сиплый голос.

Я усмехнулся. Столько раз задавался вопросом – а как оно будет, когда час мой пробьёт. А теперь вот стою посреди алого марева и со смертью своей разговоры веду.

– Я не смерть твоя, душа иного мира.

Судя по всему, мои мысли владелец голоса считывал на раз. Это не вызвало ни удивления, ни отрицания. Принял как факт. Так же, как мгновения назад принял свою кончину.

– И кончаться тебе рано ещё. Если пожелаешь, конечно, – тут же отозвался «голос».

А вот это уже интереснее. Возможно, меня спасут? Откачают? Может, парни успели вытащить в последний момент? Хотя я четко помню момент разрыва...

– Всё верно, там ты закончился. Но есть место, где можешь начаться снова.

Я тряхнул головой. Перед глазами прояснилось. Или туман так удачно рассеялся? Я понял, что стою на берегу реки. Тёмная вода то и дело окрашивалась огненными всполохами. Клубы тумана алели у берегов всеми оттенками крови. Противоположный берег пылал. Как ни старался – не мог разглядеть, что там, впереди.

– Кхе-кхе, – ехидное покашливание вывело меня из режима созерцания.

– А?

– Я говорю, жить хочешь?

– Хочу, – не раздумывая ответил я.

– Тогда тебе вперёд.

– Куда? В огонь?

– Ага. В огонь, – подтвердил голос. – И в воду. И в боль. И в спасение мира. Ежели согласен – шагай на мост, он выдержит.

Я завис. Мне предложили спасти себя ценой спасения мира? Бред какой-то. По ходу дела, мозг начал разлагаться и выдавать какую-то дичь.

– У тебя нет времени на размышления, иномирец. И на разговоры душевные времени нет. Рыбак уже ходит, удить пытается. Последняя попытка осталась. Хочешь жить, принимай правила, цепляйся и карабкайся. Не хочешь, мир тебе прахом, земля пухом, память золой.

– Так, а чё делать-то надо? – я абсолютно ничего не понял, кроме одного. Если хочу жить – надо цепляться и бороться. Всё остальное можно разрешить по ситуации.

– Всё верно ты понял, иномирец. Главное, о решении своём не забудь, когда час пробьёт.

Голос в голове умолк. А перед ногами проявился хлипенький мост. Вода в реке бурлила и полыхала, языки пламени то и дело облизывали тонкие дощечки.

– Ну... двум смертям не бывать, да?

Я задержал дыхание и шагнул вперёд. Мостик затрещал, прогнулся, но выдержал. Я сделал ещё шаг. И ещё. Ноги обожгло жаром. В лицо ударил запах серы.

– Огненная река, багровые берега, а, – пробормотал я, медленно двигаясь вперёд. Не потому, что осторожничал. А потому что каждый шаг отзывался в теле волной боли. Но к боли мы привычные, потерпим. А жить хочется.

Стоило об этом подумать, как мост под ногами затрещал с особым надрывом. Пламя взметнулось до небес и вмиг слизало мостик. Я успел лишь взмахнуть руками.

– Поймал! – звериное рычание раздалось где-то над головой. Я не мог обернуться – меня спеленало всё тем же алым туманом. Будто в кокон или в плотное одеяло. Последнее, что я увидел – два горящих желтых глаза посреди бесконечного багрянца.