Цена крови

⚠ ДИСКЛЕЙМЕР

Данное произведение является художественным вымыслом.

Все совпадения с реальными людьми, событиями или организациями

— случайны.

Мнения, взгляды и поступки персонажей не отражают позицию автора и

не предназначены для пропаганды каких-либо идеологий или систем

ценностей.

Повторяю, автор никого не агитирует.

Ни за войну, ни против. Ни за гуманизм, ни против человечины.

Это просто история. О том, что бывает, когда становишся полезным. И

забываешь об этом.

Внутри — кровь, металл, уставшие люди, мир, в котором цена за жизнь

давно посчитана. Фронт, киберпротезы, системный каннибализм (в

метафорическом смысле), и разговоры, которые лучше не начинать.

Автор не несёт ответственности за эмоциональное или психологическое

воздействие, которое текст может оказать на неподготовленного

читателя.

Не рекомендуется к прочтению людям младше 21 года, душевно

ранимым и тем, кто верит, что на Луне всё будет иначе.

Цена крови – Глава 1

Глава 1. Лекции для мертвых

Григорий Костоправович вытер очки, поднес их к свету и снова надел. В

аудитории царила привычная полуденная тишина, в которой смешивалось

безразличие, вялый интерес и усталость. Он провел в этом университете

больше двадцати лет, и с каждым годом ему казалось, что лица студентов

становятся всё более размытыми. Они приходили, уходили, сдавали

экзамены, кто-то даже шёл в хирургию. Кто-то умирал на передовой. Всё это

не имело значения.

— Итак, — он посмотрел на экран, где отображалось изображение вскрытия

брюшной полости, — давайте ещё раз разберём этапы лапаротомии.

Он не ожидал внимания, но всё же нашёл глазами одного из студентов —

худощавого парня на переднем ряду, который, в отличие от остальных, записывал каждое его слово. Григорий помнил его имя. Павел Рогов. Третий

курс. Живой, энергичный, задающий слишком много вопросов.

— Павел, — произнёс он, — если пациент поступает с разрывом селезёнки и

геморрагическим шоком третьей степени, твои действия?

Парень поднял голову, и его глаза загорелись. Он любил эти вопросы.

— Оценить жизненные показатели, немедленно провести переливание, подготовить к экстренной лапаротомии, — отчеканил он.

— Хорошо. А если доступа к крови нет?

— Тогда… использовать кровезамещающие растворы. Возможно, селезёнку

удастся сохранить.

Григорий усмехнулся.

— Возможно. Но это не твоя задача. Твоя задача — не дать пациенту умереть

прямо у тебя на столе. Селезёнка — не сердце. Можно жить и без неё. Если

пациент умирает — ты не хирург, ты палач. А теперь к практике.

Он включил проекцию хирургической операции и заговорил ровным, выверенным голосом. Павел слушал внимательно, иногда делая пометки.

Остальные были слишком увлечены переписками в телефонах или борьбой

с зевотой. Никого не волновало, что Григорий Костоправович был лучшим

преподавателем в своём деле. Он тоже перестал волноваться.

Когда лекция закончилась, Павел подошёл к нему.

— Григорий Костоправович, можно спросить?

— Разве я могу тебе отказать?

— Почему вы ушли из большой хирургии? Вы же… легенда.

Григорий усмехнулся. Он слышал этот вопрос слишком часто.

— Потому что хирургия — это не только умение резать. Это ещё и политика.

Ты хороший хирург, Павел?

Парень замялся.

— Я… стараюсь.

— А теперь представь, что ты спас человека, которого не должен был

спасать. Он выжил, но стал обузой. Кому он нужен?

Павел нахмурился, но промолчал.

— Запомни, — Григорий похлопал его по плечу, — хирург, который хочет

работать, должен понимать, кого стоит спасать, а кого лучше списать.

Павел ушёл, задумавшись. А Григорий просто посмотрел ему вслед, возвращаясь к своим мыслям.

---

Вечером, возвращаясь домой, Григорий включил новости. По экрану шли

кадры с фронта. Солдаты в грязных окопах, репортажи про героев, которые

отдали свои жизни за Межморье. Всё то же самое, что и десять лет назад, двадцать лет назад. Та же война, те же лица.

За всю свою жизнь он вытащил с того света сотни людей. Кто-то из них стал

врачом, кто-то ушёл в политику, кто-то… был на этих кадрах, но уже мёртвым.

Это было бесполезно. Всё бесполезно.

Он налил себе виски, присел в кресло и закурил.

— Луна, — сказал он вслух. — Вот где настоящая жизнь.

Там, в колониях, не было этой бессмысленной бойни. Не было олигархов, играющих в войну, не было пафосных речей, не было приказов о списании

очередной группы раненых, потому что лечить их слишком дорого. Там было

дорогое небо и ледяные кратеры, но в этом мире у него не было места.

И он знал: если он хочет выбраться отсюда, ему нужны деньги. Много денег.

---

Следующим утром он снова вошёл в аудиторию, надел халат, проверил

проектор. Всё как всегда.

Но сегодня он был раздражён. Ему казалось, что эти студенты просто слепая

масса, заполняющая аудиторию. Большинство из них станут

посредственными врачами, кто-то — чиновниками от медицины, кто-то уйдёт

на фронт, где их навыки будут стоить ровно столько, сколько проживёт их

пациент под пулями. Григорий уже видел это много раз.

— Хорошо, — заговорил он, подойдя ближе к столу. — Раз уж мы заговорили о

хирургии в условиях войны, давайте обсудим, что значит «стратегическая

медицина».

Некоторые студенты подняли глаза.

— Представьте, что у вас два пациента. Один — молодой солдат, который

может восстановиться и вернуться в строй. Второй — раненый офицер, но

его состояние тяжёлое. Что будете делать?

— Всё зависит от степени повреждений, — раздался голос с задних рядов.

Григорий кивнул.

— Правильный ответ — зависит от приоритетов. Если перед вами элитная

часть, офицера спасут любой ценой. Если это обычная пехота — солдата, потому что его дешевле починить и снова отправить в бой. Запомните это. В

медицине, как и в жизни, всё сводится к ресурсам.

Он заметил, как Павел снова что-то записал, нахмурившись. Видимо, некоторые вещи ещё не укладывались у него в голове.

Григорий знал, что такие, как он, либо быстро учатся, либо быстро умирают.

Цена крови – Глава 2

Глава 2. Практика

— Сегодня у вас будет первая практика на реальном материале, — голос

Григория звучал ровно, почти без эмоций. Он провёл рукой по холодной

поверхности металлического стола. — Здесь нет права на ошибку.

Перед студентами лежали ряды металлических катаверов. Запах формалина

и антисептиков смешивался с чем-то едва уловимо неприятным, создавая

ощущение стерильного морга, в котором смерть была не событием, а

рутиной.

— Встаньте по парам, — скомандовал он. — У каждого будет отдельный

объект исследования.

Студенты, переглядываясь, начали разбиваться на группы. Некоторые

пытались скрыть нервозность, но было видно, что почти никто не чувствует

себя комфортно.

— Сегодня мы изучим базовую анатомию органов брюшной полости, —

продолжил Григорий. — Разрезать будете самостоятельно. Следуйте

инструкциям и не делайте глупостей.

Он медленно прошел вдоль рядов, осматривая студентов. Павел встал в

пару с тихим, щуплым парнем, которого он, кажется, знал. У некоторых

тряслись руки.

— Прежде чем начнем, — Григорий положил руки на стол. — Вопрос к вам.

Кто может назвать основные этапы вскрытия брюшной полости?

Пару секунд в аудитории царило молчание. Затем Павел поднял руку.

— Да, Рогов?

— Первым делом делается срединный разрез от мечевидного отростка

грудины до лобковой кости. Затем послойно вскрываются ткани, начиная с

кожи, затем подкожная клетчатка, фасции…

— Дальше?

— Рассекается передняя брюшная стенка… — Павел запнулся. — Доступ к

органам?

— Почти верно, — кивнул Григорий. — Но в боевых условиях хирурги редко

придерживаются классической техники. Важно работать быстро. Поэтому

вместо аккуратного разреза часто применяется грубая техника с

минимальным сохранением тканей.

Он подошел к ближайшему столу, где два студента уже держали в руках

скальпели.

— Начинайте.

Раздался первый звук разреза. Металл скальпеля прошел по коже, оставляя

за собой красноватый след. Студенты двигались осторожно, словно боялись, что тело вдруг зашевелится.

— Не бойтесь, — Григорий сложил руки за спиной. — Перед вами не пациент, а объект изучения.

Постепенно аудитория наполнилась приглушенными звуками вскрытия. Один

из студентов поднял голову.

— Григорий Костоправович, а если перерезать сосуды?

— Если перед вами труп — это не имеет значения. Если живой человек — вы

можете спровоцировать массивное кровотечение. Поэтому хирург должен

уметь не просто разрезать, но и контролировать ситуацию.

— А если ошибиться? — тихо спросил кто-то.

Григорий посмотрел на студента.

— Ошибка стоит жизни. Поэтому мы и тренируемся.

Работа шла медленно. У одной из групп что-то пошло не так — скальпель

слишком глубоко вошел в ткани, порвав часть кишечника. Извлекшийся запах

вызвал у одного из студентов рвотный рефлекс.

— Поторопились, — заметил Григорий, заглядывая внутрь. — Видите, что

случилось?

Студенты кивнули.

— Запомните, скорость важна, но не за счёт точности. Если бы это был живой

пациент, он бы умер от сепсиса.

Павел и его напарник работали лучше остальных. Они методично вскрыли

тело, извлекли печень и аккуратно осматривали сосудистую сеть.

— Что скажете? — Григорий посмотрел на Павла.

— Острая печеночная недостаточность. Возможно, токсическое поражение.

Или результат длительного голодания, — ответил тот.

— Верно. Хорошая работа.

Другие студенты постепенно завершали работу. Вскоре все трупы были

вскрыты и изучены.

— На сегодня достаточно, — сказал Григорий. — Оставьте инструменты.

Переодевайтесь.

Некоторые студенты выглядели так, словно пережили не практику, а личную

трагедию. Григорий понимал: многие уйдут из медицины после этого.

Когда все разошлись, Павел подошел к нему.

— Григорий Костоправович, можно спросить?

— Говори.

— На фронте… людей лечат или списывают?

Григорий посмотрел на него.

— Это зависит от человека.

— Но ведь врачи должны спасать?

Григорий усмехнулся.

— Врачи должны делать то, что им скажут.

Павел кивнул, но на лице его читалось замешательство. Он ещё не понимал, как устроен этот мир.

---

Вечером Григория вызвали в административный корпус.

Главный врач встретил его с непроницаемым выражением лица. На столе

лежали бумаги.

— Костоправович, — сухо сказал он, — твой отдел закрывают.

Григорий молчал.

— Оптимизация расходов. Хирурги больше не нужны в таком количестве. А

ты... ты дорогой специалист.

Он пододвинул документы.

— Увольнение, — уточнил врач. — Официальная причина – сокращение

штатов.

Григорий взял бумаги, пробежал взглядом. Всё предельно ясно. Просто

строки на бумаге, но за ними стояли годы работы.

— Вы уже решили, да?

Главный врач не ответил. Это и так было очевидно.

— Забирай документы, — сказал он. — Мне жаль.

Григорий взял бумаги и направился к выходу. Он не чувствовал ни злости, ни

сожаления. Только пустоту.

На улице уже стемнело. Город жил своей жизнью, и никто не знал, что ещё

один человек стал лишним.

Он закурил, глядя на огни на горизонте.

«Что дальше?» – спросил он себя.

Ответа пока не было.

Цена крови – Глава 3

Глава 3. Мобилизация

Григорий Костоправович сидел за столиком у окна дешевой столовой, лениво

помешивая ложкой в уже остывшем кофе. Через стекло он наблюдал за

улицей – за тем, как блеклые силуэты людей спешили по своим делам, затянутые серым смогом мегаполиса.

Две недели. Две недели с тех пор, как он стал официально

«оптимизированным». Когда он выходил из кабинета главврача с бумагами

об увольнении, он ещё не осознавал, насколько всё изменилось. В начале он

ещё пытался найти работу – звонил в частные клиники, навещал старых

знакомых. Но везде ответ был один и тот же:

— Нам бы кого помоложе, доктор.

Или:

— Бюджетное сокращение, сами понимаете.

Или ещё хуже – пустые обещания: «Мы вам перезвоним».

Но никто не перезванивал.

Мир для него сузился до нескольких улиц, по которым он ходил, заходя в

заведения и отрабатывая в голове одну и ту же фразу: «Мне нужна работа».

В один из дней он посмотрел на себя в зеркало. Перед ним стоял уставший, осунувшийся мужчина лет шестидесяти, с сединой в тёмных волосах и

тяжелыми мешками под глазами.

«Вот и всё, – подумал он. – Опытный хирург, преподаватель, десятки лет

практики – и никому не нужен.»

Но Григорий не был из тех, кто долго жалуется. У него была цель, и если её

невозможно было достичь честным путём, значит, нужно искать обходные.

И тут он вспомнил про 3-ю штурмовую. Он уже работал там однажды, много

лет назад, когда ещё верил, что фронт – это место, где врач может спасти

людей. Теперь он знал правду: фронт – это мясорубка, а работа хирурга там –

это не спасение, а просто задержка смерти.

Но там платят. Не миллионы, конечно, но стабильно. А деньги сейчас были

важнее всего.

---

Спустя несколько дней он стоял в военном госпитале, ожидая оформления. В

коридоре пахло антисептиком, потом и сигаретным дымом – как и во всех

военных учреждениях.

— Вам сюда, — бросил лейтенант Кирсанов, сухощавый офицер с

выражением лица, будто он ненавидел всех, кто переступал порог его

кабинета.

Григорий вошел внутрь и положил на стол документы.

— Хирург. Бывший преподаватель, — сказал он без эмоций.

Кирсанов мельком глянул бумаги, затем на самого Григория.

— Возраст?

— Пятьдесят девять.

— Пенсионер.

— Официально – нет.

Кирсанов усмехнулся и откинулся на спинку стула.

— Значит, вам реально некуда податься.

Григорий молчал.

— Ладно. Санчасть 3-й штурмовой. Пока как временный контрактник. Потом

посмотрим.

Он подписал бумаги и передал их назад.

— Дальше – подготовка. Две недели, потом отправка в зону. Идите к

следующему окну.

Григорий вышел в коридор. Ему даже не пришлось ничего доказывать –

война жрала людей, и никто не отказывался от пары лишних рук, даже если

эти руки дрожали от усталости.

---

Пока Григорий ждал своей очереди, в коридоре он заметил знакомое лицо.

Павел Рогов.

Парень сидел на лавке, держа в руках конверт с документами. Он выглядел

потерянным.

— Док, — сказал он, когда увидел Григория.

— Не ожидал тебя тут увидеть, — сказал Григорий, присаживаясь рядом.

Павел улыбнулся – неловко, нервно.

— Меня мобилизовали. Отдел закрыли, студентов распустили… Сказали, что

я подхожу для санитарной службы.

— Значит, пойдёшь вытаскивать людей под пулями, — заметил Григорий.

Павел не ответил.

— Ты ведь думал, что будешь лечить, — продолжил Григорий. — Окажешь

помощь, спасёшь людей.

— А разве не так? — Павел посмотрел на него.

Григорий молчал. Он знал, как будет на самом деле.

В этот момент дверь кабинета рядом с ними открылась, и вышел высокий, худощавый мужчина лет сорока. Седые волосы, коротко подстриженные, глаза с хитринкой. На его форме был написан позывной **"Лис"**.

— Очередные новенькие? — спросил он, глядя на Григория и Павла.

— Григорий Костоправович, хирург, — представился Григорий.

— Санитар Павел Рогов, — добавил Павел.

Лис хмыкнул и кивнул.

— Ну, хирургов у нас любят, а вот санитарам везёт меньше.

---

Две недели подготовки прошли быстро. Григорий изучал текущие протоколы, заполнял документы, проходил медкомиссии. Павел учился переносить

раненых, останавливать кровотечения, работать с медицинскими модулями.

Они почти не виделись в эти дни, но оба знали – скоро они окажутся в одном

месте.

И этот день настал.

На рассвете их построили у ангаров, грузовики уже ждали. Григорий смотрел

на людей вокруг. Молодые, старые, испуганные, равнодушные. Они

отправлялись туда, откуда многие не вернутся.

— По машинам! — скомандовал офицер.

Григорий залез в кузов грузовика. Через минуту рядом сел Павел.

— Нам повезло, — сказал он. — Мы в одной бригаде.

Григорий не ответил. Он смотрел вперёд, на дорогу, которая вела их в самое

сердце войны.

Цена крови – Глава 4

Глава 4. Адаптация

Война не бывает быстрой. Война — это привычка.

Люди, которые живут без войны, представляют её чем-то исключительным, редким, как бурю, которая внезапно приходит и уходит, оставляя после себя

руины. Но для Межморья война стала обычным делом — чем-то вроде

плохой погоды. Её не нужно понимать, с ней просто учатся жить.

Фронт двигался годами, но никогда по-настоящему не менялся. Линия

разграничения, чуть сдвигающаяся то в одну, то в другую сторону, укрепления, периодические удары артиллерии — но никто не пытался

добиться решающей победы. Ведь победа означала бы конец войны, а война

была слишком удобной для элит.

Когда Григорий приехал в бригаду, он сразу почувствовал это. Лагерь жил

своей рутиной. Солдаты приходили и уходили. Некоторые уезжали обратно в

тыл – в гробах.

— Доктор Костоправович, — раздался голос позади.

Григорий обернулся. Перед ним стоял человек в офицерской форме –

крепкий, подтянутый, с коротко стриженными седыми висками.

— Шило?

— Самый что ни на есть, — Александр Шилов улыбнулся и протянул руку. —

Давно не виделись, старик.

Они пожали руки.

— Что ты тут делаешь? — спросил Григорий.

— Начштаба, — сказал Шило. — Занимаюсь распределением, логистикой, эвакуацией… В общем, слежу, чтобы всё не развалилось к чертям.

Григорий кивнул. Он не ожидал встретить Шилова, бывшего командира

взвода, но в то же время это не удивляло. Война засасывает людей, и те, кто

долго выживают, становятся её частью.

— Рад тебя видеть, но у нас нет времени на разговоры, — сказал Шило. —

Тебя ждут в медчасти. И да… постарайся не показывать, что ты слишком

умный. Здесь за такое не любят.

Григорий усмехнулся, но ничего не ответил.

---

Медицинская часть 3-й штурмовой была похожа на все военные госпитали.

Палатки, носилки, запах антисептиков и пота.

— Это хирург Григорий Костоправович, — представил его Шило.

— О, легенда собственной персоной, — раздался голос. Григорий повернулся

и увидел мужчину лет пятидесяти с глубокими морщинами на лице. —

Алексей Стругов. Просто Струг.

— Я знаю тебя, — сказал Григорий. — Ты работал в центральном госпитале.

— Было дело, — кивнул Струг. — А потом понял, что здесь платят лучше.

Григорий осмотрел остальных. Фельдшеры, медсёстры, хирурги. В этом

месте они были так же важны, как бойцы на передовой.

— Здесь долго не болтают, — сказал Струг. — Если можешь работать, работай. Если не можешь – уезжай в мешке.

— Хорошая мотивация, — усмехнулся Григорий.

— Это не мотивация, это реальность, — ответил Струг.

---

Григорий получил койку в маленькой палатке. Простая кровать, металлический ящик для вещей. Вечером он сидел и изучал карты военного

района, когда в палатку заглянул Павел.

— Док?

— Что тебе?

— Я тут… просто хотел узнать, как вы.

Григорий отложил карту.

— Справляешься?

— Да, — кивнул Павел, но в голосе была неуверенность. — Меня поставили в

группу эвакуации. Мы вытаскиваем раненых с передовой.

— Опасно.

— Я знаю, — сказал Павел.

Григорий посмотрел на него. Мальчишка ещё не понимал, во что вляпался.

— Иди спать, — сказал он. — Завтра у тебя будет сложный день.

Павел ушёл. А Григорий остался сидеть, глядя в потолок. Он знал, что

сложные дни теперь будут у всех.

---

На следующий день Григорий вышел на работу. В медпункт поступали

раненые. Первые часы он просто наблюдал, как работают остальные. К

обеду к нему подошёл Струг.

— Ты уже видел, как тут всё устроено, — сказал он. — Теперь давай

посмотрим, что ты умеешь.

Он подвёл его к носилкам. На них лежал солдат с пробитым лёгким. Дыхание

прерывистое.

— Надо установить дренаж, — сказал Струг. — Можешь?

Григорий кивнул.

— Дайте скальпель.

---

Так прошли его первые дни. Он привыкал. Вспоминал. Возвращался в тот

ритм, который давно знал.

Павел тоже втягивался в работу. Он таскал раненых, накладывал повязки.

Всё ещё верил, что может что-то изменить.

Но война не терпит иллюзий.

И вскоре она это докажет.

Цена крови – Глава 5

Глава 5.

Павел держал автомат поперёк груди, сжимая его так, словно от этого

зависела его жизнь. Хотя, возможно, так и было. Он стоял в тёмном кузове

бронетранспортёра, который вёз санитарную группу в серую зону – в место, где бой уже закончился, а раненые ещё оставались. Внутри было темно, душно, воняло потом, порохом и машинным маслом. Он сидел среди

санитаров, таких же, как он, но с разной степенью изношенности. Кто-то

выглядел так, будто привык к этой работе, кто-то нервно жевал губы, а один

мужчина напротив – уже седой, но ещё крепкий – просто дремал, прижавшись

затылком к стальному корпусу.

– Долго ещё? – спросил Павел.

– Скоро, – отозвался Лис. – Не суетись, пацан. Впервые едешь?

Павел кивнул. Голос принадлежал Лису – опытному санитару, которого

назначили его наставником. Тот ухмыльнулся и хлопнул парня по плечу.

– Тогда слушай. Мы не волшебники. Мы не спасаем людей. Мы грузчики.

Берём тех, кто доживёт до госпиталя, а остальных оставляем. Если ты

увидишь кого-то без ног, но он ещё орёт – тащим. Если у кого-то дырка в

животе, и кишки выпадают – смысла нет. Ты понял?

Павел не ответил. В голове шумело.

– Понял, – наконец выдавил он.

– Молодец, – похвалил Лис.

Бронетранспортёр остановился. Снаружи слышались отрывистые команды.

– Выгружаемся!

Санитары спрыгнули в грязь. Павел вдохнул полной грудью и сразу же

пожалел об этом – в воздухе стоял едкий запах гари, перемешанный с

кровью. Земля под ногами была влажной и липкой.

– Быстро, быстро, – крикнул сержант. – Забираем только «жёлтых»!

Павел не успел спросить, что значит «жёлтые» – его уже толкнули в сторону

окопа. Внутри кто-то хрипел.

Он заглянул вниз.

В мутной жиже лежал солдат – его нижняя часть тела была разорвана на

клочья, но он ещё дышал. Кишки вывалились наружу, словно разорванный

мешок с колбасой, дёргались в грязи. Грудь ходила судорожно, будто тело

ещё пыталось бороться за жизнь.

– Воду… – прохрипел боец.

– Берём его? – спросил Павел, не отрывая взгляда от разорванного тела.

Лис мельком взглянул на солдата, затем наклонился и положил пальцы ему

на горло. Несколько секунд он просто держал их там, потом убрал.

– Уже нет, – сказал он спокойно. – Дальше.

Павел сглотнул.

---

— Красные – операбельные, жёлтые – стабильные, чёрные – списанные.

Запомнили?

Григорий кивнул. Начмед Змей стоял перед ними в палатке и объяснял

правила игры.

— У нас нет времени лечить всех. Слишком много поступающих, слишком

мало рук. Твой выбор – кого резать, кого шить, а кого оставить. Ошибка –

лишний труп.

Он развернул каталку. На ней лежал солдат, его грудь была пробита

осколком. Плевральная полость заполнялась кровью, дыхание свистело.

Григорий взглянул на мониторы – сатурация падала.

— Этот? – спросил Змей.

Григорий быстро осмотрел его.

— Операция займёт 40 минут. В лёгких полно крови, но можно дренировать.

— Следующий пациент поступит через 5 минут. У нас только три

операционных. Что выбираешь?

Григорий сжал кулаки.

— Шанс есть. Беру его.

Змей усмехнулся.

— Тогда работай, доктор. Посмотрим, сколько ты выдержишь.

---

Скальпель прорезал кожу, и кровь сразу хлынула вверх, заполняя рану.

Григорий отработанным движением расширил разрез, всунул зажимы и

начал работу.

— Дренаж! – крикнул он.

Медсестра передала ему трубку. Он ввёл её в плевральную полость, и из

грудной клетки с бульканьем пошёл воздух, вперемешку с кровью.

— Сердце… хреново, — пробормотал анестезиолог.

Григорий не слушал. Он нашёл повреждённый сосуд и наложил зажим, затем

начал сшивать разрыв лёгкого. Руки двигались автоматически, без лишних

движений.

— Давление стабилизируется, — сказал анестезиолог.

— Давай, парень, дыши… — пробормотал Григорий, заканчивая швы.

Через 20 минут пациент дышал ровно. Он выжил.

Григорий выпрямился, посмотрел на Змея.

— Я не мясник.

Змей только усмехнулся.

— Пока что.

---

Павел и Григорий встретились в столовой. Еда была тёплой, но абсолютно

безвкусной.

– Как у тебя? – спросил Григорий.

Павел покрутил ложку в миске.

– Жёстко.

– Уже передумал?

Парень фыркнул.

– Нет, но если честно, я думал, что всё будет…

– Героичнее?

Павел кивнул.

Григорий вздохнул.

– Здесь нет героев. Только выжившие.

– И трупы, – добавил Павел.

Они молча доели.

###

Григорий сидел на складном стуле, ссутулившись и потирая виски.

Последняя операция выбила из него все силы. Он не был новичком, но на

фронте всё было иначе. Здесь никто не ждал полного восстановления –

здесь просто делали всё, чтобы человек дожил до следующего боя.

– Всё нормально? – спросил Струг, проходя мимо.

Григорий кивнул.

– Устал просто.

– Привыкнешь, – усмехнулся фельдшер.

Григорий молча смотрел, как он уходит. Привыкнешь… Он не хотел

привыкать.

Цена крови – Глава 6

Снаряжение наконец-то прибыло. До этого новоприбывшие ходили в том, в

чём приехали – без касок, без бронежилетов, в обычной форме. Никого это не

удивляло. Если экипировки не было, значит, её просто не было. Кто выжил –

тому повезло.

Сегодня, наконец, выдали.

На складе пахло пылью, металлом и машинным маслом. Ящики с

разгрузками стояли вперемешку с ящиками с тушёнкой – приоритеты

снабжения были понятны. За столом сидел старшина, лениво кидавший

бронежилеты через стойку. Никто не выстраивался в очередь – просто

подходили, брали своё и уходили.

Григорий молча забрал бронежилет, смахнул с него что-то липкое и накинул

на плечи. Проверил ремни, кивнул сам себе. Павел тем временем копался в

ящике с касками, вытаскивая их одну за другой. Наконец нашёл свою. Взял в

руки, повернул – и замер.

— Ты это видел? — пробормотал он, показывая Григорию.

Каска была грубо заварена в месте входного отверстия от пули. Кто-то уже

пытался умереть в ней, но судьба распорядилась иначе. Поверх сварки её

небрежно покрасили в свежий серый цвет, даже не стараясь замаскировать

следы.

Григорий взглянул мельком и пожал плечами.

— Ну, не дырявая же.

Павел нахмурился.

— Она вообще надёжная?

— Если тебе в голову прилетит, тебе не поможет и новая.

— Обнадёживает.

— Добро пожаловать на службу.

Григорий застегнул последний ремень на бронежилете, проверил посадку и

кивнул.

— Пошли работать.

Павел ещё раз взглянул на свою каску, вздохнул и натянул её на голову.

Жаловаться было бессмысленно.

***

Фронт горел.

Грохот артиллерии не утихал ни на секунду. Каждые несколько минут штаб

принимал очередную сводку: новые потери, новые раненые, новые

безвозвратные. Госпиталь был перегружен до предела. В приёмном

отделении пахло кровью, потом и разогретым металлом. Крики и стоны

смешивались с сухими командами врачей, работающих на износ.

Григорий зашёл в операционную, даже не обращая внимания на труп, который катили в сторону выхода. Он был ещё тёплый, но уже не пациент –

просто груз, который уберут, чтобы освободить место для следующего. За

одним столом работал Струг, склонившись над молодым солдатом с

пробитым животом. За другим – незнакомый врач, судя по манере держать

скальпель, недавно с тыла.

— Где следующий? – спросил Григорий.

В ответ ему подкатили каталку. На ней лежал мужчина лет двадцати пяти, полусознательный, тяжело дышащий. Бронежилет был разрезан, обнажая

грудную клетку, в которой зияла дыра от осколка. Лёгкое сжималось и

разжималось судорожно, с каждым вдохом выплёвывая пузыри крови.

— Грудная травма, перебита подключичная артерия, — сухо перечислил

медбрат. — Давление нестабильное, пульс нитевидный.

— Раздеваем! – Григорий даже не поднял глаз. Он уже мысленно разложил

перед собой ход операции. — Готовим дренаж!

Анестезиолог ввёл препарат, пациент задёргался, но быстро затих. Григорий

скальпелем прорезал кожу в межрёберной области, кровь хлынула наружу.

Медбрат быстро ввёл трубку, и из лёгкого с шипением вышел воздух

вперемешку с жидкостью. Давление на мониторе прыгнуло.

— Надо зашить артерию, или он истечёт кровью за пару минут! — крикнул

кто-то.

Григорий не слушал. Он уже действовал. Вставил зажим, остановил

кровотечение, начал аккуратно подшивать края повреждённого сосуда. Нити

скользили в пальцах, руки работали точно, будто запрограммированные. В

какой-то момент он осознал, что даже не думает о пациенте, не

представляет, кто он, кем был. Просто ещё одна рана, которую надо закрыть.

— Всё. Дренаж оставить. Перевести в стабильную. Следующий!

Каталка откатилась, тут же подкатили другую.

***

Тем временем Павел находился совсем в другом аду.

Его отряд эвакуации двигался по траншее, и каждый новый поворот открывал

перед ними новые тела. Некоторые ещё дышали, другие уже нет. Павел не

думал. Он просто тянул ближайшего, затаскивал на носилки и бежал обратно

к медэваку.

Один из бойцов сидел у стены окопа, прижимая к себе собственные кишки.

Они выскальзывали у него из рук, а он пытался запихнуть их обратно, хрипя

от боли.

— Бери его! – крикнул Лис.

Павел бросился к бойцу, но в этот момент по траншее прошлась очередь из

пулемёта. Брызнула земля, трупы дёрнулись. Павел рухнул на колени, закрывая голову.

— ПОДНИМАЙ ЕГО! – Лис уже был рядом, тащил раненого за шиворот.

Павел подскочил, подхватил вторую руку, и вместе они потащили бойца. Тот

ещё дышал, но его глаза уже закатывались.

— Держись, мужик! – крикнул Павел.

Сзади опять ударила артиллерия. Павел почувствовал, как горячая волна

обожгла спину. Он был уверен, что получил ранение, но через секунду понял

– это просто кровь другого солдата. Он обернулся – один из эвакуационной

группы упал, его голова превратилась в месиво.

— Беги! – Лис толкнул его вперёд.

Добежав до бронетранспортёра, они втащили бойца внутрь. Фельдшер тут

же наклонился над ним.

— Он?..

Фельдшер просто покачал головой.

Павел сел на металлический пол и зажмурился.

Он больше не чувствовал страха. Только пустоту.

***

Григорий устало потёр глаза. За последние сутки он почти не отходил от

операционного стола, и его тело протестовало против такого режима. Но

несмотря на усталость, он чувствовал внутреннее беспокойство.

Он только что закончил сложную операцию на молодом бойце – осколочное

ранение в бедренную артерию. Работа была тонкой, но он справился.

Солдата перевели в палатку для стабилизации. Однако через пару часов, когда Григорий зашёл проверить его состояние, койка была пуста.

Он огляделся.

— Эй, Краб, — позвал он, заметив фельдшера, возившегося с

медикаментами.

Краб поднял голову.

— Чего, Док?

— Где тот парень, которого я оперировал утром? Бедренная артерия, стабилизированный.

Краб пожал плечами и вернулся к своим делам.

— Списали.

Григорий нахмурился.

— Как это "списали"? Он был стабилен.

Краб не отрывался от работы.

— Док, тут всё быстро меняется. Может, перевели, может, списали. У нас тут

не санаторий.

Григорий чувствовал, как внутри у него поднимается что-то холодное. Этот

ответ его не устраивал.

— Кто это решил? – спросил он жёстко.

Краб наконец посмотрел ему в глаза.

— Не знаю, Док. Я не принимаю такие решения. Просто пришли – забрали. У

меня спроси, у стены спроси, всё одно.

Он отвернулся, показывая, что разговор закончен.

Григорий ещё пару секунд стоял, разглядывая пустую койку.

Раньше он бы ничего не заподозрил – бывает, что солдат умирает от

осложнений. Но этот пациент был стабильным. Он мог выжить. Кто-то принял

решение за него. И этот кто-то точно не был врачом.

Григорий медленно выдохнул.

— Ладно, — сказал он, разворачиваясь.

***

Григорий вышел из палатки стабилизации и направился в штаб. В воздухе

пахло гарью и йодом, на горизонте слышались глухие раскаты артиллерии.

Операционная смена подходила к концу, но напряжение не спадало – бой

продолжался, а значит, скоро привезут новых раненых.

В штабе было относительно тихо. Здесь работали без суеты: штабные

офицеры заполняли отчёты, кто-то перекладывал папки с документами, гудела рация. Григорий зашёл в помещение, где фельдшер Струг разбирал

медикаменты, и взял со стола один из бланков.

— Всё подписал? — спросил он.

Струг кивнул, не отрываясь от бумажной работы.

Григорий вышел обратно в коридор и в этот момент заметил, что ему

навстречу идёт группа офицеров. Среди них – Шило.

Командир штаба шагал уверенно, рядом с ним были двое младших по

званию, один из них что-то негромко говорил, но Шило, заметив Григория, слегка замедлил шаг. Он смотрел прямо на него.

— Как оно, Док? Привыкаешь? — спросил он.

Григорий коротко кивнул. В глазах Шило мелькнула усмешка, едва заметная.

Он ничего больше не сказал. Просто задержал взгляд чуть дольше, чем

требовалось, а потом продолжил путь.

Григорий посмотрел ему вслед. Впервые за долгое время он почувствовал

странное ощущение – словно за ним наблюдают.

Но у него не было времени думать об этом. Он развернулся и пошёл обратно

в палатки.

Работа не ждёт.

***

В расположение медиков привезли нового бойца.

На вид ему было не больше двадцати пяти, но взгляд – пустой, мёртвый. Он

сидел на койке, раскачиваясь из стороны в сторону, глядя сквозь стены.

Фамилии его никто не запомнил – в журнале он проходил просто как

«переведённый».

— Что с ним? — спросил Павел, переглядываясь с Лисом.

— Да хрен его знает, — фельдшер пожал плечами. — Говорят, с передовой

сняли, он месяц из окопов не вылезал. Животных ел.

— В смысле?

Лис потёр лицо.

— Буквально. Голод, страх, нехватка сна. Три дня назад его нашли в воронке, жрал крыс.

Павел молча посмотрел на бойца. Тот сидел, покачиваясь, будто его не

касался этот разговор.

— А почему его сюда привезли? — спросил Павел.

Лис хмыкнул.

— А куда ещё? В госпиталь его не примут, он не раненый. В тыл тоже не

отправишь — бумажки заполнять никто не будет.

— Так и что с ним делать?

— Ничего. Пусть сидит. Может, само пройдёт.

Павел усмехнулся.

***

Вечером в расположении пахло гарью от дешёвых пайковых сигарет, с кухни

тянуло разогретым сухпаем. Григорий сидел за столом в палатке, перебирая

бумаги.

Снаружи слышались голоса, кто-то смеялся, кто-то ругался. Ночной фронт

жил своей жизнью.

И вдруг — крик.

— ОТСТАВИТЬ! БРОСЬ ОРУЖИЕ!

Григорий резко поднял голову.

За палаткой послышался шум — столы с грохотом перевернулись, кто-то

дико закричал.

Он вышел наружу.

В свете керосиновых ламп он увидел, как тот самый боец стоял в центре

палаточного лагеря, тяжело дыша. В одной руке у него был нож, в другой —

граната.

Вокруг него — ошарашенные солдаты.

— Отдай гранату, парень, — спокойно сказал кто-то.

— ОНИ ВСЕ ПРЕДАТЕЛИ! — заорал он, задыхаясь. — ВЫ ХОТИТЕ МЕНЯ

УБИТЬ!

Кто-то осторожно потянулся к кобуре.

— НЕ ДВИГАТЬСЯ!

Он сорвал чеку.

Все замерли.

Григорий понял, что это момент, когда либо он что-то сделает, либо все

полетят к чёрту.

Медленно, без резких движений, он сделал шаг вперёд.

— Послушай меня, — тихо сказал он. — Ты устал. Я понимаю. Всё закончится.

Просто отдай мне гранату.

Глаза бойца дёрнулись, он сжал кулаки.

— ВЫ НЕ ПОЙМЁТЕ!

— Пойму. Я здесь так же, как и ты.

— НЕТ!

Он сжал кулак. Григорий шагнул вперёд и схватил его за запястье.

— ТЫ ЛЖЕШЬ!

И он разжал пальцы.

***

Взрыв был оглушающим.

Григорий не сразу понял, что произошло.

Он лежал на земле. Звенело в ушах.

Перед глазами плясали чёрные пятна.

Он попытался вдохнуть, но воздух резанул горло.

Что-то было не так.

Что-то было совсем не так.

Он медленно опустил взгляд.

Где руки?

Вместо рук — кровавые культи.

Они дёргались, из них хлестала кровь.

Он открыл рот, но вместо крика из него вырвался только хрип.

***

Павел пришёл в себя первым.

Глаза щипало, в носу стоял запах гари и мяса.

Он услышал чей-то стон.

Григорий.

Павел подполз к нему и замер.

— Чёрт…

Григорий смотрел на него мутным взглядом, не двигаясь.

Павел схватил турникеты, трясущимися руками затянул их на культях, пока

кровь не перестала бить фонтанами.

— Держись, Док, держись, слышишь?

Григорий не ответил.

Кто-то сзади закричал:

— ВРАЧА!

Кто-то уже бежал, но Павел не ждал.

— ТЯНИТЕ ЕГО В ГОСПИТАЛЬ!

Последнее, что видел Григорий перед тем, как сознание ушло, был Павел, сжимавший его за плечо.

Цена крови – Глава 7

Глава 7. Новый этап

Григорий не помнил сам момент перевозки.

Очнулся он уже в другом месте.

Запах изменился – не фронтовая гарь, не кровь, не дезинфицирующие

растворы наспех пролитых операционных. Здесь пахло стерильностью, пластиком и чем-то сладковатым, как в старых госпиталях.

Он был в глубоком тылу.

Очередной госпиталь, одно из мест, где собирали списанных.

Он знал, что такие учреждения называли "пересадочными станциями".

Людей здесь латали и либо возвращали в строй, либо отправляли в

гражданскую жизнь – если оставалось, кому жить.

Сознание возвращалось рывками.

Сначала – пустота. Тёмная, вязкая, без времени и пространства.

Потом – шум. Глухие голоса, металлический скрежет, приглушённые шаги.

Всё далеко, будто через толстое стекло.

Григорий попробовал вдохнуть – воздух резанул горло, в груди отозвалась

тупая боль. Затем – вспышки воспоминаний.

Взрыв.

Крик.

Павел.

Турникеты.

Боль.

Он открыл глаза.

Свет полоснул по зрачкам, заставляя зажмуриться. Голова гудела, виски

сдавливало, но он собрал силы и посмотрел вниз.

Перед ним – аккуратно перевязанные культи. Чистые, стерильные.

Григорий моргнул.

Раз.

Два.

Три.

Нет. Не сон.

Он попытался пошевелить пальцами. Понял, что пальцев больше нет.

Всё внутри него сжалось. Он довоевался. На старости лет.

Хирург. Профессор. Заслуженный врач Межморья. И теперь – бесполезный

инвалид.

Он не чувствовал боли. Он вообще ничего не чувствовал. Даже злости.

Просто пустоту.

Какой теперь смысл?

Какой теперь вообще смысл?

Он закрыл глаза.

Всё изменилось.

***

Григорий не мог сказать, как долго он уже здесь. Несколько дней? Неделя?

Две? Время тянулось странно, между наркозами, процедурами и короткими

разговорами с врачами. Всё, что он знал точно – у него больше нет рук.

Физически.

Но в его голове они были.

Иногда он пытался поднять правую руку, и чувствовал, как пальцы

сжимаются в кулак. Но перед глазами ничего не было. Только пустота и

аккуратно забинтованные культи.

Он не злился, не паниковал. Он был врачом. Он видел сотни таких случаев.

Он знал, как работает фантомная боль. И он знал, что психотерапевтов здесь

не было – никто не будет лечить его голову.

***

— Док, как самочувствие?

Григорий повернул голову на голос. У кровати стоял молодой парень в белом

халате – младший врач или ординатор. Тёмные круги под глазами говорили, что смена у него была долгой.

— Живой, — ответил Григорий.

Парень кивнул, сделал отметку в планшете.

— Реакция стабильная. Завтра переведём в другую палату, для

восстановления. Будут приходить терапевты, обсуждать варианты

протезирования.

— Не надо.

Молодой врач моргнул.

— В смысле?

— Обычные протезы не нужны. Полумеры не интересуют.

Парень задумался, потом аккуратно кивнул.

— Это ваше решение, доктор. Мы его зафиксируем.

***

Телефон в тумбочке дребезжал.

Григорий посмотрел на него, потом снова на свои забинтованные культи.

Губы скривились в нечто похожее на усмешку.

— Доктор? — спросил ординатор.

— Телефон.

Парень понял, поднял трубку и поднёс к уху Григория.

— Алло.

— Док! — голос Павла был резкий, но в нём не было паники. — Вы как?

Григорий усмехнулся.

— Без рук, но жив.

— Чёрт… — Павел замолчал. Потом шум на фоне, какие-то голоса. — Вы…

вы что теперь?

Григорий не ответил сразу. Смотрел в потолок.

— Пока не знаю.

Повисла пауза. Потом нервный смешок.

— Выздоравливайте, док.

Связь оборвалась.

Григорий закрыл глаза.

У него больше не было выбора. Он не мог просто остаться. Он должен был

двигаться дальше.

Но куда?

***

Григорий не любил просить о помощи. Особенно теперь, когда его

возможности сузились до одной просьбы – набрать номер на телефоне.

Телефон снова лежал в тумбочке, бесполезный, как он сам. Григорий смотрел

на него несколько секунд, затем повернул голову к проходящей мимо

медсестре.

— Займите мне минуту, — произнёс он.

Женщина, лет тридцати, остановилась, взглянула на него поверх очков.

— Что-то болит?

— Телефон в тумбочке. Откройте. Нужен записник.

Медсестра нахмурилась, но открыла. Вынула маленький, потрёпанный

блокнот, вложенный между картами пациентов.

— Какой номер?

Григорий прикрыл глаза, вспоминая. Потом тихо произнёс:

— Нотариус Герасимов.

Женщина быстро пролистала страницы, нашла нужный контакт, набрала

номер и поднесла трубку к его уху.

— Да? — мужской голос в трубке был усталым, раздражённым.

— Герасимов. Это доктор Григорий… — он осёкся, понял, что представляться

уже нет смысла. — Мне нужно продать квартиру. Срочно.

Пауза.

— В каком состоянии?

— Хорошем.

— Где вы сейчас?

— Госпиталь в тылу. Лично приехать не могу.

— Кому передоверите продажу?

— Оформите доверенность. На вас.

— Понял. Я решу. Деньги куда переводить?

— ME42 322900 00000 2627 5501 6070 34

—Ну даёшь, док. Хорошо. Дня через три всё будет готово.

Связь оборвалась. Григорий прикрыл глаза. Шаг первый сделан.

— Ещё номер? — спросила медсестра.

— Да. Запишите: Шило.

Она пролистала, нашла. Набрала. Поднесла трубку снова.

— Док, ты что, уже на ногах? — голос Шило был хриплым, с усмешкой.

Григорий сжал зубы.

— На культях. Мне нужны руки. Самые лучшие.

Шило не удивился. Григорий слышал, как тот затянулся сигаретой.

— Понял. Свяжусь с людьми, они тебе помогут.

— Цена?

— Это будет оочень дорого...

Григорий закрыл глаза, думая.

Шило выдохнул дым в трубку.

— Скоро дам контакты. Будь на связи.

Связь оборвалась. Медсестра убрала телефон.

***

Григорий лежал на койке, глядя в потолок. Мысли неслись одна за другой, сцепляясь в единую цепь. Он всю жизнь работал с человеческим телом, знал

его устройство до мельчайших деталей. Но теперь он сам стал пациентом, а

его руки — точнее, их отсутствие — ставили перед ним новый вопрос: какие у

него есть варианты?

Протезы. Он оперировал сотни людей с ампутированными конечностями, видел, как они адаптировались. Но обычные механические протезы были

бесполезны для него. Примитивные конструкции, которые можно надевать и

снимать, позволяли держать ложку, застёгивать пуговицы, но не давали

тонкой моторики. Бионические – уже лучше, они реагировали на напряжение

мышц и электрические сигналы, но все еще оставались костыльной

игрушкой.

Нейроуправляемые. Единственный вариант. Но даже среди них были

градации.

Контакт от Шило пришёл быстро. Номер. Короткое сообщение: "Звони, решат

твой вопрос. Дорого."

Медсестра снова поднесла трубку к уху. Григорий набрал номер.

— Да? — голос был низкий, уверенный.

— Мне нужны руки, — спокойно сказал Григорий.

— Две?

— Да.

Пауза.

— Это не дешёвый вопрос. Ты знаешь, во что влезаешь?

— Сколько?

— Комплексная система. Два военных протеза с заменой плечевых суставов, нейроинтерфейс, адаптация. Девятьсот сорок тысяч долларов.

Григорий молчал. Не от шока. Он знал, что это будет дорого. Просто

услышать сумму вслух — это было другое.

— Когда сможешь оплатить? — спросил голос.

— Через три дня.

— Тогда и поговорим. Операция займёт двенадцать часов. Ты будешь в

отключке. Потом три недели адаптации. Готов?

— Да.

— Хорошо. Мы тебе перезвоним.

Григорий закрыл глаза. Он знал, что теряет всё — свою квартиру, сбережения, мечту, но у него не было выбора. Либо он вернёт себе руки, либо останется никем.

Сомнений не было.

***

Он всю жизнь копил на Луну.

Не на дом у моря, не на загородную виллу, не на жизнь в окружении роскоши.

Ему не нужна была роскошь. Ему нужна была тишина. Покой. Место, где всё

не прогнило насквозь, где не надо оглядываться через плечо, не надо видеть, как человеческие жизни превращаются в цифры на ведомостях.

Где не нужно было принимать участия в этой бесконечной мясорубке, пусть

даже в роли хирурга.

Луна была пределом мечтаний. Билет на выход. Не метафора, а буквальный

побег.

Но теперь…

Теперь у него нет ничего. Ни рук. Ни квартиры. Ни будущего. Всё, что

осталось – это необходимость выжить.

Но выбора нет.

Луна подождёт.

Или больше никогда не случится.

***

Григорий лежал на операционном столе, глядя в стерильный белый потолок.

Холодный свет ламп резал глаза, запах антисептиков въедался в нос.

Клиника не была похожа на военный госпиталь. Здесь всё выглядело

слишком аккуратно, слишком дорого. Это место предназначалось не для

рядовых солдат, а для тех, кто мог себе это позволить.

Готовили его молча. Медсестра проверила датчики, анестезиолог ввёл

катетер, хирург – мужчина в чёрной хирургической форме – мельком взглянул

на него.

— Когда проснёшься, всё будет славно, — сказал он, безэмоционально.

Григорий не ответил.

Наркоз хлынул по венам ледяной волной, глаза закрылись, и мир исчез.

Первый этап – имплантация нейроинтерфейса.

Хирурги вскрыли черепную коробку в двух местах: в зоне моторной и

соматосенсорной коры. Тонкие электроды внедрили в серое вещество, подключая их к областям, отвечающим за движения и тактильные ощущения.

Имплант – крошечная матрица, покрытая углеродными нанотрубками, способными интерпретировать нервные импульсы с точностью до

микровольта. Биополимерная оболочка позволяла ему адаптироваться к

тканям мозга без отторжения.

Каждый контакт проверяли вручную – сигнал от одной клетки мозга

передавался на внешний компьютер, имитируя движение пальцев, которых

больше не существовало.

Второй этап – установка протезов.

Старые культи ампутировали выше – плечевые суставы заменили на

кибернетические. Биомеханические узлы внедрили глубже, чем в

стандартных протезах, напрямую закрепляя их на плечевых костях.

Корпус – сплав титана и керамики, прочнее человеческих костей, но легче на

30%. Покрытие – гибрид углеродных нанотрубок и биополимеров, имитирующих структуру кожи. Система управления интегрирована в нервные

окончания, соединённые с имплантом.

Питание – реактор, преобразующий АТФ в энергию.

В основу системы встроены нанорегенераторы, закреплённые в области

плечевых суставов. Они напрямую подключены к кровотоку, извлекая часть

аденозинтрифосфата (АТФ) – молекулы, отвечающей за энергоснабжение

живых клеток – и преобразуя её в электрический импульс, питающий

микродвигатели протезов.

Это позволяло имитировать работу естественных мышц: чем больше

нагрузка, тем выше расход энергии, тем больше организм требовал

подпитки. В отличие от традиционных батарей, эти протезы не нуждались в

подзарядке – пока тело работало, работали и они.

Но система имела свои побочные эффекты. Теперь Григорий требовал

больше еды, а в периоды высокой активности мог ощущать слабость, как

если бы по-настоящему перенапряг руки.

Он не просто носил механические руки – теперь его тело и машина работали

в одном метаболическом цикле.

***

Григорий проснулся в холоде.

Лёгкое покалывание в плечах. В висках гудела тишина. Он не сразу понял, что изменилось.

— Доктор, слышите меня? – голос издалека.

Он открыл глаза.

Первое, что он увидел – руки.

Чужие. Металлические.

Григорий медленно сжал пальцы. Они подчинились. Движение было

странным, неестественным, но точным. Он чувствовал силу, точность – но

это были не его руки.

— Как ощущения? — спросил кто-то сбоку.

Григорий не сразу ответил. Он поднял левую руку, дотронулся до простыни.

Гладкая ткань, лёгкое сопротивление. Это была не кожа, но ощущение было.

Не привычное, но достаточно реальное.

— Я снова хирург, — тихо сказал он.

Цена крови – Глава 8

Глава 8. Возвращение

Адаптация прошла неожиданно легко.

Первые дни он осторожничал, следил за движениями, привыкал к

ощущениям. Но уже через неделю его пальцы бегло перебирали мелкие

предметы, а через две – он мог зашнуровывать ботинки, держать скальпель

так же уверенно, как прежде.

Протезы стали частью его тела быстрее, чем он ожидал. Не было боли, не

было отторжения – только чистая механика, соединённая с мозгом. Они

работали так, как должны были работать руки. Даже лучше.

На третьей неделе Григорий уже не задумывался, когда поднимал кружку, открывал дверь или нажимал кнопку терминала. Новые руки стали его

реальностью.

И вот теперь, когда весь процесс реабилитации подошёл к концу, он садился

в машину, чтобы вернуться обратно. В часть.

В ту же самую часть, из которой его увезли четыре недели назад.

***

Григорий вышел из грузовика и встал на твёрдую землю. База встретила его

привычным запахом — гарь, масляные испарения, пыль, тонкие нотки

антисептика от госпитального крыла. Всё было таким же, как и три недели

назад. Только теперь он был другим.

Он опустил глаза.

На его месте раньше были руки. Мясо, кости, связки, кожа. Теперь — гладкий

металл с матовым покрытием, без единой царапины. Кисти сжались, разжались. Движение было естественным, но не совсем.

— Док!

Григорий поднял голову.

К нему уже бежал Павел — живой, невредимый, тот самый, каким он его

запомнил перед взрывом. Он влетел прямо в него, хлопнул по плечу и замер.

— Да ну нахер...

За ним подтянулись ещё двое — Фролов, медик из реанимационного, и

старший лейтенант Климец.

— Железный человек, твою мать...

Фролов не мог оторвать глаз от его рук. Климец хмыкнул, сунул руки в

карманы.

— Док, ты бы ещё на танке вернулся. Дешевле бы вышло.

— Кто тебя так собрал? — Павел с трудом сглотнул.

— Я же заслуженный хирург Межморья, Павлуша, — спокойно ответил

Григорий.

Он мог бы сказать больше. Мог бы объяснить. Рассказать о продаже

квартиры, о долгих переговорах, но зачем?

Люди вокруг смотрели.

Одни с восхищением.

Другие — с настороженностью.

Кто-то с завистью.

Он чувствовал это спиной.

***

Григорий стоял в операционной, глядя на стол перед собой. Всё было на

своих местах – инструменты, лампы, приглушённый гул оборудования.

Только руки были другие.

Он провёл первым разрезом, и металл его пальцев двигался так же точно, как

раньше. Даже лучше. Никакой дрожи, никакой усталости. Григорий зашивал

кожу, резал ткани, соединял сосуды с абсолютной чёткостью. Он не терял

время на лишние движения.

Через несколько дней всё вошло в привычное русло. Он снова работал. Как

будто ничего не случилось.

— Док, нужна помощь, — санитар заглянул в операционную. – Срочный

случай.

Григория подвезли каталку.

Он увидел, что на ней лежит человек, но целого человека в этой массе мяса

уже почти не было. Половина грудной клетки разорвана, лицо залито кровью.

Глаза ещё открыты, но в них уже ничего нет.

— Что с ним? — спросил Григорий.

— Миномёт. Сюда отправили… ну, чтоб вы посмотрели.

— Посмотрел?

— Ну… вдруг можно что-то сделать.

Григорий молча взглянул на остальных. Медсёстры стояли без особого

напряжения, санитар покашливал в сторону. Они не ждали, что он спасёт.

Они ждали, что он сделает вид, что пытается.

— Хорошо, — сказал он и опустил взгляд на пациента.

Так началось.

Сначала один такой случай. Потом ещё. Ему стали приводить тех, кто умирал

в течение суток. Кто бы при любом раскладе не дожил до утра.

— Док, просто подшей. Просто сделай, что можно.

Он работал. Шил, фиксировал кости, очищал раны. Никто не приходил к этим

людям потом. Они исчезали ночью.

Григорий ничего не спрашивал.

Он просто делал свою работу.

***

Григорий сидел в небольшом медблоке, вытянув ноги под стол. День был

насыщенный, но не трудный – работа снова вошла в привычное русло, операции шли одна за другой, руки слушались идеально. Всё, как раньше.

Почти.

Дверь приоткрылась, и внутрь заглянул Павел. На лице – лёгкая усталость, но без следов изнеможения. Он прошёл внутрь и плюхнулся на свободный

стул напротив.

— Живой, док? – ухмыльнулся он.

— Более чем, – ответил Григорий, машинально вращая запястьем новой руки.

Павел наблюдал за движением, но ничего не сказал. Только выудил из

нагрудного кармана пачку сигарет, постучал по ней пальцами и закурил.

— Дымить тут нельзя, – заметил Григорий.

— А где можно? Везде то стреляют, то взрываются, то бегают с дурацкими

приказами. Ты бы знал, что у нас тут вчера было, – Павел прикрыл глаза, затянулся и выдохнул дым к потолку.

— Что-то интересное? – Григорий взял бутылку воды, сделал несколько

глотков.

— Да так, типичная хрень. Прислали новых. Совсем пацаны. Один вообще 19

лет, глаза круглые, как у совы. В первый же день обосрался, причём в прямом

смысле – услышал первую арту, схватился за каску и всё, отключился.

Очухался уже в палатке, вонь, крики, все в шоке. Старшина орал, мол, как

таких вообще к нам отправляют.

— А что, разве не отправляют всех подряд? – Григорий посмотрел на него с

любопытством.

— Ну, раньше вроде был хоть какой-то отбор. Сейчас? Берут всё, что дышит.

Ладно бы ещё их нормально учили. Я когда был на подготовке, у нас месяц

ушёл на то, чтобы научить, как правильно пригибаться, как вообще вести

себя в зоне обстрела. А этим выдали автоматы, погнали – и всё. – Павел

хмыкнул. – Угадаешь, сколько дней этот бедолага продержался?

Григорий не ответил.

— Два, – продолжил Павел, стряхивая пепел. – Второй день, утро, на

выдвижении – и уже в списке двухсотых. Да что там, у него даже бронь

нормальная не была. Я потом смотрел – каска треснутая, броник как

картонный. Такой хоть в поле ставь, как чучело, толку больше.

— Нормально с ним поступили? – спросил Григорий, глядя в окно.

— Да, отправили обратно, как положено. Но сам факт – даже не знаешь, как к

этому относиться. Раньше хоть пытались соблюдать правила. А сейчас... Ты

же сам видишь.

Григорий промолчал. Он и правда видел. Всё видел.

Павел докурил, затушил окурок в крышке от консервной банки и откинулся на

спинку стула.

— Ну а ты как? Привык?

— Привык, – спокойно ответил Григорий. – Всё работает, как надо.

— Это я вижу. – Павел покосился на его руки. – Знаешь, на тебя теперь все

смотрят как на какого-то... – он запнулся, подбирая слова. – Как будто ты

теперь не с нами, а где-то выше. Типа элита, понимаешь?

— Я просто работаю, – коротко сказал Григорий.

— Да, просто работаешь... – Павел усмехнулся, встал и потянулся. – Ладно, док. Отдыхай. Завтра новый день, новые проблемы.

— Завтра новая работа, – поправил его Григорий.

— Тоже верно, – кивнул Павел и вышел, оставив после себя лёгкий запах

табака и тёплый воздух непринуждённого разговора.

Григорий посмотрел на руки. Потом снова – в окно.

Просто работа. Просто день. Просто разговор.

Как раньше.

***

Григорий вошёл в кабинет Шило без стука. Дверь была открыта, его уже

ждали. Внутри было темно – единственный источник света горел на столе, создавая длинные тени на стенах. Шило сидел за столом, курил. Он кивнул

на свободный стул напротив.

— Док, присаживайся.

Григорий сел. Не спеша огляделся. Небольшая комната, минимум мебели, никаких лишних деталей. Кабинет командира, но без излишеств. На столе –

пепельница, пачка сигарет, несколько папок. Спокойствие, деловитость, никакой нервозности.

— Как тебе возвращение? — спросил Шило, стряхивая пепел.

— Всё, как и было. — Григорий посмотрел на свои руки. Металл блеснул в

полумраке. — Кроме меня.

Шило усмехнулся, но ничего не сказал. Выпустил дым, затем наклонился

вперёд, внимательно глядя на Григория.

— Ты уже понял, что здесь всё работает немного иначе? — наконец сказал он.

— У нас есть списанные, у нас есть нуждающиеся, у нас есть система.

Григорий молчал. Вопроса не было. Это была просто констатация факта.

— Ты умный человек, сам разберёшься, — продолжил Шило, выкидывая

окурок в пепельницу. — Вопрос в другом: хочешь ли ты разбираться?

Григорий задумался. Он знал, о чём речь, но не собирался говорить об этом

вслух. Не здесь. Не сейчас.

— Я хирург. Я делаю свою работу, — сказал он наконец.

Шило кивнул.

— Вот и отлично.

На этом разговор закончился.

***

Ночь выдалась тихой. Григорий лежал в своей койке, смотрел в потолок. В

комнате было темно, но он чувствовал, что не уснёт.

Слова Шило не выходили из головы. Они не были приказом, не были угрозой.

Они были чем-то большим – возможностью. Либо ты часть системы, либо ты

лишний. Либо ты полезен, либо ты отход.

Он повернул голову и посмотрел на свои новые руки. Металл блеснул в

темноте. Они уже стали привычными, уже стали его частью. Он чувствовал

их так же, как чувствовал свои старые руки. Но это были не руки. Это были

инструменты.

Григорий закрыл глаза.

Он уже сделал выбор. Осталось только идти до конца.

Цена крови – Глава 9

Глава 9. Изолятор

Утро встретило его тяжёлым серым небом и пронизывающим холодом.

Григорий шагал к зданию изолятора, ощущая, как металл его пальцев чуть

подрагивает при каждом шаге. То ли от напряжения, то ли от холода.

Изолятор выглядел, как обычный госпиталь. Те же длинные коридоры, белые

стены, запах антисептика. Всё знакомо. Всё должно было быть знакомым.

Но не было.

Он остановился перед дверью в операционную. Тяжело выдохнул, разжал

пальцы. Вдохнул, выдохнул. Дальше – просто работа.

– Док, ты к нам на смену?

Григорий повернул голову. У входа стоял ординатор в стандартном белом

халате, в руке держал планшет с записями пациентов.

– Да, сегодня я работаю здесь.

Ординатор кивнул, провёл пальцем по экрану.

– Твой первый пациент уже готов.

Григорий взял планшет. Пробежался глазами по записям.

ПАЦИЕНТ: Павел Рогов

ТЯЖЕЛОЕ РАНЕНИЕ: Ампутация верхней и нижней конечности (правые), множественные осколочные поражения, шок

СОСТОЯНИЕ: Стабильное, сознание ясное

ПРИМЕЧАНИЕ: Переведён

Григорий почувствовал, как в груди что-то сжалось.

Павел.

Он медленно поднял взгляд.

Открытая дверь, приглушённый свет. На операционном столе лежал Павел, бледный, но живой.

Он посмотрел на Григория и усмехнулся.

– Меня потрепало, док.

Григорий не ответил сразу. Он шагнул ближе.

Рука и нога. Их больше не было. Но Павел держался. Ему что-то вкололи – он

не чувствовал боли. На лице была надежда.

– Ничего, ты меня знаешь, – усмехнулся Павел. – Со мной всё будет в

порядке.

Пауза.

Сердце глухо ударилось в рёбра.

Григорий смотрел на него, понимая, что мог бы его вытащить. Сделать для

него всё.

Он мог сказать Шило "не трогать его".

Он мог.

Но не сказал.

Он улыбнулся Павлу.

– Всё будет хорошо, парень.

Павел облегчённо кивнул. Он не видел, как Григорий сжал металлические

пальцы.

***

Рядом уже стоял стерильный металлический столик с инструментами.

Скальпели разных размеров, зажимы, коагуляторы, микроскопические

ножницы, кардиоты, экстракторы. Контейнеры с охлаждающей средой, маркированные по цвету.

Григорий стоял над ним, глядя на знакомые очертания – грудную клетку, сильные мышцы, гладкую кожу. Павел всегда был крепким, выносливым. В

другом мире он бы выжил. В другом мире его бы спасли.

Но не в этом.

Павел был под общим наркозом, дыхательная трубка ритмично наполняла

его лёгкие кислородом. Григорий внимательно посмотрел на мониторы –

стабильность.

Он взял скальпель №10, сделал первый разрез – длинный, от яремной ямки

до лобкового симфиза.

Кожа разошлась ровно, как по учебнику.

Разрез через подкожную клетчатку, осторожный надрез поверхностной

фасции. Кровь медленно просачивалась из сосудов, но система коагуляции

работала идеально – биполярный коагулятор тут же запаивал края.

Григорий взял сторонний ретрактор, осторожно развёл края разреза. Гладкие

белёсые рёбра скрывали самое ценное.

Он взял стержневую пилу, аккуратно прорезал рёбра по обе стороны

грудины, создавая "окно" для доступа.

Кардиотом сделал надрез плевры – вскрытие грудной полости.

Первое, что он увидел, было сердце.

Красное, полное крови, оно билось в замедленном ритме.

Но сначала – печень.

Григорий взял скальпель №15, сделал точный разрез вдоль серповидной

связки. Инструмент скользил по паренхиме. Он нашёл правую и левую

печёночные вены, взял кровоостанавливающие зажимы Холстеда, пережал

их.

Осторожно, не повредив доли, он отделил орган от связочного аппарата.

Печень упруго легла в руки – гладкая, блестящая, наполненная жизнью.

В контейнер.

Следом – почки.

Разрез перитонеальной фасции Герхарда, вскрытие забрюшинного

пространства.

Григорий осторожно отсек фасцию Геринга, извлёк левую почку, затем

правую.

В контейнер.

Взяв микрохирургические ножницы, сделал точный разрез по верхнему веку.

Экстрактор роговицы захватил глазное яблоко, и оно мягко вышло из

глазницы.

Отделение зрительного нерва, коагуляция сосудов.

В контейнер.

Григорий снова посмотрел на грудную полость.

Сердце всё ещё билось.

Он взял металлические зажимы, пережал восходящую аорту и лёгочную

артерию.

Последние удары.

Глухая тишина.

Ножницами он перерезал перикард, извлёк сердце. Оно ещё тёплое, ещё

полное жизни, но теперь просто кусок ткани.

В контейнер.

Теперь Павел был пуст.

Григорий отступил на шаг назад, машинально протирая металлические

пальцы салфеткой.

Теперь перед ним лежал не человек, а оболочка.

Он сделал свой выбор.

***

Григорий вошёл в свою комнату, закрыл за собой дверь и замер.

Внутри было темно. Только слабый свет снаружи пробивался через тонкие

занавески. В воздухе стоял запах стерильности, дешёвого спирта и пластика.

Всё как всегда.

Он сел на койку, медленно наклонил голову и посмотрел на свои руки.

Металл поблёскивал в тусклом свете. Пальцы двигались с идеальной

точностью, сжимались, разжимались – бесшумные, быстрые, совершенные.

Они не дрожали.

Он провёл ими по лицу. Лёгкое касание. Синтетическая кожа на подушечках

пальцев передавала давление. Он мог ощутить контуры, но это не было

прикосновением в привычном смысле.

Он закрыл глаза.

Всё, что он чувствовал, – это усталость. Глухую, вязкую. Но не сожаление.

Всё случилось так, как должно было случиться.

Григорий открыл глаза и посмотрел в окно.

Луна.

Чёткий, яркий диск в тёмном небе.

Далеко. Так далеко, что можно было бы притвориться, что этого мира здесь, внизу, не существует.

Но он существовал.

И теперь Григорий был его частью.

Он медленно вдохнул. Выдохнул.

Дороги назад нет.

Цена крови – Глава 10

Глава 10. Луна

Григорий быстро привык к новой роли. За полгода в изоляторе он разобрал

пожалуй сотни солдат. Он не считал. Счёт теперь шёл не на жизни, а на

детали – на цифры на банковских счетах, которые росли с каждым новым

телом, ложащимся на его стол.

Система работала идеально. Без лишних вопросов, без эмоций. Григорий не

делал разницы между теми, кто ещё мог выжить, и теми, у кого не было

шансов. Его металлические руки двигались чётко, точно и быстро, как

заводские роботы на конвейере. Он не чувствовал усталости, а если и

чувствовал, то она быстро проходила. Всё-таки его тело теперь работало

иначе, чем прежде.

За полгода работы в изоляторе Григорий заработал больше, чем за всю

предыдущую жизнь. Репутация была безупречной. Никто не спрашивал, откуда у него такие деньги – в армии Межморья было не принято задавать

неудобные вопросы. Тем более хирургу такого уровня.

Но деньги не принесли ему счастья. Они просто копились где-то там, на

счетах, безымянные и холодные. Он чувствовал себя опустошённым.

Эмоционально выгоревшим. Но сдаваться теперь смысла не было. Он знал, зачем сюда пришёл и почему остался.

Сомнений больше не было. Совесть больше не просыпалась по ночам. Он

знал, что стал тем, кем должен был стать – частью машины. Инструментом, идеальным в своей простоте и цинизме.

И всё же, глядя иногда в тёмное небо, он вспоминал, ради чего всё это

начиналось. Ради чего он когда-то вообще ввязался в эту игру. И каждый раз

одна и та же мысль цеплялась за сознание, возвращаясь, как назойливый

шёпот:

Луна.

***

Григорий смотрел на экран телефона сверяясь с контрактом. Небольшая

квартира в Южном куполе кратера Тихо на Луне. Цена — астрономическая, но теперь это не имело значения. Он заработал на это право.

Покупка прошла быстро, без лишних вопросов, точно так, как он и привык

решать проблемы последние полгода. Деньги открывали любые двери и

стирали любые границы. Вопрос с рейсом тоже решили моментально —

ближайший шаттл отправлялся через неделю.

Он откинулся в кресле и закрыл глаза.

Свобода.

Это слово казалось ему странным, почти забытым. Он годами мечтал о ней, проклиная грязь, кровь и вечную мерзость фронта. Теперь, наконец-то, всё

заканчивалось. Луна была местом, где нет войны, где он сможет забыть лица

тех, кого отправил на запчасти, забыть их пустые глаза, тускнеющие на его

операционном столе.

Григорий посмотрел на металлические пальцы своих рук. Он стал тем, кем

должен был стать, чтобы выбраться отсюда. Но скоро это останется позади.

Он выживет, начнёт сначала.

Билет был на ближайший рейс. Всего одна неделя.

Осталось немного потерпеть.

***

Григорий вошёл в кабинет Шило, осторожно прикрыв за собой дверь. Он знал

эту комнату наизусть – те же стены, тот же стол, всё та же спокойная, тяжёлая

атмосфера, в которой не было места эмоциям.

Шило сидел за столом, перебирая бумаги. Увидев Григория, он слегка

улыбнулся и указал на свободное кресло.

– Присаживайся, док.

Григорий сел напротив, сложил на груди металлические руки, тихо ожидая.

– Слышал, ты квартиру на Луне купил, – произнёс Шило ровно, без намёка на

раздражение или обвинение.

Григорий чуть вздрогнул, но кивнул: — Да, купил.

Шило отложил бумаги, сцепил пальцы и посмотрел Григорию прямо в глаза.

— Я ведь тебя понимаю, док. Тебе, наверное, хочется покоя. После всего

этого…

Григорий молчал. Что-то в глубине сознания шевельнулось, кольнуло

ледяной иглой.

– Но есть один момент, – продолжил Шило, словно объясняя элементарную

истину. – Ты слишком много знаешь. Я не люблю риски, и ты это прекрасно

понимаешь.

— Я не собираюсь создавать проблем, — произнёс Григорий тихо.

Шило улыбнулся, как старому приятелю: — Я знаю. Но видишь ли, система не

любит неожиданностей. Особенно таких крупных.

Пауза. Григорий смотрел на стол, избегая взгляда Шило.

— Что дальше? — спросил он наконец.

— Дальше – просто работай, док. Делай своё дело. Как обычно, быстро и

качественно. А там... посмотрим.

Григорий поднялся. Шило больше ничего не говорил, снова занялся

бумагами.

Выйдя в коридор, Григорий почувствовал холодок в спине. Он не боялся. Он

просто понимал.

Разговор окончен. Решение принято. И оно уже не изменится.

***

Григорий шагнул из кабинета Шило в пустой, холодный коридор. Он сделал

несколько шагов, слабо прислушиваясь к собственным мыслям. Внутри него

была непривычная лёгкость – решение уже принято, и он не собирался

менять планы. Скоро всё закончится, останется только Луна, где его ждёт

пустая квартира и полное отсутствие всего того, что он так ненавидел.

Он даже не сразу заметил двух солдат, стоявших возле выхода. Один из них

повернулся, коротко кивнул второму.

Григорий остановился. Понял, что кивать было нечему — решение приняли

ещё до его визита к Шило.

Он мог бы спросить «за что?», мог бы попытаться убежать, объяснить, доказать... но не стал. Не было смысла – он слишком хорошо знал эту

систему изнутри. Григорий просто прикрыл глаза, в последний раз думая о

квартире на Луне, на которую ушло всё, что у него было. О его новом доме, который так и им и не стал.

Он не стал оборачиваться. Просто замер, глядя вперёд. Пустой коридор, холодные стены, яркий, бездушный свет ламп.

Хлопок выстрела прозвучал тихо, сухо.

Одна пуля.

Точно в затылок.

Без боли, без сожаления.

Всё кончилось мгновенно.

Наступила тишина.

ЦЕНА УПЛАЧЕНА

Document Outline

Цена крови – Глава 2

Цена крови – Глава 3

Цена крови – Глава 4

Цена крови – Глава 5

Цена крови – Глава 6

Цена крови – Глава 7

Цена крови – Глава 8

Цена крови – Глава 9

Цена крови – Глава 10