Цена любви и мести

– Соболезную, – просияла улыбкой она и насмешливо глянула в его наливающиеся золотом глаза, – мне так жаль, Ваша Светлость! Я буду очень рыдать по ночам. Обещаю.

Разряженные в различные оттенки траура придворные захихикали за их спинами.

– И́рис, – вмешался король и устало потёр виски, – я не вижу здесь повода для шуток. Лилиан мертва. Герцог, ты должен понять нас. Это вынужденный шаг, и будь у меня третья дочь, я непременно отдал бы её тебе в жёны. Сейчас всем тяжело: Лили была общей любимицей, ты это знаешь. И всё же, принц Кьярваль согласился, преодолев естественное горе, жениться на нашей второй дочери, что делает честь его рассудительности. Тебе не хуже моего известно, насколько союз с Барсовым королевством нам сейчас необходим. Тьма наступает, Жалящие пламенем наступают.

Герцог скривил резко очерченные губы.

– Я полагал, что слово короля нерушимо. Простите, Ваше Величество, видимо, я ошибся.

Он с издевательской почтительностью склонил голову. Королева – высокая, прямая, словно копьё – гневно сдвинула золотисто-русые брови:

– Как вы смеете, герцог Ширан?! Перед вами – ваш повелитель. Его воля отдать или нет свою дочь. И кому отдать. Ваша – смиренно принять решение своего короля.

– Вилиан… – Кальдер Четвёртый снова тяжело вздохнул.

Посмотрел на лицо герцога, едва не ставшего зятем: скуластое, жёстко слепленное, на перекатывающие желваки, на залом густых бровей, на шрам, рассёкший лоб над и скулу под левым глазом. И сам себе показался расплывшимся рохлей в белом с золотом мундире, ещё сильнее полнящем и без того не мускулистую фигуру. Короткая светлая борода почти не скрывала второй подбородок Кальдера Четвёртого. Что ж, когда семь лет назад королю было тридцать восемь, он был не менее скульптурен, чем герцог ныне. Как знать, не потеряет ли через семь-то лет и Ширан атлетичность воина? Эта мысль утешила монарха.

– Ширан… пока я мог держать саблю в руках, мы были боевыми товарищами. Ты всегда был верным стражем Ядовитого моря, моим другом и братом, не побоюсь этого слова. Не будь я королём, лучшего зятя мне не стоило и желать. Но, увы, я – король. Благо королевства для меня превыше всего. И для тебя, я верю… Друг мой…

– Слишком много чести, Ваше Величество, – процедил герцог, – называться вашим другом.

– Ну-ну… уверен, ты успокоишься и всё поймёшь…

Вилиан резко вскинула голову, хлопнула веером по своему запястью в кружевной манжете:

– Супруг мой, к чему столько любезности? Ваш вассал переходит грань приличий!

– Дорогая, – Кальдер мягко посмотрел на супругу круглыми серыми глазами, – прошу вас, помолчите… Нам всем надо успокоиться. Мы все должны понять друг друга…

Герцог внезапно сделал шаг вперёд, полы его тяжёлого тёмно-синего плаща взметнулись крыльями и хлопнули от резкого движения. Ширан сорвал с плеча серебряную фибулу в виде совы, держащей в когтях меч – символ восьми хранителей королевства – и бросил под ноги сюзерену. Бляха зазвенела о мрамор.

– Там, где женщинам позволено говорить, мужчины превращаются в болтунов.

Круто развернулся и зашагал прочь из роскошного зала. Его свита, похожая на крыс из-за графитово-серых мундиров, двинулась следом.

– Стража! – вскрикнула королева, заливаясь краской до самого лба, отчего её припудренное лицо стало пятнистым.

Король примиряюще поднял руку, дёрнувшаяся было стража замерла. Король подёргал себя за короткую белесую бородку.

– Ему нужно время, чтобы остыть. Герцог девятнадцать лет воевал в Ядовитом море. У того, кто побеждал демонов, характер не может быть лёгким.

И́рис вспыхнула от обиды за отца. Ну почему он такой мягкий? Произнесла громко, ни к кому не обращаясь, небрежно обмахиваясь кружевным чёрным веером:

– Зато королю любимая жена родила пятерых детей. А кто-то так боится женских речей, что не знает даже с какой стороны подступить к дамам.

– Ирис! – гневно выдохнул король.

– Ирис! – возмутилась мать.

Герцог остановился, медленно-медленно обернулся на каблуках и вонзил в принцессу металлический взгляд. Он уже справился с эмоциями, вернув лицу маску бесстрастия. Ирис стало совсем неуютно под этим сгибающим взглядом. Принцесса гордо расправила плечи и упрямо вздёрнула подбородок, постаравшись максимально отобразить высокомерие. Насмешливое такое, с издёвочкой.

Ширан чуть поклонился:

– Поздравляю, моя принцесса, с удачной помолвкой. Надеюсь, у безутешного мальчика получится обрести утешение в ваших объятьях.

– Непременно, – отчеканила Ирис. – И вам не грустить. Конечно, вы уже стары, мой герцог, но уверена, рабыни вас утешат. Ну, постараются. Тут уж каждому своё: кому-то – прекрасный принц, а кому-то – невольницы.

– Замолчи сейчас же, – прошептал король.

Принцесса прикусила дерзкий язычок, мило улыбнулась и присела в реверансе, не сводя надменного взгляда с лица противника. Герцог выгнул уголки губ, ещё раз наклонил голову:

– Благодарю за совет. Вы очень добры, Ваше Высочество. Мне действительно стоит поискать объятий наложницы.

Отвернулся и вышел. Ирис перевела дыхание. Её колотила дрожь. Ну что за омерзительный тип! И какое счастье, что она больше не является его невестой! Хотя… счастье ли? Нет, ну то есть, что помолвка разорвана – да, но… Лилиан. Единственная любимая старшая сестра. Воистину, чахотка не щадит даже королей!

– Вы показали свою глупость, дочь моя, – сердито выдохнул король и снова щипнул редкую бородку, – и показали публично. Я разгневан. Не желаю вас видеть. Три дня. Подите прочь.

Да ещё и маменька посмотрела так, что Ирис поняла: вечерних нотаций сегодня ничто не сможет отменить. Присела в реверансе и покинула королевский зал. И едва миновав пажеские комнаты, бросилась бегом, подхватив чёрные шёлковые юбки.

Их помолвка состоялась, когда принцессе было чуть более шести лет. В храме, перед лицом бесстрастного бритоголового жреца с мечтательными выпуклыми глазами Ирис позорно разревелась, напуганная огромным тёмным женихом, его неподвижным давящим взглядом и низким ледяным голосом. Вечером маменька наказала дочь за неподобающее поведение, лишив сладкого на целую неделю. Это было первое наказание в жизни принцессы, и хотя за все минувшие с того дня двенадцать лет ей из-за дерзкого нрава редко приходилось лакомиться десертом, сладкоежка до сих пор не простила того случая бывшему жениху.

Ну и потом… победитель демонов, пусть и полезен для государства, но уж слишком страшен.

Другое дело – наследный принц Ба́рсова королевства. Он был молод, лет на десять моложе Ширана, и к тому же хорош собой: каштановые кудри, золотящиеся на солнце, озёрно-синие глаза, а главное – улыбка. С ямочками. С таким искренним мальчишеским озорством, сохранившимся вопреки боевому опыту, вопреки древней крови оборотней-ирбисов, вопреки придворной жизни. И когда Кьярваль улыбался Лилиан, глядя на неё таким тёплым, таким нежным взглядом, сердце младшей принцессы останавливалось на миг, а затем колотилось вдвое быстрее.

И́рис выбежала в сад и замерла.

В то злополучное утро они вместе с ещё живой Лили гуляли по тропинкам, посыпанным разноцветной мраморной крошкой. Ветер обрывал лепестки черёмухи, поднимал их облаками в небо, кружил, осыпая улицы Персикового города весенней ароматной метелью. Принцесса Лилиан в пушистой шубке из белого бабриса зябко ёжилась и казалась до странности печальной. Они с час, наверное, бродили по пробуждающемуся саду, выпускающему стрелки огненных тюльпанов и нежных нарциссов. Шептали что-то мечтательное игривые фонтаны. Стыдливо желтели кусты форзиции. Принцессам приходилось приподнимать подолы длинных муаровых платьев, чтобы не испачкать их напоённой влагой чёрной землёй.

– Вот увидишь, – возбуждённо щебетала Ирис, младшая из принцесс, – он вернётся, и ты сразу поправишься. Любовь исцеляет все болезни! Ах, как я тебе завидую! Кьярваль – просто прелесть. И так тебя любит! У вас непременно всё будет хорошо!

Лилиан косилась на сестру большими, влажными тёмно-лиловыми глазами и чуть усмехалась. Снисходительно и печально. Кашляла, прижимая платок к неестественно-алым губам. Украдкой поглядывала на пятнышки крови на белоснежном кружеве. Зябко передёргивала плечами. Помнится, Ирис тогда подумала, что ведь бывает же так: одним всё, а другим – ничего. Ни длинных, густых золотистых кудрей, ни огромных влажных глаз лани, ни пышной груди и тонкой талии при этом, ни высокого роста. Ни жениха. Вернее, ни такого жениха. Как Кьяр.

Ирис ненавидела свою низкорослость, гибкую фигуру мальчика-пажа, смуглую кожу, тёмно-русые, прямые волосы, и лицо – треугольное, со вздёрнутым, несмотря ни на какие притирания веснушчатым, носом. Не принцесса, а недоразумение.

Нет, в детстве младшей дочери короля нравилось выглядеть простолюдинкой: это позволяло, переодевшись в простую шерстяную юбку и блузу, беспрепятственно сбегать в город и шататься, любопытно глазея по сторонам. Но когда тебе восемнадцать… Понятно, что Кьяр в присутствии такого ангела, как Лилиан, и вовсе не замечал её младшую сестрёнку. Ну и ладно, это ведь не мешало любоваться им, скорее наоборот.

Вечером того дня старшая сестра слегла, а к утру её не стало.

«Надеюсь, у безутешного мальчика получится обрести утешение в ваших объятьях». Как же жестоко прозвучало это напоминание! Располосовало сердце и чувством вины, и пониманием, что никогда, никогда не утешит, навсегда останется для Кьяра младшей сестрёнкой той девушки, которую он любил.

Ирис вспомнился потухший взгляд принца барсов, срочно примчавшего на похороны невесты. Его руку, бессильно сжимающую кружевную перчатку Лилиан. О-ох.

– Прости меня, – прошептала Ирис, запрокинув голову в небо и глотая слёзы. – Прости меня, Лили! Я так завидовала тебе! И вот… сбылось то, о чём я не мечтала даже. Клянусь, Лили, не мечтала! Мне не нужен твой жених, я бы лучше вообще замуж не выходила, если бы это смогло сохранить тебе жизнь!

Она шла по саду. В нём уже не было ни тюльпанов, ни нарциссов, ни черёмуховой метели, мимо разноцветных пионов, низко клонящихся к земле, вдыхала дурманящий аромат сирени и грустила, страдая из-за неясного беспокойства, не последнюю роль в котором играл предполагаемый разговор с матерью. О том, что её ждало в будущем, Ирис даже не догадывалась.

Когда вечером пошёл дождь, и девушка, с ногами сидя в кресле, рисовала маслом букет сирени с натуры, стараясь передать изумрудные отблески вазы и нежность лепестков, к ней в комнату ввалились братья. Все трое.

Ирис нахмурилась. На битом хрустале не надо гадать – пришли по просьбе отца. Нет, Эйв, наследник, мог и сам прийти: они с сестрой очень симпатизировали друг другу, но вечно занятый и хмурый Астор … Тем более – девятилетний Дайн… Последний только жизнь сестре портил. Да и сейчас наверняка увязался за Эйвом, за которым вечно ходил преданным щеночком.

– Кажется, у кого-то сиреневая краска закончилась, – рассмеялся наследник, бросив на холст взгляд с порога, прошёл и запрыгнул с ногами в кресло. – Осталась одна синяя.

– Не мешай, – буркнула Ирис с досадой.

– А чё так? Взгляд художника пытлив и странен, видит мир в хмельном дурмане? Или у моей сестрички повреждено зрение?

Эйву было двадцать четыре года, лишь на год больше, чем Асто́ру. Но средний принц выглядел старше наследника.

– Можем ли мы пройти? – спросил Аст вежливо. – Нам нужно поговорить.

Ирис дёрнула плечом:

– Вы уже прошли.

– Те-те-те, – засмеялся Эйв. – Кажется, кто-то не в духе. Расстроена, что не за герцога мурен замуж выходишь? Так я с тобой соглашусь: Кьяр слишком уж зайчик пушистый. Ненадёжный. Другое дело – Ширан. Сама мужественность и воинственность. Такой тебя либо зарубит на скаку, либо повесит, что тоже основательно и надёжно.

Принцесса снова вздрогнула. Герцогство мурен. Страж скалистых Неприветливых островов. Самые южные земли королевства, узкими змеящимися фьордами вдающиеся в Ядовитое море, за которым – земля Огня, край демонов. Пограничье. Именно им владел и его хранил жуткий Ширан. Герцог мурен. Ирис однажды видела мурену. Когда была ребёнком, в аквариуме Первого советника, любителя океанических редкостей. Принцессе потом долго снилось, что она убегает от зубастой твари, извивающейся, точно змея. И ещё эти глаза… мёртвые. Как у Ширана. Точно – герцог-мурена.

– Нужен мне твой Ширан. Это тебе с ним разбираться, когда королём станешь. Я-то слиняю замуж к пушистым ирбисам.

Эйв хмыкнул, растрепал свои тёмные, как у сестры, волосы. Астор прошёл в комнату. Долговязый, длинноногий и узкоплечий, он ходил, словно кукла, собранная на шарниры. Тёмно-зелёный мундир артиллерийских войск лишь подчёркивал худобу среднего принца.

– Нас прислал отец. Поговорить, – сказал прямо и осторожно опустился в свободное третье кресло, предварительно убедившись, что там ничего не лежит. Завёл упавшую на лицо прядь гладких белых волос за немного оттопыренное ухо. – Свадьба состоится раньше намеченного срока. А завтра в обед ты отбываешь на Варгово озеро.

– С чего это? – Ирис нахмурилась, тряхнула головой, попыталась сдуть волосинку, зацепившуюся за ресницы.

Её единственная гордость – густючие, загнутые кверху. Белобрысый пухляш Дайн, встав за спинку кресла Эйва, гордо заявил:

– С того, что это приказ короля. Тебе этого недостаточно?!

– Где-то комар пищит. Кажется, с вами залетел, – съязвила принцесса.

– Думаю, ты это можешь спросить у отца, – уклонился от ответа Астор.

– Ну да, конечно. Так-то он меня три дня видеть не хочет, а уезжать, как вы говорите, надо завтра.

Братья переглянулись.

– Лето ж, душно в столице, – мягко улыбнулся Эйв. – На Варговом озере сейчас свежо и розы цветут. Почему нет, Ирис?

Принцессе вспомнился белоснежный дворец в королевской резиденции на озере, огромном, гладком, точно стекло, казавшемся упавшим куском неба. С одной стороны – леса, еловые, сосновые, с другой – снежные горы. А ещё Варгово озеро находилось почти на границе с Барсовым королевством.

– Ты там столько пейзажей нарисуешь! – продолжал соблазнять наследник.

– Я и здесь могу…

– Да, но там намного интереснее: скалы, валуны, мхи… Один дворец Белой волчицы чего стоит.

Ирис хмуро смотрела на братьев, постукивая каблучком атласной туфельки.

– А вы со мной едете?

– Дайн поедет.

– А ты?

– Я потом приеду, – рассмеялся Эйв, заблестев крупными белоснежными зубами. – Но позже. Сначала тут кое-что закончу. Да не смотри ты так на меня! Была бы жива Лили, мы бы уехали ещё в конце апреля, ну.

Он спрыгнул, подошёл к сестре, присел рядом на стол, вытянув одну ногу до пола, а вторую согнув, и сделал указательным пальцем «бип» по носу девушки.

– И на сколько дней сдвигается свадьба? – хмуро уточнила Ирис.

Она не могла понять, что происходит. Что-то было не так. По Эйву сказать невозможно – старший всегда был таким развязным. Проиграть ночь в карты, а утром проспать весь королевский совет в кабинете отца, не реагируя на грозные взгляды монарха, делегировать среднему брату королевские поручения – в этом весь наследник. А уж про амурные похождения старшего принца гудела вся столица. Вот и сейчас в двухцветных – синих по окружности и жёлтых у зрачка – глазах брата не отражалось ничего, кроме привычной безмятежности. Но Астор…

Астор лгать не умел. В его серых глазах царили тревога и сосредоточенность. Что-то происходило, что-то, что от неё, Ирис, скрывают. Принцесса оглянулась на Дайна, но судя по круглым глупым глазам мелкого, он тоже не понимал решительно ничего и даже не догадывался, что чего-то не знает. Индюк.

– Ну-у-у – Эйв поднял чёрные красивые брови, – к осени ты уже будешь жить в Пурпурном дворце барсов.

– Как осенью?

– Строго говоря, не осенью, – поправил Астор брата. – В августе.

– Через три месяца? – Ирис захлопала глазами.

– Через два и три дня.

– В начале августа? В начале? – принцесса вскочила, принялась судорожно запихивать карандаши в расшитый оленями пенал. – Вы все с ума сошли? Как это возможно? Должен пройти год траура! И мне нет девятнадцати, это противозаконно! Это…

Эйв вздохнул, встал, обнял сестру, чмокнул в макушку:

– Перестань. Ну, Ри-ри. Хватит. Свадьба назначена на третье августа, но, естественно, Кьяр не коснётся тебя до совершеннолетия. Ты чего? Не извращенец же он, в самом деле. Милаха, конечно, но они не всегда бывают распутниками.

Она вырвалась и гневно уставилась в его добродушное лицо:

– Вы все меня ненавидите! Вы хотите меня сплавить как можно скорее! Не к муренам, так барсам!

Братья вновь переглянулись, Астор, морщась, потёр переносицу – он был близорук, и глаза быстро утомлялись – и произнёс:

– Ирис, ты всё неверно понимаешь…

– Никуда я не поеду! – она скрестила руки на груди, кусая губы, чтобы не расплакаться от злости. – Пусть Дайн едет. Я, может, последние два месяца с семьёй побыть хочу. Раз уж вы меня замуж отправляете. Принцесса я или кто?!

– Принцессы так себя не ведут, – важно изрёк Дайн.

Ирис швырнула в братика подушечкой с кресла.

– Принцы не бывают такими жирными!

– Ирис! – воскликнули старшие братья хором. Дайн захныкал.

Девушка шумно вдохнула, натянула улыбку, переборщила и почти оскалилась:

– Не смею вас задерживать. Доброй ночи, Ваши Высочества. Была бы рада вас принять подольше, но время уже неприличное, – зевнула, прикрыв рот ладошкой, – и перед дальней дорогой мне нужно отоспаться.

Сухо поклонившись, Астор взял Дайна за руку и вышел. Младший успел обернуться и показать язык, угрожающим жестом постучав себя кулачком по правой груди. Свинтус.

Наследник задержался. Прислонился широким плечом к косяку, усмехнулся.

– Ты это… Ирис, брось голову засорять глупостями. Никто тебя сплавить не хочет никуда. Отец сердится, но это ненадолго, клянусь. И просто поверь: так надо. Ну и да, выспись как следует.

Он подмигнул ей, отвалился от притолоки, закрыл за собой двери и пошёл, насвистывая весёленький мотивчик. Ирис подняла подушку, швырнула в дверь, позвонила в колокольчик и велела появившейся служанке набрать ванную и прибраться в комнате.

И, когда уже сидела в постели, закутавшись в голубое одеялко, всё ещё обиженно вспоминала, что никому не нужна в семье, что не похожа ни характером, ни статью, ни мастью ни на высоченных красавцев-братьев, ни на родителей. Так, обезьянка в семье единорогов.

Но она ошибалась: она была нужна. Увы.

Ночью заплаканная Ирис проснулась от странного красного света, от грохота грома, от криков, пусть и приглушённых, но от этого не менее страшных. «Пожар?» – испуганно подумала она, на секунду сжавшись, а затем вскочила и позвонила в колокольчик.

Никто не отозвался.

Ирис быстро натянула поверх белой сорочки зелёный шёлковый пеньюар, быстро скрутила волосы, завязала их бархатной лентой, обулась в мягкие тапочки, зажгла свечу и вышла.

Дворец сотрясался от грохота. На стенах плясало кровавое зарево.

«Точно пожар, – перепугано думала Ирис, задохнувшись на миг от страха. – Но где все? А я? Про меня забыли?» Новый грохот. Не гром, нет… Ружья? Это – ружья? Похоже. Залп. И буквально перед носом ошарашенной принцессы оконное стекло разлетелось звеня.

Стреляют по дворцу? Что?! Как?

Но кто может палить по королевскому дворцу? А где армия? Где слуги?

Ирис бросилась бегом к лестнице, и тут же услышала голоса. Мужские, хриплые, но главное – человеческие. Она побежала на них, чуть не слетела с лестницы, о которой едва не забыла, хотя – как можно забыть о лестнице во дворце, где родилась и выросла? Помчалась вниз по ступенькам, озарённым частыми вспышками и алым светом городского пожара. Споткнулась обо что-то мягкое, полетела вперёд, успев выставить руки, упала, счесав кожу на коленках и ладонях. Оглянулась и замерла в ужасе.

Это был мужчина. Мёртвый. С неестественно загнутой ногой, с чёрной дырой вместо половины лица. Она споткнулась о труп. Ирис тихо заскулила и, не сводя с покойника глаз, попятилась вниз. Задом вошла в коридор первого этажа.

– Выполнять приказ! – услышала жёсткий незнакомый голос.

Приказ – это хорошо. Приказ, это значит, что здесь армия. Ирис опрометью ринулась к командиру.

Военных было человек двадцать или около того, они все были вооружены, и командир отличался от прочих и статью, и выправкой, и голубой лентой через плечо серого мундира. Принцесса подбежала к нему – вояки изумлённо расступились – схватила за обшлаг рукава.

– Господин офицер! Вы должны провести меня к отцу, вы…

Запнулась, заметив его странный взгляд. Хищный, злорадный, почти торжествующий. Сглотнула и только тогда поняла: мундир был не палевый, как у дворцовой охраны, и не зелёный, как у полиции. И не тёмно-бордовый, как у кавалергардов. Это был серый мундир пограничников. Люди герцога Ширана? Но эти-то что здесь делают? И как этот мужчина смеет вот так непочтительно на неё смотреть?

– А мы вас искали, Ваше Высочество.

Взгляд офицера обежал фигуру принцессы, и Ирис тут же сообразила: она раздета. В одной муслиновой кружевной рубашке, пусть и длинной, но очень тонкой, да в шёлковом пеньюаре, пояс которого к тому же развязался. Принцесса запахнулась поплотнее, гордо вскинула голову и велела тоном, не допускающим возражений:

– Ведите меня к Его Величеству. Или к вашему герцогу, если не знаете, где король.

Офицер снова поклонился.

– Извольте. Прошу следовать за мной.

Вокруг раздались приглушённые смешки. Мужчины откровенно ухмылялись и разглядывали её без всякого уважения. Ирис невольно поёжилась. Что тут вообще происходит?

Провожатый зашагал вперёд, девушка потопала за ним, как вдруг ночь разорвал нечеловеческий вой. Нет, кричал-то человек. Женщина. Вот только кричала она по-звериному и сразу завыла в голос. Но ведь оборотней на службу во дворец не берут. Не берут же?

Ирис отшатнулась, офицер мягко, но настойчиво удержал её за локоток:

– Ну что вы, Ваше Высочество. Не бойтесь. Вперёд.

– Там… там… кто…

Она не смогла договорить: горло от ужаса пересохло. Вой упал до скулежа.

– Да ничего страшного. Ребята просто балуются. Идёмте.

Ирис вцепилась в его руках, не помня себя от иррационального ужаса. Она ничего, совершенно ничего не понимала. Всё было не так, всё было совсем не так, но паника мешала понять, что происходит. Принцесса поскользнулась, и офицер придержал. Опустила удивлённый взгляд: кровь, повсюду была кровь. Ирис замутило.

– Смелее, – шепнул офицер ободряюще.

Но его голос не был добрым.

Они прошли по коридору между залами. Это был очень светлый коридор, отделённый от помещений огромными окнами, и сейчас их стёкла хрустели под ногами. «Я сплю, – вдруг подумала Ирис, – это просто сон. Это не может происходить по-настоящему».

Вот и королевский тронный зал: малахитовые колонны, украшенные позолотой, рифлёные, лёгкие, взметнувшиеся ввысь. Белоснежные мраморные своды с лёгкой кручёной перемычкой. Золотые люстры со множеством хрустальных серёжек, звенящих от ударов грома. Зеркала в простенках между окнами, отражающие друг друга и багрово-фиолетовое небо. Наборный паркет из ста тридцати шести сортов дерева, похожий на ковёр. Окна высотой от пола до потолка, затянутые лазурными гардинами. И трон. Изящное кресло из липы с позолоченной спинкой и гербом. Неожиданно скромный, почти аскетичный среди окружающей роскоши.

Сейчас всё это – мрачное, озарённое всполохами пожара, заполненное звоном стекла и ужасом – казалось чужим, словно в кошмаре.

– Ирис! – какая-то женщина, оцепленная стражниками у стены, рванула к ней, простирая тонкие руки, и принцесса окаменела, поняв, что это – королева.

– Мама? Что здесь…

Отец был тоже здесь. Короля привязали к колонне, и гвардейцы держали обоих под прицелом. Незнакомые мужчины в серых, словно пепел, мундирах. Ирис сглотнула, беспомощно оглянулась на сопровождающего её офицера.

– Что вы делаете? – спросила тоненьким, словно у девочки, голоском. – Как вы смеете?! Это – ваш король! Вы не можете так…

Стёкла снова захрустели под чьими-то шагами. Офицер молчал и смотрел куда-то поверх головы Ирис так, как будто принцесса была пустым местом.

– Дочка… – начал было отец, но девушка вспыхнула от обиды, усиленной паникой, и крикнула:

– Я – ваша принцесса! Не сметь игнорировать мои вопросы!

Ей хотелось ударить его.

– Ошибаешься, девочка. Ты больше не принцесса.

Самый страшный, холодный, низкий, густой, словно туман в ущелье, голос. Ирис закрыла глаза, чувствуя, как тело пронзает дрожь, медленно обернулась, не открывая глаз и стараясь не стучать зубами, выдохнула:

– Я – принцесса. Вы – бунтарь, мятежник, предатель, но это ничего не меняет!

Заставила себя распахнуть веки и встретить врага прямым взглядом. Ширан медленно подошёл, наклонился, провёл пальцем по её гладкой щеке, чуть усмехаясь криво.

– Нет. Отныне ты – моя рабыня, Ирис… Видят Забытые, хотел я наречь тебя супругой, но ты сама пожелала, чтобы меня утешала невольница. Что ж, будь по-твоему.

И тут грохнул выстрел. Точно удар хлыста, резкий и громкий. И в толпе серых мундиров испуганно закричал Дайн.

ПРИМЕЧАНИЯ:

Барсово королевство — королевство оборотней на северо-западе, о нём будет дальше

Жалящие пламенем — демоны юга, о них будет подробнее дальше

фибула — металлическая застёжка для одежды

Ядовитое море — море, разделяющее Северный континент от Южного (карта будет...)

Персиковый город — столица Мурсии, королевства, где живёт Ирис

бабрис — животное вроде бобра, но альбинос и ядовитое, добывается на севере

Неприветливые земли — южное герцогство, большей частью это фьорды и острова в Ядовитом море

Земля Огня — Южный материк, где живут демоны и иные расы

Варги — волки-гиганты, как говорят, раньше обитали на северо-западе Мурсии. Некоторые утверждают, что видели их и в наше время

мне нет девятнадцати, это противозаконно — в Мурсии совершеннолетим считается человек, достигший 19 лет. Ирис — несовершеннолетняя, ей 18