Цена любви и мести. Эспиатор

Красный песок забивался в нос, в глаза – даже окуляры не спасали, – в рот, укутанный платком. Пустыня казалась спокойной, но это была обманчивая безмятежность: приближалась буря, и надо было успеть до того, как небо станет таким же алым, как барханы, и уж тем более до того, как всё почернеет и наступит смертоносная тьма.

Елисель карабкалась по базальтовой скале, торчащей среди пустыни, точно остов мёртвого чудовища. Она давно уже убрала компас, ставший здесь бесполезным, и давно выпила последние капли из фляжки, пристёгнутой к поясу. Надо было найти воздухолёт: он был где-то здесь, недалеко, но в воздухе дрожало марево, поднимаясь всё выше и выше и скрывая крылатую машину. Лися слишком затянула время, и, хотя кости фотиозавра стоили того, но… всё-таки она слишком затянула.

Однако до того, как пыльная буря превратит пустыню в ад, время ещё было, и если прямо сейчас отыскать воздухолёт, то ещё можно успеть убежать, улететь, вырваться из плена смерти. Елисель рассчитывала, что сверху заметит характерные очертания, и потому карабкалась на скалу.

Пальцы ныли от напряжения, хотя их и спасали перчатки из верблюжьей кожи. Коленные чашечки защищали двойные стёганные накладки, и всё равно остро чувствовались шероховатость твёрдого базальта. Шипы на берцах соскальзывали с гладкой поверхности, но Лися упорно карабкалась наверх.

– Ну же! – мысленно рычала она себя. – Соберись! Давай!

И всё же сорвалась. Проскользила вниз, расшибая о выступы локти и коленки, но перехватилась за маленькую зацепку, нашарила зацепку покрупнее, с пятки накатом упёрлась ногой, распластавшись, раскорячилась по горячему камню.

Успеть! Только бы успеть!

И тут вдруг скала дрогнула. Нет! Ну это уже совсем нечестно! Мало песчаной бури, так ещё и землетрясение?!

Елисель показалось, что камень под ней двинулся и начал подниматься. Она вцепилась в него, вжимаясь всем телом. Если разлом, значит, внизу – пропасть, и тогда…

И всё же скрюченные пальцы не выдержали – разжались, и девушка снова заскользила вниз-вниз-вниз, обдирая лицо, одежду, пусть и прочную, но не настолько же, хватаясь за мельчайшие зацепки и снова, снова срываясь.

Упала, перекатилась, приподнялась, упёршись руками в песок за спиной, мреющий, опасно мягкий. Задрала голову, пытаясь понять, отчего выросла скала. Не землетрясение, потому что разломов нет.

Не выдержала: заорала. И тут же обеими ладонями зажала себе рот.

Тролль! Настоящий, горный тролль из тех, о ком помнили лишь легенды. Не современные малыши, ростом едва-едва достигающие двухэтажного дома. Нет, этот был Троллем с большой буквы. Лися видела его голени, колени, бёдра, то, что, скорее всего, было не третьей рукой и находилось в покое (а что будет, если случится эрекция? Оно и сейчас-то размером с воздухолёт), низ живота и… Всё.

«Надеюсь, он меня не заметил. В конце концов, для него что я, что тушканчик – одинаково» – успела подумать Лися, прежде чем гигант начал наклоняться. Проверять зачем, Елисель не стала, проворно вскочила и бросилась прочь.

Песок сделался рыхлым, ступни утопали, далеко так не убежишь.

ТОП. ТОП – шаги позади. Земля содрогалась.

Гигант двигался медленно. То ли со сна, то ли не мог быстрее. Но когда сто твоих шагов это один шаг преследователя, скорость уже не играет настолько существенной роли. Сообразив это, Лися кинулась между ног тролля, за его спиной упала, вскочила, проскользнула к осколку скалы и спряталась за неё. Сердце стучало, точно бешеное.

Тролль остановился. Видимо, задумался, куда делась букашка.

И всё бы ладно, вот только буря-то не замирала. Елисель увидела, как серо-красная волна поднимается от горизонта, играя, клубясь, точно морская.

– Йотпы лысые! – прошипела Лися, отцепила платок и выплюнула песок изо рта.

Положение становилось отчаянным. Лучший способ скрыться от стихии – забраться повыше, но если она залезет наверх – тролль непременно увидит добычу. А если не залезет – её засыплет песком.

Стремительно темнело. Земля больше не тряслась – очевидно, монстр застыл. Может, уснёт? Спал же до этого полтысячи лет. Елисель замотала лицо в платок и решительно полезла наверх. По счастью, ветер шёл с противоположной стороны, и скала хоть как-то защищала от песка.

«Я должна выжить, – упрямо думала девушка. – Должна! Ради уже достигнутого, ради того, чтобы достигнуть большего. Ради Яся». Сын, как обычно, шёл последним в списке того, ради чего жила госпожа эль Диар. И всё же совсем маленький и беспомощный, он тоже нуждался в ней, как и весь мир. Или точнее – как Южный континент, умирающий от жажды. Лисе едва удалось перевести малыша на единорожье молоко, но если её не станет совсем, кто воспитает ребёнка? Моха, орчиха-нянька, Флёбна, русалка, под чьи песни Ясь любил засыпать, или, может Изиргир, Пятый князь Огненных земель? Елисель представила демона, составляющего с мальчиком кубики, и едва не расхохоталась в голос.

«Да я на грани нервного срыва», – поняла тотчас. Потому что ситуация вовсе не располагала к смеху.

Мир померк. Плотный воздух ударил со всех сторон. Не успела. И тут же нога сорвалась, и Елисель вновь упала, благо было не слишком уж высоко. Ногу прострелило болью.

Это был конец. Самый настоящий.

Девушка упрямо приникла к камню лицом, скорчившись так, чтобы хоть как-то сохранить себя от песка. В этих краях бури вот так быстро не заканчивались. Она вынула из-за ворота крошечный медальон и сжала его в ладони. Бедный-бедный Ясь. «Не повезло тебе с матерью, малыш, – взгрустнула девушка. – Да и с отцом, признаться, тоже».

У всех матери как матери, и только у Яся – учёный-исследователь. А родитель – фанат экспедиций это вполне сравнимо с проклятьем.

Надо было бы что-то написать. Что-то, что потом обязательно передадут сыну, что-то, что утешит его и поможет жить, чувствуя любовь матери. А, может быть, и продолжить её дело… Елисель закашлялась: несмотря на многослойную марлю вездесущий песок всё равно проникал в носоглотку. Он надвигался быстро, и Лися чувствовала, как её заметает в бархан.

И вдруг всё стихло.

Ветер исчез. Песок был, но его вихри останавливались, распадаясь. Девушка открыла глаза и не увидела ничего. Поморгала. Ничего. Потрясла рукой, сняла перчатку – нет, ветра нет. Сняла окуляры и снова – ничего. Темнота. И тишина.

– Эй! – крикнула Елисель, и ей ответила эхо.

Девушка поднялась с колен, отряхнулась, протёрла стёкла и вернула окуляры на глаза. Протянула руки, пошла вперёд (не зная, правда, где этот пресловутый «вперёд»). Очень скоро её ладони коснулись камня. Тогда Елисель двинулась на ощупь вдоль внезапно появившейся неровной стены и довольно быстро поняла, что находится в каменной пещере.

Откуда та взялась?

«Это тролль. Других вариантов просто не может быть. Если исключить всё невозможное, то, что останется и будет единственно верным».

Внезапно песок под её ногами вспучился и тотчас потёк куда-то вниз, ступни заскользили, проваливаясь, Лися всплеснула руками, ухватилась за нечто, напоминающее ствол дерева и взмыла вверх. Забарахталась. Упала на каменную неровную поверхность, лишь слегка присыпанную песком.

«Это ладони. Я в его ладонях!»

Елисель подобрала ноги, села на корточки, готовая к отчаянному прыжку, если гигант раскроет руки. Движение вверх ещё продолжалось, а потом замерло, и огромные пальцы приоткрылись, пропуская грязно-розовый свет. В проём заглянул чёрный глаз.

«Я для него, как светлячок. Монстру любопытно».

Елисель помахала рукой. Кажется, есть её не собираются. По крайней мере, прямо сейчас.

– Хорох, – прогремел голос.

– Это твоё имя? – завопила Елисель. – Аш ван нарг шу?

Всё же недаром она полгода учила язык древних богов!

– Хор-р-рох, – проскрежетал тролль.

Ни дать, ни взять – жернова старинной мельницы.

– Очень приятно. Э-э-э… баштарг. Я, – она приложила руку к груди, – Елисель.

«Идиотизм. Это ж кусок скалы. Обычные-то тролли тупы, как камень, а уж древний-то монстр...». Он открыл ладонь, порыв ветра ударил Лисе в лицо, и девушка закашлялась. Не от песка – его почти не было, от пыли пыльно. Елисель подползла к краю и глянула вниз.

Ничего себе!

Внизу, не так, чтобы далеко, клубилось ржавое облако бури. Песчаное море, с волнами, течениями и песковоротами. Почти рядом – стоит свесить ноги и, кажется, пальцами можно коснуться мягкого облака пыли.

Елисель обернулась к троллю. Он держал её совсем рядом с лицом, напоминающим дикую скалу. Над левым ухом вон сосёнка проросла. Рот – расщелина, нос – призма выступа. И лишь глаза были живыми. Очень маленькие для такого существа. И ресницы-кустарник, внезапно очень милые.

Встав на ноги, Лися вновь посмотрела вниз. Надо было убираться отсюда, пока буря не поднялась выше. И йотпы с ним, с воздухолётом! Потом найдёт… Ну или сделает второй. С откидывающимся сиденьем и стеклом впереди.

Мутное вишнёвое солнце дрожало над бескрайней пустыней. Сориентировавшись по нему, Елисель указала рукой нужное направление:

– Хоррох, нам туда. Ты же отнесёшь меня домой, хороший мальчик? Хорох и Елисель – друзья. Я – друг, и ты – друг. Аштабар башт эр дург.

И едва не упала, когда мир зашатался. Тролль покачнулся и действительно двинулся в нужную сторону. «Надеюсь, Хоррох не ест мяса, – подумала девушка саркастично, – иначе он, боюсь, за один обед сожрёт весь наш годовой запас».

Её ещё трясло от пережитого ужаса, но Елисель не была бы Елиселью, если бы не отметила забавность момента. Она стояла на раскрытой ладони, пригнув голову, и смотрела вперёд. Тролль поднял большой палец, и девушка держалась за него, как моряк за мачту корабля. В какой-то момент Хоррох дёрнулся и взревел. Наклонился, окунув Елисель во тьму бури (девушка ткнулась лицом в складку его пальца и зажмурилась), а когда выпрямился, поднял и поднёс к глазам, подслеповато щурясь, то, что когда-то было прекрасным воздухолётом, а сейчас – безнадёжно искорёженным куском металла.

– Хэ-э, – простонал тролль и отбросил шедевр инженерного искусства прочь.

«Воздухолёт-то я создам, а вот двигатель…»

Елисель грустным взглядом проводила ало сверкнувшую мечту, тотчас поглощённую клубами песка.

Окуляры были прорезинены и плотно примыкали к коже, но красная пыль всё равно разъедала глаза, хотелось снять очки и протереть их, но подобная глупость грозила тем, что можно и вовсе без глаз остаться. Елисель постаралась не думать об утрате и сосредоточиться на чёрных базальтовых вершинах. Ориентироваться по солнцу прекрасно, вот только погрешность столь велика, что можно вместо Дардыштаара выйти где-нибудь в землях Первого или Второго княжества на другом конце материка. Аккурат там, где идёт война. И где сейчас, по идее, должен быть Изигир, Шестой князь, пригласивший Елисель на службу и будто забывший про существование изобретательница.

– Моя супруга – ваша хозяйка, – коротко представил он Елисель, когда они вдвоём прилетели в замок на воздухолёте. – Моха, отвечаешь мне за княгиню головой. Флёбна, тебя тоже спрошу. По-настоящему, ты поняла, моя сладкая? Нет, кусочек откусить нельзя. На тень наступать, чтобы посмеяться – тоже. Иголочки тыкать – аналогично. Елисель ждёт моего ребёнка, так что я не хочу, сами понимаете, чтобы моя женщина расстроилась. Без разницы от чего. Всем всё понятно?

Орчиха, огромная, зелёнокожая, с жалким хвостиком чёрных волос на голове, больше напоминающих чёлку, громко фыркнула соплями и отвернулась. Флёбна, выставившаяся из озера так, что голубые груди отчётливо лиловели сосками в разные стороны, растянула губы в милую улыбочку.

– Ну и замечательно, – усмехнулся Изиргир. – Люблю вас, девочки. Всем пока, мне время убивать.

Распахнул чёрные, отливающие зеленью крылья, и вылетел в открытое окно, махнув остающимся длинным хвостом с кисточкой на конце.

– Вот йотпа рогатая! – вырвалось с губ уставшей Елисель.

Моха передёрнула могучими плечами:

– Что с демон бр-рать, – прорычала пренебрежительно. – Хр-рен мор-ржовый.

Говорила она с ярким орочьим акцентом, с раскатистыми «эр», с глаголами без склонений и спряжений, с абсолютно пофигистичным отношением к роду существительных и прилагательных. Впрочем, последними Моха тоже пренебрегала.

– Ты знаешь, кто такие моржи? – удивилась Елисель.

На побережьях Южного континента звери северных океанов, конечно, не водились. Моха снова фыркнула так, что сопли разлетелись в разные стороны. Глянула на «княгиню» пренебрежительным взглядом крошечных чёрных глазок и выразительно сплюнула через нижнюю широкую губу, из-за которой торчали жёлтые клыки.

– Я знать, кто есть Изиргир.

С Мохой они подружились быстро, хотя это была странная дружба, которую посторонние могли бы принять за вражду.

– Моя твоя сожрать! – вопила орчиха, врываясь в спальню к Елисель. – Солнце встать, лежебока дрыхнуть! Избалованный белый кукла! Сладкий белый нога! Ням-ням.

– Кажется, я рожаю, – отвечала Елисель, вцепившись в матрас.

– Кажется? Или рожать? Глупый белый кукла не знать, как рожать?

Елисель не ответила – новая волна схваток заставила её заорать.

– Ты совсем дурной, – рассердилась орчиха.

Легко забросила Лисю на руки, вышла в коридор, по центру которого тёк канал шириной в рост человека, и крикнула:

– Флёба!

А вот с русалкой отношения не складывались очень долго: хвостатая часто и по мелочам пакостила княгине, как могла.

– Да просто она втюриться, – пояснила Моха после того, как Елисель в который раз обнаружила под дверью дохлую разлагающуюся рыбу. – Изиргир: «рыбка», «акулка», ну Флёба и размазаться.

Помирил их, как ни странно, Ясь. Не сразу, но спустя пару месяцев (или три?) Лися, вернувшаяся с прогулки под крепостными стенами, увидела русалку, склонившуюся над колыбелью и посвистывающую на водном языке. Елисель хмыкнула, вывалила образцы пород из кожаного фартука и спросила негромко:

– Девы вод пьют чай?

Флёбна обернулась и зашипела:

– Ес-с-сли ты вз-здумаеш-ш-шь пож-жаловаться Из-зиргир-ру…

– На что? Что ты не пьёшь чай? – невинно переспросила Лися.

К чаю шёл напиток покрепче, и вскоре обе девы – и дева науки, и дева воды – распевали какую-то народную жалостную песню на разных языках и на разные мотивы.

– Это его с-с-сын, – рыдала Флёбна, обвив крепким хвостом пружину барного стула и раскачиваясь из стороны в сторону. – Он та-ак похож на Из-з-зечку! Его нос! Один в один! И это вз-з-згляд… Ах, этот вз-з-згляд! Та-а-акой коварненький! Та-а-акой… такой…

И громко хлюпала плоским рыбьим носом.

– Ну а чей бы ещё, – не без иронии соглашалась Елисель.

– Но он худой! Как вобла! – возмущалась русалка.

– У меня мало молока, а коров у вас тут не водится.

Флёбна, прикрывшая было лиловые глаза, распахнула третье веко и осуждающе уставилась на собеседницу.

– Ка-а-ак ты мож-ж-жешь! Это же его с-с-сын! Нет своего, корми единорожьим!

А утром Лися проснулась от того, что кто-то жевал её волосы, и обнаружила рогатую морду прямо над своим лицом. Единорог был задумчив, бел, точно врачебный халат, а его рог переливался опалом. Сразу за ним Моха весело скалила нижние клыки:

– Моя ловить, твоя принимать.

И действительно тощий ребёнок стремительно принялся набирать вес, а Елисель, скинув материнские хлопоты на подруг, стала уходить в исследованиях всё дальше и дальше.

Сына она любила. Заботиться о нём – нет.

«Так, а я ведь не ела ничего с утра», – спохватилась исследовательница. И тут же вновь задалась вопросом: что едят тролли? Несмотря на то что замок Изиргира охранялся именно троллями, а Елисель, конечно, была столь же любопытна, сколь бестактна в научных вопросах, это до сих оставалось для неё загадкой: каменный народ не очень-то разговорчив.

– Ты есть хочешь? – крикнула она изо всех сил. – Ням-ням?

Запрокинула голову и принялась делать вид, что грызёт баранью ногу. Таковой в её рюкзаке, конечно, не имелось, лишь вязанка вяленых йотп, которых в замке демона выращивали, как свинок. Или куриц.

– Они же вонючие, – поразилась Лися, впервые увидев загоны-клетки, в которых бегали хищники, похожие на крыс.

– П-ф-ф. Вымачивать. Вываривать. С бырмаглотом, – фыркнула пренебрежительно Моха. – Ням-ням!

И облизнулась зелёно-синим языком.

Вымоченные, вываренные с бырмаглотом, правильно препарированные и приготовленные йотпы, впрочем, на вкус оказались изрядной гадостью. Впрочем, гадостью питательной. А вот вяленные были вполне ничего, чем-то даже напоминали кроликов. Или ёжиков.

– Мясо. Арш.

Круглые глаза повернулись к ней.

– Хоррох.

– Я знаю. Ням-ням?

Лися перекинула рюкзак с плеча, раскрыла и достала тушку, лишённую головы и лапок, и сплетённую с другими длинным хвостом, оторвала одну от связки и помахала ей перед лицом каменного детины.

– Вкусно! – соврала уверенно.

Размахнулась и бросила йотпу в узкую щель рта. И застыла от ужаса, когда каменное лицо тролля начало ломаться: по нему побежали трещины, уступ носа съехал вниз, веки забугрились, рот скривился и…

… из глаз полились два ручейка.

– Ты ревёшь, что ли? – потрясённо уточнила Елисель. – Эй, ты обиделся?

– Артанж, – глухо выдавил тролль. Щель его каменного рта кривилась.

Лися вспомнила, что «танж» на тролльем значило «смерть» и догадалась, что, вероятнее всего, слово переводится как «умер» или «умерла». «Ар» это же приставка, да?

– Тебе жаль йотпу?!

Он что… травоядный?! Или… Елисель села на каменную ладонь, спустила ноги вниз и задумалась. Травоядные ведь всегда крупнее хищников, не так ли? Сколько мяса нужно троллю, если он – размером с гору? Он бы убил всё живое в округе! Да, положим, но травоядные постоянно едят, а тролль как-то не собирался встать на четвереньки и жрать траву… К тому же травы в песках особо-то и не было, если не считать чахлый кустарник и убогие клочки. Всяко не хватит, чтобы прокормить такую махину.

Ей стало ещё интереснее. Очень ли она ошибётся, если допустит мысль, что перед ней – существо совершенно иного образа питания?

Она так глубоко задумалась, что едва не пропустила момент, когда они, поднявшись в горы так, что оказались вне пыльной бури, сбились с курса, и из-за хребта неожиданно вынырнула гора, на которой ощерила зубцы каменная стена.

Крепость? Да ещё и… северная! С башнями, с донжоном, с…

– Подожди, – Лися подняла ладони.

Солнце садилось, небо кроваво полыхало. Песчаная буря осталась внизу, но воздух всё равно был пропита пылью, и от неё насытился красным. Тролль действительно остановился, а потом тяжело опустился, сев на зад и поджав колени.

Местность была незнакомой. Внизу, между наблюдателями и замком текла, венозно поблёскивая, мелкая горная речка. Елисель сообразила, что они отклонились северо-западнее, чем нужно. Но… крепость… Откуда? Они ещё в Пятом княжестве или уже нет?

С тех пор как Изиргир доставил Елисель в свой замок, он появился лишь четырежды. И лишь один раз – на несколько часов. Но был слишком занят, чтобы всерьёз что-либо обсудить. Поиграл хвостом с младенцем, поглазел на него с любопытством, поставил Лисе какую-то демоническую печать на руку, нечто вроде охранной метки.

– Мне нужны карты, – сразу же заявила ему девушка.

Демон взглянул на неё. Кивнул. Закрыл зелёные глаза и вытянул босые ноги.

– В следующий раз. Вернусь и дам тебе ключ от библиотеки.

– А почему нельзя сейчас его дать?

Изиргир меланхолично усмехнулся:

– Потому что, моя умненькая, нужно провести целый обряд, чтобы мои книжечки тебя не скушали. Демонические книжечи и свиточки, моя вкусненькая, любят кровь человечков. От крови потомицы древних эльфов тоже, впрочем, не откажутся.

– И когда будет это «в следующий раз»? – поинтересовалась Лися.

При мысли о старинных фолиантах, напитанных магией, хищных и никем из людей нечитаных, она почувствовала голод.

– Через денёк другой. Или осьмицу. Или… Не знаю, – Изиргир пожал бескрылыми плечами. – Тут такие делишки весёленькие начинаются, что я пока ничего не могу обещать, сладенькая. Ты, кстати, далеко от замка не уходи. У нас тут гости объявились.

Это был их последний разговор, и произошёл он весной, а сейчас уже начиналась осень, с её пыльными бурями и засухами.

Гости – это вот это? И гости с северного континента?

Ширан?

А кто ещё мог бы высадиться из северян, кроме проклятого южного герцога? Если, конечно, его не повесили за мятеж против короля.

– Нельзя делать подобные выводы на основании настолько скудной информации, – проворчала Лися.

Оглянулась на тролля, чтобы попросить его подождать, и увидела перед собой скалу, в трещинах которой всё ещё угадывалось лицо, но только для того, кто видел бы его живым.

– Хоррох! – позвала Елисель.

Потом громче. Потом заорала. Никакой реакции.

Он умер? Уснул?

– Свет, – прошептала девушка потрясённо. – Солнечный свет! Вот чем питаются тролли! Как я сразу не догадалась! Он ожил, чтобы уйти из пыльной бури, так как она – перекрывала ему свет! Ну конечно! А чем ещё может питаться в пустыне существо таких размеров?

Но это означало, что до утра Хоррох не сдвинется с места, а ночи в пустыне – холодные.

«Наберу валежника и доживу как-нибудь до утра. А заодно и посмотрю, проснётся ли Хоррох утром», – решила Елисель. Поспешно слезла с ладони спасителя, положенной на колено, сорвавшись под конец, но отделавшись ушибом, и двинулась к реке. Там, конечно, кустарника будет больше. И замерла, услышав чей-то говор.

Люди. Мурсийский! Определённо это был он.

Итак, первая догадка, что строителями обнаруженной крепости были именно жители Мурсии, оказалось верным. А, значит, второе предположение – про Ширана – тоже не стоит сбрасывать со счетов. И что сделает герцог, обнаружив ту, которая убежала из его плена?

Проверять не хотелось.

Лися вжалась в выемку между голеней Хорроха и затаилась в полумраке каменной ниши. Голосов было несколько, все мужские. Ей показалось, что в одном из них она узнаёт простуженный голос супруга, но, может быть, это лишь воображение разыгралось? Тревога могла играть дурную шутку… Елисель вслушалась, прижав руку к сердцу, чтобы заглушить стук.

– … а Нэнни говорит: «сударь, вы ошибаетесь»…

Дружный смех. Значит, это определённо обитатели этой крепости. Расслабиться в этом краю можно только на своей земле.

– Говорите громче, – недовольно отозвался сиплый голос. – А то не все волколаки вас слышат.

Они были совсем недалеко, и Лися отчётливо различила южный акцент. Так всё-таки… Не удержавшись, она осторожно выглянула. Их было человек двадцать, каждый нёс на плече деревянный щит, обтянутый кожей – против василисков, плюющихся огнём. За спинами торчали дула винтовок. Каждый вёл пустынных лошадок в поводу. Строго говоря, «лошадки» не были лошадьми, их просто так называли. Это были скорее мулы с ногами, расширяющимися книзу и мозолями подушечек вместо копыт. Этакая помесь верблюда и осла. Кавалькада определённо направлялась в сторону крепости.

Солнце ещё не село, и Лися видела его алые отблески на кирасах. Загорелые лица покрывала пыль, но в том, что шёл ближе всего к ней, девушка внезапно узнала… не может быть!

– Эйв! – крикнула она, не выдержав.

Наследник Мурсии? Как такое возможно?! Он не был пленником, это было очевидно. Но… откуда здесь её «морячок»? И если он здесь, так ведь… он не король? Он… А король Мурсии – Ширан? Но если Эйв не король, если он теперь такой же изгой, какого она полюбила…

Путник обернулся, и Лися отчётливо увидела тёмные волосы принца, его глаза, его лоб, и эту немного усталую улыбку, полную сарказма. Он! Всё же он!

Елисель, поскальзываясь на песчаном камне, бросилась к нему, уже не сомневаясь.

– Эйв!