Цена Победы

Небо над Берлином окутывал сизый дым.

Олег прокашлялся, избавляясь от пыли в лёгких. Он всё бы отдал за глоток свежего воздуха. Но апрельский ветер доносил лишь аромат войны: гарь с медным привкусом крови.

Выстрелы превращались в поток несвязных звуков. Бои продолжались, но немцы отступали всё дальше. Олег сделал передышку, пока командир обсуждал новый план контратаки по телефону. Рядом с ним курил Дима Матвеев, восемнадцатилетний новобранец, присоединившийся к ним из Минска. Как в парня лез дым в такой атмосфере – вопрос посложнее, чем то, повесят ли Гитлера или четвертуют, привязав к танкам.

-А ведь раньше здесь жили аристократы! – рассмеялся Дима, показывая рукой на развалины квартиры.

-Немцы всегда с жиру бесились, - сплюнул Олег. – Считали себя выше других, твари. И где они сейчас? Жмутся как крысы по собственным подвалам!

-Видела бы сейчас мамка меня… дала б подзатыльника за курево. Всё бы за это отдал… пусть бы и била, лишь бы…

Матвеев замолчал, отворачиваясь к пробитой пулями стенке.

Олег прикусил губу. Родителей Димы не стало от взрыва бомбы. Но им повезло гораздо больше, чем тем беларусам, которых заживо сжигали в собственных хатах…

Чтобы как-то отвлечься, Олег осмотрел квартиру. И правда, когда-то здесь жили буржуи. Яркие обои, картины в позолоченных рамках, множество скульптурок, изображавших обнажённых женщин. Мебель хоть и поломанная, была из дорогого дерева. В центре гостиной стоял абсолютно целый рояль, на котором ни царапины. Поразительное чудо, учитывая горящие руины вокруг.

В треснутом наполовину зеркале, отражался сам ефрейтор. Олег почесал небритую щёку. Высокий и худощавый парень, которому двадцать пять лет. За четыре года войны он состарился лет на двадцать. Под пилоткой со звездой торчали растрёпанные волосы с признаками седины. Морщины покрывали кожу возле голубых глаз. На подбородке виднелся извилистый шрам, словно русло пересохшей реки в пустыне.

Послышался громкий удар, будто само небо собиралось упасть на землю. Здание задрожало и с потолка посыпалась щебёнка.

-Совсем рядом, - крикнул Дима. – Вероятно «королевский тигр»!

-Брось, - фыркнул Олег. – В Берлине их почти не осталось. Ты по выстрелам из пушки стал определять?

-А то! – рассмеялся Матвеев. – У каждой пушки неповторимые свист и грохот удара. Вот если бы «ИС-2» выстрелил…

Ответом послужил очередной залп, от которого задрожали стены. Зеркало рухнуло, разбиваясь на сотню осколков. Что-то взорвалось, а Олег осторожно выглянул в окошко.

-Ни черта не видать! – крикнул он. – Скорее всего на другой стороне улицы. Кому-то знатно подпалили задницу!

Дима Матвеев хлопнул в ладоши. В свои восемнадцать лет он казался гораздо младше, совсем мальчишка, у которого нет пушка на лице. Яркий блондин, с ослепительной улыбкой, от которой у медсестёр подпрыгивали сердца в груди. Если бы на свете существовал Д’Артаньян, то он точно был его копией, маленький храбрый мушкетёр.

-К вечеру займём площадь, - сказал Олег. – Глядишь, через пару дней и Рейхстаг падёт.

-Вгрызаются как крысы в свои дома, - сказал Дима. – Не выкуришь всех…

-Их можно понять, - вздохнул Олег. – Поди неприятно, когда на своей земле сражаешься, а не на чужой!

Действительно, Олега раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он без зазрения совести отстреливал фашистов, испытывая мрачное удовлетворение. А с другой – немцы сражались за свои города, свои семьи, свою Родину в конце концов. Всё поменялось местами, сделало кувырок назад.

Послышалась ругань, а вслед за этим появился старшина. Лейтенанту Лоркину едва исполнилось тридцать, но опыта он набрался как бывалый ветеран. Дважды раненый, один раз контуженный, взявший несколько важных точек во время Курской Битвы. Гордость пехоты, любимец солдат, в то же время обладавший ворчливым характером.

-Сорокин, Матвеев, - сказал он, - отдохнули? Готовьтесь, к нам направляется колонна немецких танков. Взводу Гаврилова удалось подбить «тигр», но ещё два ползут в нашу сторону как навозные жуки! Командование не хочет давать подкрепление, видишь ли все силы направлены на соседние улицы.

Олег вздрогнул, переглянулся с Димой.

-У нас только пара-тройка гранат! – сказал Матвеев. – А где остальные со взвода?

-В соседнем здании, возьмут на себя последний танк, - ответил Лоркин. – Наша задача подбить «тигр», что тащится в голове колонны. Рядом с ним замечены два мотоциклиста с автоматами.

-Снова проявлять смекалку? – буркнул Олег. – Завалить такого кабана…

-«Фаустпатроны» на первом этаже, ребята, целый ящик нашли, - перебил лейтенант. – Фрицы бросают оружие рассеянно, будто вишнёвые косточки выплёвывают. Етиху ж мать, война почти кончилась, так покажем им!

-С радостью! – Матвеев кинулся к лестнице. – Олег, шевелись!

У ефрейтора появилось скверное предчувствие. Он мотнул головой, пытаясь согнать внезапный страх. Такое появлялось перед боем, в котором гибли его товарищи. Сам он ни разу не был ранен, будто над ним летал ангел-хранитель. В детстве мать крестила его в тайне, несмотря на запрет. Был ли толк в этом? Вряд ли, ведь самой матери никакой Бог не помог пережить первый год войны. Как и миллионам людей…

На первом этаже царил куда больший бардак. Вся комната превратилась в смесь мусора и разбитого стекла. Труп немца с пулей во лбу валялся возле входа. На лице застыло блаженное выражение, словно все его мечты разом воплотились в жизнь…

-Взялись, - буркнул Матвеев, хватаясь за ручку ящика. – Помогай, чего застыл?

Вдвоём они затащили «фаустпатроны» наверх, разобрали оружие, готовясь к стрельбе. Лейтенант занял позицию возле окна с винтовкой. Дима вытащил длинную металлическую палку из ящика, осматривая оружие.

-Сорокин, будешь атаковать танк! – крикнул лейтенант. – Ты уже имел дело с гранатомётами всех мастей. Матвеев займи позицию в противоположном окне, задача ликвидировать мотоциклистов и возможных пулемётчиков.

Дима разочарованно вздохнул, отдавая «фаустпатрон» напарнику. Парню не терпелось что-нибудь повзрывать. Сам Олег не радовался комплименту Лоркина, в конце концов гранатомётом научились пользоваться даже дети и старики за короткое время.

Спустя несколько минут послышался шум мотора «тигра», прерываемый рёвом мотоциклетных движков. Олег прекрасно видел обстановку вокруг дома, едва высунув голову в окно. Дорога между зданиями довольно широкая, здесь прекрасно можно срезать к центру города. Не удивительно, что немцы воспользовались подобным случаем.

Первый мотоцикл ехал впереди танка: грузный транспорт с коляской, в которой сидел автоматчик. Олег разобрал серое пальто на стрелке. Гражданский из «фолькштурма», вряд ли способный нормально стрелять. Водитель в форме вермахта - лёгкая мишень.

«Королевский Тигр» полз как черепаха, огромный неповоротливый танк, покрытый копотью от взрывов. Олег смекнул, что лучше стрелять в орудие башни и вывести её из строя. А затем выкурить танкистов из люка.

Второй мотоцикл двигался сзади, отличаясь лишь гражданским пожилым мужчиной, в руках у которого была винтовка. Осталось дождаться, когда танк окажется прямо под окном.

Олег вздрогнул, испытывая резкий приступ страха перед боем. Не имело значения, насколько он был готов, даже многолетний опыт не мог совладать с чувством паники в глубине души. Хотелось бросить гранатомёт и ринуться в угол, спрятаться…

Ефрейтор крепче сжал «фаустпатрон», погрузившись в воспоминания детства. Вот он сидит в безопасности дома, пьёт тёплое молоко с булочкой, а рядом мать печёт новые вкусности…

-Сорокин, не спи! – шикнул лейтенант.

Олег пришёл в себя, нацелив гранатомёт. «Тигр» уже был внизу на одном уровне с ним. Мотоциклы приостановились, самое время начать.

Матвеев выстрелил первым, пробивая грудь немца в коляске. Лоркин не заставил себя ждать: пуля аккуратно вошла в череп второго стрелка. Пока мотоциклисты озирались по сторонам, пытаясь понять, что происходит, Олег активировал «фаустпатрон». Вскрикнул и бросился на пол вниз.

Послышался грохот взрыва.

-Прямое попадание! – заорал лейтенант. – Добивай ублюдка, ефрейтор!

Олег схватил второй гранатомёт и высунулся в окно. Сквозь завесу дыма виднелось раскуроченное орудие танка. Новая ракета полетела в башню, не давая возможности танкистам покинуть машину.

Тем временем, задний мотоциклист попытался развернуться и сбежать. Дима прикончил его очередью в спину. Зато другой водитель оказался хитрее: спрыгнул со своего железного коня и ринулся ко входу в здание.

-Пропустил, чёрт, - выругался лейтенант. – Сорокин, к лестнице, живо! Иначе зайдёт с тыла…

Олег схватил трофейный «MP-40» и кинулся исполнять приказ. Сердце отбивало барабанный ритм, кровь стучала в висках. Горячка боя полностью захватила сознание, словно туман окутал голову. Он готовился сражаться и побеждать любой ценой.

Спустившись на первый этаж, Олег огляделся. Никого не видно, куча мусора и пара трупов. Может немец забежал в другую дверь?

Он осторожно прошёл несколько метров, прислушиваясь к обстановке. Ни звука, лишь отдалённый шум горящего металла на танке. Нервы натянулись как гитарная струна, готовясь порваться в любую секунду…

Возле очередного тела он остановился. Неожиданно до него дошло. Здесь же был лишь один мертвец!

Тело внезапно ожило и схватило его за ноги. Олег упал на пол, больно приложившись спиной о кирпичные осколки. Немецкий солдат ударил его в челюсть, в голове зазвенело. Выроненный автомат валялся поблизости, нужно дотянуться…

Не тут-то было. Фриц насел на него сверху, ухватившись за шею, стал душить. Хватка казалась стальной. Лицо врага расплывалось, но Олег сумел дотянуться до ножа в кармане штанов. Одно лишь мгновение – долгое, вечное, наполненное мыслями о смерти.

Немец вскрикнул, когда лезвие вошло ему в живот. Разжал пальцы и скатился с Олега, держась за брюхо, кровь шла без остановки.

-Сам виноват, - откашлялся ефрейтор. – Теперь подыхай…

Олег встал на ноги, поднимая автомат. Бросил взгляд на лицо врага и замер. Что-то в душе оборвалось, в горле застрял ком.

Он увидел мальчишку. Не совсем ребёнка, конечно, лет пятнадцати-шестнадцати. Но факта это не меняло, парню бы в школе сидеть сейчас, ворон считать или контрольные писать. А не цепляться за жизнь, испытывая адскую боль и безотчётный страх.

Олег сжал кулаки, чувствуя, будто попал в какой-то кошмар. Всё это нереально, иллюзия…

-Вы убили моего отца… - запричитал мальчишка.

Ефрейтор вздрогнул. Он знал немецкий, когда-то учился в институте, поэтому это знание помогало на войне допрашивать пленных.

-О чём ты? – спросил Олег. – Как это могло случиться?

-В коляске… мужчина…

Язык заплетался, но суть можно было уловить.

Олег выругался. Он слышал про «гитлерюгенд», но ему ещё не доводилось драться с волчатами Гитлера. Подростки сражались как звери, упиваясь пропагандой, внушаемой Геббельсом. Они считали, что русские солдаты пришли грабить, насиловать и убивать. А некоторые дети просто играли в «войнушку» даже не понимая, что эти забавы превращались в кровопролитие.

-В чём дело? – Лейтенант спустился с лестницы. – Ого! Да это же…

-Ребёнок, - буркнул Олег. – Как бы то ни было, ему нужна помощь. Где бинты?

-Мой брат тоже был ребёнком, - послышался голос Димы. – Это не помешало сбросить на него бомбу!

-Да перестань! – сказал Олег. – Ты ненамного старше… тот гражданский в коляске был его отцом.

— Это Матвеев подстрелил папашу, - вздохнул Лоркин. – Семейный подряд у них что ли?

-Не смешно, - сказал Олег. – Так и будем стоять? Нужно помочь!

— Это быстро! – Дима взвёл курок винтовки. – Пуля в сердце!

-Нет! – Ефрейтор ухватился за ствол оружия. – Нельзя же так! Он просто мальчишка, который потерял отца!

-Оба успокойтесь! – крикнул лейтенант. – Всё равно ничего не сделать. Задета печень. Я уже такое видал несколько раз…

Все замолчали. Мальчишка вздрагивал, бормотал какой-то несвязный бред. Олег смотрел на бледное, покрытое потом лицо. Юношеские глаза, в которых застыл страх. Представил себя на его месте. Жива ли мать несчастного подростка? Или тоже погибла под обстрелом советских снарядов?

Послышались взрывы и крики «ура». Другая часть взвода успешно ликвидировала второй «тигр».

-Несправедливо, - покачал головой Олег. – Не такой победы я хотел.

-В этом нет нашей вины, Сорокин, - сказал Лоркин. – Им запудрили мозги. Думаешь мне приятно? Недавно видел, как немка бросилась под колёса броневика с гранатой. Ей снесли полголовы выстрелом, чтобы защитить конвой.

-В этой проклятой войне нет ничего естественного, - сплюнул Матвеев. – Вспомните Освенцим, меня до сих пор в дрожь бросает, а по ночам…

Олег опустил голову, ощущая беспомощность. Они побеждали, скоро вернуться на Родину. Но почему же в душе такая пустота?

-НЕТ!

Лоркин поздно крикнул предупреждение. Мальчишка вытащил из кармана револьвер и выстрелил в спину Олега. Тот ощутил жгучую боль и упал на колени, даже не понимая, что происходит.

-Ах ты падла!

Дима нажал на курок, но послышался щелчок. Патроны закончились.

Немец криво ухмыльнулся, кровь вытекла из уголка рта. Лицо напомнило посмертную маску, а глаза превратились в куски янтаря. Он умер.

Олега положили на носилки и несли в медпункт. Он видел небо Берлина: на какой-то миг оно очистилось от смога, стало ярко-голубым, а облака походили на сладкую вату, что он покупал при посещении Московского Зоопарка. В детстве всё было просто, наивно и прекрасно.

Быть может, и у детей в будущем будет так же.

Он надеялся на это.

02.04.2025