Цепной оборотень

Бежать было больно, думать было больно. Говорят что к боли можно привыкнуть. Мол, привыкнешь и в следующий раз будет легче. Вранье, абсолютное вранье. Не легче, я чувствую, мне больно, очень.

Я бегу сквозь лес, ветки деревьев больно бьют по лицу и мешают видеть. Обоняние понемногу возвращается. Я чувствую преследователей, как они мерзко воняют потом, хотя сам не лучше. О чем я только думаю, сейчас нужно бежать, это самое главное.

Пот стекает в глаза и щиплет до слез. Лес видно все хуже и бежать все тяжелее, а ошейник как будто давит на горло сильнее, осложняя дыхание. Внезапно дерево появляется передо мной и я врезаюсь в него на полной скорости, и мешком падаю на мох возле него. О Великий Хаттур, как же больно! Голова идет кругом, ничего не понимаю. Дышать становится сложнее, кажется я сломал нос и теперь кровь течёт в горло. Кое-как перевернувшись на живот начинаю выкашливать кровь. Осторожно касаюсь носа и со вспышками боли ощупываю. Нос был сплющен и уходил влево. Да, я и вправду сломал нос, отвратительно, но через пару минут регенерация сделает своё дело, не так страшно. Прокашлявшись пытаюсь осмотреться. Лес отвратительный, тёмный и сырой, но такой родной.

Топот людей и лай собак эхом разносится по лесу. Устал я, уже сутки бегу, а они все не отстают, надо отдохнуть. Но нельзя, нужно вставать и бежать. Время идет, меня беспокоит резко наступившая тишина. Очень тихо, хотя вру, я просто за своими хрипами не слышал ничего, но теперь слышу, как мохнатые твари пытаются поймать мой след.

Те злобные монстры, вместо псов, по другому я не могу их назвать, не способны молчать. Всегда когда я их видел они лаяли, хрипели и брызгали слюной, как будто они болеют бешенством. Я ненавижу их, нет не подумайте, я обожаю собак они наши младшие братья, но этих тварей я не могу назвать псами. Я видел своими глазами, как моих, совсем ослабших, собратьев и сестёр кидали в вольер к этим тварям и они рвали бедолаг. Я уверен, что эти монстры не собаки, а демоны, ибо убивали они медленно. Удивительно, но мы, хищники, всегда метим в горло, стараясь быстрее убить добычу, эти же сначала отгрызали руки, чтобы жертва не могла нормально отбиваться, а потом вгрызались в живот вырывая кишки.

Полежав немного, я поднимаюсь на локтях и осматриваюсь вокруг. Свет, фонарики, метрах в пятидесяти. Стоят на месте, видно, как конусы света гуляют между стволов деревьев, пытаясь выхватить мой силуэт. Слышно, как они проклинают меня уроды. Я услышал, как с щелчками поводки слетают, а псы устремляются в разные стороны. Ясно, они отцепили собак с поводков, видно потеряв мой след и отправили на мои поиски. Что ж, видимо времени подумать, что делать дальше мне не дадут и мне не хватит сил убежать, тогда нужно собрать остатки своих сил и не опозорить отца, забрав врага с собой в леса посмертия.

Жаль ошейник убьет меня, если я попытаюсь перекинуться, так бы я порвал их как кроликов. Слабые, но умные люди придумали как нас сдерживать, как жаль что мы имеем с ними родство, прости меня Великий Хаттур, но я ненавижу людей. Они мерзкие существа, алчущие могущества и злата. Даже гномы и высокомерные эльфы, так мне не ненавистны

—Ха-ха, —смешок вырвался из моего рта. Я прямо как отец начал говорить. Он постоянно как старики говорил, раньше я даже понять не мог, что значат некоторые слова. Ворчал, что язык забываем. Да, было время.

Тихо поднимаюсь вдоль ствола. Собаки близко, но не могут учуять, ветер дует в мою сторону, только я чую их. Фонари все ближе. Тридцать метров, двадцать метров, пятнадцать метров. Всё, больше ждать нельзя. Рывок, бегу к ближайшему источнику света. Они увидели меня и открыли по мне стрельбу из транквилизаторов. Эти игрушки способны почти мгновенно вырубить человека, сам видел, хорошо что я не человек. Слепые слизняки, не успевают за моей фигурой в темноте и дротики бьют в стволы деревьев за мной. Ещё чуть-чуть, совсем немного. Внезапно в правую ногу впивается одна из псин, с усилием поднимаю ногу и бью тварь об дерево и она разжимает пасть. Пара дротиков впиваются мне в лицо и грудь. Нет, нельзя вырубаться нужно перегрызть глотку врагу, хоть одну, хоть кровь пустить!

Рядом вижу человека, он был одет в какой-то легкий бронежилет и шлем, уже замахнулся шокером, но я хватаю его за руку и бью в голову. Дьявол, костяшки неприятно заболели от удара, но и мой враг пошатнулся, так что продолжаю бить. Удар, удар ещё удар, я сильнее, хоть и истощен, я убью его! Человек начинает заваливаться на спину, так что немного приподняв я с силой толкаю его в дерево, выбивая из него дух. Он падает на землю, пинком срываю шлем и начинаю бить ублюдка в лицо. Я знаю его, Семёрка, он очень любит отрезать от меня лоскуты кожи и мерзко хихикая смотреть, как я корчусь пока моя плоть восстанавливается. Ну что ж давай посмеёмся вместе! Я и вправду начал смеяться, о Хаттур, я откажусь от лесов охоты, если дашь мне его убить.

Кровь уже украшала мои кулаки, когда меня сбили с него и начали бить. Я попытался ударить в ответ. Ага, разбежался, шокеры затрешали и ударили в ответ на мою попытку сопротивляться. Тело свело судорогой. Свет в глазах начал меркнуть, как бы не был силён мой организм, но лошадиная доза успокоительных — это лошадиная доза успокоительных. Я выносливее человека, но транквилизаторы до жути мощные. Тьма. Не знаю сколько так провалялся, но когда меня отпустило я лежал в кругу света. Понятно, машины доехали сюда и светили на меня прожекторами и фарами. Да я прям звезда в свете софитов, жаль подиум из земли, а я сам в крови, но да ладно гример подправит. Мда уж, я схожу с ума.

Слышу шаги, да по большей части слышу, один глаз не видит, а второй сильно заплыл. Ах, понятно, наш „дорогой" хозяин пришёл, решил посмотреть на сбежавшую собачку. Посмотришь на него и не скажешь, что этот урод держит небольшой рынок рабов в Иркутской области. Средний рост, каштановые волосы коротким ёжиком, заплыл жирком, но так, не сильно. Одет же он был в черную рубашку и серые брюки, но весь образ элегантного холостяка выбивали берцы, хотя походи по лесам в туфлях.

—Привет Марк, всё таки сумел выбраться из Вольера?—Ооо, из него прям льется ехидство, бери и топись. Мудак ты конченый.

-Фумел, фумел. Сково софсем сбеву.— Будь я сейчас дома, в кругу семьи, то как я говорю рассмешило бы всех, особенно мелкого. А мать дав подзатыльник пошла бы лечить разбитые губы.

—Ну и где твой братец? Мы так и не нашли его, а он так ослаб, не дай бог ещё помрёт.—Это... Хорошо, если это правда, мелкий лишь бы ты и правду смог сбежать и спрятаться где-нибудь.

—А он хак коловок и от бабуфки уфёл, и от дедуфки уфёл, и от тебя тове уфёл.

—всё шутишь?ну шути. — Сплюнув он развернулся и на ходу произнёс — Кидайте его в машину, а после в Ящик, на пару недель.И найдите мелкого выродка!—Улыбка сползает с моих разбитых губ

—Нет,только не Ящик, не хочу!—Попасть в Ящик —это худший вариант для меня.

Я пытался вырваться, но подняв и ударив пару раз по рёбрам, меня закинули в буханку и пристегнули ошейник к цепи на полу. Окинув взглядом кузов, понимаю, что все таки не спектакль предо мной играли, чтобы обломить мою радость. Виктор такое может. Чтож, пока можно отдохнуть и насладиться открытыми видами. Так, что мы имеем на данный момент, брат, возможно, смог сбежать и я разбил лицо Семёрке, это хорошо. Я лежу в машине, еду обратно и попаду в Ящик, это плохо. Ничья по количеству хороших и плохих новостей, хотя ценность разная, ладно, хорошие вести выиграли, можно радоваться.

Спустя четыре часа ничего не делания мы остановились около места, которое мне ненавистно. Место, где нас держали представляло собой заброшенную лесопилку в окрестностях Залари. Недавний дождь разносил вместе с озоном запах свежих и не очень опилок. Прекрасное сочетание, как по мне, если не замечать шум пил и обстановку вокруг. Вот меня протаскивают мимо двухэтажного здания. Когда-то это, наверное, было хорошее на вид здание для, примерно, сотни человек. А сейчас представляло собой обшарпанное, со следами облупленной голубой краски и трещинами в стенах и фундаменте. Боже, как оно ещё держится? Из окна второго этажа высунулась бледная, немного грязная, мордашка одной из моих родных сестёр. Аня, одна из самых младших из нас всех здесь, всего пятнадцать лет, младше только мелкий, которому было тринадцать. Всего четыре года назад в ее карих глазах, бесконечным океаном, плескалась радость и веселье, а теперь их нет, исчезли. Ненавижу людей. Увидев меня и широко раскрыв глаза, поняв кого она увидела, она тут же скрылась обратно в окне. Да, беги и сообщи, что меня схватили и рядом со мной не было видно мелкого. Хоть какая-то хорошая новость для вас.

Протащив меня дальше и кинув около бетонного забора, который трёхметровым квадратом закрывал от лишних глаз, то что происходило внутри территории и начали поднимать крышку Ящика. Ящик был местом наказания, чтобы не убить, но очень хорошо показать, что повторять за провинившимся не стоит. Бетонный мешок, ублиет, тюрьма для смертников в прошлом. А теперь я лечу на дно отбывать свое наказание,казалось бы, всего на пара недель, но это будут до жути долгие недели.

Мой недолгий полет окончился ударом моей головы с бетоном и последующей короткой отключкой. Очнувшись я понял, что находился вверх ногами и давление в голове уже чувствовалось. Нужно перевернуться, но как же мало места, плечи упирались в стены и пространства чтобы развернуться не хватало. Давай, ты уже делал это, по чуть-чуть поворачивай голову, а затем немного тело. Кожу с плеч царапает об бетонные стены, поворачиваться становилось все труднее, пока продвижение вовсе не остановилось. Тело дальше не двигалось, застрял вверх ногами в бетонной яме. Нет, ну давай же! Я уже чувствую жар в лице и то как мои глаза налились кровью. Очередным рывком я все же смог, содрав до мяса кожу с плеч, перевернуться на спину, а затем подтянув ноги и приподнимаясь на руках привстать.

Тошнота, вместе с головокружением, медленно уходила, но вместо этого пришла паника. Два года назад я попал в Ящик впервые, тогда и узнал что такое клаустрофобия на себе. В свои шестнадцать, на тот момент, мне было плохо. Стены давили и казалось раздавят меня. Сейчас все стало хуже, намного хуже. Раньше хоть и с трудом я мог сесть и закрыть глаза, но сейчас я мог лишь только стоять, немного оперевшись на стену. Дышать становилось всё тяжелее. Мне не хватало воздуха. Дыхание ускорялось пытаясь насытить, казалось бы лишённый кислорода организм. Я не заметил, как начал читать строки из Намра. Книга, которую написал первый оборотень, сын Хаттура и Сэллемы.

Когда то давно наш бог-волк на охоте встретил раненную волчицу. Охотники перебили ей задние лапы. Ему стало жаль её и он мог помог ей, вылечив своей кровью. И к сожалению полюбил. Эх, Хаттур, лучше бы ты ее добил. Под ликом волчицы скрывалась Сэллема, человеческая богиня лжи и яда. Сэллема все ещё под видом волчицы родила двоих Урма и Келлу. Урма был первым из нас, а Келла была человеком, не плохим кстати, всегда помогала Урме, жаль люди её убили. Так и появились оборотни и часть людей.

За размышлениями о богах я не заметил, как вечер сменила ночь. Отойдя от мыслей я попытался размяться, но ноги не слушались, пришлось их растирать, чтобы кровь начала бежать по ним. Полчаса пролетели за разминкой. К счастью стены больше, так сильно не давили, да было все ещё не уютно, но паника отступила.

—Марк—Тихий шёпот раздался над моей головой.

"Вика!?"

Оперевшись руками и ногами о стены я начал понемногу подниматься

—Вика, что ты здесь делаешь, если тебя поймают рядом с Ящиками, то тоже бросят в него.—Я был зол и рад одновременно. Зол потому что не хотел, чтобы она попала в яму рядом со мной, а рад потому что хотел поговорить с кем-нибудь.

—Я знаю, знаю. Но люди слепы ночью, как кроты на поверхности. И они мало следят за ямами в последние пару дней.—Что, они ослабили контроль над ямами? Это хорошо.

—Ладно, хорошо если так, зачем пришла? И эта вылазка ко мне все ещё опасна.

—Не нуди я пришла сообщить новости. Мелкого все ещё не поймали и отправка в лабораторию отменяется.

—Это хорошие новости, спасибо большое, теперь уходи отсюда пока не поймали.

Я был благодарен ей. Если уж так долго Мелкого не выследили, то мало вероятно что поймают. Просто не найдут хоть и молодого, но волка, который вернулся в лес. Мелкий, на самом деле Никита, умный малый и носил он самый расшатанный и проржавевший ошейник. Пару десятков ударов по болтам камнем, ошейник слетит и он сможет обернуться, тогда его точно не догонят. Учитывая, что его собирались отправить в лабораторию нам очень повезло вырваться.

Лаборатория, плохое место, оттуда никто не вернулся. Единственное, что понятно насчет это места, то что там нужны сильные, выносливые и здоровые рабы. Это понятно потому, что забирали туда в первую очередь мужчин, в особенности охотников. Стариков, детей и женщин пока не трогали, но как раз в партию, которую отменили, говорили, что заберут часть молодняка из мужчин и взрослых женщин. В их число входил я, мелкий и пара женщин. Все мы прошли ритуал в становлении охотника, а значит сильнее остальных собратьев. И значит зачем-то мы нужны людям из лаборатории.

Ладно, эти мысли оставлю на потом и посоветуюсь с дедом. Дед...Отец, они умные придумают что-нибудь, а я чем смогу, тем помогу. Придумали же как нам двоим сбежать, хоть меня и поймали. Жалко, что сейчас только дед остался. Ладно, хватит сопли пускать, надо попытаться уснуть, так хоть голод меньше мучить будет. Хе-хе хорошо побегал. Но теперь за мной будут усиленно следить и не стоит давать повода охранникам, что я снова хочу сбежать.

Через пару часов я всё-таки смог уснуть и проспать до рассвета. Проснувшись, я чувствовал себя уставшим, сон не помог, только сократил время в заключении. Плюс, голова была чугунной из-за обезвоживания. Это я смог немного исправить, слизав росу со стен. Стало чутка легче жить, но лишь чутка.

Так, не раскисай Марк, тебе надо встать и немного разогнать кровь. Но встать я не смог, просто ноги не чувствовал. Опять пришлось их разминать и тереть.

—Марк, хватит сидеть, вставай давай.—Я слышу голос отца. Разве глюки наступают так рано?

—Марк, вставай, времени остаётся всё меньше. Скоро должно прибыть подкрепление на помощь лесопилке.—Голос раздался над моей головой. Неужели?

Скидываю голову и вижу напряженное лицо отца. Он... Как, ведь его в лабораторию отправили, как он может быть здесь?

—Пап, Это вправду ты?

—А кто ещё, не бабка же твоя, пусть земли Келлы хранят её душу. Стоп, ай-яй-яй Марк. Неужели ты думал, что я погиб? Плохо не верить в своего батьку—Отец, это и вправду он.

—Отец, я

—Знаю, но сейчас нет времени для разговоров. Сейчас вырву решётку. Выбирайся из ямы и беги за мной. Нам надо как можно быстрее всех собрать и бежать отсюда.

С этими словами он ухватил решётку. Мышцы на руках отца напряглись. Со скрипом, медленно, понемногу, но решетка выгибалась. С резким звоном замок решетки сломался

—Всё, Марк, выбирайся. Фигура отца ушла от решётки.

Сжав зубы, с болью во всём теле, я начал подниматься. Выбравшись на поверхность я огляделся. Отец уже шёл в метрах тридцати. И он начал оборачиваться. Шерсть начала покрывать тело, лицо удлиняться, кости хрустели и перестраивались мышцы. Раньше он превращался в волка мгновенно. Ошейник не только ослаблял и не давал обернуться,но и как яд медленно действовал на тело. Некоторые из нас больше никогда не смогут обернуться, а единицы не смогут вернуть свое человеческое тело. Ненавижу людей

От мыслей меня отвлёк громкий вой. Подняв голову я увидел перед собой огромного, черного волка. Да, он осунулся, на боках видны рёбра, шерсть кое-где либо поседела, либо выпала, но он все страшен, даже для других оборотней, а люди и вовсе обмочившись бегут. Бегите людишки, страшный, черный волк вышел не на охоту, он вышел убивать.