Часовня на Горе...

Часовня на Горе…

Бывает, на Пасху молитва

В часовенке всех соберёт

Во - поминовение усопших

Кто нас на кладбище ждёт

И там в часовне мы видим

Иконы умерших людей

Иконы что были по избам

В фольге, и мишуре.

Они не рисованы кистью

Простой полиграфии штамп

Что продавались в Союзе

По разрешённым церквам

Фольга бралась с шоколадок

Новогодняя к ней мишура

Что в школах давали ребятам

Украшать на утренник зал.

Коль порушились было храмы -

Тогда храмом стала изба

Деревня’ - стали церквами

И вся церковь - в народе жила

Где-то что-то с того сохранили

Как-то что-то вдруг сберегли

Но иконы - у всех появились

Пусть печатные, из под полы.

Вывозились ины антикварам

Что украдены из церквей

Что расхищены были у баров

Но никто не крал из избы

Вот где - храм и иконы святые

Вот что Бог сохранил в временах

Он всегда жил в обыденных избах

Не надеясь на каменный храм

Та часовня как будто музеем -

Предстаёт эпохи всем нам

Вера где была лишь в народе

Где фольгой был иконе обклад.

Оболгать ту часовню всем любо

Мол народ был неверная чернь

Но в иконах тех лишь и видно

Что народ до конца верен был

Не бежал мужичок в заграницы

Ведь его там никто и не ждал

Он терпел и бояр кровопийцев

И всё прочее - перетерпел

И впервые хоть как-то стал волен

Бог - богатств не обещал

Он и сам был малым доволен

И народу то оставлял.

Врут Союз что был безбожным

Власть всегда - за Христа гнала

Будь то царская, будь то марксисты

Лишь в народе вера жила.

Вот где святостью кто не зазнался

И наград земных не искал

А лишь тихо в иконах молился

Из фольги оклад вырезал.

Ни чеканный пускай и не писан

Но он был в каждой избе

А теперь те иконы в часовнях

Будто памятник Божьей стране

Ведь страна - не кремль и соборы

Не границы, дороги, чины

Государство - это народы

Совесть что в себе соблюли.

Умирает же церковь - по избам

Столько храмов уже не создать

Хоть их золотом крась, хоть из камня

Церковь избами лишь и жила.

И висят те иконы в часовнях

Ими брезгует всяк антиквар

А они может быть - чудотворны

В них святая была простота

Им не страшен никто в этом мире

Перед Богом мольбы их чисты

Пусть иконы эти забыли

Но о нас не забыли они

Те кто в них до смерти молился

И сейчас поди молится в них

Просто каждый чуть-чуть изменился

И собором стали иным

Здесь часовня лишь - там храмина!

Здесь от них стоят лишь кресты

Где-то там же молятся - грады

Помолитесь о них - те иконы святы.

Пусть забыты и одиноки

Снесены на кладбища вслед

Тем умершим кто в них молился

Кем народ по совести креп.

Они в век свой построили много

Ещё больше оставили нам

Не хулите страну ту за Бога

С Богом та побеждала страна.

Он всегда был только в народе

И его в трудный час сохранил

И очистил его, приумножил

И испытания - вновь попустил.

Все грехи снова сыплют на плечи

Этих вечно “виновных” людей

Но никто их не ждал в заграницах

С Божьей воли никто не бежал.

И кто скажет, что мы были безбожны

Пускай в ту часовню придёт

И ему станет очень там страшно

Весь страх Божий - он там найдёт.

Хоть какие носите вы флаги

Хоть какие лозунги клейте на них

Никогда Союз не кляните

Там народ - с Богом всё ж жил.

И деревни были, и избы

И в тех избах в фольге образа

В образа те с лампадкой молились

И то было - в народе церква.

И священники были простые

И над каждым домокловый меч

И под страхом - но всё же святили

И что важно - смогли уберечь.

И не будет больше такого

Как и не было до толь никогда

В той часовне - ищите святое

В том народе что всем “виноват”...

Проклянут наверно за это -

“Куда лезешь бездарный “холоп”?!”

Но крестился я в этом народе

И во мне дух народа живёт

Коль его топтать буду память

То топтать буду душу свою

Я то знаю избу с образами

На народ не поверю в хулу.

И огрехи его все я знаю

И исправить что вижу с того

И что Бог на народ попускает

Принимаю как волю Его.

Он нас учит трагедией жизни

И понять мы должны тот урок

Не оправдывать и не лукавить

Но исправить кто чтобы мог.

Неисправим - получим по новой

Пролукавим - воздастся сполна

Бог останется также в народе

Только что перетерпит страна?

Бог не служба - он исполненье

Он не в санах и не в чинах

Он лишь в сердце полном терпенья

Он в народе где вера жива.

Вера в светлое, чистое, равное

Где никто никого не гнобит

Где защита всегда есть у слабого

Не живут где при власти волки.

А иначе младенец слабее всех

Его мать, нищий, вдова -

Так пожрём мы друг друга все

По наитию - жеребья.

Бог - сознание жизни в дыхании

И охота - где дичь человек

Ему самое есть что противное

Ему важен каждый из всех.

И не в людях проблема - а в мнениях

Где решают кому и как жить

Эгоизм где одних - всем довлеет нам

Где всех выгодно меж собою стравить.

Куда льются средства то и видим мы

Коль в разврат - то получим разврат

Коль в поэзию вложатся совести

То получим душевный народ.

Воспитание видел я разное

Но в Союзе ценен был человек

И не тычте времён сионистские

Видно так попустил это Бог.

Под хвостом не копайтесь как рылами

Лежит сено с другой стороны

Молоко же доится с вымени

А свинье лишь рыть под хвосты.

Коли надо кого - то отмолим мы

Коли есть где и что - то простим

Важно выучить те уроки нам

И уж боле того не творить.

Непричастная Русь при империи

Всё ж наверно таки была

Вроде все в одно как бы верили

Но у всех будто разна церква.

У одни храмы в золоте, камены

У других над столом уголок

За обиды друг друга прощали ли?

Нам теперь уже не в домёк.

Да и мог ли барин с крестьянином

Быть на равных при службе одной

Коли первый был без прощения

И с обидой глядел в спину второй.

Вот и лопнуло у Бога терпение

Попустил - уж так попустил

Там где сану б воззвать к милосердию

То писатель как камень вопил.

Не услышали? Заигрались ли -

В благородных над ближним людей?

Вот и рушились храмы церковные

Вот и хлынули волны “блудей”.

Там балы’ где с игрой пировались

Рядом кто-то сухарь запивал

Лишь водой, разведённой слезами

И сироткою к Богу взывал

Не проклятья кликал, не жалобы

Он хотел лишь просто дышать

Не просить в площадях подаяния

А питаться тем сам что пожал.

Но ему все вменяли за бедность грехи

И все шкуры лишь драли с него

Он у Бога лишь лишнего вздоха просил

Пока кто-то смеялся в лицо.

И урок совершился, но никто не понял

До сих пор не приемлют его

И порушенный храм снова возвёл

Но забыл в нём для всех сделать вход.

Как мы можем молиться в свечах -

Когда кто-то на лучик от солнца

Где один вновь другого дерёт

Будто волки напали на овна.

И все снова как будто о должном молчат

Будто разные у нас церкви

Есть почётные где - среди христиан

И есть кто им чужие сироты.

Но стяжал ли апостол какой себе хлеб

Отнимая его у голодных?

Но не равен пред Богом ли всяк человек?

Как тогда же - нищий оболган?

И хоть сколько настроим храмов вокруг

Но доверья коль между нас нету -

Всё то канет опять в небытья пустоту

Пока те не поймём мы уроки.

А урок тот простой - Бог есть Любовь!

Человек - океан милосердья!

Но живём до сих пор мы зверо-скотом

Презирая в себе Человечность.

И если народу гласить пригрозить

То тогда - все’ вскричат камни

Невозможно Богу Любить запретить

Всех и каждого одаряя дыханьем.

Не о том вся служба в народе идёт

Потакаем приходу мы зверя

Он уже наступил на дома порог

И порушит бездушные храмы.

Суета всё сует, всё перейдёт

Но дыхание жить будет вечно

На планете иной, или просто звездой

Этот ритм Любви бесконечен.

И коль эту главу отложить на потом

То успеем ли мы то исполнить?

Иль до смерти останемся зверо-скотом

Успев всё что вокруг уничтожить.

Нищета - то не лень, это алчность лжецов

Что весь хлеб себе отбирают

И при этом хитро скукожат лицо

Будто сами от жажд умирают.

А народ не подачек просит себе

Он устал быть просто ободран

И устал быть вечно должен стране

Где всегда он кем-то оболган.

Он сиротка бесправная, на него весь закон

И лишён он всякого права.

А не слышат коль вопля и стонов его

То завоют небо и скалы…

“И тогда некоторые фарисеи, из среды народа

Сказали Ему: Учитель! запрети ученикам Твоим.

Но Он сказал им в ответ: сказываю вам,

Что если они умолкнут, то камни возопиют…”

(Лука 19:39-40)

СЁМИР СЁМИРУ