Часть 2. Проучить валькирию

Светло-бежевые стены, покрытые матовым полимером, не отражали свет — они его поглощали. Как и звук. Как и надежду.

Виктория стояла на цыпочках на небольшом стульчике, привязанная за запястья к крюку в потолке. Не висела, ломая суставы. Милость палача. Или расчёт: чтобы мучать дольше.

Ослепительный свет бил в лицо. Хороший знак. Не дают увидеть лицо, значит есть шанс выйти отсюда не в мешке и по частям.

В ушах — только стук собственного сердца и тонкий, испуганный шёпот Ви: «Боги, почему опять!?... Как больно… Платье не спасти…»

А ведь всё начиналось так многообещающе.

Курьер привёз в Академию, где теперь жила с детьми Виктория, пафосный пакет из дорогой бумаги с имперскими печатями. Из послания следовало, что требуется явиться в Мемориальный Совет на внеочередные слушания по уточнению статуса вдовы героя.

Кортеж из трёх машин, под охраной, присланной Вистестом, направился к месту назначения. Но…

Огромный грузовик перегородил дорогу. Рывок вбок. Грохот. Кран с магнитом поднял её машину как игрушку. И легко, как книжку на полку, поставил в чрево огромного десятиколёсного монстра, по недоразумению называемого автовозом.

А потом газ…

И боль от вывернутых суставов и выжженых невыносимо ярким светом глаз.

Об открытии двери можно было судить лишь по лёгкому движению воздуха.

Шаги. Медленные. Уверенные.

— Миссис Тухонест, — произнёс искажённый артефактом мужской голос с показной учтивостью. — Простите за… некоторые неудобства. Но обстоятельства потребовали сразу правильно расставить акценты в нашей с вами дружеской беседе.

Он сделал паузу. Где-то в темноте скрипнул стул.

— Знаете ли, будущий курсант Виктория, в Гиантии есть силы, — продолжил он, — которые решают задачи, скажем так, по сохранению или изменению политического ландшафта в известном мире. Они перекраивают границы, как портной платье. Тасуют королей и императоров, как колоду карт. И убирают аристократов, как пыль с мебели. А иногда, увы, целые роды.

Он усмехнулся.

— Я представляю эти силы.

Ещё пауза.

— Вы можете служить нам. Или отказаться. Это ваше право. Ваше нынешнее… положение — не попытка унизить или угроза. Просто наглядная иллюстрация.

Виктория молчала.

В голове Ви рыдала: «Скажи „нет“! Не соглашайся! Он ужасен! Он сам дьявол!»

Но она знала: слёзы — слабая позиция для переговоров.

— Я Вас прекрасно поняла, — сказала она спокойно, пытаясь изобразить свою самую вежливую улыбку. — Спасибо за разъяснение.

— Восхищён, — отозвался голос. — Я надеялся, что ломать вас в буквальном смысле не придётся. И, поверьте, угрожать Вашим очаровательным детям… — он сделал паузу, и в ней прозвучало настоящее отвращение, — …это мерзко даже для таких, как я.

— Тогда зачем тратить столько сил на «иллюстрации»?

— Вы не только быстры, но и умны. Никто не будет жечь ресурсы, чтобы напугать девушку. Даже такую прекрасную, как Вы, мадам. Но раз мы кое-что в Вас разглядели, то прошу вас саму сказать: чем вы можете быть нам полезны?

Она задумалась. Ошибиться с ответом — больше не увидеть детей… Что же может понадобиться тем, кто меняет императоров как перчатки?

Ви захлебнулась в истерике и отключилась.

«Эх, мне бы такую сверхспособность!» — подумала она и вспомнила Арреста, читающего тактические карты, Линею, восхищённо смотрящую за резвящимися щенками, Меридана, умевшего так посмотреть на неё, что она даже на миг забывала, что когда-то была капитаном диверсантов.

— Допустим, — произнесла она медленно, — Вы что-то рассмотрели в видео с экзамена… Мне говорили, что я побила какой-то там рекорд… Утончённая аристократка с боевыми навыками… И в военной академии… Шпионка?

— Ой, какое грубое слово… Но, да, возможно специалист по поиску и анализу информации нам мог бы быть полезен…

— Только, уважаемые землекопы, на роль «медовой ловушки» я не подпишусь...

— Землекопы?

— Вы же меняете ландшафт….

Тишина.

Потом — тихий, искренний смех.

— Миссис Тухонест… вы умеете шутить даже на дыбе. Редкий талант.

Он встал.

— Считаю, собеседование законченным. О своём решении мы сообщим. Добрых снов!

«Надеюсь, что общаться с ними в следующий раз придётся не сидя на колу»

Дверь закрылась.

Снова — газ.

Очнулась в салоне своей машины, за городом. Голова раскалывалась, как после запоя. Все мышцы ныли и просили пощады.

Рядом, в креслах, всё ещё спали водитель и охранник — оба здоровые гиганты, теперь беспомощные, как младенцы.

Она приподнялась, сжала кулаки, почувствовала вкус крови на губе.

— Чёрт, — прошептала, глядя на уходящую вдаль трассу. — А я-то думала, что Скондрелы — крупная рыба…

Она горько усмехнулась.

— Оказывается, это просто небольшие карасики в пруду… с пираньями.