Чай с Бармаглотом

— Вы обязаны меня спасти! Только вы, сэр Холмс, величайший детектив Англии, на это способны! — плаксиво заявляет худой и нетипично бледный мужчина с рыжими волосами. Его движения настороженные, будто он постоянно прислушивается к чему-то внутри себя; руки подрагивают, а пальцы постоянно ищут стабильности — в пуговице сюртука, в белоснежной скатерти, в изящной фарфоровой кружке с ароматным эрл-грей. Покусанные тонкие губы и чрезмерно расширенные зрачки говорят о постоянной тревоге.

— Не нужно приписывать мне выдуманных вами обязательств, сэр, — отрезает пожилой худощавый мужчина с острым взглядом. Он стар и кажется слишком сухим для этого вычурного чаепития под отцветающей, но ещё ароматной июльской липой. — Зачем вы пригласили меня сюда?

— Я каждый день боюсь! — машет руками рыжий. — Моё несчастное сердце не выдерживает. Я то и дело леденею от ужаса при одной мысли, как я снова буду задыхаться и тонуть без воды. Как можно быть уверенным в завтрашнем дне, если вы, сэр, ловите совершенно не тех, кого надо! Истинные злодеи уже расставили фигуры и перемешали эликсиры! Бармаглот вот-вот появится в небесах, осыпая своим ядом невинных жертв!

— Не говорите ерунды, сэр, — Шерлок достаёт трубку. — Это всё лишь плод вашего воображения!

— Почему вы в этом так уверены?

— Вы — шляпник; это так же очевидно, как и то, что мы сейчас пьём чай под липой. У вас сухие пальцы, матовые ногти и на манжетах — следы нитрата ртути¹ от обработки меха; вы то и дело оценивающе смотрите на мою голову и, не задумываясь, назовёте мой размер…

— Семь с половиной²… — кивает Шляпник.

— Как шляпник, вы десятилетиями вдыхали ядовитые пары ртути! Они серебрят ваши виски, вызывают ртутный тремор и помутнение рассудка. Ваши страхи — результат хронического отравления, не более!

Шляпник резко вскакивает из-за стола. Его руки судорожно ищут, за что бы ухватиться; дыхание учащается.

— Вы не понимаете, сэр Холмс! Я разгадал тайну Бармаглота! Это заговор: в нём все предусмотрено, и никто не сможет ни спастись, ни спрятаться! Нет больше ни цветов фигур, ни карточных мастей! Нас съедят, а игроки пойдут вместе пить чай, как мы это делаем с вами!

— Помилуйте…

— Нет-нет, дослушайте! Я бежал, я карабкался вверх по кроличьей норе, минуя всё, что падало и кружило в невесомости, но теперь я вижу: зря. Валет был застрелен в Сараево³, и Бармаглота уже не остановить. Почему вы не разоблачите их…

От приторного запаха липы у Шерлока начинает болеть голова.

— Позвольте, сэр, — он массирует виски тонкими пальцами, потом делает большой глоток чая, чтобы успокоиться, — Бармаглот — такая же выдумка, как и Снарк, которого никто и никогда не видел!

— Снарк… — вздрагивает Шляпник. — Не напоминайте!

Его дыхание учащается, кадык дёргается в попытке сглотнуть. Он хватает чашку с блюдцем, но не доносит до рта. Фарфоровый дребезг нарастает. Шляпник поспешно ставит сервиз на стол. Чашка опрокидывается и бежевые кляксы марают такую идеальную скатерть.

— Слышите его? — хрипит Шляпник. — Сначала звон… потом гул… он громче всех других звуков!

Помимо жалоб на звон в ушах, Шерлок отмечает и другие симптомы приступа: красные точки на щеках, вытаращенные глаза и по-рыбьи открывающийся рот, будто стремящийся откусить ставший предательски вязким воздух.

— Дышите, сэр, — ровно произносит он, — глубокий вдох. Сначала вдох, затем выдох.

— Я был там… — Шляпник хватается за грудь. — Мы искали Снарка. Мы думали, что это игра. А он… — Шляпник хрипит так, будто кто-то сжимает ему горло, но продолжает тараторить. — Карта была пустая, а бобер боялся мясника⁴. А я — тогда ещё молодой и наивный чепечник⁵… — Плечи Шляпника поднимаются, спина горбится, губы приобретают синеватый оттенок. — Он забрал булочника! Его больше нет! Он придет и за мной — бледные руки судорожно хватаются за стол, — и за вами!

— Дышите вместе со мной, — повторяет Холмс, медленный вдох на один, два, три и четыре…

— Не могу, — задыхается Шляпник, он медленно сползает на четвереньки, потом сворачивается клубочком на траве. — Оно сильнее меня… Неужели вы не читали газет?

— Читал, и вы правы: мы живём в тревожные времена. Всё выглядит действительно опасно, но мы справимся; мы всегда справлялись. — Холмс вытирает мокрый пот со лба Шляпника, отмечая, что у того в глазу лопнула венка — ещё один признак гормональной бури в его крови.

— Если бы вы знали Время, как его знаю я… — хрипит Шляпник, но его прерывает бой часов.

Первый удар спугивает птиц с ветвей липы: они с воплями закладывают широкий круг над поляной. Второй возвращает скатерти её первозданную чистоту и расставляет чашки на столе так, будто чаепития ещё не было. Третий выпускает из чайника струйку ароматного пара. Четвертый осыпает Шляпника с Шерлоком жёлтым конфетти из липового цвета.

На пятый удар Шляпник резко вдыхает воздух, подскакивает с земли, как чиновник, осознавший, что проспал будильник, чинно садится за стол и наливает Шерлоку свежий горячий чай, точно в момент шестого⁶ удара.

— Сахар? — вежливо улыбается Шляпник, протягивая изящную вазочку.

— Да, пожалуй… — Шерлок изумлённо смотрит на необъяснимо очистившуюся трубку и даже на всякий случай пробует вытряхнуть остатки содержимого на ладонь.

— Возьмите, сэр Холмс, сахар улучшает работу мозга! — повторяет Шляпник и настойчиво сует вазочку Шерлоку почти под нос.

— Спасибо…

Шерлок Холмс механически бросает в свою чашку пару кубиков и пристально смотрит на Шляпника.

— Что это было, уважаемый?

— Часы пробили шесть, сэр Холмс, — бесстрастно отвечает Шляпник.

— Я мог бы поклясться, что ваш припадок был настоящим.

— Так и есть, сэр, но часы снова пробили шесть, а это значит, что Время всё ещё на меня обижен.

— Сейчас семь, — спохватывается Шерлок, — я не в силах вам помочь, но в Австрии живёт весьма многообещающий специалист по истерическим и тревожным припадкам, герр Фройд…

— Сейчас шесть часов, сэр Холмс, — с нажимом повторяет Шляпник, откидывается на кресле и неразборчиво тихо добавляет: — Сербии ещё двое суток не нужно будет отвечать на заведомо унизительный ультиматум⁷.

— Вы сошли с ума… — Шерлок допивает чай и аккуратно ставит чашку на блюдце.

— Оказалось, чтобы выжить в вашем мире, нужно быть ещё более безумным, чем в моём, — угрюмо бормочет Шляпник. Он из последних сил пытается удержаться в сознании, но приступ в этот раз оказывается слишком сильным. — Останьтесь здесь, чтобы выжить.

Шерлок замирает и, подозрительно скривившись, переспрашивает:

— Выжить?

— Мне одиноко, сэр Холмс, страшно одиноко. У меня, как и раньше, всегда шесть часов, но мне здесь не с кем пить чай.

— Вы справитесь, сэр. Меня завтра утром ждут в Скотланд-Ярде.

— Вы не понимаете, — дыхание Шляпника учащается, он начинает бредить. — Я так боялся остаться один, что позволил вам выпить яд Бармаглота. Пока вы здесь, вне времени, вы будете жить. Но там… уж лучше яд Бармаглота, чем «дым фрицев⁸»…

— Нам больше не о чем говорить, сэр, благодарю за чай! — морщится Холмс.

Он резко встаёт, накидывает на плечи клетчатый плащ и выходит из-под сени липы. Шляпник страдальчески поднимает брови и проводит его взглядом. По бледной щеке стекает крупная слеза. Он, не моргая, смотрит, как Шерлок спускается с одного пригорка, поднимается на следующий и там, на фоне неумолимо стремящегося к горизонту солнца, замирает под порывом восточного ветра, хватается за грудь, пошатывается и исчезает в высокой траве.

— Всё это уже было, и не раз повторится снова, — нараспев произносит Шляпник, тяжело вздыхает и перед тем, как позволить себе заснуть бормочет себе под нос. — И ваш Снарк оказался Буджумом⁹, сэр Холмс.

_____

Примечания

¹ Нитрат ртути традиционно использовался шляпниками для обработки меха — чтобы смягчить его и облегчить валяние. Хроническое ртутное отравление влияло на обмен веществ и вызывало широкий спектр нарушений, включая депрессию и тревожные расстройства. Выражение «безумен, как шляпник» возникло задолго до написания «Алисы в стране чудес».

² Размер головы указан по английской системе — в дюймах по окружности (7 ½ ≈ 60 см). У Конан Дойла действительно упоминается, что у Холмса крупная голова, и сам детектив не раз иронизирует на эту тему.

³ Символической отправной точкой Первой мировой войны (спусковым крючком) стало убийство эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево, административном центре Боснии и Герцеговины, находившейся тогда под властью Австро-Венгрии. Атентат совершил боснийский серб Гаврило Принцип, связанный с сербской националистической организацией «Чёрная рука». Событие произошло 28 июня 1914 года.

⁴ Отсылки к оригинальной поэме «Охота на Снарка» Л. Кэрролла.

⁵ Все персонажи легендарной «Охоты» в английском оригинале имеют имена, начинающиеся на букву B. Из них наиболее близким по смыслу к Шляпнику считается Bonnet-maker — чепечник, изготовитель женских чепцов.

⁶ В оригинале Шляпник и его друзья пьют чай не в традиционные пять, а в шесть вечера (вопреки ряду русских переводов). У них всегда шесть часов — всегда время чая. Это своеобразная месть старика Времени за попытку Шляпника его убить.

⁷ После убийства эрцгерцога Франца Фердинанда и его жены Австро-Венгрия 23 июля 1914 года предъявила Сербии жёсткий ультиматум, заведомо невыполнимый без потери суверенитета. Сербия согласилась лишь частично. Этого «оказалось недостаточно»: 28 июля 1914 года Австро-Венгрия объявила Сербии войну — этот день считается официальным началом Первой мировой войны.

⁸ «Дым фрицев» — солдатское прозвище хлора, боевого газа, активно применявшегося сторонами во время Первой мировой войны и впоследствии запрещённого международными конвенциями.

⁹ Буджум (Boojum) — самый опасный вид Снарка из поэмы Льюиса Кэрролла The Hunting of the Snark; встреча с ним приводит к полному исчезновению того, кто его нашёл.