Чайхана 2106

2106 год. Таджикистан, окрестности Айни, чайхана.

Невысокий сухонький старичок с длинной жиденькой бородкой, грозно торчащей вперед, проскользнул в чайхану; суетливо озираясь, прошмыгнул к дастархану в дальнем углу веранды, скинул с тощих плеч замызганный камуфляжный китель с остатками позолоченных погон, и вежливо поздоровался с сидящими там аксакалами:

- Ассалам алейкум, уважаемые!

- Ваалейкум ассалам, Мустафа! - ответил Абдулла, высокий жилистый старик, словно вырубленный из цельного ствола столетней арчи. Его шелковый халат украшали две серебряные цапли, склонившиеся в поклоне…

Второй аксакал, сидевший на дастархане, молча кивнул, приветствуя вошедшего.

- Что интересного происходит в мире, Абдулла? Или ты, Вагиз, поделишься свежими новостями?

- Ты всегда так торопишься, Мустафа, как будто боишься опоздать родиться на свет, – ответил Вагиз. - Сядь, выпей чаю, посмотри на мир спокойно и с достоинством, присущим старости, а не спеши, словно пылкий новобрачный по дороге к ложу с возлегшей на него возлюбленной!

- Как скажешь, о мудрейший! - пришедший прислушался к совету. Янтарная струйка полилась из фарфорового носика в пиалу, щедро даря аромат «Красного Дракона» душному воздуху чайханы, пропитанному запахом шурпы и подгоревшего курдючного сала. Разговор возобновился, когда был отставлен в сторону второй опустошенный чайник. Начал его всё тот же Мустафа.

- Вы слышали, уважаемые, австралийцы высадили большой десант в Коломбо? - аксакал воровато улыбнулся. - Снова кенгурятникам неймётся. Наверное, им мало своих пустынь…

- И как? – спросил Абдулла, отставляя пиалу. - Опять неудачно? А что до пустынь, так, может, австралам нужны новые верблюды? Своих, скорее всего, уже сожрали до последней косточки.

- Откуда я могу знать, кого они там сожрали, и какой шайтан толкает их в задницу раскаленным кетменем!? Австралийский штаб не посвящает меня в свои секреты. Прячет, сволочь, карты и бумаги от такого хорошего человека… - опечаленно сказал Мустафа.

Все аксакалы солидарно закивали. Ведь, Аллах свидетель, Мустафа достойный старый человек и секреты хранить умеет. А мерзкие австралы почему-то не зовут его в Сидней и не раскладывают документы на уставленном яствами дастархане. И за верблюдами зачем-то сюда едут…

- Мой горячо любимый внук, тот самый, что два года назад первым ворвался в горящий Пекин, вчера вернулся из Душанбе, - продолжил Мустафа. - Говорит, что народ ликует. В небо пускают салюты, стреляют! Австралийского генерала привязали к ракете и тоже запустили в небо. Поближе к Аллаху! Не думаю, что кто-нибудь станет праздновать поражение. И вообще, разве верблюды жили в Австралии?!

- Верблюды, как и урусы с таджиками, раньше жили везде… Значит, наши оказались удачливее, – тихо сказал Вагиз, примериваясь остатками зубов к закаменевшему щербету. – Австралы могли бы уже и понять, что гранитный орех вечной дружбы наших народов не по их прогнившим зубам. Да и Африке тоже лучше не огрызаться… - аксакал грустно отложил кусочек щербета и отломил мягкой халвы.

- Негры давно не появлялись у берегов Союза Свободных Стран Разума, - сказал Абдулла. - Неужели кучерявые оставили мысль отобрать у нас Египет?

- Вах! – воскликнул Мустафа. – Какое право у этих порождений Джаханнама на север Африки!? Со времен Саманидов потомки Ахль уль-Аджам заселяли эти посконно таджикские земли!!!

- Африканцы в это не верят, - грустно сказал Вагиз. - Говорят, сыны Черной Земли не верят даже в Аллаха!

- Ты не прав, Абдулла, в Аллаха верят все. Но у Милосердного много прозваний! И не во всех странах его славят под именем, привычным нашему слуху.

- Страшные дела творятся в мире, уважаемые, – вставил Вагиз. - Ты не прав, Мустафа. Праздник в Душанбе ничего не значит. Народ мог возрадоваться и без причины! А мог и поверить неясным слухам, что стаей ворон кружат над любым действом, достойным Времени. Австралы, хоть и съели всех верблюдов, очень сильны. Не так просто победить их за один день. Пепел сожженной Тасмании стучит в их сердца, а волны, что залили обиталище мохнолапых карликов, горячи и не дают остыть их головам.

- Я вам скажу, уважаемые, - продолжил Мустафа, - умные люди говорят – сто лет назад, когда янки решили компенсировать собственную дурость, вывалив на близких и дальних соседей все запасы ядерных бомб, наши тогдашние правители разбудили оросов, и те легко расправились с врагами. А победив хищных зверей Капитала, опять ушли спать в свои подгорные пещеры. С тех пор в наших краях и появились черные собаки-якимены. Надо как-то намекнуть тем, кто сидит в кабинетах, что не мешало бы опять разбудить легендарных пехлеванов! С южной угрозой нужно покончить раз и навсегда! Вырезать всех, кто выше тележной чеки! А их города распахать до жалких фундаментов и засеять солью! Только воинство Аллаха может обеспечить нам победу над всеми врагами. Что ты скажешь на это, Шамси? - обратился развоевавшийся аксакал к сидевшему на соседнем дастархане старику.

Тот был намного старше остальных, но смотрелся еще крепче. Словно вытесанный из гордой арчи, и закаленный не одним годом, проведенным в обжигающе холодных струях горных рек. Старый Шамси зашел в чайхану полчаса назад, опустошил всего один чайник и уже собирался уходить.

- Я скажу, что вы много болтаете языками! Прямо как старые бабы на базаре, – желчно произнес Шамси, с укоризной взглянув на вопрошающего. - Если ты, Мустафа, настолько впал в детство, что стал верить в сказки про оросов и чуру, то иди акыном на площадь и пой их под дутар малышне. Это же надо: «оросы победили американцев!», «южная угроза!» Ты, словно разноцветный африканский попугай, нахватавшийся слов, но не знающий их истинной цены! Только и умеешь, что безудержно жрать все подряд, не выискивая в наваленном перед тобой мусоре слухов зерна мудрости и устилая все вокруг нечистотами домыслов!

Почетный сержант, заслуженный инструктор по стрелковой подготовке Освободительной Народной Армии Свободных Стран не скрывал раздражения глупостью собеседника…

- Вспомните, что читали в газетах, ослы, протрепавшие в глупых разговорах остатки ума и памяти! Да после того, как седьмая гвардейская горно-бронетанковая армия генерала Урусова заняла Танзанию, а над Анголой установила вечный протекторат, курчавые молят своих Богов, лишь о том, чтобы никогда больше не слышать слово «ребёнок». А как мы шли по Индостану, омывая пыльные сапоги в теплых водах океана?! В Шри-Ланку перебросили на экранопланах вторую особую бригаду имени Саньки Бешеной! Сколько, по-вашему, времени парни могли потратить на австралийцев? «Воинство Аллаха»! До сих пор сами справлялись…

Шамси тяжело встал, взвалил на плечо хурджин и твердым шагом направился к выходу. Аксакалы проводили его взглядом.

- Стареет «железный Шамси», – произнес Абдулла, - раньше он не говорил глупостей.

- Ну, так у него за плечами уже больше ста лет. Или меньше? А, Мустафа?

- Кто считает чужие годы, уважаемые… Но Шамси стрелял немцев в Кавказских горах, - Мустафа на секунду задумался. – Или это его дед стрелял? Но джигитов нечестивого Ахмадова, не к ночи поминать его нечестивое имя, в благословенном Таджикистане резал точно он. И афганцев во время Пуштунской войны тоже… А со времен, когда дикие горцы пытались вторгнуться к нам, прошло восемьдесят лет. И надо сказать, Шамси всегда знает, о чем говорит! И, я не обману никого, ведь все его правнуки в «ребёнках». И ни один не ходит с пустыми погонами! А внук, который тоже носит имя Шамси, недавно вшил в камуфляж золотую генеральскую полосу!

- Скажу больше, уважаемые! Не столь важно, верят ли в Аллаха негры! Но если Африкой занимается внук Урусова, того самого, первого коменданта Зеравшана, то, не только мне, но и любому умному человеку будет жаль армию черных. А уж если бригаду Саньки Бешеной перебросят через океан… Да простит меня Аллах, за такие слова, но эти парни куда страшнее для врагов, чем небесное воинство!