Чайки над морем

Чайки над морем.

Нина проснулась от тяжёлых шагов в коридоре. Дверь палаты резко и со скрипом открылась.

– Сдаём анализы, – привычно равнодушным голосом крикнула медсестра и, не закрывая дверь, направилась к следующей палате.

Нина только успела заметить мелькнувшее в дверном проёме белое пятно. На его месте сонные глаза увидели ставшую привычной обшарпанную стену мерзко-зелёного оттенка, подсвеченную единственной на весь коридор лампой. Ближе к потолку краска начала осыпаться, образуя бесформенное пятно. Нина всматривалась в него, мысленно дорисовывая картинку. Ей представлялась то стая чаек, парящих над морем, то густой лес с домиком у горного озера, а иногда разрушенные бомбёжками дома как на страницах учебника истории.

Очередь в лабораторию как всегда тянулась до самого туалета. Нина сморщила аккуратный вздёрнутый нос от резкого запаха хлорки и человеческих испражнений. «Ничего», – подумала она. – «Скоро я отсюда выберусь. Уже совсем скоро». Рука сама собой потянулась к затылку и вырвала небольшую прядку коротко стриженных чёрных волос.

Пожилая медсестра напоминала о матери. Она всегда так больно колола палец Нины, и, казалось, выдавливала через него всю имевшуюся у неё кровь. Женщина так бесцеремонно закатывала рукав халата Нины, открывая истерзанную рубцами кожу, что приходилось зажмуриваться, чтобы не видеть эти давно зажившие ожоги.

Вернувшись в палату, Нина увидела, что соседняя кровать оказалась застеленной. Через минуту дверь снова скрипнула. В дверном проёме показался высокий плотный медбрат с длинными тёмно-русыми волосами, собранными в хвостик. Он пропустил вперед невысокую, хрупкую, почти прозрачную девушку с низко опущенной головой. Больничный халат висел на ней как на вешалке, а на запястьях обеих рук красовались марлевые браслеты.

– Екатерина, – обратился он спокойным голосом к девушке, ставя возле кровати небольшой пакет с её вещами. – Это твоя кровать. Через пятнадцать минут завтрак. Тебе обязательно надо поесть.

– Серёжа, – Нина быстро встала, видя, что медбрат собирается уходить. – Ты придёшь сегодня?

– Ты же теперь не одна в палате, – прошептал он, указывая карими глазами на девушку, которая уже легла на кровать и свернулась клубочком под колючим клетчатым одеялом.

– Да, ладно, – Нина махнула рукой в сторону соседки. – Её здесь считай, что нет.

– Хорошо. После обхода зайду, – так же шёпотом ответил медбрат и быстро вышел из палаты.

Нина торопливо мерила небольшую палату шагами в ожидании прихода медбрата. Он задерживался. В кулаке Нина зажимала приличный клок собственных волос и продолжала добавлять к ним новые порции. Взгляд больших голубых глаз метался из стороны в сторону, не в силах ни на чём сосредоточиться. Наконец, дверь слегка приоткрылась, и, не позволив ей издать ни звука, в палату просочился Сергей.

– Наконец-то, – ломая руки, Нина кинулась к нему. – Давай скорее.

Медбрат настороженно посмотрел на новую пациентку. Она словно и не шевельнулась после его ухода. Убедившись в безопасности, Сергей последовал за Ниной, которая тянула его к кровати. Присев на самый край, Нина быстро расстегнула ширинку стоявшего перед ней Сергея.

Шумный вздох и едва сдерживаемые стоны, заставили Екатерину открыть глаза. Она бесшумно развернулась, но едва заметив ритмичные движения головы соседки, тут же приняла прежнее положение.

Когда всё закончилось, Нина с улыбкой посмотрела на медбрата снизу вверх и протянула к нему руки ладонями вверх. Сергей блаженно потянулся и застегнул ширинку. Вытащив из заднего кармана телефон, он вложил его в протянутые руки Нины и сказал:

– Зарядка полная. Наслаждайся. Вечером заберу.

Нина послушно замотала головой и, жадно схватив телефон, запрыгнула на кровать.

– Зачем ты это делаешь? – услышала Нина слабый голос с соседней кровати.

– Мне нужен телефон, – запросто ответила девушка, не отрываясь от экрана. – Я без него жить не могу. Поэтому мать меня сюда и отправила.

– И ты, что, каждый день вот так… – голос оборвался.

– Ага. Но это ненадолго, я скоро выберусь отсюда, – голос Нины прозвучал так уверенно.

– Тебя мама заберёт?

– Пффф, – фыркнула Нина. – Это вряд ли. Мать после пожара совсем из ума выжила. Я не виновата, что отец погиб. Мне ведь тогда исполнилось всего семь лет! И если бы она не была деканом психо-неврологического факультета, то она бы тут прохлаждалась, а не я. Все местные врачи – её выпускники, вот и держат меня под замком.

Нина с силой выдернула из затылка прядь волос и швырнула их на пол. Тонким перезвоном телефон возвестил о новом сообщении. Нина даже подпрыгнула от счастья и начала быстро строчить ответ. В течение часа Екатерина наблюдала, как соседка реагировала на каждый звук, издаваемый её гаджетом. Она улыбалась, задумчиво кивала и заливисто хохотала.

– Это он? Тот самый? – спросила, наконец, Екатерина.

– Да, мы уже год переписываемся, – Нина с восторгом подёрнула плечами. – Он, конечно, говорит, что мы просто друзья, но я точно знаю – он меня любит. Ещё немного и он заберёт меня отсюда.

Екатерина в недоумении подняла брови и погладила зудящие запястья. Её и без того глубоко посаженные серые глаза словно провалились куда-то в бездну. Она закрыла глаза и с головой спряталась под одеялом. Ещё какое-то время до неё доносились звуки входящих сообщений и радостное хихиканье Нины. Потом дверь резко открыли. Сергей молниеносно подбежал к кровати Нины:

– Отдавай телефон! Живо! Твоя мать приехала!

– Нет! – запротестовала Нина, прижимая к себе дорогой гаджет. – Он мой до вечера! Мы договорились!

Сергей хотел было отобрать телефон силой, но услышал в коридоре голоса и буркнул:

– Спрячь хотя бы!

Он выскользнул в коридор, а Нина, засунув телефон под матрац, накрыла ноги одеялом.

Мать периодически «инспектировала» нерадивую дочь. В её представлении, это означало поговорить с лечащим врачом, спросить у дочери, как она себя чувствует, и, не видя изменений, удалиться. Этот раз не стал исключением. Стоя возле кровати дочери, в стильном брючном костюме, она беседовала с врачом, словно их никто не слышал. Нина привыкла слушать о себе в третьем лице, поэтому никак на это не реагировала. Неожиданно, приглушённый звук входящего сообщения заставил собеседников замолчать. Мать Нины повернула к ней наштукатуренное лицо с поднятыми в недоумении бровями.

- М-мы не разрешаем пациентам пользоваться м-мобильными телефонами… – начал было щупленький доктор, но мать Нины жестом руки его остановила.

– Отдай его мне! – приказала она дочери, но Нина не реагировала.

– Немедленно! – крикнула она так, что все, кто находился в палате, дёрнулись.

Дрожащей рукой Нина протянула матери телефон. Та посмотрела уведомления на заблокированном экране и раздражённо прыснула:

– А-а-а, это – он! – и затем, обращаясь к доктору, пояснила. – Около года назад я заплатила немалую сумму этому человеку, чтобы он как-то по-дружески поддерживал мою дочь, беседовал с ней иногда, избавляя от одиночества. Но я думала, это уже в прошлом, и теперь в этом, кажется, нет никакой необходимости. Пришло время перейти на более действенные препараты.

– Н-не думаю, что в этом есть необходимость. Нина совершенно не опасна.

– Она набросилась на меня с ножом, – холодно уточнила женщина. – Не хотелось бы, чтобы это повторилось.

– Разумеется… – доктор развёл руками.

– Проводите меня. Я думаю, мы придём к единому мнению.

Нина стеклянными глазами смотрела перед собой, не в состоянии даже опустить руки, в которых только что была сосредоточена вся её жизнь, любовь и надежда. Через минуту зашла медсестра, сделала девушке укол и уложила безвольное тело под одеяло. В дверном проёме Нина успела увидеть стаю чаек, парящих над морем, прежде, чем её сознание погрузилось во мрак.