Чайная история

Господибожемой!

Ну какой чай?!

Ивонн (Ася решила, что это отличный псевдоним и пыталась так представляться даже педагогам в университете), так вот, Ивонн была студенткой на кафедре истории искусств и ни о каком чае не могло быть и речи.

Она пила кофе и только кофе лет с пятнадцати. Давилась периодически эспрессо, заменяла завтрак жирным рафом, не брезговала разводным кофе в стаканчике из аппарата в холле университетского корпуса…

От Ивонн шел теплый шлейф бодрящего аромата. Ася периодически попахивала кислятиной с утра, когда, опаздывая, хватала стаканчик американо в сомнительном ларьке по пути в метро.

Поэтому сейчас Ивонн стояла растерянная в этом тусклом помещении и смотрела на свое отражение в пыльной витрине, где ей отвечала из зазеркалья пустым взглядом Ася. Аська. Асенька. Чайный бабушкин котенок…

Сколько часов она провела здесь? Сколько дней? Сколько жизней? Ася помнила бабушкину чайную лавку совершенно другой.

Барная стойка из ствола темного ореха, с подпалинами и въевшимися пятнами. Пол, когда был белоснежным, но мрамор потускнел и стал желтоватым. Круглые столы теперь стояли вдоль стен и на них ножками кверху покоились дешевые стулья с железными спинками. Зеркало на стене потускнело и пошло пятнами, стеклянные полки покрылись пылью.

И чай. Десятки железных банок, квадратных и круглых, ржавых и новых, с вычурными псевдокитайскими узорами и просто жестяные, дорогие и дешевые и все, все без исключения набиты чайными листьями.

Ася стояла, окруженная душным пыльным запахом и и рассматривала банки, сгрудившиеся на полу. Они окружили ее и собирались взять в плен.

И Ася сдалась. Села прямо там, на желтоватом и от чего-то жирном полу, закрыла лицо руками и безобразно разрыдалась.

Ей казалось, что она слышит бабушкин шаркающий шаг. Бабуля Чай всегда была сильной энергичной женщиной. Она красила губы алой помадой и курила тонкие папироски, закусив длинную веточку янтарного мундштука. Она носила тонкие кружевные перчатки, но… под конец Бабуля Чай сильно сдала и стала ходить в тапочках, грузно опираясь морщинистой рукой на железные спинки стульев. Так она и шаркала от стула к стулу, добиралась до дальнего одиночного столика рядом с окном, садилась туда, поправляла помаду дрожащей рукой и медленно курила, глядя слепым взглядом на улицу. Сколько Ася помнила, чайный дом всегда был пустым, только Бабуля у окна.

Ася… нет, Ивонн было больно смотреть на увядание маленькой бойкой старушки, которая все медленнее ходила, все чаще не замечала пыль, все реже мыла полы, и Ивонн не стала. Ее закружила жизнь, первая любовь, репетиторы, вечеринки, сессии, поступление и студенческая жизнь.

И вот прикосновение теплых сухих ладоней уже забылось, вытеснилось.

А теперь от Бабули осталась только лавка, воспоминание шаркающего шага в тапочках и алой помады на губах.

Раздался тихий стеклянный перезвон ловца солнца, висящего над дверью. Безделушка чудом до сих пор не разбилась и уж точно никогда за годы своего существования не видела солнечных лучей.

По щеке Аси проскакал пушистыми лапами солнечный зайчик.

— Э-э-эй! Хозяйка! — Гаркнул сиплый голос.

Ася замерла хлопая влажными ресницами о промокшие джинсы. Потом она все-таки провела распухшим красным носом по коленке, вытирая прозрачные сопли, и подняла лицо.

Перед ней стояли двое парней, одетых в черное. Тот что повыше, с приспущенными на кончик носа очками с зелеными стеклами, держал в руке птичью клетку. Там на жердочке что-то светилось. Второй… А второй, мелкий и со злобным оскалом, держал какую-то несуразно большую косу, упирающуюся в притолоку у дверного проема.

— Что это? — Громким шепотом спросил тот, что с косой.

— Мне кажется, — человек с клеткой, поправил на носу очки. Его желтые глаза сверкнули в пыльном полумраке лавки, зрачки сузились и оказались вертикальными. — Мне кажется, это человеческое дитя.

— Оно… Оно нас видит? — уточнил тот, что ниже.

— Я не уверен.

— Оно на нас смотрит…

— Ага…

Сияющее нечто в клетке тревожно замерцало. За пыльными стеклами окна медленно прошествовала бестелесная, никому не принадлежащая тень. Низкорослый парень проводил тень взглядом изподлобья и крутанул в рук косу. Коса сделала тихое “ввух”.

— Так. — уже в полный голос сказал тот, что с косой. Теперь он держал свое оружие двумя руками и внимательно осматривал помещение. Его компаньон с тихим звоном закрыл дверь. — Где Хозяйка?

— У… у… У! Мер! Ла-а-а-а!!!! — патетически взвыла Ася, обхватила себя руками и начала раскачиваться, сидя на грязном полу. Она всхлипывала и позволяла слезам литься по щекам. Девушка не понимала, что происходит, но истина, произнесенная вслух, придавила ее своей необратимостью.

Парень в зеленых очках резким движением впихнул пискнувшую клетку в руки того, что пониже и стремительно, буквально одним шагом, обволаченным тенью, приблизился к Асе.

— Тут всегда должна быть Хозяйка. — Тихо сообщил он. Положив обе руки на плечи Аси он слегка ее встряхнул. Голова девушки только болтнулась безвольно, как у куклы. — Ты — Хозяйка?

— Н-н-нет!

— Твоя мать?

— Не-е-ет.

— Твоя сестра?

— Да нет же!

— Твоя дочь?

— Нет у меня дочери! Хватит меня трясти! Кто вы такие! Что происходит!

В комнате стало сумрачно. Видимо, туча набежала на солнце. Это же туча? Да?.. Это же не гигантский кроваво-алый глаз заглядывает в окно чайной лавки, закрывая дневной свет.

Нечто в клетке замигало судорожно, как светлячок, как старая лампочка на издыхании. От невидимого дыхания ветра звякнул ловец солнца. С тихим свистом закипел чайник.

Ася уже и не помнила, когда поставила его на газовую конфорку. Парень с косой аккуратно потянулся и повесил клетку на крючок, торчащий из потолка, потом развернулся и ловким движением запрыгнул на стол. Он присиел и с задумчивым видом стал сбрасывать перевернутые ножками кверху стулья. Его мрачный взгляд почернел и не отрывался от двери.

Чайник свистел.

— На меня! — Сквозь зубы прошипел тот, что в очках. Сквозь зеленые стекла пробивался янтарь его глаз и узкие вертикальные зрачки — Смотри. На. Меня. — Ася кивнула. — Кто хозяйка этой лавки? — По щекам девушки потекли слезы. — Кто наследник? — он снова ее встряхнул. Вокруг его ног клубились тени. За окном раздался тихий утробный гул.

— Перевозчик! — предупреждающе окликнул парень со стола. Он сидел на корточках на краю стола и тот только чудом не перевернулся. Перевозчик обернулся через плечо. Во второе окно тоже заглядывала чья-то морда. Улица, казалось, вымерла и только голодные тени сновали туда-сюда. И все они, все, все! Все останавливались у окон чайной лавки и скользкими мокрыми лапками давили на стекло.

— Ну! — рявкнул Перевозчик, но Ася только впадала все глубже в истерику, расширенными глазами наблюдая за громоздящимися тенями. — Мертвые воды! — выругался парень в очках, перевел взгляд на своего попутчика и мотнул отрицательно головой.

Чайник свистел.

Второй парень, давайте уже признаем, что это был Жнец, ловко спрыгнул со своей позиции на столе, подошел к Асе и слегка ткнул ее черенком косы в бок.

— Хозяйка, — улыбнулся он, — а сделай нам чаю, будь добра.

Чайник свистел.

Ася кивнула как-то машинально, встала, отряхнула джинсы, осмотрелась.

Она знала эту лавку. Она жила в ней и выросла. Она помнила все рецепты. Она сотни и тысячи раз помогала Бабуле заваривать чай.

“Добавь липы, чтобы впустить в душу солнце. Добавь сушеной клубники для Дракона воды. Добавь ложку меда, чтобы отвести печали. Добавь апельсин для Летнего Ветра. Добавь мяты, чтобы дышалось легко. Добавь облепиху, чтобы отпугнуть Зимних духов. Добавь жасмин, чтобы всегда найти выход. Добавь…”

Из порванной картонной коробки Ася выудила покоцаный фарфоровый чайник с ярко-синими узорами. Маленьким половником она облила его кипятком снаружи, потом обдала внутри. Все как делала бабушка. Ася ходила на ватных ногах заглядывая в банки, склянки, коробочки, шкатулки. Здесь взяла щепотку черного чая, тут выудила пару гвоздиков гвоздики.

Чайник свистел.

Жнец стоял с косой в руках прямо перед дверью. Перевозчик встал к нему спина к спине. Только чья-то душа в клетке болезненно подрагивала под потолком.

Тихо звякнул ловец солнца.

Ася, уже мурлыкая старую колыбельную себе под нос, разливала крепкий сладкий терпкий чай. В пиалу для Перевозчика. В стакан для Жнеца. В старую железную кружку для себя.

“Чай с гвоздикой чтобы закрыть двери. Зеленый для их мира. Черный для нашего”

— Тепло, — улыбнулся перевозчик, вдыхая пряный ароматный пар.

— Вкусно, — бодро улыбнулся Жнец, — но на будущее, я люблю зеленый с клубникой и мятой, Хозяйка.

Парень аккуратно пихнул девушку локтем и Ася смогла выдавить улыбку на отекшем от слез лице.

Вышло солнце. Яркое. Беспощадное. Оно омывало и облизывало прохожих, что шли по улице и заглядывали в тусклые пыльные окна лавки, которая, казалось, никогда не работала. За спиной Аси водопад с тихим шелестом становился снова зеркальной витриной.

Девушка вымыла чайник и чашки, поставила их на вытертую от пыли полку и выпрямилась с тряпкой в руках.

— Простите? — раздалось у нее за спиной. Ася обернулась. — Простите, вы открыты? Вы кофейня? У вас можно заказать капучино?

— Господибожемой! — Воскликнула Ася. — Какой кофе? У нас здесь только чай. Я, конечно, могу сделать вам чашечку, но вообще открытие через неделю.

Человек ушел.

А Ася написала кривым почерком в своем крайне фешенебельном блакноте Ивонн.

“Заказать стаканчики”.