Чё там в кино кажут?

— Эльфачи у вас серьезные траблы с башкой!![1]

*

— Ты мне изменяешь? — спросила она.

— Да, — ответил Волшебник, ни секунды не думая

—... Я тебе тоже.

Признание их сблизило. Удивительно, но это так. Правда лечит порой. Однако нужно быть подготовленным к правде. Ко всему нужно быть подготовленным... Они спали вместе. Трахались. Молча, но страстно. Волшебник облизывал пилотку; она сосала. Ночь, после признания в измене, удалась для обоих.

*

На следующий день Волшебнику позвонил отец. Отец сказал по телефону: «Приезжай, есть серьезный разговор»

Отец не любил серьезных разговоров. Он не любил их так же как своего сына. За это Волшебник его любил.

Однако в этот раз все иначе. Тон голоса папы пугал. Что-то стряслось! Незнания подробностей царапало стенки, как мышь.

Отец жил-поживал в нескольких сот километрах от города.

Летать Волшебник не умел. Метлы у него не было.

«Метла есть у моего друга! — подумал Волшебник. — Друг не откажет, выручит»

— Подвезешь?

— Нет.

— Почему? Будь человеком.

— Я не могу, у меня сегодня дела. Надо будет мотаться. Мне ветки самому нужны.

— Выручил.

— Не обижайся. Мне самому надо.

Прыгнул в автобус Волшебник. Звезды на его шляпе блестели позором. Рука его протягивающая бумажки кондуктору дрожала от стыда.

«Ничего страшного, — говорил он в мыслях. — Переживу. Доеду...»

Дорога. Лесопасадки. Несколько минут дремы.

Дом любимого папы.

... Отец лежал на полу. Из его рта шла кровь. Места для почек пустовали.

Ворчал туман. «Рухнула башня с хуями».

*

Чип смачно зевнул.

— Бля...

Одна его нога лежала на кофейном столике. В руках он держал джойстик и барабанил большими пальцами по разноцветным кнопочкам.

На экране телевизора продвинутый биологический организм крамсал женщин, детей, старух и солдат с автоматами и противогазами на мордах, своими острыми отростками. Действия продвинутого биологического организма на прямую зависели от нажатия кнопок Чипом.

Чип еще раз зевнул и причмокнул.

В квартиру залетел Бульдог (не в смысле пес, а человек, которого звали Бульдог).

— Ебал рот, — выругался Бульдог.

— Чё стряслось? — сказал Чип.

— Эльфы, пидарасы!

— Хе! Не новость, братишка.

— Меня гробанули.

Чип отложил джойстик и повернулся к товарищу лицом:

— Чё, рили?

— Да, нахуй!

— Деньги забрали?

— ДА! Чё за вопрос, что им еще пиздить!..

— Еба-ааа-ть... В кино значит не идем?

— Ты ахуел?!

— Чё?

— «В кино не идем?» — передразнил Бульдог. — Я хочу бабки вернуть.

— У эльфов? Они тебя порежут, конч!

— Одного порежут. Но я то буду со своим корешом, верно, а? Ведь, братишка-любимый, мне поможет?

Чип снова взял джойстик.

— Алё, братишка?! — Бульдог подошел к Чипу на расстояние вытянутой руки.

— Алё, я не самоубийца! — сказал Чип. — Эльфы отморозки и все это знают. Я с этими пидорами связываться не хочу. Если так паришься по поводу бабла, что сдохнуть готов, пиздуй! Я пас, братишка.

— А тебе не унизительно?

— Схуяли?

(Чип, как неверующий экзорцист)

— Тебя гробанули.

— Тебя, гробанули, Буль! Я здесь был.

— Долбаеб, бабки наши забрали. Мы вместе скидывались на билеты в кино.

Чип поднял взгляд на Бульдога:

— Сука, эти, остроухие уебаны спиздили наши деньги!

Чип и Бульдог такие себе бойцы. Они чисто чувачки, которые, знаете, хуи пинают и бегут от напряга. Они двигаются под открытым потолком и спят когда нечего делать.

Пища которая попадает им в желудки, в основном, из микроволновки.

Желудок переваривает ее, так же, как парни готовят хавчик — не напрягаясь.

— С этими эльфами, одни напряги, — сказал Чип разминая кулачки.

— Пидорки зависимые, — сказал Бульдог.

... Они на улице. Свежий ветер в лицо. Они услышали из соседнего окна:

— Зачем ты их насилуешь?

— Они добровольно не дают.

*

Искали, искали эльфов.

— У моей мамочки фибромиалгия.[2]

Нашли эльфов.

Эльфы, обокравшие Бульдога, поселились в стволе упавшего дерева, которому лет, как нефти или того больше, а вокруг мусор... Эльфы жили в грязи и собственных антропоморфных отходах, но даже зловоние на телах остроухих приобретало какой то чарующий аромат духов. А мусор и хлам который их окружали расположен под каким то особым углом; такая идеальная геометрия, что спутать окружение их обитания с Цитаделью раз плюнуть [3].

— Бабло назад ворочай! — воскликнул Бульдог.

— На базу, сукины дети! — воскликнул Чип.

... Они вышли из дупл. Остроухие головы плавно выныривали из жирной густой тени нутра упавшего дерева. Головы, а затем плечи.

Животы, ноги.

Эльфы молчали[4].

Их взгляды, пронзительны и холодны. Выдавали решимость и невинность. Однако, что это была за невинность, понять не дано. Эльфы красивейшие создания.

Эльфы, как операнд. Устоять перед соблазном обнять эльфа почти невозможно. Поцеловать эльфа, все равно, что прикоснуться губами к детству, которое уже стоит у пасти прошлого и готовиться сделать последний шаг.

В их голоса невозможно не влюбиться. Музыка, а не звуки.

Голоса эльфов любишь, как Пушкин любил Россини. А глаза эльфов... понять не дано.

Прикоснуться бы губами к тонкому веку. Вдохнуть бы аромат их волос, столь... столь.

Ох, невозможно подобрать слов; невероятно найти подходящей образ в этом чарующем, но замкнутом пространстве вселенной. Как жаль, как жаль... «симсофиброциноах!».

Стоишь рядом с эльфом и холодно, до самых косточек, а сердце барабанит по стенкам ребер, вот-вот вырвется из груди, вот-вот загорится, перегреется, вот-вот... Утомиться от столь запредельного присутствия...

(Вы спросите: Зачем ты описываешь эльфов, если вставил фото эльфа. А я скажу: Да, вы что! Это же эльфы. Ни одно фото, ни один стих не передаст их красоту и величие, ни одна песня, ни одно ни множество. Кисть художника дрогнет в последний момент. Перо сломается, капнет чернилами. Танцор оступиться, подвернет ногу. Ни один танец. Ничего. Но Эльфы... Эльфы это когда пишутся перламутровые стихи, когда сочиняются древние книги, когда рисуются мрачные картины, когда Любовь и Ненависть. Когда цветущие Сады и горящие Руины. Это Голос Вечности... «истина сводит с ума»)

*

Старик[5]размахивал палкой и бранно ругался.

Он дрессировал сигареты курить людей.

Птицы устроили небольшую перестрелку. С неба осыпались перья. Моросило кровью на головы. Кто-то зачем то закапывал свои трусы.

— Колени так, чтобы я их видел! — кричал полицейский.

В ответ:

— Оно мне надо, как дрочка кастрату.

Он кастрировал мать транссекусуала. Зарядил ее яички в игрушечный бластер и стал стрелять по полицейскому.

*

Получили в ебла Чип и Бульдог. Их раздели и выбросили в пруд. В пруд сбрасывали химикаты через трубы идущих от высоких монолитных зданий, дымящихся, как ржавые сигары.

Напали мутированные рыбы в пруду. От водоплавающих отбивались «земноходящие»! Потом синие крабы подключились, у которых клешней было больше двух; клешни на уровне глаз держали глаза; клешни на уровне спины сжимали лезвия бритвы или отвертки.

«Озерных крабов лучше не злить» — гласил предупреждающий знак перед озером.

Отбивались от крабов и рыб Бульдог и Чип. Уворачивались от острых и тупых предметов. Брызги воды, запах едкий и вонючий, илистый. Двое земноводных, которые напуганы и избиты эльфами. В мыслях двоих: «Эльфы пидоры...С эльфами лучше не связываться... Эльфы говножуи».

«О, эльфы»

*

Кувалдой размозжил яйца, теперь в мошонке болтались потроха. Так сделал один эльф. Общение с эльфами часто приносит боль... Ты плачешь, но тебе приятно. Этому подвержены все люди, вне зависимости от их фетишей.

... Идем дальше. Наслаждаемся биопанк видами. Жилами и венами. Тухлые дыры, изрыгающие каловые массы. На стенах, под ногами. В дыры можно упасть. Туннели в иные секции. Что в этих секциях? Лучше не знать.

Эльф карабкался по пенису, как по канату. Два остроухих качались на яичках, как на качелях. Побочный продукт жизнедеятельности эльфов — это биомасса с генетической памятью человеческих органов.

Оказываясь вне тела эльфа, она пытается повторить черты одного из органов. Какое-то время этот орган живет, а потом гниет. Таков путь жизнедеятельности обычного продукта жизнедеятельности эльфов.

*

Встретились с волшебником.

Он сказал:

— Я вам такую хуйню наколдую, закачаетесь. В замен...

Наколдовал автоматы...

— Эльфачи у вас серьезные траблы с башкой!

Вернулись к эльфам «земляходящие». К эльфам с автоматами и давай угрожать. Прикладом не били остроухих — рука не поднялась.

Когда дело дошло до нажатия спускового курка — одни щелчки.

Автоматы были не заряжены. Патроны звенели в карманах довольного волшебника.

Побег.

Названия улиц, машины, умпа-лумпы, которые жрут заживо мармеладного мишку. Мишка выронил чемодан; из чемодана ветер воровал листы. Листы летели, как ценные бумаги. За составление этих бумажек и изучение других бумажек мармеладному мишке платили... Умпа-лумпы любят сладкое.

*

— Как же мне хорошо рядом с тобой!

Ее походка, неторопливая и уверенная, говорила о жизненном опыте. Она легла рядом и обняла его.

— Как ты думаешь, мы подходим друг другу?

— Мне нравится, как ты улыбаешься.

— Я хочу проводить с тобой больше времени.

Губы, как магнит.[6]

*

Кстати: автобусный парк.

Квартира исчезла, когда Чип и Бульдог вернулись. Вместо двери в квартиру была просто голая стена.

Такое бывает.

Пришлось жить в автобусном парке. (Именно поэтому «автобусный парк» был в начале после слово "кстати"). Там кучу длинных автобусов в автобусном парке. Иногда, заснув в одном из автобусов, можно проснуться в другом городе... Такое бывает.

*

Плавленый сыр лежал на булочке. Сверху ломтик помидора, огурцы, говяжья котлета.

(Кто-то из персонажей истории съел бутерброд)

*

Дом симпотяжки, которая проклята плюшевым мишкой. Тот мишка ожил. Темные силы пошли в ход, ибо мишка был злым и намеревался творить зло, пока живой.

Но любовь девочки, которой его подарили, изменила его злобную природу...

— Смотреть на прекрасное можно только в живую, — сказал Мишка.

Багровый закат бросал косые тени на громаду здания, чья архитектура кричала о богохульстве. Безбожник архитектор, должно быть, впал в транс безумия, создавая кошмар из камня и стали. Линии, ломаные и неестественные, словно здание вылепили на движке "Tomb Raider Engine".

Огромные окна, пустые глазницы, смотрели в мир с укором и злобой. Внутри, казалось, клубился мрак, готовый поглотить любого, кто осмелится переступить порог. Зловещая тишина, прерываемая лишь завыванием ветра и треском от тлеющей сигареты в зубах парня[7], в чёрном пуховике, с грязной бородой. Острые зубы, очки и кепка с надписью в виде кровавых подтеков. Банки энергетиков у него под башмаками валяются смятые...

На крыше, словно насмехаясь над всеми святынями, восседал флюгер в виде петуха, с клювом, обращенным к небу. Искаженный, гротескный, он казался символом. Его силуэт, на фоне пылающего заката, был последней деталью в этой перенасыщенной картине, которую следовало бы развеять динамитом.

— Смотреть на прекрасное можно только в живую, — сказал Мишка.

*

Он мазал хлеб на масло. Подсолнечное масло.

— Это я, — сказал Волшебник. — Узнали?

— Где патроны, ебанько?!

Волшебник запихал кусок хлеба себе в рот и проглотил. Вошло, как по маслу.

— Патронов не было, — сказал В-ик.

— Сделка отменяется.

— Прям отменяется?

— Конечно. Ты нас наебал.

— Нихуя подобного.

— Наебааал...

— Не, нихуяяя... Умпа-лумпы! Заберите у них почки!

— А они мармеладные? — спросили Умпа-лумпы.

— Плата вам будет из мармелада, а почки кровяные, — сказал Волшебник.

Порезы на животах заклеили сладкой слюной собственной.

— Не в обиду, чувачки, — сладкоежки были не рады вырезанным почкам и чужой крови на своих руках.

(Великая песнь тепла)

— Всё ради мармелада...

Чип и Буль понимали. От мармелада и жажды к мармеладу Умпа-лумпы считаются дурным народцем.

*

В окно заглянул птеродактиль:

— Вы самцы или самки?

— Зачем тебе? — спросил Чип.

Динозавр цокнул, улетел.

— Вы уроды...

Сырая темнота, как "Анархия 16". Так доподлинно и не удалось установить автобусами управляют или они едут сами.

— Не парься, — сказал Бульдог. — У меня есть две запасные почки.

— Чего? Откуда?

— Да... Трахал одну. Нас спалил отец ее мужа. Я его ебнул. Переборщил и ебнул, с концами.

(Описание того кого Бульдог трахал: женщина невысокого роста, с короткими тёмными волосами и выразительными карими глазами. Она носила яркую одежду, любила экспериментировать с образами. На её лице всегда макияж, который подчёркивал её естественную красоту. Она любила улыбаться и часто смеялась... Особенно когда изменяла мужу.)

— Ебааать.

— Ну, да... Я забрал его почки, короче.

— И бабу вальнул?

— Не. Она язык не развяжет. Сама предложила тело отвезти в загородный дом и обставить все как нападение умпа-лумпов. Разлила рядом с трупом газировку сладкую.

— Где почки?

—... В квартире.

Чип мечтательно вздохнул:

— Мне кажется тот эльф в меня влюбился.

_____

[1] «Без повторений невозможно»

[2] Фибромиалгия - форма поражения внесуставных мягких тканей, характеризующаяся разлитой костно-мышечной болью и наличием специфических болезненных точек или точек повышенной чувствительности, определяемых при ощупывании.

[3] Но плевать при эльфах не стоит они этого не любят.

[4] Молчание может быть самой громкой ложью.

[5] В голове старика: Стройный и беспечный, я когда-то был таким. Кроваво-красный закат напомнил о днях, когда мир казался проще. Я многое повидал, но упустил суть, запутавшись в деталях из дыма. Блохи разрозненных воспоминаний вцепились мне в кожу, словно напоминание о боли которую они сожрали. Благородный человек, во мне лишь тень его, долги не выплачены. Долги никто не взыщет, но они все равно стали бременем... Прозрения ускользают, оставляя лишь смутное беспокойство. Мое поведение продолжает удивлять окружающих, но что толку, когда города падут, а стены рухнут? Я выпил... Я снова в строю. Мой долг – защищать людей от опасности, хотя сам не знаю, от какой именно.

«Мы знакомы совсем недавно, но у меня такое чувство, что мы прожили вместе несколько долгих лет. У нас даже дети есть. Ты вкусно готовила и неумело целовалась... Тебе вырвали язык, и я его найду»

... Тень столетнего кошмара сгущается, пожирая остатки надежды. И в этой тьме я должен сражаться, даже не зная, с чем именно.

[6]Диалог Бульдога с женой Волшебника

[7] Холодный пот выступил на лбу. Пальцы дрожали, сжимая банку. "Энергетик. Святая энергия." Надпись казалась издевкой. На глянцевой поверхности, под слоем искусственной прохлады, плясал черничный ангел. Он парил в неестественной позе, его крылья – застывшая волна черничного пламени. В руке – электрическое копье, пронзающее черного жопоглазого дракона.

Я помнил, как нашел эту банку. Заброшенная заправка, полумрак, пыль, и эта единственная банка, словно маяк в бездне. Тогда я не читал надписи. Просто жаждал энергии и сил...

Я отпил. Сладкий, обжигающий вкус. И видения. Сначала – вспышки, обрывки фраз. Потом – четче. Черные крылья, тень надвигается, шепот на незнакомом языке. Ангел. Он звал меня. Просил помощи. Дракон обыкновенно пожирал мир, и только я, испивший "Святую энергию", мог его остановить.

Но ноги уже не слушались. Я вышел на прохладную улицу. Мир казался искаженным, цвета – неестественно яркими. Тень. Она росла, поглощая свет. Я знал, что делать. В кармане лежал старый медный провод. Я вставил его в банку, превращая ее в копье. Я загнул провод так, чтобы создать узор молнии.

Ангел ждал. И чёрный дракон тоже. Битва вот-вот вылупиться. Исход её зависел от черничной энергии и меня с медным проводом в руке, продетым через банку... Напоминающим молнию.