Человек ростаней

Утрачен правый путь.

Данте. Ад, 1,3

Идёт человек, рыдает, песок на голову сыплет, волосы на себе рвёт, клочья одежды летят по сторонам. «Люди, - кричит, - люди, бедные!» А над ним, над убивающимся человеком, - окоёмы разокоёмленные, солнце в зените, облачки белые, по сторонам птички гогочут, букашки стрекочут, зелень перволетняя, в ней многоцветная блажь...

Встречные поглядят на человека, оглянутся по сторонам, к небу лица обратят:

- Чего, Господи, дураку не достало, не иначе на всю голову больной!

А в ответ – окоёмы, зениты, облачки, птички, букашки... Хороший ответ, добрый, правдивый, всеответный!

Идёт другой человек. Навстречу первому идёт – пляшет, хохочет, руки вразлёт, радость из лица – светлей светлого полдня. «Люди, - кричит, - люди, – вот счастье-то!» А над ним, над радующимся человеком – мрак, буря, ливни ливнюют, молнии по деревьям палят, столбы валят, ветры серым оловом в глотку бьют, слезу секут – весь мiр на глазах летит-сыплется клочьями...

Сидят люди по каменным домам, молятся на железо крыш, в окошко из-под испуга робкую надежду выглядывают; увидали радостного – закрестились одной рукою, другой давай пальцем у виска вертеть:

- Чего, Господи, дураку в схроне не сидится, не иначе на всю голову больной!

А в ответ – буря мглою небо кроет, пуще прежнего; хороший ответ, добрый, правдивый, всеответный!..

Стоит на ростанях третий человек. Ничего на нём нет. И над ним – ничего, и под ним – пусто. Всё – в нём уже, а чего до минуты не было, вмиг заберёт, в себе заключит, чтоб и солнце и луна, и звёздный ход и жил глубинных содроганье, вóды лёгкие и камень-негорюч, бездны вселенной и невидимая малость, всё-всё уже в нём, как из начала, было, воссоединясь наконец: на то он – первая Божия тварь.

Глядит налево третий человек, глядит направо; видит убивающегося и видит радостного; видит недоумевающих, первых и вторых, от первого до последнего.

- Я, - говорит кому-то в себе третий, – с убивающимся плясать да смеяться пойду; с радостным рыдать, убиваясь; да что, – уже иду, вот – с ними рядом, из начала – в них, как они во мне: братья мы, от Адама, одна плоть, одна кровь, одна и песня. И голос той песни, и слух – всё в Одном. Некогда мне стоять, некуда и идти: всё в мiре – я...

Но не слышал никто из земных жильцов этих слов человека на ростанях, потому и ответа никем не услыхалось, даже мною, потому – я, пока он говорил, ходил с убивающимся петь и плясать, с радостным – убиваться да плакать горько: всё самое интересное прошляпил.

Дурак-разява!