Человек с горящим взором

Погодные условия выдались просто замечательные. Я не пожалел, что отпуск пришёлся на январь. Землю припорошило снегом, ветки деревьев больше не темнели ноябрьской безлистной мешаниной, а превратились в изящный чёрно-белый узор. От пейзажа веяло свежестью, хотя я даже окно не приоткрывал, поэтому сонность с меня сошла сразу, как только я проснулся. Перестук колёс теперь не убаюкивал, а будил ритмичным маршем путешествия, а остатки сна снял крепкий чай, заваренный бабушкой-проводницей.

— Выпьем, добрая подружка бедной юности моей, — процитировал я Пушкина, поднимая стакан высоко. — Выпьем с горя; где же кружка? Сердцу будет веселей.

Проводница добродушно улыбнулась, покивала и ушла, а мой попутчик только проснулся. Дмитрий Васильевич Скоробузов, врач с нашего предприятия. Тёмные волосы уже начинали отрастать и виться — после отпуска точно надо уговорить его сходить к парикмахеру, чтобы волосня во время операций не мешала, и выдать потом традиционную дружескую «за стрижку — шишку».

— Опять твои песенки… Скоро выходить? — спросил Дима, глядя глупыми спросонья глазами.

— Нам песня строить и жить помогает!.. — не мог я удержаться и не пропеть композицию из весёлых ребят. — Успокойся уже, проехали мы свою остановку.

— Ну да, так и поверил… — протянул Дима и сел на койке. На шутку мою он не купился, но я всё равно рассмеялся, очень уж хорошее было у меня настроение. Наш коллектив получил путёвки на базу отдыха вдали от Москвы, на чистых воздухах подальше от дыма ударной индустриализации. Днём на лыжах покататься, вечером в хоккей сыграть… Отличный активный отдых!

Станцию нашу проводница мне не объявила — захотелось ей, наверное, хорошего парня себе в своей компании оставить — но мы свой выход не проморгали всё равно. Я снял с полки свой жестяной чемодан — по моим силам лёгкий, там только сменная и спортивная одежда, зубные щётка, порошок и нить, да совсем немного денег, а так — отдых будет всё включено. С задорным эгеканьем я быстро слез на платформу. Спрыгнуть хотел, но поостерёгся гололёда, а то потом костей не соберёшь.

«Широка страна моя родная» — и это особенно заметно зимой, когда воздух чище и свежее и далеко видно снежные просторы. Железная дорога шла по насыпи, и с платформы можно было оглядеть несколько деревень с тёмными покосившимися домишками, молодую рощу, ровную белую дорожку заледенелой реки и несколько канатных дорог проводов на бетонных и деревянных столбах.

— Это всё хорошо, а куда дальше-то? — спросил я у сослуживцев.

— А вот пройдём деревню Зябликово насквозь, — поведал умудрённый товарищ, кто уже тут отдыхал, — перейдём овраг по мосту, минут двадцать по тропинке, и мы на месте!

Двадцать — это он, конечно, махнул, нам, здоровым парням, все тридцать пришлось потратить хотя бы только потому, что в деревни гололедица, а на тропинках — наоборот, навалило вчерашним снегопадом. Вот сюда бы лыжи — самое то… Но ничего, до них ещё доберёмся!

База стояла как раз у реки, за густым лесом. Летом, наверное, её и не было бы видно за деревьями совсем — укромное местечко. Архитектура тут была, кстати, довольно футуристичная — контраст с сельскими дворами, мимо которых мы проходили недавно. Жилой корпус стоял прямо напротив реки, на приподнятой над склоном платформе. С одной общей террасой под скошенным вверх козырьком находились кубики комнат с выходами прямо на улицу. Несмотря на это, внутри было довольно тепло и уютно. Матрасы непродавленные, широкие кровати — сразу понятно, курорт, а не казарма. Но на кубрики наши мы ещё успеем насмотреться, так что мы просто оставили в своих номерах вещи и отправились туда, куда полагается — в столовую.

А корпус столовой напоминал то ли дом культуры, то ли целый аэропорт. Вся стена фасада была стеклянной на оба этажа и кое-где оконные панели стояли не ровно, а гребёнкой. Внутри — решёточки, выкрашенные под берёзовые стволы, держат кадки с цветами, оформление — моё почтение. Ну, место раздачи пищи — тут как в любой столовой, подносы пластиковые, ряд витрин с едой…

— Посмотри туда лучше, — Дима показал в сторону столов, окружённых рядами синих стульев, по-театральному сваренных по четыре.

И верно!.. На эту девушку я обратил внимание, сразу выцепив её взглядом из толпы. Красоты она была неописуемой: лицо доброе и открытое, походка статная и при том не манерная, тёмные волосы собраны в пучок на затылке.

— Буду иметь в виду, — многозначительно протянул я и, взяв свой поднос, стал напевать про себя тихо «Сердце! Тебе не хочется покоя…»