Чемодан с сюрпризом

Три девицы и один козел

Три подруги, три очаровательные женщины элегантного возраста «немного за сорок», восседали в уютном кафе, как три античные музы на десертной церемонии. Их стол напоминал живописные руины после пиршества: крошки изысканного брауни, причудливые разводы от капучино и три изящных бокала от игристого, которое они с чистой совестью приняли «для настроения» в самом начале вечера — исключительно в медицинских целях, разумеется.

— А мой, представляешь, внезапно купил мотоцикл! — с придыханием, в котором читался легкий ужас, рассказывала Ирина, помешивая ложкой воздух в давно пустой чашке. — Заявил, что его замотали пробки. Надел, значит, косуху, штаны с миллионом карманов, мотоботы, шлем… Ну просто секси-сигма с обложки! Сел на эту железную кобылу — пузо торжественно вывалилось на руль. Я ему говорю: «Милый, может, купишь для начала абонемент в спортзал? А то ты мотоцикл скоро раздавишь».

Лера, верховная жрица по взращиванию капризных орхидей и одного мужа по имени Дмитрий, снисходительно улыбнулась. Её Дима был эталоном здравомыслия. Не то что эти чудаки-псевдобайкеры с их кризисами среднего возраста. Её Дима носил кашемировые шарфы, ходил с ней на парную йогу (правда, в основном похрапывал в позе шавасана), был начальником финансового отдела и изредка называл её «пусечкой». Ну, почти. Лет пять назад точно называл. Но память об этом грела душу.

Лида, циничный стратег по жизни и врач-реаниматолог по профессии, находившая в работе спасение от собственных «ангелов» — восемнадцатилетних близнецов-футболистов, с философским видом доедала последний кусок брауни.

— Мотоцикл — это, конечно, мощно. Но больно подозрительно. Если мужчина за 42 резко решает повернуть жизнь на 180 градусов, будь уверена, он пытается сбежать не только от пробок, — многозначительно хмыкнула она, отхлебывая капучино.

И в этот самый момент из-за небольшой декоративной ширмы, деликатно отделявшей их столик от соседнего, донёсся бархатный, нарочито томный мужской голос.

— …понимаешь, Светочка, с возрастом она стала просто невыносима. Прямо как чемодан без ручки: и нести тяжело, и выбросить жалко. Ну, ты понимаешь…

Три подруги замерли, как актрисы в немом кино. Ирина перестала ловить ложкой несуществующий капучино, а Лида задержала злополучный кусок брауни на полпути ко рту, словно он внезапно стал ядовитым. Голос был до боли знакомым всем троим. Именно этим голосом он обычно бубнил: «Ну что, вздрогнем, господа?» перед распитием коньяка или пафосно стонал: «Лид, спаси-помоги, спинааааа!». Но лучше всех его знала Лера. Уж лет двадцать пять этот голос гундосил по утрам о том, как его всё достало, о налогах, о том, что она слишком много тратит на «ерунду» вроде кремов от морщин… Да, он когда-то читал стихи, но это было так давно, что Лера даже не стала напрягать память.

Мужчина за ширмой, явно довольный собой, продолжал вещать:

— Вечно уставшая, вечно ноет… А ты… ты как лучик света в этом царстве бытовой серости.

Послышались противные чмокающие звуки. Видимо, Димочка решил закрепить успех страстным поцелуем. Лера вдруг с тоской вспомнила эти поцелуи — слюнявые и не особо приятные. Ну, как говорится, чем богаты… Она давно смирилась с тем, что её муж, мягко говоря, не виртуоз в поцелуях, да и в постели, как правило, быстро сходил с дистанции, словно боялся побить свой личный рекорд.

Лера побледнела так, что даже дорогой тональный крем не смог это скрыть. По её щеке скатилась единственная, но очень красноречивая слеза, которая с достоинством упала прямиком в остатки капучино. Сомнений не оставалось: это был голос её Дмитрия. Её «зайчика». Который, видимо, нашёл себе другую «пусечку», помоложе и, что уж греха таить, вероятно, менее подкованную в вопросах совместно нажитого имущества.

— Лер… Да не может быть… — начала Ирина, но тут же замолкла, увидев окаменелое лицо подруги.

Лида медленно, с чувством, с расстановкой, отложила вилку. Её взгляд из сонного и ленивого превратился в острый, как лезвие бритвы. Тот самый взгляд, которым она заставляла разбегаться по углам своих двух здоровенных сыновей.

— Так, — прошептала она, наклонившись к центру стола, словно заговорщик. — Никакой паники. Чемодан без ручки, говоришь?

Лера смотрела на подруг с немым вопросом «что делать?». В её голове с треском рушился мирок, который она с такой любовью выстраивала двадцать пять лет.

— Первым делом, — стратегически прошептала Ирина, — нужно провести разведку и установить личность этой Светочки. Я встаю, иду в туалет, прохожу мимо их столика с видом невинной овечки.

Через минуту она вернулась с идеальной маской poker face.

— Блондинка. Очень молодая. Сидит, ловит каждое его слово, как будто он Брэд Питт, а не наш плешивый Дима с пузиком на выкате и вечным стоном про геморрой.

Лида зловеще ухмыльнулась, и в её глазах заплясали чертики.

— Отлично. Мы этому Ромео с сединой на висках и пузом от пивка устроим такую кузькину мать, что он забудет, как зовут эту… Светочку.

— Как? — прошептала Лера, уже смахивая несуществующую слезу. Одной слезы с этого козла было более чем достаточно — сеансы у косметолога стоили слишком дорого, чтобы так бездарно сводить на нет их титанический труд.

— План обсудим в другом месте, — таинственно изрекла Лида. — Главное — пусть твой Димочка пока живет спокойно и верит, что его «чемодан» так ни о чем и не догадывается. А ты ему… — Она сделала выразительную паузу. — …устроишь тихий ад. — Ира многозначительно показала пальцем в воздухе, изображая коварный удар в спину самым кровожадным видом. — Да-а… Женщина во гневе — это сила природы. А женщина за сорок, которую предал собственный муж… это уже стихийное бедствие с последствиями как после торнадо.

Ирина, на чью долю выпала роль главной разведчицы, сделала глубокий вдох, как перед погружением на морское дно.

Подруги, синхронно подмигнув друг другу, поднялись и с видом невинных дам, озабоченных лишь выбором новой помады, заспешили к выходу, пока парочка влюбленных голубков за ширмой не заметила этот тихий женский ураган, только что сформировавшийся у них за спиной. Ураган с очень конкретными и детализированными планами на будущее.