Черёмуха или Прелести еврейской таможни

Всё-таки, три брака – это большой опыт.

Первая моя жена была еврейка.

Первый тесть был здо́ровский мужик. Евгений Юрьич, фамилий называть не будем. Невысокого роста, плотного сложения, носатый, лысоватый, больше похожий на армянина, чем на еврея.

Небедный был чувак, замгендиректора одной из сибирских нефтеперерабатывающих компаний, но не в этом суть.

Был у Юрьича брат, уехавший на историческую родину и там открывший бизнес по выпечке тёмного хлеба. Рецепт дарницкого был, кстати, в своё время выкуплен на Иркутском хлебозаводе, и приносил-таки хозяевам еврейской пекарни неплохой гешефт.

Чем отличался Евгений Юрьич.

Во-первых, как всякий русский еврей, он имел прекрасный литературный русский язык безо всяких акцентов.

Во-вторых, он очень любил анекдоты про евреев и с большим смаком умел их рассказывать. И вот тут-то уже акцент пригождался как нельзя кстати.

Так вот, после поездки в гости к брату акцента было много. И даже спустя недели, вспоминая этот случай, Юрьич начинал опасно багроветь лицом.

Итак, всё началось с того, что незадолго до вылета ему позвонил брат и посетовал, что соскучился по пирожкам с черёмухой. А в Израиле не найти – нет такого продукта в принципе (может быть, сейчас уже и есть, но в начале двухтысячных, сами понимаете).

И шо, таки какие проблемы? Два пухлых полукилограммовых пакета сушёной молотой черёмухи легли в чемодан, и самолёт понёсся навстречу югу, солнцу и пирожкам.

Еврейская таможня встретила Юрьича неприветливыми лицами, среди которых обнаружился и переводчик. Тоже еврей. Совсем еврей, еврейский, а не русский. Юрьич распахнул чемодан, и все еврейские офицеры в едином порыве настороженно уставились на два пухлых пакета (толстый полиэтилен, подушечки десять на пятнадцать сантиметров и толщиной где-то три), наполненных коричнево-бурым порошком. С фиолэтовым отливом – а это же ещё страшнее.

– Что это? – подозрительно спросил таможенник. Через переводчика, естественно.

– Черёмуха! – бодро ответил Юрьич. Тоже, конечно, через переводчика. Бросим нафиг этого переводчика, а то рассказ получится безразмерным.

– Газ? – ещё более подозрительно спросил таможенник.

– Нет… – Юрьич не сразу даже врубился, что имеется в виду замечательный слезоточивый газ, повсеместно продававшийся в девяностые в красивых камуфлированных баллончиках, похожих на дезодоранты.

– Но это черёмуха? – уточнил таможенник.

– Да.

– Ядовитый газ? – коварно переспросил таможенник, надеясь подловить подозрительного русского еврея.

– Да нет же! – Юрьич начал нервничать, – Это черёмуха, ягоды! Это едят!

– Газ??? – ужаснулся таможник странным пристрастиям этих диких русских.

– Да это дерево!!! – возопил Юрьич, после чего рожи у всех таможенников разом стали подозрительнее вдвойне.

Юрьич выдохнул, собрал весь свой управленческий опыт и решил попробовать сначала. Тут надо медленно, как с дебилами.

– На дереве растут ягоды. Их сушат. Перемалывают. И делают начинку для пирожков.

Офицеры собрались в кружок и посовещались, после чего один выступил вперёд и, глядя на Юрьича проникновенным взглядом ребе, указал на пакеты с черёмухой неподкупным таможенным пальцем:

– Это – черёмуха?

Пакеты в чемодане испуганно прижались друг к другу.

– Да, – очень терпеливо ответил Юрьич.

– Газ!!! – торжествующе провозгласил таможенник, – Для разгона демонстраций!

Юрьич покраснел глазами и раздельно повторил:

– Черёмуха. Это. Растение.

– Га-аз, – согласился таможенник.

Два часа этот диалог ходил по кругу. И, как вы понимаете, килограмм сушёной черёмухи остался где-то в недрах еврейской таможни.

Потому что еврейские евреи не должны есть пирожков с ядовитым газом для разгона демонстраций.

Не то что эти безумные русские…