Через тысячи, тысячи телескопов

Чтобы глядели на нас тысячи, тысячи глаз
Через тысячи, тысячи телескопов…
Мичурин

Андрей был учёным, мечтающим о неизведанных пространствах и новых открытиях, смысла искать интересного на Земле, где всё уже сотни раз изучено и переизучено, он не видел, поэтому запойно общался с марсианином. Познакомились вот. Случайно вышло.

Телескоп со встроенным видеофоном и вычислительным блоком позволял делать интересные вещи. Сначала они просто перемигивались в инфракрасном диапазоне. Андрей однажды включил его в окулярах и удивился, что кто-то очень осмысленно ему сигналит в ответ.

Спустя пару недель они уже разобрались в коде сигналов и поздравляли друг с друга с новым оборотом вокруг оси, хотя Марс с Землёй не очень совпадали, но было весело.

Андрей ходил на работу не выспавшийся, но довольный. Шёл узкими улицами, где тысячи машин дымят выхлопными газами, а небоскребы поднимаются вверх так, что не видно неба, думал о Марсе и улыбался.

Спустя пару недель они согласовали частоту и модуляцию, так что первый межпланетный звонок не заставил себя долго ждать. Скрипучий голос поприветствовал Андрея, потом помолчал и начал что-то щебетать. Судя по интонациям, едва сдерживая эмоции. Очень-очень положительные эмоции.

Кандидату технических наук понадобилось всего несколько дней, чтобы сообразить дешифратор. Вполне возможно, с той стороны тоже затесался какой-нибудь кандидат марсианских наук, но дело было сделано общими усилиями, и они начали общаться уже как цивилизованные существа. Хвалили друг друга, делились открытиями и впечатлениями, спорили про созвездия и планеты. Например, на Марсе была тонкая атмосфера и пылевые бури, а на Земле… Андрей даже не нашелся, чем похвастаться.

Уже несколько недель хорошее настроение не покидало Андрея, беседы с марсианином порой напоминали астрологические прогнозы, типа ретроградного движения, противостояния либо трина между планетами, но теперь эти термины говорили лишь об особенностях наблюдения друг за другом, об их взаиморасположении и видимости. Чего только в жизни не случается. А ведь он когда-то так насмешничал над астрологией. На этом фоне он даже разговорился с коллегой Наташей, чьё увлечение астропрогнозами для “Марса в Раке” раньше считал совершенно ненаучным и вредным. А теперь узнал, что она весьма здравомыслящая особа с собственным видением на проблемы лаборатории. И весьма симпатичная.

Через месяц с помощью собеседника он разобрался с увеличением и фотоснимками. Никогда не интересовался, предпочитая сваливать техническую настройку и подготовку на лаборантов, а тут вдруг загорелся. Марсианин с любопытством расспрашивал про работу, про город, потом зачем-то про природу вокруг города, сокрушаясь, что ничего-то настолько красивого у них на Марсе не сохраняется. Повышенная радиация, слабая атмосфера, синие закаты. Вот синие закаты Андрея особенно впечатлили. Он попросил фотографию, и с этого-то всё и началось.

Он, вообще, давно мечтал куда-нибудь уехать с Земли. Скучная планетка со скучными жителями. Ничего интересного для учёного с его квалификацией. А тут – Марс с синими закатами. Сказка.

Видеокамера с той стороны тоже требовала калибровки, поэтому у марсианина качественные снимки долго не получались. У Андрея же был целый ворох, и не только Марса, всё-таки к.т.н. В итоге они просто направили телескопы друг на друга и обменялись снимками с экранов.

“Какая у вас красивая планета”, сказал марсианин. Андрей сначала презрительно хмыкнул, а потом увидел снимок Земли из космоса. По сравнению со всеми остальными планетами, которые ему довелось наблюдать, Земля выглядела хрупкой и какой-то… неземной. Яркая бабочка среди скучных, безжизненных камней. Каждый раз разная. Узор из плывущих облаков менял настроение снимка, играясь со всеми оттенками зелёного и голубого. Андрей аж засмотрелся. В глазах защипало. Он оторвался от телескопа и выглянул в окно: закат играл красными бликами на листьях уличных тополей и красил небо сиреневыми тонами.