Черная пать Васюганских болот

–Да, товарищ участковый, покажу, все покажу, везде проведу. Болото большое, а изба недалеко.

– Он один там обитает?

– Кто?

– Бобыль ваш, кто ж еще?

– А бес его знает.

–А зовут его как? Род занятий какой?

– Нет у него имени. Мужики избушку его вон обходят стороной. Побаиваются че-то. А я один раз был году в позапрошлом. Может бобыль тот сгинул где, никто его не видел. Витька Копытов рассказывал, один раз такой ливень зарядил, – собрались охотники туда, ага, непогоду переждать. И не дошли. Даже избу издалека увидели, а не дошли.

– Слушай, Черень, ты не мутишь. А? Не хочешь, чтобы я, капитан Петров дошел, да всю вашу шарашку разогнал?

– Да нет, я о другом. Дело вот какое. В лесу нельзя думать о том, о чем обычно думаешь. К лесу, болоту надо прислушиваться. Тут, на болоте, все по-другому. Вот ребята что не заметили? Я, конечно, понимаю, под дождем не до замет. Но если тропа вдруг пропала — это не ты заблудился, это тебя увели. А народ на это не обращает внимания, идет дальше, а там трясина поджидает. В болоте дороги живые: сегодня есть, завтра нет. Сегодня была тропа, а завтра идешь через пушицу, и вода под ряской стоит. А кто дорожки подменяет — тот не человек. Не зря говорили: леший тут бродит.

– Вроде взрослый человек, срок отмотал, а в сказки веришь.

– А как его еще назвать?

– Кого?

– Лешего?

– Дурак, ты, дурак.

– Пойдем тут по кромочке, – предложил Константин.

Капитан Петров вообще не хотел с этим провожатым идти в болото, – предупреждали: странный он, после отсидки умом немного тронулся. Нет, так он мужик ничего, работящий, но вернулся странный. Он и в тюрьму то загремел по дурости. Был свидетелем, а его в групповое убийство вписали. Петров считал, что все правильно, нечего было с такими друзьями знаться.

Петров по болотам первый раз пошел. Прилетели на вертолете какие-то начальники нефтяников, – шуму наделали, – добыча тут в будущем будет, – чего не сказали, но ясно одно: геологоразведка подтвердила наличие залежей полезных ископаемых. Во как! И для него, Петрова, появилась важнецкая роль: очистить болото от всех отшельников. Для принятия решения надо, чтобы на болотах ни одной живой души. И сумму кругленькую нарисовали, – да оно видно, у них карманы от денег лопаются. Грех отказаться. Да еще Ленка…, вторая жена, позор такой ему, капитану полиции, устроила. Загуляла, дура. Вся деревня шепчется по углам. Но ничего. Не такое выдерживал. Денег заработает, Ленку вышвырнет к чертям и приведет нормальную бабу.

Да, про провожатого Константина Черня сказали, что он хоть и странноватый, и дурачком любит прикинуться, но лучший проводник туда. Остальные соваться в Васюганские болота боятся.

Много людей затянуло еще в советские времена, а теперь еще больше случаев. Поехали за клюквой и не вернулись. И ни слуху- ни духу. Ищи, капитан! А где он их найдет? Шерлок Холмс что ли?

Да Петров бы не сунулся, но много сплетен про ту избу на болотах. Своим глазами надо проверить, кто там в избе на болоте обитает. Это раз. Выгнать всех – это два. Ликвидировать незаконные постройки – это три. Вот тогда денежку он и отработает. И решил Черню про второе и третье задания не говорить, а то этот дурак не доведет еще.

Большие люди приехали, чего там говорить. Администрация вся на задних лапках.

…Сначала тропа была твердой, поросшей багульником, его резкий запах кружил голову. И Петров даже подгонял своего провожатого, – тот шел впереди, точно пленный, ни шатко - ни валко.

Под ногами захрустел сфагнум — мох, впитывающий воду как губка. Местами попадалась пушица, её белые «хохолки» покачивались на ветру, будто предупреждая об опасности.

«Завел меня в болото, придурок», – думал Петров, и опять сожалел.

–Сибиряки, особенно старожилы, знают: болото — место нечистое, – продолжал Черень. –Здесь свои законы, свои жители, и не всякого примут, а разглядеть их тем паче нельзя. Да что там… В топях нельзя дурные мысли иметь, даже разговаривать нельзя, как мы с Вами разговариваем. «В болоте молчи, не свисти — а то хозяин позовёт». Слыхали такую побасенку?

– Следи за тропой, умник.

– Говорят, если свистеть в трясине, леший откликнется, да не своим голосом, а эхом, и заведёт в глухомань, не выйдешь.

– Ты дорогу то обратно запомнил?

– А надо?

– Я тебе покажу «а надо». Узнаешь у меня. Ружье не зарегистрировано, коноплю еще небось выращиваешь. Я найду на тебя управу. Ты меня понял?

– Понял, гражданин начальник.

Чем дальше они заходили, тем больше мох проседал под ногами. Вода сочилась сквозь осоку и сабельник болотный.

– А чего мы полезли сюда. Вода по щиколотку. Пойдем правее?

– Нет. В народе говорят: «Не ходи по мху — он не землю скрывает, а пасть». Слыхали.

– Да что ты все заладил? Слыхали-слыхали…

– Мох на болоте — как язык у змеи: кажется мягким, а под ним — бездонная топь.

Да и твари разные встречаются. Выдра с человечьими глазами — это ж не выдра. Мы то знаем. Но! Если зверь на тебя смотрит слишком осмысленно — беги.

– Ты говорил, гать должна быть.

– Еще не дошли. Только не помню, там настил из брёвен или веток, знаю, топкое место.

– Смотри, заведешь не туда, посажу. Ты меня понял?

– Понятное дело.

– А чем так воняет?

– Да то от меня воняет. Я вспотел трошки! От волнения. Не обращайте внимания. Да, еще! Бывает, человек огни болотные заметит и думает, живет там кто… . А это просто огни болотные. Вот такая «смехотура». А как скажу, что это на самом деле, так просятся назад.

Огни болотные — это не люди, не газы, не духи, – это души. Грешные души зовут, да еще как зовут. К ним ходить не надо, и бояться их не надо. Мне дед говорил: «Блуждающие огоньки — это неупокоенные души. Кто за ними пойдёт, тот и сам в топи останется».

– Тише! – скомандовал Петров. – Стой! Голос какой-то…

– Да в кустах змеи шепчутся — тронешь, – утянут. Или болотная нечисть любит морочить голову: позовёт голосом знакомым, а обернёшься — глядь, уже по колено в воде стоишь. Да шучу я.

– Давай, давай, ты мне еще про кикимор расскажи.

– Эт можно, гражданин начальник. Кикимора…

– Так, все, заткнись. Сколько еще идти?

– С километр будет, если не обходить. У вас шест вон уже на полметра ушел.

Петров недовольно вздохнул.

– Ты куда меня завел, гнида?

– Самый короткий маршрут, как заказывали.

– А чего там круги на воде?

– Круг на воде — не от ветра, а от того, кто под водой ходит. Вон, видите, идеальные круги, будто кто-то камень кинул, — это не рыба. Это не знаю, как назвать, но та тварь следит за нами, ясный хобот.Болото помнит всех, кто в него вошёл, и не всех отпускает. Старики крестятся, проходя мимо топи и приговаривают: «С нами крестная сила, а вас, нечистых, прочь носило».

Вдруг Петров провалился по пояс, заволновался, засуетился.

— Стойте на месте. Это трясина. Не двигаться! — скомандовал Константин, но было поздно. Петрова потянуло в сторону, и дно под ногами ушло, – он вздумал плыть, но на руках повисли тяжелые нити болотной травы, руки ослабли, – болото его стремительно засасывало. Шест Константин довел ему почти к подбородку, но Петров задрал голову к небу, на шест не смотрел, и вдруг ушел с головой под воду.

…Он больше не вынырнул. В том месте шли пузыри, а вокруг плавали кувшинки, будто что-то понимали в этой истории.

Константин ухватился за рогоз — его жесткие стебли выдержали вес, сполз в то место и начал шевелить палкой в воде, а потом нашаривать рукой. Да где там? Никакого толку. Петров утонул в болоте. Тогда Константин стал медленно, без резких движений, тянуться к кочке, поросшей морошкой.

Дрожащий, покрытый тиной, он выполз на твердую поверхность, где вода стояла сантиметров на десять.

А может он вынырнул где то, да сидит как Леший?

Да какой там! Видно же все. Он что? Акула? Под водой сколько можно проплыть?

Константин почесал затылок и пошел искать, где Петров красные лоскуты на березки привязывал, да где окурки кидал.

–Был человек, и нету. Говорил все: «Ты меня понял? Ты меня понял?». Теперь понял.

К бобылю, в его таежную избенку он решил не соваться. В деревню явится ночью, к Тамарке, в крайнюю избу, – узнают, сразу загребут на допрос. Тюрьма ему светила за этого Петрова точно, – ведь одна судимость уже была, за убийство по неосторожности. А тут будет «убийство по осторожности».

Вода набралась уже ему в сапоги, но тут разве до этого, когда такое происшествие.

«Скажут: утопил, а у меня судимость. Нет, ребята, вторая ходка мне в кадык не упиралась. Этот участковый сам поперся, да еще меня подгонял. Мы заблудились в лесу, разошлись, подождать надо, может выйдет!»

И он поднял глаза на дальние деревца, что выстроились по тому краю, как на похоронах. Среди них кто-то притаился, кто-то выглядывал.

Там, за деревом стоял бобыль, ушедший когда-то от людей и от их греха, — заросший, как кочка, сухой, как обломанная ветка, и глазами чёрными зыркал, – это сколько ж утопленников в них отразилось?

Константин понял все сразу: незваные гости здесь не гости, а жертва болоту.

Вода до пояса, он схватился за кочку, да кочка поехала к нему. Вода до плеч, холодная, как забытое слово из заклинания. "Лях-мох, прими дары..." — должно было звучать, но вместо этого — лишь хлюпающий шепот страха.

И он уже задрал подбородок от наступающей воды. Как горько он ошибся. Болото не спрашивает — оно забирает. Константин еще сопротивлялся и изо всех сил разгребал руками вековые травы. Черно-бурая вода вокруг него вся была в красных ленточках, что участковый вешал на деревья.

А бобыль? Приди же на подмогу!

Но крик застрял где-то в горле Константина и не успел вырваться. Голова его скрылась под водой.

Смеркалось. Поверхность болота в том месте быстро затянуло ряской, будто трава только и ждала своего часа. Тропа к таежной избушке бобыля исчезла.