Черника, помидор

Мы с Ритой дружили со школы. С виду у нее была хорошая, дружная семья – папа, мама, Рита, Рома, Регина и маленький Родион. Все на «Р». Ритка самая старшая. Ей только-только исполнилось восемнадцать, когда их мама пропала.

Ее папа тяжело воспринял исчезновение жены. Его затаскали в полицию, родственники разделились на два лагеря: кто-то считал его причастным, кто-то жалел. Дома ждали дети, которые рисковали лишиться и второго родителя, если так продолжится дальше.

Они переехали в тот дом чуть ли не на следующий день, когда получили ключи, минуя все условности, бумажные договоренности. Ему не хотелось находиться там, где все напоминало о ней.

Это был новый район. До моря идти пешком минут пятнадцать. У монолитной многоэтажки прямо во дворе разбился стихийный рынок: свежая зелень, овощи, фрукты… Супермаркеты еще не успели занять первые этажи домов, разбавить серость однотипными фасадами красных, зеленых, оранжевых плиток. Люди несли свои дары подобно волхвам. Правда, цены задирали совсем не «по-божески», потому что до ближайшего магазина нужно было добираться на автобусе. Надбавка за доставку.

Рита пригласила меня на новоселье. Я привезла с собой пару пакетов продуктов, подумала, им сейчас лишним не будет, да и не с пустыми же руками идти?

Лифт не работал, пришлось подниматься по лестнице со странным дизайнерским решением: некоторые кусочки площадки были затянуты вставками из желтого мутного стекла. Видимо, они должны были идти в комплекте с подсветкой, но сейчас она, как и лифт, не функционировала.

Ее семья была единственной, кто вообще заехал в этот подъезд, поэтому их дверь была не заперта.

– О, привет! Спасибо, это нам? Помидоры не внизу покупала? Нет? Хорошо.

Ритка встретила меня уже на кухне, пока резала колбасу для салата. Тыкнула ножом в сторону маленького стола и вернулась к нарезке. Выглядела она явно уставшей, но собранной.

Я вытащила продукты из пакетов, оставила на столе только черничный торт. Их холодильник стоял в прихожей… Да и вообще, все было как будто не на своих местах: завалы коробок, навалы разномастной мебели, скупая косметическая отделка от застройщика, выпавшая розетка… Было неуютно, тесно, темно, даже несмотря на закатное солнце за окном.

– Пойдет? – я робко обратилась к ней, пока она накрывала на стол, спрашивая про торт.

Она скептически хмыкнула, взглянув на срок годности.

– Папа съест, если мелким не понравится, не переживай!

Мы ели молча. Младшие дети унесли половину торта в гостиную, за столом остались только я, Ритка и ее папа. Они ели торопясь, пока я с трудом запихивала кусок торта.

– А салат чего не ела?

Рита пододвинула ко мне тарелку с оливье, вставая из-за стола, чтобы собрать грязную посуду.

– Рита, так невежливо, – ее папа встал следом и положил руку мне на спину, прямо между воротом футболки и голой шеей, – Мы на море собирались, хочешь с нами?

Он убрал руку и, даже не выслушав ответ, ушел собирать детей на вечернюю вылазку. Меня запоздало передернуло, а кожа на месте касания зудела. Почему-то хотелось стереть след своей рукой, смахнуть как муху.

– Ладно, догоняй, если что! – Рита быстро ополоснула посуду и выбежала из кухни, чтобы сравняться со своими.

Дверь захлопнулась. Я же хотела было убрать салат в холодильник, чтобы нагнать их уже во дворе. В темноте не заметила, как пнула к стене записную книжку. Наверное, она лежала на холодильнике или в одной из этих коробок.

Я подняла ее и рефлекторно пролистала по старой привычке. Один разворот привлек внимание. Верхняя половина была с нажимом закрашена ручкой с фиолетовыми чернилами, но оставлены белые точки – по всей видимости – звезды. Внизу же был написан текст. Если бы не рисунок, если бы не всматриваться, отдаленно это выглядело бы как список покупок:

– ночь, пляж

– она должна смотреть в глаза

– она должна лежать на спине

– держать за бедра

– не отводить взгляд!!

– слова ритуала во время… три раза

– вернется. вернись. вернулась.

А в конце было мое имя.

Я насилу доела остатки салата и помыла тарелку. Вернула записную книжку на пол, где, как мне кажется, она и лежала. Ушла из квартиры, прикрыв дверь.

На море я не пошла, меня знобило.

В следующий раз я пришла к ним… невовремя. Мне хотелось обсудить ту странную находку с Ритой лицом к лицу. В соцсетях она не отвечала, но и как такое обсудить по интернету? Вдобавок у них еще не провели вайфай, да и телефоны контролировал отец: Рита когда-то говорила, что папа проверяет переписки. Наверное, ждал, что мама напишет ей или Ромке.

Кажется, теперь в квартире стало еще теснее и темнее. Два наемных грузчика возились с двуспальной кроватью. Никак не могли поставить ее как следует из-за вертикальных опор – они упирались в потолок при попытке поднять кровать.

Пока я стояла, пытаясь выцепить Риту взглядом, один из мужчин грубо меня оттеснил, передвинув за плечи и нагло оглядев с ног до головы.

– Ну чего встала? Прям не отодрать!

Я покраснела и отошла к разобранному креслу, стоявшему здесь же в углу комнаты.

– Может отпилить? Деревяшку?.. – я подала голос, пока грузчик не успел отойти к напарнику.

– Отпилить? – один из них взялся за опору и подергал туда-сюда.

Опора даже не дернулась.

Они не придали значения моим словам и вернулись к работе. Когда же я коснулась подушки кресла, чтобы вернуть ее на место, один из них бросился ко мне и выдернул ее из рук, обсыпав пошловато-грубыми словечками.

Когда все кончилось, и грузчики ушли, оставив после себя грязный пол и сигаретный дым, мы сидели с Ритой в гостиной на диване и смотрели в широкое окно. Рита выглядела притихшей и еще более уставшей, чем в нашу прошлую встречу.

Я не решилась ей ничего сказать или спросить. Она как будто была не здесь. Ритка есть и Ритки нет.

Когда я уходила, на огромном подоконнике оставался лежать пожухлый помидор.

В третий раз все было еще хуже. У подъезда ее дома были машины скорой и полиции. Ее отец что-то объяснял и тем, и другим. Рома держал на руках маленького Родиона, покачивая его вверх-вниз, пока сам запрокидывал голову, рыская глазами по окнам дома. Регины не было видно.

Я хотела пройти мимо них в подъезд, но ее отец заметил меня и было кинулся в мою сторону. Один из полицейских схватил его за предплечье, из-за чего у него выпало несколько фотографий из кармана куртки. Вот, Рита спит с мелкими в той самой дурацкой кровати, а вот Рита и ее папа… в той же кровати…

Я ломанулась к двери подъезда, пока ее отец что-то кричал.

Рита была здесь. Я догнала ее на третьем этаже, перескакивая через ступени и стеклянные вставки. Вдруг она резко остановилась. Ее лицо было перекошено слезами и злостью.

– И ты туда же! С ним!..

Я промедлила всего мгновение, как Рита снова взмыла вверх по ступенькам. Дверь подъезда хлопнула. Сквозь лестничные пролеты я заметила врача скорой и полицейского.

Я машинально спряталась в какую-то нишу, пол которой весь был выложен тонким желтым стеклом. Стоило на него ступить, как оно начало трещать. Когда ко мне кто-то подошел я с силой топнула. Стекло треснуло и начало рассыпаться у меня под ногами.

Падение это… как подниматься на лифте. Только тебя подхватывает воздух, а не сила механизмом и тросов.

А потом темнота.

Зачем я это сделала? Не знаю. Только вместо Ритки на лестнице я почему-то увидела себя. Всего на миг, на маленькую микросекунду. Передо мной была я, а не она, я.

Я позволила ей сбежать.

Я отвлекла внимание на себя.

Я…

Мы вышли из кинотеатра. Прохладный ночной воздух приятно окутал с головы до ног.

– Ну и фильм… Ничего не понятно, но очень интересно. У этого режиссера всегда так, да?

Я прикрыла глаза, пока мой парень стоял на ступеньках, привычно оглядываясь по сторонам. В зале было душно и жарко, зато теперь…

– Да, – я пожала плечами и первой сошла с крыльца.

Мы брели мимо магазинчиков, кафе с открытыми верандами, толп отдыхающих людей.

– И героини всегда женщины! Феминист, наверное? – парень фыркнул, придержав меня за спину, когда мимо проходила уже веселая компания.

Я лишь улыбнулась, поджав губы и ничего не ответив.

Продрались к дороге, где нас уже заждалось такси. Мы сели в машину и поехали домой.

Чем ближе такси подъезжало к дому, тем на черничном небе становилось больше звезд. Они поблескивали белыми точками, вели свою небесную морзянку, свой шифр…

И никакого моря не надо.