Черное зеркало Архонтов

ЧЕРНОЕ ЗЕРКАЛО АРХОНТОВ

Глава 1. Безымянная высота

Дым съедал глаза. Он был повсюду - едкий, жирный, пахнущий горелой плотью, расплавленным металлом и чем-то еще, невыразимо отталкивающим, что Григорий Волков в своем мозгу, отупевшем от бессонных суток, обозначал просто: запах войны. Запах смерти.

Земля под ним содрогалась, выплевывая комья мерзлой грязи и осколки. Где-то совсем рядом, метрах в пятидесяти, лег очередной минометный залп. Грохот вдавил его еще глубже в липкую жижу окопа. Уши заложило, в висках пульсировала тупая, знакомая боль.

- Волк! Ты цел? - сиплый голос справа принадлежал Чуме. Сибиряк, здоровенный, как медведь, весь в засохшей грязи и бурых пятнах, чьих - уже не разберешь. Его настоящего имени почти никто не помнил. Чума. Потому что пришел в часть из карантина, выжил один из всего взвода, переболев тифом в легкой форме. Неуязвимый.

Волк кивнул, отплевываясь от земли. Проверил ППШ. Автомат был его единственной женщиной вот уже второй год. Холодной, стальной, требовательной. Но надежной.

- Цел, черт возьми. Держись, щас опять пойдут.

Они держали эту проклятую высоту третий день. Просто бугорок на изрытом воронками поле, даже названия не было. На карте - цифры. Для них - дом. И вероятная могила. Немцы бросали на штурм все новые силы. Им нужно было это направление, как глоток воздуха. А Волк со своей ротой этот глоток перекрывал.

Он выглянул из-за бруствера. Поле перед ним было лунным пейзажем, усеянным темными, неподвижными фигурками в серо-зеленых шинелях и в защитной советской форме. Ни живых, ни мертвых - просто детали пейзажа. Сквозь дым и предрассветную мглу он увидел знакомое движение. Тени, отделяющиеся от леска.

- Приготовиться! Пехота! - его голос, хриплый от крика и дыма, прорвался сквозь грохот.

Рота - вернее, то, что от нее осталось, человек двадцать - зашевелилась в окопе. Щелкали затворы, шипели фитили. Волк поймал взгляд снайпера Лизы, замаскированной в развалинах блиндажа левее. Она была бледна, под глазами синяки от недосыпа, но взгляд - стальной, острый. Она коротко кивнула. Готовность.

«Стрекоза». Быстрая, смертоносная. До войны училась в художественном училище. Говорила, что видит мир через прицел иначе - композицией, светом, тенями. Сейчас тени отбрасывали только трупы.

- Волк! - это был голос Кости, санитара. Он полз по окопу, волоча за собой раненого. Лицо Кости было бесстрастным, как маска. Он видел слишком много, чтобы удивляться или ужасаться. - Еще одного контузило. Федоров. В сознании, но не слышит ни хрена.

- Тащи в блиндаж! - бросил Волк, не отрывая глаз от поля.

Первые немецкие цепи уже бежали по пахоте, неестественно громко крича «Хох!». Их силуэты корчились в дыму, как черти в адском пламени. Волк прицелился. Дыхание ровное. Сердце билось где-то глубоко, отстраненно. Он уже не чувствовал страха. Только холодную, яростную решимость.

- Огонь! - закричал он.

Окоп полыхал огнем. Треск ППШ, глухие удары винтовок, резкие хлопки гранат. Немцы падали, поднимались, бежали дальше. Волк вжимал приклад в плечо, короткими очередями укладывая серые фигуры. Мир сузился до прицельной планки, до бегущего врага, до грохота.

Он видел, как один из немцев, молодой, почти мальчик, споткнулся о тело товарища, поднял перекошенное ужасом лицо, и в этот момент его голова отлетела назад, снесенная пулей Лизы. Чистая работа. Без лишних движений.

Но их было слишком много. Цепи не кончались. Одна, вторая. На фланге застрочил немецкий MG-42, «косильщик». Свинцовый ливень вгрызался в бруствер, заставляя всех прижиматься к земле. Двое бойцов взметнулись в неестественной пляске и рухнули, прошитые насквозь.

- Чума! Гранатами по тому чертову пулемету! - проревел Волк.

Сибиряк, не раздумывая, метнул одну за другой две гранаты РГД. Взрывы ненадолго заглушили стрекот. Пулемет умолк. Но ненадолго.

Волк почувствовал, как что-то горячее и острое обожгло ему шею. Рука автоматически потянулась к ране. Пуля прошла по касательной. Еще сантиметр - и все. Жизнь висела на таких сантиметрах.

Бой продолжался. Бесконечный, изматывающий. Они отбивали уже третью или четвертую атаку, Волк сбился со счету. Солнце, едкое и блеклое, поднялось выше, но сквозь дым и пепел оно не давало света, лишь подчеркивало убожество этого места.

И вот, когда казалось, что сил больше нет, что следующая атака будет последней, с тыла, по окопу, донесся новый звук. Не грохот разрыва, а нарочито спокойный, чужой голос.

- Капитан Волков? Меня к вам.

Волк обернулся. В окопе, свежий и чистый, в идеально подогнанной форме с петлицами СМЕРШа, стоял майор. Худощавый, с пронзительными серыми глазами, в которых читался холодный, нечеловеческий расчет. Он не пригнулся, стоя во весь рост, будто свистящие над головой пули были для него досадными мушками.

- Кто черт? - хрипло выдохнул Волк.

- Майоров. У меня к вам и вашим людям особое задание, капитан. Война здесь, на этой высоте, для вас закончилась. Начинается другая. Куда более страшная.

Майоров улыбнулся. Улыбка была ледяной. И в его глазах Волк, привыкший читать страх, ярость и отчаяние, увидел нечто новое - предвкушение охотника, идущего по следу невиданного зверя.

- Особое задание? - Волк протер залитые потом и копотью глаза, будто пытаясь стереть и самого майора. - У меня тут, майор, задание - высоту удержать. А вы по окопам в полный рост похаживаете. Смерти захотелось?

Пуля со свистом пробила бревно надстройки прямо над головой Майорова. Тот даже не дрогнул. Его спокойствие было оскорбительным на фоне всеобщего напряжения.

- Смерть, капитан, у каждого своя. Ваша может оказаться куда интереснее, чем лежать здесь, сраженным шальной пулей. Или вот... - Майоров небрежно ткнул перчаткой в сторону Кости, который пытался заткнуть рану на плече у бойца тряпкой. - ...от гангрены в грязном блиндаже.

Волк рывком вскочил на ноги, с силой втягивая воздух, пахнущий гарью и кровью.
- Говорите конкретно! Какого черта вы тут делаете? Мы третий день держимся, людей не хватает, а вы со своими загадками...

- Конкретно так, - Майоров перехватил его взгляд, и в серых глазах вспыхнул холодный огонь. - Через час вас сменят. Собрать уцелевших. Вашу группу. Волка, Чуму, снайпера Зимину, санитара Костю и ефрейтора Семенова. С вещами. Вам предоставят транспорт.

Услышать свои позывные и имена из уст незнакомого смершевца было жутковато. Волк почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это был не приказ командира полка. Это было нечто другое.

- «Профессор»? - переспросил Волк, с недоумением глядя на Майорова. - Семенов? Он у меня связист. Чем он вам...

- Соберете всех у разрушенного штабного блиндажа в тылу, - перебил Майоров. Он повернулся, чтобы уходить, но на секунду задержался, его взгляд скользнул по изможденным лицам бойцов в окопе. - И, капитан... Поздравляю с повышением. Ваша война только что стала... гораздо страшнее.

Он ушел так же внезапно, как и появился, бесшумно ступая по растоптанной глине. Бой вокруг продолжался с прежним ожесточением, но для Волка он вдруг стал отстраненным, будто происходил за толстым стеклом.

- Повышение? - фыркнул Чума, перезаряжая ППШ. - На что он тебя повысил, Волк? До главного по крысам в этом дерьме?

- Молчи, - отрезал Волк, снова бросая взгляд на поле боя. Немцы залегли, но пулеметный огонь не утихал. - Лиза! Прикрой, перебегаем в блиндаж! Чума, Костя, тащите раненых! Быстро!

Перебежка под огнем была коротким, но насыщенным адом. Свист пуль, вскрикивания, земля, вздымающаяся фонтанами. Волк влетел в полуразрушенный блиндаж, едва не споткнувшись о тело убитого наводчика. Воздух был густым от запаха крови, пота и дезинфекции.

В углу, на ящиках из-под снарядов, склонился над рацией ефрейтор Семенов, он же «Профессор». Худой, в очках с заклеенной одной линзой, он больше походил на замученного клерка, чем на солдата. Но в его глазах горел странный, неугасимый огонь интеллекта. Он что-то бормотал, вскрывая паяльником корпус радиостанции.

- Профессор! Слышал того, из СМЕРШа? - крикнул Волк, припадая к амбразуре.

- Слышал, товарищ капитан, - отозвался Семенов, не отрываясь от работы. - Любопытно. Очень любопытно. Майоров. Иван Сергеевич. До войны, если верить слухам, работал в НКВД по особым делам. Занимался... нестандартными уголовными делами.

- Какими еще нестандартными? - вполголоса спросила Лиза, протирая тряпкой винтовку. Она вошла следом, ее лицо было покрыто сажей, но руки были спокойны.

- Теми, о которых не пишут в газетах, - таинственно произнес Профессор. - Исчезновениями. Случаями массового помешательства. Слухами о... необъяснимом.

В блиндаже на секунду воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдаленными разрывами.

- Бред, - хрипло выругался Костя, затягивая жгут на ноге молодого бойца. - Сказки для дураков. Война все списывает. Просто свихнулись люди от страха.

- Возможно, - согласился Профессор. - Но зачем тогда ему мы? Обычные солдаты. И зачем мне, связисту, он приказал захватить все мои... личные записи?

Волк смотрел в амбразуру, на поле, усеянное трупами. Вспоминал ледяные глаза Майорова. «Ваша война только что стала гораздо страшнее». Он чувствовал это нутром. Окопным, волчьим чутьем. Приказ есть приказ. Но этот пахнал не порохом и не потом. Он пахнал чем-то древним и затхлым, как сырость в забытой склепе.

- Хватит болтать, - резко сказал Волк. - Готовьтесь к смене. Собираем вещи. Все, что кажется вам «особенным», - с собой. Приказ.

Он поймал взгляд Лизы. В ее глазах он увидел не страх, а жгучее любопытство и ту же тревогу, что клокотала в нем самом. Она коротко кивнула.

Где-то с тыла, наконец, донесся долгожданный гул артподготовки. Их смена шла в бой. А им предстояло уйти. Уйти с этой проклятой высоты в неизвестность. И Волк с содроганием понимал, что майор, возможно, был прав. То, что ждало их впереди, могло быть куда страшнее минометного огня и штыковых атак.

Смена оказалась кровавой и стремительной. Измученные, закопченные бойцы другой роты, в глазах которых читалась та же пустота, что и у Волка, прорвались к их окопам, теряя людей на ходу от шквального огня. Передача позиций заняла считанные минуты - обрывистые команды, хриплые указания на расположение пулеметов, ящики с последними патронами.

- Держись, браток, - бросил Волк новому командиру, молоденькому лейтенанту с перевязанной головой. - Места тут... гиблые.

- Родина приказала, - тот коротко кивнул, и в его взгляде Волк прочел обреченность. Они были пешками, и все это понимали.

Группа Волка, собранная по приказу Майорова, выбралась из ада окопов и поползла по изрытой воронками земле в тыл. Каждый метр давался с трудом. Тела, вымотанные до предела, отказывались слушаться. Ползли, сползали в воронки, заполненные ледяной водой, снова ползли. Немецкие минометы продолжали обрабатывать позиции, и осколки со свистом пролетали над головами.

Наконец, они достигли относительно безопасной ложбины, где их ждал Майоров. Он стоял, прислонившись к броне разбитого грузовика, и курил папиросу. Дымок, тонкий и ароматный, казался кощунством на фоне вони горелого мяса и керосина.

- Живы, - констатировал он, окидывая их бесстрастным взглядом. - Хорошо. Поздравляю с выходом из первого круга ада. Впереди - другие.

Волк, тяжело дыша, поднялся во весь рост. Его группа собралась вокруг: Чума, отдыхиваясь, как загнанный зверь; Костя, автоматически проверяя содержимое своей санитарной сумки; Лиза, с винтовкой наперевес, все еще сканирующий местность на предмет угроз; и Профессор, который, казалось, даже в аду не выпускал из рук свою потрепанную полевую сумку, набитую книгами и схемами.

- Объясните теперь, товарищ майор, - голос Волка был низким и опасным. - Куда и зачем? Мои люди имеют право знать.

Майоров медленно выпустил дым.
- Карелия. Глухие леса, километров на двести севернее Ладоги. По данным разведки, немцы возводят там объект под кодовым названием «Валгалла-3». Не просто укрепрайон. Лаборатория.

- Лаборатория? - переспросила Лиза. - Химическое оружие?

- Хуже, - глаза Майорова сузились. - Значительно хуже. Наши источники в «Аненербе»... выговорив это слово, он поморщился, будто оно было противным на вкус, ...сообщают о попытках создания нового типа биологического оружия. Но не бактериологического. Речь идет о... изменениях. О создании солдат, превосходящих человеческие возможности. Сверхчеловеков, если угодно.

В группе воцарилась напряженная тишина. Слышен был только отдаленный грохот канонады.

- Бред сивой кобылы, - первым выругался Чума. - Сверхсолдаты... Фрицы, что ли, комиксы читают?

- Они читают не комиксы, ефрейтор, - холодно парировал Майоров. - Они изучают древние манускрипты, оккультные практики и проводят эксперименты, от которых волосы встают дыбом у бывалых следователей. На объекте «Валгалла-3» они пытаются соединить несоединимое. Человеческую плоть и нечто... иное.

Профессор вдруг оживился. Его глаза за стеклами очков загорелись странным огнем.
- «Аненербе»... Наследие предков... Да, я читал! Они ищут источники силы в доисторических культурах, в магии... Вы считаете, им удалось найти нечто... осязаемое?

- Я считаю, что туда пропадают наши разведгруппы, - резко сказал Майоров. - Три группы. Бесследно. Последняя передала в эфир обрывок: «...не люди... тени в ночи... спасите...» И еще одно слово: «Умбарлы».

Слово повисло в воздухе, тяжелое и незнакомое. От него стало холодно, несмотря на весенний день.

- Так это, выходит, за бойцами-призраками нас посылаете? - с горькой усмешкой спросил Костя. - Раненых не надо будет лечить, сразу в гроба?

- Ваша задача - проникнуть на объект, оценить обстановку, собрать любые доказательства и, если представится возможность, ликвидировать руководство проекта и уничтожить объект, - голос Майорова стал стальным. - Вы не первый. Но вы - особенные. У каждого из вас есть... специфические навыки. Капитан Волков - лучший тактик в диверсионной работе. Ефрейтор Зимина - снайпер с феноменальной интуицией. Ефрейтор Чума - невероятная выносливость и сила. Санитар Костя - хладнокровие и умение выжимать максимум из минимума. А ефрейтор Семенов... - Майоров посмотрел на Профессора, - ...имеет познания в областях, которые могут оказаться решающими.

Он сделал последнюю затяжку и бросил окурок под ноги.
- Вам предоставят все необходимое снаряжение, включая трофейное немецкое оружие и обмундирование для маскировки. Выдвигаетесь сегодня ночью. Пока - отдых. Вам отвели землянку в ближайшем лесочке. - Он указал рукой в сторону рощицы, изуродованной снарядами. - Я зайду к вам через два часа для детального инструктажа.

Майоров развернулся и ушел в направлении штабных машин, оставив их в оцепенении.

Группа молча побрела к указанной роще. Землянка оказалась тесной и сырой, но целой. Внутри пахло влажной землей и плесенью. Они скинули с себя снаряжение, повалились на нары, застеленные шинелями. Искусственно поддерживаемая ярость боя уступила место глухой, давящей усталости.

Чума первым нарушил тишину.
- Ну и бред, - проворчал он, доставая краюху почерневшего хлеба. - Сверхсолдаты. Тени. Ум-ба-рлы. С ума посходили все.

- Не спеши с выводами, - тихо сказал Профессор. Он достал из сумки потрепанный блокнот и начал что-то быстро записывать. - «Умбра» на латыни - тень. «Умбарлы» - производное? Существа тени? Крайне любопытно. Майоров не шутит. «Аненербе» - это не просто клуб любителей старины. Они проводят очень серьезные, очень темные изыскания.

- А нам-то что до этого? - Костя разложил на ящике свои инструменты, начал чистить и стерилизовать их. - Наше дело - маленькое. Пришел, увидел, убил. Или тебя убили. Какая разница, кого убивать - фрица или фрица-тень?

- Разница есть, - вдруг сказала Лиза. Она сидела на нижних нарах, скрестив ноги, и тщательно чистила затвор своей винтовки. Ее движения были плавными, почти медитативными. - Пуля не берет тень, Костя.

- Всех берет, - мрачно усмехнулся санитар. - Надо просто знать, куда стрелять.

Волк молча слушал их, прислонившись к земляной стене и закрыв глаза. Он не видел никаких теней. Он видел лица своих ребят, оставшихся на той высоте. Видел ледяные глаза Майорова. Слышал слово «Валгалла». Оно звучало как имя другого мира. Мира, в который ему предстояло вести своих людей. Он чувствовал тяжесть ответственности, куда более страшную, чем при обороне высоты. Там враг был понятен. Здесь же он был окутан мраком, метафизическим и пугающим.

Он открыл глаза и встретился взглядом с Лизой. Она смотрела на него пристально, без слов задавая вопрос. «Что будем делать, капитан?»

Волк тяжело вздохнул.
- Отдыхайте, пока есть возможность. - Его голос прозвучал глухо. - Завтра... завтра начинается что-то новое. И, похоже, Костя прав. Нам все равно. Приказ есть приказ. Но будьте готовы ко всему. Абсолютно ко всему.

Он посмотрел на Профессора, что-то строчившего в блокноте, на Чуму, с остервенением жующего хлеб, на Костю, хладнокровно наточившего скальпель. На Лизу, чьи тонкие пальцы с такой нежностью касались смертоносного металла.

Они были его семьей. Его стаей. И он должен был вести их в самое сердце тьмы. Чтобы, возможно, никогда не вернуться.

Тишина в землянке была обманчивой. Она не приносила покоя, а лишь усугубляла напряжение, давая простор для тревожных мыслей. Воздух, густой от запаха влажной земли, махорки и человеческого пота, казалось, впитывал в себя все невысказанное.

Чума, доев свой хлеб, уставился в глиняную стену, его могучие плечи были ссутулены под тяжестью не столько физической усталости, сколько ментальной. Он был простым солдатом, привыкшим к ясности: враг там, друг здесь, приказ - закон. А тут - туман, скрывающий нечто, против чего его сила могла оказаться бесполезной.

- Ну и что это за навыки такие особенные? - вдруг громко произнес он, ломая тишину. - Я - силач, да. Ты - стрелок, - кивнул он в сторону Лизы. - Костя - костоправ. Профессор - книжки читает. А в чем особенность? Все мы такие. Тысячи таких.

- Не все, - тихо, почти про себя, сказал Профессор, не отрываясь от блокнота. - Майоров не стал бы собирать нас просто так. Есть нюансы. - Он поднял голову, и его взгляд за стеклами очков казался увеличенным и пронзительным. - Григорий, ты помнишь, как мы вышли из окружения под Вязьмой? Ты вел нас по лесу, которого не было на картах. Ты шел на ощупь, в полной темноте, без компаса. И вывел.

Волк медленно открыл глаза. Он помнил. Помнил то животное, волчье чутье, которое вело его сквозь чащу и немецкие кордоны. Он не мог это объяснить. Просто знал, куда идти.

- Повезло, - буркнул он.

- Нет, - покачал головой Профессор. - Не повезло. Лиза... твои лучшие выстрелы. Ты же не в цель целишься. Ты... предугадываешь. Куда противник двинется через секунду. Видишь нить.

Лиза перестала чистить винтовку. Ее пальцы замерли на затворе.
- Я вижу... точку, - поправила она тихо. - Яркую точку. Туда и нужно попасть. Это... композиция. Всегда есть единственно верная точка.

- А я, что же, особенный? - горько усмехнулся Костя. Он поднял скальпель, и тусклый свет, пробивавшийся сквозь входное отверстие, дрогнул на остро заточенной стали. - Потому что могу отпилить человеку ногу, пока он в сознании, и он не закричит? Потому что привык к виду кишок и слышу, как жизнь уходит из тела? Это и есть мой навык? Хладнокровие палача?

Его слова повисли в воздухе, тяжелые и неприятные. Чума смотрел на него с неловкостью.

- Ты спасаешь жизни, Костя, - жестко сказал Волк. - Не забывай об этом.

- Я констатирую факты, - парировал санитар. - Как и майор. Он видит в нас инструменты. Остро заточенные. И теперь хочет использовать для какого-то немыслимого дела. - Он бросил скальпель на ящик с грохотом. - А я не хочу быть инструментом для тьмы. Я и так ее каждый день вижу в достатке.

- А кто спрашивает? - раздался голос из входа.

В проеме, заслонив собой свет, стоял Майоров. Неизвестно, как долго он слушал. На его лице не было ни укора, ни раздражения. Лишь все то же ледяное любопытство.

- Вам не нужно хотеть, санитар. Вам нужно выполнять приказ. А ваш приказ - следовать за мной и за капитаном Волковым. - Он вошел внутрь, и землянка сразу показалась еще теснее. - Впрочем, некоторые сведения могут повысить вашу мотивацию.

Майоров достал из планшета несколько фотографий и бросил их на ящик рядом с инструментами Кости. Они были зернистыми, снятыми с воздуха или издалека, но от этого не становились менее жуткими.

На первой был снят участок леса. Но лес был... неестественным. Дереья скрючены, как в мучительной агонии, их ветви сплетались в узоры, от которых слезились глаза. В центре проглядывало нечто вроде воронки, заполненной черной, словно деготь, субстанцией.

На второй фотографии был труп. Советского разведчика. Но он был обезглавлен не осколком и не пулей. Шея была разорвана, будто ее пережевал огромный зверь. Но самое страшное - это были следы на земле вокруг тела. Не от сапог. Даже не от лап. Это были длинные, тонкие, почти шипообразные отпечатки, расположенные в хаотичном порядке.

- Это - последнее, что передала вторая группа, - голос Майорова был ровным, будто он комментировал погоду. - Фотография с места их гибели. Обратите внимание на почву вокруг тела. Она... изменена. Почернела и затвердела, как стекло.

Профессор жадно схватил снимки. Его руки дрожали.
- Энтропийный некроз... или что-то очень похожее... - пробормотал он. - Энергия, буквально выжигающая жизнь...

- А это, - Майоров положил еще одну фотографию, самую размытую, - со слов выжившего члена первой группы. Он добрался до наших, прожил всего несколько часов. Бредил. Говорил о «тенях, что шепчут» и о «солдатах с пустыми глазами». Наш художник-криминалист попытался восстановить образ по его описанию.

На рисунке было изображено нечто, отдаленно напоминающее человека. Слишком высокого, слишком худого. Конечности были непропорционально длинными, пальцы заканчивались чем-то вроде когтей. Но самое ужасное было лицо. Вернее, его отсутствие. На месте черт - лишь гладкая, бледная маска, без рта, без носа. И два черных, бездонных пятна вместо глаз.

В землянке стало тихо. Даже отдаленная канонада словно затихла, отступив перед этим немым ужасом.

- Что... что это? - прошептала Лиза, не в силах отвести взгляд от рисунка.

- Мы называем их «Умбарлы», пока что, - ответил Майоров. - Создания, рожденные в «Валгалле-3». Они не просто убивают. Они... потребляют. Поглощают не только плоть, но и нечто большее. Энергию. Память. Саму душу, если хотите. Выживший... он был пуст. Как высушенная скорлупа. Врачи не нашли никаких физических причин смерти.

Чума перекрестился, что было для него крайне нехарактерно.
- Господи... Так это правда? Не люди?

- Перестань, - резко сказал Волк. Его собственный желудок сжался в комок, но он не мог показать слабость. - Люди, не люди - неважно. Это враг. Его нужно уничтожить. Все остальное - детали.

- Капитан прав, - Майоров собрал фотографии. - Ваша задача - не понять природу этого явления, а ликвидировать его источник. Вы - не ученые. Вы - скальпель. И вам предстоит ампутация зараженной плоти. - Он посмотрел на каждого из них по очереди. - Вопросы есть?

Вопросов не было. Был только тяжелый, давящий ужас, медленно заползавший в душу.

- Тогда готовьтесь. Через три часа выдвигаемся. - Майоров развернулся и вышел, оставив их наедине с новоприобретенным знанием.

Костя первым нарушил оцепенение. Он поднял свой скальпель.
- Ну что ж, - он выдохнул, и в его голосе прозвучала леденящая душу решимость. - Раз так... Надо точить лезвия покрепче. Похоже, предстоит резать не по живому, а по мертвому. Или по тому, что никогда не было живым.

Волк посмотрел на своих людей. На их бледные, напряженные лица. Они были испуганы. Так же, как и он. Но в их глазах он увидел не только страх. Он увидел огонь. Огонь борьбы. Даже в циничном Костя, даже в простодушном Чуме. Они могли бояться неизвестности, но они не были трусами.

«Хорошо, - подумал Волк. - Страх - это нормально. Главное, чтобы он не парализовал».

- Вы слышали майора, - сказал он, поднимаясь. - Три часа. Проверяйте оружие, патроны, снаряжение. Берите с собой все, что может пригодиться в лесу. И... - он запнулся, - ...будьте готовы к тому, что ваше оружие может оказаться бесполезным. Ищите другие способы.

Его взгляд встретился с взглядом Профессора. Тот почти незаметно кивнул. Он уже искал. В своих книгах, в своих записях. Искал способ бороться с тенью.

А снаружи, сквозь приглушенный грохот войны, уже тянулись длинные, холодные пальцы карельской ночи, чтобы принять их в свои объятия.

Три часа пролетели неестественно быстро, словно время, сжатое в кулаке войны, решило ускорить их движение навстречу судьбе. Землянка наполнилась звуками последних приготовлений: скрежетом точильного камня о штык, щелканьем затворов, шелестом упаковок с концентратами и медикаментами.

Волк проверил свой ППШ в последний раз. Автомат был чист, смазан, патроны аккуратно уложены в диски. Но сегодня эта привычная процедура не приносила успокоения. Вес оружия в руках чувствовался иначе - он был не просто физическим, а словно моральным грузом. Он поймал себя на мысли, что смотрит на ствол с вопросом: сможет ли он остановить то, что изображено на той фотографии?

Лиза собрала свой снайперский «мундштук» - сверток с запасными частями, чистящими средствами, специальными патронами. Ее движения были точны и выверены, но взгляд часто отвлекался на вход, будто она уже всматривалась в карельские леса, пытаясь разглядеть в их гуще те самые «яркие точки», по которым придется стрелять.

Чума, напротив, готовился с мощной, почти звериной простотой. Он набивал подсумки дополнительными гранатами, проверял трофейный MP-40 и длинный финский нож, висевший у него на поясе. Его могучее тело излучало не столько страх, сколько сдерживаемую ярость. Он был создан для простого боя - лицом к лицу, и сама мысль о неосязаемом противнике злила его.

Костя закончил комплектацию своей аптечки. Рядом с бинтами и йодом лежали трофейный морфий в ампулах и несколько толстых шприцов. Его взгляд был отрешенным, профессиональным. Он мысленно уже решал, как перевязывать раны, нанесенные не пулями, а чем-то иным. Или как констатировать смерть, наступившую не от потери крови.

Профессор же выглядел самым собранным. Его потрепанный вещмешок был набит до отказа, но не только стандартным армейским довольствием. Туда аккуратно, слой за слоем, были уложены его блокноты, несколько книг в потрепанных кожаных переплетах с тиснеными непонятными символами, компасы странной формы, катушки медной проволоки и мешочек с чем-то, что отдавало запахом серы и сушеных трав. Он что-то бормотал, сверяясь с маленькой, самодельной картой на клочке пергамента.

- Что это у тебя, Профессор? - спросил Чума, с любопытством глядя на его сборы.

- Предосторожность, - уклончиво ответил Семенов, пряча карту во внутренний карман. - Старые знания. В лесах Карелии... есть места, отмеченные на картах лишь у староверов и охотников. Места Силы. Или, точнее, места Безмолвия. Надеюсь, нам не придется искать их.

В землянку снова вошел Майоров. На нем было уже не парадное обмундирование, а практичная полевая форма с капюшоном, скрывающим лицо в тени. За ним шли два угрюмых сержанта, неся ящики.

- Меняемся, - коротко бросил Майоров. Сержанты поставили ящики на пол. В одном лежало немецкое обмундирование - камуфлированные куртки и штаны, пилотки с орлами. В другом - немецкое же оружие: MP-40, патроны, гранаты-«бутылки».

- С сегодняшнего дня вы - группа фельджандармов, сопровождающая высокопоставленного офицера абвера, - кивнул Майоров на себя. - По документам я - оберстлейтенант Шмидт. Вы - моя охрана. В случае встречи с мелкими группами противника или местными - действуем соответственно легенде. Язык - только немецкий. Малейшая ошибка - и нас расстреляют свои же. Понятно?

Они молча начали переодеваться. Процесс был жутковатым. Сбрасывать с себя родную, пропахшую потом и кровью форму и натягивать на тело вражескую ткань... Это ощущалось как предательство, как смена кожи. Чума с отвращением стянул с себя гимнастерку и надел серо-зеленую куртку. Она сидела на нем тесно.

- Как в свиной шкуре, - проворчал он.

- Привыкай, - без эмоций сказал Костя, уже застегивая немецкие штаны. - Теперь мы и есть свиньи. Но с советскими паспортами в кармане.

Волк, надевая офицерский китель, поймал взгляд Лизы. Она стояла, держа в руках немецкую униформу, и смотрела на него с немым вопросом. В ее глазах читалось отвращение, смешанное с решимостью. Он коротко кивнул: «Надо». Она ответила тем же и стала быстро переодеваться, отвернувшись к стене.

Когда трансформация завершилась, они стояли друг перед другом, неузнаваемые. Не советские солдаты, а немецкие. Лица были те же - уставшие, напряженные, но теперь обрамленные чуждой символикой. Воздух в землянке сгустился от осознания этого маскарада.

- Документы, - Майоров раздал им кожаные удостоверения. - Изучите свои легенды в пути. Запоминайте друг друга как новых персонажей. - Он окинул их взглядом. - Теперь - оружие. Берите MP-40. К снайперке Зиминой претензий нет, она у нас в чехле. Но в ближнем бою - только немецкое оружие. Патроны - общие.

Они взяли автоматы. Чужое оружие лежало в руках непривычно, чуть иначе сбалансированное.

- Последнее, - Майоров вынудил из планшета маленькие, похожие на мыло, коричневые кубики, завернутые в вощеную бумагу. - Это - «Последний шанс». Высококонцентрированный стимулятор. Не из наших аптечек. Трофейный. Принимать только по моей команде или в случае абсолютно безвыходной ситуации. Дает силу, скорость, притупляет боль и страх. Но последействие... тяжелое. Возможен летальный исход от истощения. Это не панацея. Это - отсрочка приговора.

Они молча взяли кубики, спрятав их в самые надежные карманы. Каждый понимал - это билет в один конец. Последняя ставка в игре, где правила еще неизвестны.

- По машинам, - скомандовал Майоров.

Они вышли из землянки. Снаружи их ждали два трофейных немецких вездехода «Кюбельваген» с заведенными моторами. Ночь была черной, беззвездной, будто поглотившей все звуки, кроме далекого, приглушенного войсками грома с фронта.

Перед тем как сеть в машину, Волк на секунду задержался, оглядывая то, что они оставляли. Окопы. Высоту. Простую, ясную солдатскую долю. Он сделал глубокий вдох, втягивая знакомый запах войны. Потом резко выдохнул и шагнул к «Кюбельвагену».

Машины тронулись, их фары, прикрытые щелями, выхватывали из тьмы куски разбитой дороги. Они уезжали от линии фронта, от адового горнила Сталинграда, но Волк с абсолютной ясностью понимал - они не едут в тыл. Они едут в самое пекло. Только иного рода.

В его кармане лежал тот самый стимулятор, «Последний шанс». И глядя в спину Майорова, сидевшего впереди, он думал, что всем им, возможно, понадобится не один такой шанс.

Машины нырнули в лес, и тьма сомкнулась за ними.