Черные Повести Мордора. Летопись Вторая. Бесконечная Слава.

Отряд гондорцев уже больше недели находился в рейде. Их было не так уж и много, всего навсего сто пятьдесят человек. Отлично вооруженных конников, лучших солдат Минас Итиля, крепости Луны, построенной Исилдуром в самом проходимом месте мордорских гор Эфель Дуат, Гор Тени, для того, чтобы замкнуть этот широкий перевал и, одновременно, контролировать Итилиен и весь восточный берег Андуина. Ни одна мордорская тварь не должна была выбраться наружу, дабы причинять вред и разорения в молодом княжестве переселенцев из Нуменора. Еще не так давно, они всячески вредили и пакостили, делая вылазки, разоряя окрестности и нападая на обозы но, благодаря таким вот летучим карательным отрядам, вскоре вылазки прекратились. И не мудрено. Хозяин этих темных тварей, будь то люди или орки, неважно, пал, погребенный, как стало известно, вместе с перешедшими на его сторону людьми безумного короля, Ар-Паразона. И прекрасной, некогда, родиной Кастамира, предводителя отряда, а так же, большинства воинов отряда.

Пало зло, но погибла и их родина– великая цена за победу над Врагом. Зло-то пало, но вот прихвостни Врага и его мелкие подручные, пока этого не хотели понимать и, видимо, на что-то еще надеялись. А следовало бы их всех истребить, как считал и сам Кастамир и его любимый вождь Исилдур. Анарион, брат Исилдура, находившийся постоянно в другой крепости, Минас Анор, крепости Солнца, был помягче и посему больше предпочитал думать об строительстве и политике. Он не был таким великим воином, как Исилдур. И именно поэтому не вызывал у Кастамира такого почтения, как его брат, прирожденный воитель. Человек не побоявшийся ни самого Саурона, ни гнева безумного короля, посмевший бросить им вызов и похитить росток Белого Древа, при этом чуть не погибший сам, не мог не вызывать уважения зрелого воина, каким являлся Кастамир. Да и в Средиземье именно он построил крепость, запирающую главный мордорский перевал, именно для того, чтобы постепенно добить всю эту черную сволочь, пока она заново не расплодилась. Все они оплакивали свою погибшую родину.

Нет, Кастамир не был тупоголовым солдафоном, он искренне восхищался прекрасной столицей молодого княжества Гондор Осгилиатом, его чудесными зданиями, длинным широким мостом через широченный Андуин, по краям которого стояли изумительно точные статуи героев древности и восхитительных красавиц прошлого. Этот мост сам по себе был чудом света. Такого нигде больше в Средиземье не было. Даже у эльфов.

А сколько вычурных фонтанов было в столице по обеим берегам! А как чудесен тронный зал, в котором стояли два трона правителей Гондора– Анариона и Исилдура! Но все же, последний вождь нравился Кастамиру гораздо больше, впрочем, как и большинству остальных воинов. Он, по крайней мере, помнил о врагах, засевших в Черной стране и мечтал их искоренить под корень, а дальше… Дальше– покорение дикарей юга и востока, месть им за преклонение Врагу и помощь ему в прошлом. А Анарион– тот цацкается с местными, как будто они– ровня потомкам Нуменора! Хоть указ издал о запрете браков с низшими народами и то ладно… И все равно, не одобрял такой мягкости Кастамир, ну не одобрял…

А враги, как тараканы, все лезли из своего мордорского логова и лезли, пока крепко не получили пару раз по зубам от воинов Исилдура. И вот теперь вождь, крепко закрепившись в проходе Морфонд, построив Минас Итиль, мог и сам переходить в наступление. Правда, пока все рейды вглубь Мордора заканчивались провалами. Ни один из отрядов назад не вернулся, а на крупномасштабное вторжение не давал согласия Анарион, ссылаясь на отца, короля Элендила, призывавшего не распылять попусту итак небольшие силы Гондора. А силы то были! И Исилдур упорно посылал разведывательные и картельные отряды в глубь перевала, в глубину самого Мордора. А внутри этой черной страны, не мог видеть даже сам палантир крепости, чудесный камень, способный связываться с такими же камнями на огромные расстояния и видеть далеко в окрестностях вокруг себя. И вот, не так давно, был выслан новый небольшой отряд. Он ушел и пропал, а Кастамир получил приказ отправится на его поиск и примерно наказать виновных в его гибели, если таковые найдутся, в чем сам Кастамир ни секунды не сомневался.

Отряд прошел мрачный перевал, горные склоны которого были покрыты сумрачными хвойными лесами и почти вступил в саму страну Мрака. Впереди ждала неизвестность и твари тьмы. Стоило дать воинам роздых перед неизведанным. Они и так пробирались по перевалу с самой предельной осторожностью, на какую были способны. Не лишне..

Выставили часовых, разбили походные шатры, но огня на всякий случай не разжигали. Сидя за походным столиком над картой, стопроцентно не точной, и размышляя о дальнейшем походе, Кастамир вдруг услышал какой-то приглушенный шум. Слышно было, как солдаты сдерживаются от громких возгласов, но все равно возбужденный гвалт приближался к палатке. Решив разобраться в чем тут дело, Кастамир уже было поднялся с походного стула, как полог распахнулся и внутрь протиснулась голова Ороферта, молодого адьютанта и громко зашептала:

– Капитан, капитан! Там нашли человека из пропавшего отряда! Точнее он сам пришел, наткнулся прямо на наших разведчиков! Он ранен, но меч сохранил!

– Успокойся. Ведите его ко мне немедленно и скажи людям, чтобы угомонились и выставили удвоенные посты! Стрелой, марш!!!– прирыкнул на молодца капитан.

Человек из пропавшего отряда! Впервые. И странно и удивительно. Как же он выжил-то? Ну, если это так, то врагу далеко не уйти! Улыбка тронула губы Кастамира. Если удастся вернуться– это слава! Но сначала надо это сделать, поэтому нужно быть вдвойне осторожней. И поэтому, заслышав шелест шагов у палатки, он вытащил из ножен клинок длинного меча и положил его себе на колени. Предстояла интересная беседа.

Полог палатки откинулся и внутрь вошел молодой человек с длинными черными волосами, давно небритым лицом, в разорванном плаще, помятом шлеме и продранной кольчуге. Левая рука его была замотана повязкой с темными пятнами крови на ней. Взгляд вошедшего был тяжел и мрачен.

– Приветствую тебя капитан! Хвала Валарам, я дошел до своих.– устало промолвил воин.

– Проходи, рассказывай, кто такой и откуда ты здесь?

– Я так понимаю, капитан Кастамир, что ты послан по нашим следам– слабо улыбнулся вошедший– меня зовут Арвегил, и ты должен бы знать моего отца, сотника Андроса, ведь я изредка видел тебя у нас в доме. Наверное, ты посещал нас так редко из-за нелюбви к моей матушке– улыбнулся воин.

– Не тот ли Андрос, что женат вопреки запрету на одной из местных эээ, прекрасных дам?

– Так, капитан. Моя мать из того народа, который живет у подножия Белых гор и посему мой цвет глаз не должен тебя смутить. Он черный, как и у матери, не так давно почившей, оставившей отца горевать и начать злоупотреблять хмельным, как это ни прискорбно.

«Вроде все пока так, кажется не врет щенок, но посмотрим что он расскажет дальше..»– сверкнуло в голове Кастамира.

– Наш отряд вышел две недели и пять дней назад из Минас Итиля. Нас было чуть больше сотни и вел нас сотник Фрамир. Все шло хорошо, но никаких следов черных нам не попадалось. Ни одного. И настало уже время повернуть назад, но сотник принял решение продвигаться дальше, не взирая на опасность. В тех местах, кроме нас, еще не был ни один гондорец, и мы двинулись дальше. Самонадеянность сгубила нас. Отряд попал в засаду орков. Их было намного больше нас и сотник попытался увести людей, пробиться назад к нашим. Долго мы отбивались от наседающих орков и вот нас загнали к горам, на холм с большими камнями на вершине. Там мы закрепились и стали отбиваться от врагов. Но время играло на стороне орков, стали заканчиваться припасы и долгую осаду мы выдержать не смогли бы. Тогда Фрамир принял решение отправить ночью несколько человек, в попытке добраться до своих, прикрыв их ночной контратакой, отвлекая орков от нас. Да, я один из тех, кто отправлен за помощью. Но боюсь, если вы тут стоите лагерем, никто кроме меня не дошел до своих и может быть, помогать уже и не кому....

– Да… Я помню Фрамира.. Такого ясного взгляда голубых глаз я не встречал ни у кого.. Будем надеяться, что он еще жив…

– Не голубых.. Серых..– тихо прошептал вошедший и потупил взор– а еще у него шрам на голове, выступает из-под черных волос на лбу, на фалангу мизинца. Сына зовут Беор, в честь героя старины, а жена померла еще при родах сына, и он так и не женился более, очень ее любил. О том знают все в отряде. Знали похоже…

Кастамир вскочил с места и шагнув к воину, крепко обнял его, забыв про раненую руку. Тот дернулся и капитан тут же отпустил его.

– Прости, прости за недоверие, Арвегил, сын Андроса! Но пойми меня, мы на территории врага, может быть всякое! Как далеко ты говоришь, вас зажали в осаду? Сколько ты добирался?

– Пол ночи, день и от заката до сейчас. Понятно, что не на коне. Конный дойдет к вечеру точно, если выступить утром, все равно в темноте идти смысла нет, да и твари эти видят во тьме, а вот поутру они прячутся, дневной свет им претит. Если наши переживут ночь, то мы их точно выручим, а если нет....

– Тогда мы отомстим за них!! Сейчас хорошо отдохни, поешь как следует, а утром поведешь нас на выручку. Дорогу запомнил?

– Да. Я выведу вас, смогу. Должен смочь. Я шел по низине, у самой кромки леса, горы оставались справа. Потом по лесной дороге. Она достаточно широка и лес хорошо просматривается, там трудно угодить в засаду. Дебри начинаются гораздо дальше, там мы и попались..

– Завтра мы их разобьем. И, как минимум, не дадим оркам глумиться над телами наших товарищей! Ступай. Воины тебя покормят и позаботятся о тебе.

Молодой воин благодарно кивнул и вышел из шатра, а Кастамир глядя ему вслед глубоко задумался. Вроде бы все так… Но что-то все же насторожило его. Что? Неясно.. Завтра он поедет рядом с этим Арвегилом и если что… Но это будет завтра.

…............................................................................................................................................................

С первыми лучами солнца Кастамир поднял отряд на конь. Арвегил выглядел чуть пободрее, чем вчера. Очевидно выспался и пища придала ему новых сил. Лагерь свернули тихо и быстро, двинулись вперед, держа оружие наготове. Воины, уже знающие историю прибывшего, так и рвались в бой, особенно те, кто узнал у Арвегила про своих товарищей, бывших в его отряде и, возможно, сейчас погибающих в неравном бою с ордами врагов. Все спешили на подмогу и лишь Кастамир сдерживал рвение отряда, прямо сейчас бросившихся бы в галоп на выручку. Они ехали во главе отряда, капитан и Арвегил, бок о бок, а впереди них находилась лишь пара человек, прикрывших бы обоих в случае чего. Все было, как и говорил Арвегил. Сначала они двигались по довольно широкой песчаной дороге, идущей через редкий сосновый лес, а затем, вынырнув из него, увидели довольно широкое пустое пространство между скалами, уходящими ввысь, и мрачным густым еловым бором, тянувшимся далеко вдаль.

– Здесь осталось совсем немного. По лесу конным не пройти, а на открытом медленно двигаться нет смысла. Пойдем быстро и через час окажемся на месте!– воскликнул Арвегил и вытащил из ножен меч.

Все воины последовали его примеру, а Кастамир, окинув взглядом окрестности, кивнул и пришпорил коня. Отряд быстро двигался вдоль леса, начавшего подниматься все выше и вскоре они шли вдоль склона пологой, но высокой возвышенности, поросшей густым ельником. Тревожное чувство вновь появилось у Кастамира. Не так уж много времени прошло, и они увидали впереди высокий холм, прилепившийся к скале, вся вершина которого была усыпана крупными валунами. Кто-то ахнул. Отряд остановился. Кастамир присмотрелся и увидел, что на вершине, между камней сверкнул на солнце то ли шлем, то ли доспех. Рядом, на валуне лежал человек, на теле которого был черный плащ. А на нем белое пятно. За валунами, наклонившись, виднелось что-то похожее на знамя Гондора. Белое древо и семь звезд на черном поле. Внизу, вне досягаемости выстрела из лука с холма, виднелись черные пятна кострищ.

Стояла звенящая тишина, ветер принес запах гари от погасших костров. Кастамир грязно выругался, они опоздали, а воин похоже не врал. Арвегил же горестно вскрикнул и пришпорил коня в направлении к холму. Капитан двинулся следом, а за ним и весь отряд, держась настороже и нервно оглядываясь по сторонам. Все вокруг говорило о том, что если тут и был противник, то он уже ушел и причем совсем недавно, судя по едва дымящимся кострищам. Лес. В этом месте лес подступал гораздо ближе к скалам, чем до этого.

– Развернутся в сторону леса! Луки наготове! Бей во все что увидишь, а потом разбирайся!– крикнул приказ Кастамир и направился следом за посланцем, который был уже совсем недалеко от холма.

– Стой, Авегил!– крикнул капитан, но тот и не подумал остановиться– Стой, кому говорят!!

И в этот миг тот, кто называл себя Арвегил, скинул с себя разорванный плащ, сорвал повязку с левой руки и вскинув ее вверх, проорал « Мордор!!». На пальце сверкнуло что-то и Кастамир, леденея всем телом, успел заметить на вскинутой ладони черное пятно. И вот тогда– то и свистнули первые стрелы. Кто-то завыл от боли, кто-то заорал, заржали лошади. Все вокруг превратилось в кровавый хаос. Стрелы летели прямо из-за валунов на вершине холма, летели они и из-за деревьев позади....

« Ублюдок провел меня! Заманил в ловушку! Поверил, попался как щенок! Ну нет, не уйдешь!!»– и, Кастамир, дико заорав от ярости, помчался вслед спрыгнувшему с коня и быстро бегущему к валунам предателю. Чернооперенная стрела вонзилась в шею коню, другая просвистела мимо лица, третья цвинькнула по шлему вскользь. Капитан едва успел соскочить с заваливающегося на бок жеребца, но на ногах не устоял и покатился по траве кубарем. А его воины падали с коней пронзенные стрелами, мимо него, обезумевшая от боли лошадь, протащила зацепившегося ногой в стремени гондорца по земле. С другой стороны несся конь, подбрасывая на своем крупе распластанного хозяина с торчащим изо рта древком стрелы, и кровь заливала шею, лицо и широко открытые глаза убитого.

Внезапно, прямо у головы Кастамира, заплясали лошадиные копыта и молодой голос верного Ороферта прокричал: « На конь, капитан! Скорей, скорей!». Слезы бросились в глаза капитану. Мальчишка, прикрывая его собой, протягивал ему поводья приведенной заводной лошади, а может, уже потерявшей хозяина! Не долго думая, Кастамир взлетел в седло, повернулся, чтобы благодарно кивнуть адьютанту и с ужасом увидел, как того выгнуло дугой, из открытого рта вырвался не крик или стон– надулся и лопнул густой кровавый пузырь. Из груди мальчишки торчали сразу три окровавленных наконечника стрел. Сердце капитана рванулось из груди, боль и ярость душили его, он едва смог взять себя в руки, когда Ороферт завалился назад с седла и исчез из поля зрения.

Но возле шлема свистнули еще стрелы и Кастамир, развернув жеребца, ринулся вниз. Надо было выводить оставшихся....А отряд уже потерял почти треть людей. Те, кто были без щитов, погибли в первую очередь, также, как и многие из тех, что развернулись спиной к холму. Остальные вертелись волчком на своих конях, прикрываясь щитами и за них прятались те из воинов, которые потеряли лошадей, но успели добежать до своих. Прямо на глазах Кастамира, двое из тех, кто пытался добраться под прикрытие отряда, упали утыканные стрелами и умирали на земле, корчась в агонии.

– Уходим, уходим!– заорал капитан– Щиты в круг, отступаем назад, отходим на чистое!

Мысли метались в голове как испуганные птицы. Что предпринять. В лесу враг, на холме тоже. Уйти из под обстрела, вне досягаемость стрел, дальше прорываться назад к лесу, но держась посередине, там не добьют лучники из леса, но и не достанут враги с о скал, если они там есть. Воины поняли задачу и, прикрываясь щитами, понеслись прочь от убийственного обстрела, все же теряя людей. Пешие изо всех сил ковыляли и бежали, держась за стремена конных товарищей, прикрывавших их собой. Кто-то, поймав лошадь, запрыгивал в седло, где минуту назад сидел еще живой товарищ. Рядом с Кастамиром рухнул на шею коня молодой воин, которому черная стрела угодила как раз между краем шлема и кольчужным воротником. Шлем сполз на бок и голова моталась из стороны в сторону. В плечо больно и тяжело ударила стрела, но не прошила добрую гондорскую кольчугу. « Неужели на излете»– с надеждой подумал Кастамир.

Но впереди заревел хриплый рог и сердце капитана как будто оборвалось. Там, впереди, из леса, перекрывая путь к отступлению, высыпал многочисленный отряд, кажется орков. Они бегом помчались наперерез и закрыв путь, начали перестраиваться для встречи кавалерии. Плотно, щит к щиту, выставив перед собой длинные копья, несколько длинных шеренг двинулись навстречу медленным, мерным шагом. «Отжимают к лесу!»– мелькнула хаотичная мысль-» Нет, не тут то было!.

– Рубись! Копья вперед! Раненых в центр! Идем на прорыв! За Гондор!– надрываясь, закричал Кастамир.

Сердце колотилось, как безумное, вот вот выскочит из груди. « За Гондор!»– заревели остатки воинов отряда, заставляя себя криком прогнать липкий мерзкий страх. Распалить ярость перед атакой. И они понеслись вперед, прямо на выставленные копья, оставляя за собой раненых, вопя и крича что-то. И именно тогда, обезоруживая и повергая одним своим звуком, затрубил боевой рог сзади. Кастамир на скаку обернулся, и в пляшущей и дергающейся картинке, различил черные фигуры всадников, несущихся на них с холма сзади. Ловушка захлопнулась.

Ярость и ненависть охватили Кастамира, прогнали страх, оставили лишь злость последнего боя. Услышали этот клич рога и остальные воины. Кто-то, помоложе, сбился с темпа, кто-то, оборачиваясь в страхе, потерял стремена, а кто-то– наоборот пришпорил коня еще сильней, а в итоге, ровный изначально строй распался и кучей, именно кучей, они навалились на копья орков. Треск, лязг и визг слились с криками напоровшихся на копья и диким ржанием лошадей. Конь Кастамира налетел на другого гондорского коня, тот рухнул, сбитый, прямо на выставленные копья, и всадник, повисший на двух пронзивших его остриях, дергал руками и ногами, как кукла на ниточках. Строй врага подался назад и Кастамир, слыша уже приближающийся сзади топот, в бешенстве рубанул мечом по древкам пытающихся достать его копий. Слева сползал с седла гондорец, державший двумя руками пику, пронзившую сразу двух, стоящих друг за другом, врагов. Вражеское копье пробило кольчугу на животе и воина рвало кровью прямо на щиты противника. Они не пробились.

«Назад! Надо назад!!»– молнией сверкнуло в голове и тут, сзади, в них врубились мордорские всадники. Лязг и крик стал настолько отчаянный, что Кастамир, на миг забыв об орках, обернулся назад. Всадники врага, пронеслись, сбивая с ног, топча копытами раненых и ударив пиками, напрочь выбили замыкающих гондорцев, но оставшиеся, обезумевшие от предсмертного ужаса люди, встретили врага в мечи. А спереди наседали визжащие и рычащие орки-копейщики. Наконечник копья пробил кольчугу на плече капитана, по предплечью потекла горячая кровь, заливая подкольчужник и пропитывая рубаху. Кастамир развернулся и рубанув клинком по наседающим оркам, рванул коня назад, но тот и сам, бешено взвизгнув, рванулся от ранивших его копий. Перед глазами все кружилось и мелькало: лица, клинки, древки копий, оскаленные и залитые кровью морды коней. Резко, как из ниоткуда, перед Кастамиром возник конный мордорский воин. Арвегил! В глазах потемнело от гнева, капитан безжалостно рванул поводья, разрывая коню губы и обрушился на предателя-врага. От первого удара тот просто увернулся, изогнувшись в седле, второй, бешеный удар, противник легко отбил в сторону, а вот после, и он сделал столь стремительный выпад, что Кастамир его просто не заметил. Страшный удар пришелся по шлему, то выдержал, но перед глазами все поплыло, капитан почувствовал, как его повело в сторону из седла, а пальцы на рукояти меча стали сами разжиматься. Но чья-то жесткая хватка не дала ему свалиться с коня, больно дернув на себя, а второй мощный удар почти погасил сознание. Кастамир упал на шею коня и обмяк, а тот мордорец, который назвался Арвегилом, подхватил жеребца за поводья и поволок из общей свалки....

…............................................................................................................................................................

«Великие Валар, как же болит голова!». Кастамир пришел в себя, но боль не дала ему разлепить веки. И хорошо. Звуки не сразу, а как-то постепенно, стали доходить до него. Голоса, говорившие на неизвестном наречии, треск костра и запах какого-то вкусного варева. Так. Руки за спиной и ноги были туго стянуты веревками, не пошевелиться даже. « Я в плену у мордорцев. Все, мне конец! О, как не хочется то умирать! Ну, что ж, если так суждено, я уйду в неведомое, но эти ублюдки увидят, как может умирать гондорский воин!». Кастамир попробовал пошевелиться и это вышло плохо. « Да, запеленали как надо, тут и не сбежишь!»– с горечью подумал капитан. Резкий возглас выделился из общего гула голосов и все затихло. Кастамир ощутил на себе множество взглядов, не увидел, а именно ощутил и, тогда все же решился открыть глаза.

Вокруг, освещая темноту красноватым светом, горело много костров, вокруг них ходили и сидели темные фигуры людей. Именно людей, а не орков или каких-то других демонов, а от ближайшего кострища к нему приближались две, черные на фоне огня, а потому особенно зловещие, фигуры. «Началось.– екнуло сердце– Будут пытать наверное. Сволочи, люди– а воюют на стороне зла!». Две фигуры подошли к нему, рывком подняли на ноги, одна из них нагнулась, и Кастамир почувствовал, что веревки на ногах ослабли и упали наземь. Жутко сверкнул в темно-красном свете клинок кинжала. Капитана поволокли к огню и остановившись у жарко горящего костра отпустили , встав наготове по обе стороны от него.

Напротив Кастамира сидел человек, тот самый, который завел их в засаду, выдав себя за Арвегила. На фоне черных одежд, в обрамлении черных волос бледным пятном выделялось его, слегка вытянутое, лицо. Черные зрачки его глаз казались провалами в бездну, в глубине которой прыгали маленькие огоньки, отблески костра, наверное. Человек молча смотрел на него, молчали охранники и воины вокруг других костров, в тишине слышен был лишь треск и шипение горящих дров. Нервы Кастамира были как натянутые струны, готовые вот-вот лопнуть. И он не выдержал, крикнул, отгоняя от себя страх:

– Ну, пытай, мучай меня, рви на части, я все равно тебе ничего не скажу, прихвостень Саурона, пес, предавший свое племя!

– Уже сказал.– совершенно спокойно ответил человек на чистом гондорском– Впрочем, мне от тебя не нужно никакой информации. То, что нам надо, мы и сами узнаем, без твоей помощи.

Повисло молчание. Кастамира начало трясти мелкой дрожью, стало совсем жутко. «Если им от меня ничего не надо, зачем я им?? Мучить для забавы? Пусть тогда увидят, как умеют умирать воины света!!»– внутри капитана все застонало от мысли о такой смерти, но он, усилием воли, постарался этого не показать.

– Нет, доблестный Кастамир, ты ошибаешься, я вовсе не намерен тебя пытать и истязать. Да и убивать я тебя не собираюсь вовсе. Кстати, если ты не заметил, тебя даже перевязали.– так же спокойно промолвил человек. Или не человек он совсем? Назгул, мелькнула страшная догадка.

– И опять ты ошибся, я не назгул, а обычный смертный, может и не самый простой, но человек.

« Да он же мысли мои читает! Сволочь! Колдун? Из тех, кто переметнулся к врагу из Нуменора. Выжил падаль, недобиток!»»– и с облегчением, и со страхом подумал капитан.

– И мысли я твои не читаю. Не интересно. Все и так видно по твоему лицу. – усмехнулся человек.

– Ты думаешь, что спасся из пылающего Нуменора, и можешь творить в Средиземье что хочешь, гад?– собравшись с духом выпалил Кастамир– Не бывать тому. Гондор еще обрушит на вас всех свой гнев, дай срок. Подохнете, как и ваш ублюдочный хозяин! На всей земле опять будут добро и свет, а вас, выродков, мы отправим во тьму навсегда!

– Добро и свет говоришь? Ты, Кастамир, наверное, воин света и добра?– сказал человек– Ну, что же, если по всему Средиземью, везде, будут такие свет и добро, то я, пожалуй, лучше останусь на стороне тех, кого ты называешь злом и тьмой. А может тебе напомнить, КАКОЙ свет и добро вы принесли, жившим в Средиземье до вашего прихода, людям? Как вы порабощали и уничтожали целые народы? Как вырубали подчистую древние леса? Такое добро ты хочешь принести всем остальным, кто еще не под вашей пятой?

– Вы, со своим мерзким трусливым хозяином, принесли кровь и смерть всем народам Средиземья! Не ваш ли хозяин развязал первый войну? Первую после великой победы над его господином и долгими годами мира? Раб Моргота затуманил вам всем разум льстивыми речами, а вы купились, как дети, и залили кровью все вокруг. И продолжаете упорствовать в своей злобе, по колено в крови!

– Ну, уж если у нас крови по колени, то у вас ее, должно быть, по пояс– ответил человек– Первая война говоришь? Нет, не первая. Вас, живущих в далеком Нуменоре, ведь сюда никто не звал. Впрочем, что с тобой спорить, Кастамир. Не в моих силах раскрыть тебе глаза, да и неохота мне делать этого. Одно лишь хочу сказать. С рассветом я тебя отпущу домой. Даже дадим тебе оружие. Нет, опять ты ошибаешься, мы ничего не задумали и околдовывать тебя никто не собирается. Просто уходи. Ты нам не нужен. А убивать понапрасну, в отличие от вас, мы не любим. Хотя, среди моих людей, есть и другое мнение. Уведите его.– человек слегка махнул рукой.

В голове у Кастамира все поплыло. Как так? Не может быть. Отпустят, вот просто так? Меня? Я же все расскажу Исилдуру и уж тогда– поход на Мордор точно будет неизбежен!». Он тяжело вздохнул, во рту пересохло.

– Что с моими людьми?– решившись спросил он.

– К сожалению, все мертвы. Но ведь опять же, вас сюда никто не звал. И чего вы все лезете? Тебя накормят ближе к утру и дадут припасов в дорогу. Иди смело. Никто тебя не тронет, ни человек, ни орк. Даю слово. А со своими уж сам разберешься..

– Чего стоит слово темного прихвостня врага?– с усмешкой произнес Кастамир.

– Увидишь, что гораздо дороже, чем ваше, бывший нуменорец. Уведите его!

И совершенно переставшего что-либо понимать Кастамира поволокли назад в темноту.

Всю ночь он не мог сомкнуть глаз. Мерещилась всякая жуть, лезли страшные мысли. Не так, конечно, представлял он себе черных. В его воображении, они представлялись жуткими кровавыми упырями, да и книги говорят… А они даже и не рычат.. Уловки? Скорее всего! Но для чего? Зачем я им? До самого рассвета его терзали разные размышления, а с первыми лучами солнца, два здоровяка в черном, развязав ему вновь связанные ночью ноги, вывели Кастамира на окраину лагеря, который уже спешно сворачивали. Отойдя шагов на сто в сторону поля битвы, ему разрезали веревки на руках, при этом темный, который делал это, сквозь зубы, на плохом гондорском и с жутким акцентом, прошептал: « Только рыпнись, дай мне шанс и выпотрошу тебя, как барана! Я не согласен вовсе с решением Моргиля, и потому с удовольствием убью тебя, пока никто не видит.».

Кастамир стоял, растирая затекшие кисти рук и смотрел на поле вчерашней схватки. Тел не было. Ни людей ни лошадей. Второй темный, грубо ткунл Кастамиру в грудь небольшим мешком и, перехватив взгляд капитана сказал: « Смотришь? Смотри. Мы их похоронили ночью. Всех. А ты думал, съели трупы, так? Ведь так пишут в ваших книгах и рассказывают про нас в Гондоре? Будь то хоть наполовину правда… Да что с тобой говорить! Здесь хлеб и фляга с водой, до аванпостов Гондора тебе хватит. Ну, а не хватит, не велика потеря!».

Первый, с ненавистью посмотрев на Кастамира, заговорил на каком-то довольно певучем наречии, явно обвиняя второго в излишней болтливости. Затем оба, не поворачиваясь спиной к капитану, отошли на безопасное расстояние, а после, развернувшись, пошли назад. « Боятся сволочи»– подумал Кастамир, но как-то без радости. Боялись то они удара в спину. От него. И застонав, капитан отправился назад. Путь до Минас-Итиля был не близок.

А в это время, в оставленном лагере, двое конных смотрели ему вслед. Один, постарше, повернулся к разговаривавшему ночью с гондорцем, и спросил:

– Зачем ты его отпустил, Гил? Эта собака все равно обернет против нас оружие. Разумнее было убить его.

– Не знаю и сам. Это было наитие. Даже не знаю, зачем я его тогда из свалки вытянул. Наверное не напрасно. Такое просто так не случается. И мы еще встретимся с этим Кастамиром..... Поехали Гвэнт, нас заждались. И кстати, мы возвращаемся в Барад-Дур. Гортхауэр возвращается в Мордор. Его отряды уже перевалили горы на юге....

И они развернули коней на восток....

В Барад-Дуре все находилось в каком-то предпраздничном настроении. Все башни и стены расцвели знаменами, флагами и штандартами. Ну, а как же по другому, ведь возвращался, после почти ста шестидесятилетнего отсутствия, сам лорд Гортхауэр! И возвращался с победой. Все вокруг оживленно гудело, настроение у всех было довольно приподнятое, слухи о крахе ненавистного западного врага, бродили по твердыне. И лишь одному Гилу было не по себе, смутная тревога преследовала его, странное ожидание чего-то если и не ужасного, то по крайней мере жесткого и сурового, не покидали Гила с тех самых пор, когда он попытался связаться с Гортхауэром, и наткнулся на глухую стену, которую не смог преодолеть. К тому же, он ВИДЕЛ, что произошло на западе, и никакого восторга по этому поводу не испытывал. Но и переубеждать никого, Гил, ни в чем не собирался, он просто записал все в Книгу и даже Кайнлин не читала этих записей.

Сейчас, они с женой стоял на вершине цитадели и любовались видом на Ородруин. Она была так же прекрасна, как и в дни их знакомства но, все же, выглядела постарше самого Гила, хотя и была младше на год. Когда он задумывался над возрастом, ему становилось немного жутко, ведь он прекрасно понимал, на какой шаг пошел. Пусть сейчас, в свои сто восемьдесят, его супруга и выглядит на сорок но, Гил давно обратил внимание на тот факт, что сам он, как будто застыл на уровне тридцати. А их сыну уже шестнадцать,пройдет еще время, и они будут выглядеть, как сверстники. И Гил знал, что произойдет дальше. Со временем, они будут стареть, время возьмет свое и, как бы долго ни смогли прожить его жена и сын, они, рано или поздно, уйдут на просторы Эа, а он останется в Арте. Он был обречен, как и Харриан, на одиночество. Гил гнал от себя эти мрачные мысли, но они возвращались к нему, и тогда сердце начинало болезненно ныть. Это была цена. Цена, о которой когда-то давно его предупреждал сам Гортхауэр.

Читая книги отца, Гил наткнулся на еще два эпизода из жизни Харриана. Отец Гила не любил вдаваться в даты и не придавал им особого значения, поэтому, было неизвестно в точности, когда именно, в каком году, он родился, но по своим собственным расчетам, Гил мог предположить, что прожил его отец никак не меньше тысячи семисот лет. Кайнлин же, например, давшая клятву служения Пути и умеющая, своими средствами, немного продлевать жизни и молодость, сможет пробыть в Арте еще лет сто-стопятьдесят. Столько же будет отмерено и его сыну, после того, как он принесет клятву Гортхауэру. А что потом? Что будет делать он без них? Уйти нельзя, он дал клятву…

В книге отца, Гил обнаружил еще два трагических эпизода из его жизни. Как оказалось, до матери Гила, у него было еще две супруги. Первая, северянка, стала его спутницей жизни совсем ненадолго. Она умерла в родах, которых они ждали сорок лет. Ребенок тоже не выжил. Отец тогда чуть с ума не сошел.. Но время залечивает раны и, почти через пятьсот лет, его отец полюбил другую. Но и их любовь закончилась очень грустно. Детей у них так и не появилось, а когда она ушла, Харриан проклял все на свете, и примерно лет на сто– сто пятьдесят, ушел отшельничать в горы. Его оттуда, в конце концов, вытащил Гортхауэр. И опять прошли столетия, пока он не встретил матушку Гила.

Тут все закончилось совсем по иному. Гордая, она наотрез отказалась жить в Мордоре, заявляя, что не покинет своей родины. Не взирая на увещевания Гортхауэра, не смотря на то, что стычки с нуменорцами становились все чаще, они поселились в большом доме на западном берегу Великой реки. Долгие годы они жили спокойно и вполне счастливо. Но, аданы стали подступать все ближе и ближе к границам подвластных Черной стране областей. В конце концов, это закончилось тем, что в кровавой стычке погиб сам Харриан, успевший с отрядом преградить путь карателям, а мать не перенесла горя и зачахла. И даже ребенок не мог вернуть ее к жизни. Не раз у Гила рождались подозрения, что тут что-то нечисто, ведь жить ради ребенка– стимул любой матери, пусть и потерявшей мужа. Складывалось впечатление, что отец нашел какое-то средство продлевать ее жизнь, а после его смерти оно перестало действовать. Но он никаких записей на эту тему не оставил. Совершенно. Гил, надеясь убедиться в своей догадке, даже возвращался в прошлое и следил за каждым шагом отца, но так ничего и не увидел. Или не смог увидеть. Но, надежда отыскать такое средство и поддерживать, в далеком пока будущем, жизнь сына и жены, прочно поселилась в его сердце.

Его мрачные размышления прервала Кайнлин:

– Ты думаешь сейчас о чем и я, Гил?

От неожиданности он вздрогнул, но тут же вспомнил, что еще по старой договоренности, они не будут читать друг друга. Поэтому, он улыбнулся и сказал:

– Если ты о Гортхауэре и клятве Харрэна, то тогда да.

– Ну, если исключить лорда, то мысли наши сошлись.– улыбнулась она– Я переживаю что-то за мальчика.

– Мальчика– фыркнул Гил– Я в его годы уже убил первых врагов. А он, пока только и знает, что с дядькой Гвэнтом носиться по полям. Давно пора его в дело.

– Ага, тебе дай волю, так ты его давно бы на пограничье отправил? Сам-то, что не так давно вытворял? Черный летописец… А сам голову подставлял на пограничье, как будто бы, там некому было гондорцев отбивать.– возмутилась она.

– Ты прекрасно знаешь, что идея с засадами была моя и, кроме меня, никто не смог бы провернуть всю затею. Ну кто еще смог бы так чисто говорить на аданском? А отвечать на каверзные вопросы сотников, капитанов и других, без умения читать их, как открытую книгу? Так надо было. А парню и самому уже давно хочется в дело. Так и рвется. Неотлипает от дядьки. А Гвэнту давно уже жениться пора!– парировал Гил.

Кайнлин рассмеялась в ответ и поцеловала Гила.

– А, ты не знаешь? У братца есть тут одна красавица.. Давно он все к ней ходит. А вот про свадьбы пока что-то молчат.– и вдруг внезапно посерьезнев сказала– Может они и правы.. Сам знаешь, что дальше будет.. Опять кровь, война… Может без свадьбы и лучше?

Не успел Гил ответить на это, как от дальнего зубца выскочил стройный черноволосый юноша и закричал, указывая на юг: «Едут! Едут!!». Гил хотел рассердится на сына, но посмотрев туда, куда тот указывал, сразу же позабыл об этом. Потому что там, на границе леса и пустоши, показались небольшие из-за расстояния, клубочки пыли. Это возвращался лорд Барад-Дура, Владыка Мордора, Темный майар, Гортхауэр, Повелитель Воинов, прозванный врагами Жестоким. И Гил понял, что теперь гондорцы и эльфы узнают почему. Предчувствия не обманули его. Оттуда, от лесов, в крепость возвращался комок гнева и боли.....

…............................................................................................................................................................

В большом тронном зале собралось много людей твердыни. Здесь были все офицеры черных отрядов, начиная от капитанов и заканчивая простыми сотниками. Присутствовали и некоторые гражданские: лекари, писари, старшины разных служб Барад-Дура, леди высокого статуса и те из послов союзников Мордора, что еще оставались верны клятве. Были и четверо из девятки ордена Улаири, назгулы. Сам Хэлкар, Черный Истерлинг Хамул, северянин Рагнир и выходец с дальнего Востока Торогира. Были здесь и те, кто приехал с Гортхауэром. Нуменорцы, выбравшие путь служения Арте. Гил, стоящий вместе с Кайнлин в первых рядах, изначально несколько враждебно к ним настроенный, прямо читал их высокомерие по отношению к остальным, тщательно скрываемое от Гортхауэра. Отдельной кучкой стояли вожаки орочьих отрядов.

Атмосфера стояла напряженная. Каждый, из находившихся в зале, сдерживал гнев и испытывал сочувствие к своему лорду. Приезд майара с тысячей воинов, одетых в черно-золотые одеяния, вместо праздника превратился в печальное событие. Еще когда лорд поднимался по дороге между ярусами стен, люди увидели, как изменился его облик. На коне ехал человек с длинными седыми космами и страшно обожженным лицом, превратившемся в жуткую маску из полу-заживающих ожогов. Лишь один глаз мог видеть, второй же был выжжен и на него наплыл лоскут обваренной кожи.

Поначалу, все с удивлением смотрели на него и, даже не понимали кто перед ними, а когда понимание приходило, в сердцах вскипал гнев, руки сами по себе крепко-накрепко сжимали рукояти мечей. Как? Кто посмел!?! Великая Тьма, кто так поступил с нашим лордом? Смерть ему!!! Проклятие на весь род его, на много тысячелетий вперед! Месть!! Месть!!! Дамы плакали. Рыдала на плече Гила и жена, а сын, уже собравшийся крикнуть что-то гневное, был остановлен яростным взглядом отца.

Но, еще больше боли и гнева было бы, если бы все они чувствовали как Видящий. Даже сейчас, после прошествии долгого времени, темный майар ощущал боль. Страшную боль от ожога, терзающую его тело так, как будто бы его только что обварили. И ни на минуту она не прекращалась. Ни на миг. А когда в памяти Гила всплыли слова, сказанные про Мелькора, Темного Валара «..И раны его никогда не заживали», слезы сами потекли из глаз. До конца своего существования, испытывать эту боль майару. И нет шансов от нее избавиться насовсем.....

А он вернулся и, Гил чувствовал, как чудовищно трудно майару дается терпеть такую боль, быть спокойным и сдержанным, когда жуткие муки перерастают в бешеную ярость, которая на время отвлекает от страданий, дает иллюзию забытья....И еще Гил почувствовал надежду. Майар вернулся домой, здесь и кольцо Силы и место Силы. Есть шанс, как минимум, смягчить свои страдания....

Вот и сейчас, восседая на троне и не надевая короны, причинявшей боль, Гортхауэр испытывал муки и сдерживал себя. Единственный глаз смотрел гневно, пробегая по лицам собравшихся. Но, Гил-то знал, что гнев этот не направлен на них. Он просто есть. И будет. И лишь кровь врагов способна, возможно, утолить его. « Лишь злоба и ненависть обличье его и мало кто сможет из живущих выдержать его взгляд…», напишут эльфы и аданы Запада про него, мелькнула мысль в голове. Немедленно взор единственного глаза устремился на Гила. И, на миг, ярость в нем утихла, появилось нечто подобное улыбке на страшном лице, тут же вызвавшее новый приступ боли и, немедленно, взгляд полыхнул гневом и переметнулся на других присутствующих. И тогда майар заговорил. Мысленно. И каждый из присутствующих слышал его голос у себя в сознании.

– Люди Мордора, союзники, вожди орков, к вам обращаюсь я! Мы вернулись с победой. Угрозы из-за моря более не существует. Нуменор откачнулся от Валинора, но стараниями наших, самых могущественных врагов, был уничтожен. Это цена. Так же, как и то, что вы видите перед собой. Это тоже цена. Но Валинора в этом мире больше не существует и никогда больше они не смогут вмешаться в дела Арты и что-то изменить! Убийство целого народа и уничтожение Нуменора, нанесло страшную рану Арте, но она сможет быстро восстановиться стараниями моего учителя, Тьмы и Эа. Но помните, что на Западе Средиземья у нас, все еще, есть могущественный враг, который, во много раз усилился сейчас, прибывшими из погибшего Запада на континент. Я вижу, враг уже у самых наших ворот и нагло стучит в них. Дальше будет хуже. Когда они соберутся с силами, а произойдет это очень скоро, их армии явятся сюда и уничтожат Мордор и его народ. Для них нанести еще одну рану Арте– не стоит ничего. И вот именно по этому, нам придется готовиться к новой войне. Она не будет легкой, не будет малокровной. Погибнут очень и очень многие. Но это будет последняя война! Либо мы их сможем победить, либо они истребят нас! Враг силен, но и у нас есть помощники. Вот перед вами командующий теми из спасшихся из Нуменора, кто решил пойти с нами и называет себя черными нуменорцами. Алькарин его имя. Пока их только тысяча, но прибудет и еще пополнение. Я не сразу вернулся в Мордор. Очень много времени потребовалось, что бы завериться лояльностью народа Ханната и устроить все дела на юге. У изгнанников Нуменора теперь есть свое королевство. Юг с нами и не предаст нас в предстоящей войне! Как же обстоят дела с остальными союзниками?

Молчание повисло в зале. Кто-то отводил глаза, кто-то гневался на союзников, но вперед выступил лишь Хэлкар:

– Мой лорд, дела и в самом деле, не так уж и хороши. Во время длительного отсутствия хозяина Мордора, некоторые из нерадивых союзников откололись от нас. На востоке вспыхнула жестокая братоубийственная война между преданными нам вождями и их противниками. В степях тоже неспокойно. Клан идет на клан, а племя на племя. Старинные дрязги не дают нам собрать их вместе. Север так же погряз в междоусобице и кровь там льется рекой. Но мы, улаири, уже приняли меры. Пятеро из нас действуют там и последние сообщения, поступающие оттуда, не могут не радовать. На всех фронтах, под началом моих людей, побеждают силы, по прежнему преданные нам.

– Постой– полыхнул гневом глаз Гортхауэра– А не думали ли вы о том, что истребляя друг друга, наши друзья ослабляют себя, наносят страшные раны, незаживущие еще несколько поколений их кратких жизней? Нет?! Неужели не было другого выхода?!

– Прости великий, но мы его не увидели. По крайней мере, не могущего замарать честь Владыки Мордора.– склонил голову глава ордена.

– Я разочарован!– майар с большим трудом подавил вспышку гнева.-Но сделанного не исправить уже. Что ж, будем действовать учитывая сложившуюся обстановку. Итак, у нас на дальнем западе– королевство эльфов. Рядом с ними– успевшее стать на ноги, княжество нуменорцев, Арнор. Гномы Казад-Дума выступят против нас. Плюс лесные эльфы. С гномами Железных холмов– опять не ясно. А у самых наших границ, у наших дверей отстроился, и уже грозит нам, молодой Гондор. Плюс, все народы и племена западных земель, подпавшие под влияние Западных пришельцев. Неплохо. Что имеем мы? Немногочисленные отряды Мордора, народ Ханната, королевство черных нуменорцев Ханддор. Орки всех племен от Мордора до Северных гор. И все? В степи раскол и война. Им не до нас. На востоке тоже самое. И от севера помощи пока ждать не приходиться. Неутешительно.....

– Позволь сказать, мой лорд,– прохрипел Хамул– Каждый из нас стоит нескольких воинов Запада.

– Но их и на порядок больше!– взорвался яростью Гортхауэр– Если мы наступаем, нас должно быть больше, а не их! Нас!

Справившись со вспышкой гнева майар продолжил:

– Нам все равно ничего больше не остается, кроме как напасть на Гондор. Если даже это и спровоцирует войну с эльфами и арнорцами. Она все равно будет, а враг лишь усилится со временем еще больше. Они придут и придут в явном большинстве. Пока еще они не готовы. И это наш шанс. Я– лично знаю правителя Гондора, Исилдура, и могу вам сказать, что у него уже руки чешутся на нас напасть, лишь благоразумие брата и страх перед отцом, не дают пока это сделать. С этим вы и сами столкнулись, без меня. Если же, основные враги не рискнут пока ударить по нам, то разбив гондорские армии, отодвинув границы на старые рубежи, мы уже выиграем время для сбора армий союзников и ослабим врагов. А возможно, что и некоторые из покорившихся Западу народов, захотят примкнуть к нам.... Итак. Улаири, даю вам пять лет на решение всех проблем– на севере и востоке. Больше у нас просто не будет времени. А сейчас, я вынужден вас покинуть, на этот раз ненадолго. Готовьтесь и помните свои клятвы. Нас, к сожалению, опять ждет война!

И, поднявшись с трона, майар тяжело зашагал к дальнему выходу, а через час, он уже мчался к Ородруину. В это время и люди, и орки, бывшие в тронном зале, расходились по крепости с мрачными мыслями, но в одном они все были солидарны. Месть!

Гвэнт проходя мимо Гила, хлопнул того по плечу и мрачно протянул: « Ну вот и посчитаемся за все. Ну вот и посчитаемся…»

…............................................................................................................................................................

Ородруин задымил. Огромный дымный шлейф тянулся через все небо, видимый со всех сторон света на многие, многие лиги. Видели его и в степи, и на юге, и в самом Гондоре. «Враг вернулся, теперь придется иметь с ним самим дело»: шептались одни. «Наш покровитель воспрял из праха!»: ликовали другие.

В недрах огненной горы творилось мощное колдовство. Десять дней дым валил в небеса из жерла гигантского вулкана, и десять дней Гил ощущал могучие колебания силы. А еще, он чувствовал эмоции творившего их майара. В первые три дня это был напор, тщательно продуманное творение магических заклятий. Майар был полностью сосредоточен на творимой волшбе. Через три дня это был гнев, удары сил становились все более яростными и бессистемными. Так бывает, когда человек, пытающийся пробить стену киркой и понимая, что совсем близок к цели, но чувствующий, что силы покидают его, начинает бить быстрей и сильней, чтобы поскорее закончить работу. А потом, последующие три дня, это было отчаяние. За стеной оказалась другая стена, а сил уже не осталось совсем, но надежда не угасла. На десятый– наступила полная тишина. Сила лишь чуть-чуть нарушала покой Мордора. А затем майар вернулся.

Они встретились с Гилом на одной из площадок в цитадели. Облик Гортхауэра изменился.

Нет, он не стал совсем другим. Просто на лице у него была черная металлическая маска, изображавшее человеческое лицо в состоянии полного покоя. Длинные волосы были в таком же идеальном состоянии, как и раньше, вот только стали совершенно седыми. Руки его покрывали черные перчатки из тонкой мягкой кожи, а черные одежды стали просторными. А еще, майар стал выше ростом. Он и был то не маленьким, выше самых высоких людей Мордора, а теперь– прибавив еще десять дюймов в росте, возвышался над Гилом аж на две головы. Но все это было неважно. Самым главным было то, что боль, терзавшая его все это столетие, утихла. Нет, она не прошла, не исчезла, а просто стала терпимой. И, Гил тут же осознал, что так будет всегда. Всегда это будет с Гортхауэром, как напоминание о цене....

– Ну как тебе, Моргиль, нравится?– из-под маски послышался, чуть приглушенный ею, повеселевший голос.

– Ну, как сказать… В общем-то, неплохо. Впечатляет– улыбнулся Гил и обомлел.

Гортхауэр чуть наклонил голову и стали видны глаза. Один был совсем обычным, а вот второй был красным, точнее, как полыхающим огнем. Багровым пламенем. А зрачок был вертикальным и узким, как у кошки или змеи. И вот этот самый зрачок, внезапно расширился, стал круглым, как у обычного человека, а Гила, как будто бы пронзило насквозь этим тяжелым взглядом. Все внутри него затрепетало и, будь у него какие-то секреты от майара, он тут же, сам, поведал ему о них. А еще, стало страшно и жутко. Зрачок и багровое пламя, бьющееся вокруг него, заворожили и притянули к себе все существо Гила. Это продолжалось один лишь миг, но показалось вечностью.

– Прости меня, друг Моргиль– виновато сказал темный лорд– Я не хотел! Еще не до конца научился управляться с этим. Вернуть себе прежнее, здоровое обличье, я так и не смог, но понимая, как вам, смертным, неприятно видеть все это, решил немного изменить стиль. А глаз… Глаз– это новые возможности и за него тоже уплачена цена. Теперь, я могу видеть не только всех и вся– насквозь, но и видеть на огромные расстояния, не хуже любого Видящего.

– А…– только и смог сказать Гил.

– А ты продолжай свою работу. У тебя ее будет много. Все равно за всем одновременно, я уследить не смогу.– ответил майар, и хлопнув Гила по плечу, развернулся и ушел.

А тот, так и остался стоять на месте, по прежнему изумленный донельзя....