Чёрный дрозд

– Он что, живой? – удивлённо прозвучало где-то над ухом.

Это, кажется, Анфиса. И она интересуется, жив Данил, или нет. Серьёзно?

Липкий, вязкий сон вроде бы почти схлынул, но глаза никак не желали открываться. И как-то тесно. С чего так на плечи давит? И под спиной жёстко.

Данил повозился. До чего неудобно. Даже протереть глаза сразу не вышло – в руке смялась какая-то бумажка, и на лбу нашлась такая же. Что вообще происходит?

– Он, походу, и правда, живой, – оторопело произнёс мужской голос.

Данил наконец отбросил невесть откуда взявшиеся бумажки и попытался перевернуться на бок. Опять не вышло – слишком тесно. Да что за день-то такой. Или утро. Или что там сейчас.

И чем пахнет? Какой-то сладкий дым, от которого чихать хочется. Что Данил и сделал, а потом ещё раз.

После второго чиха кто-то завизжал, а кто-то другой непотребно выругался.

– Батюшка, побойтесь бога, – укоризненно произнёс низкий голос. И кажется, знакомый.

Что эта сумасшедшая бабка вообще здесь забыла? И кстати, где это – здесь?

– Можно подумать, у вас в первый раз такое, – продолжала бурчать бабка.

– Каждый раз – как первый, – ворчливо ответил тот, что ругнулся. – Обычно покойнички ведут себя прилично.

– Чего и вам желаю, – влёт ответила бабка.

Откуда она здесь и с кем препирается? Впрочем, она препирается со всеми, до кого может дотянуться. Обычное дело. Досталась же родственница.

– Вот поставлю вас сто поклонов класть, будете знать, как батюшке грубить, – продолжал тот, с кем бабка ругалась.

– Ишь, напугал вездеход зубочисткой.

Так, пора прекращать этот балаган.

Данил кое-как извернулся, попытался подтянуть колени, но они упёрлись во что-то жёсткое.

– Давай, помогу, что ли, – проговорил мужской голос. Не знакомый, но ровный, спокойный.

Данила крепко взяли за руки и потянули. Пришлось резко сесть, от чего закружилась голова. Ящик, в котором он оказался, накренился и выбросил Данила, причём до пола пришлось пролететь ещё с метр.

– Свечки туши, – проскрипел кто-то, и рядом затопали чьи-то подошвы.

Данил наконец проморгался, рассмотрел плиты тёмного мрамора. Подтянул ноги, сел на колени.

– Может, водички? – сочувственно спросил лысый мужик, наклоняясь и заглядывая Данилу в лицо.

Ответить, что промочить горло не мешало бы, Данил не успел, потому что лысого отпихнула Анфиса.

– Данечка, зайчик, ты живо-ой! – сквозь слёзы прокричала Анфиса, плюхнулась на пол рядом с Данилом и обняла за шею, капая слезами за воротник.

Если у неё макияж потёк, то рубашку придётся стирать.

– Конечно, я живой, – сумел-таки наконец выдавить Данил, напрочь не понимая, что вообще творилось вокруг и где он оказался. – Что случилось-то?

Вместо ответа Анфиса чуть отпрянула, вся залитая слезами, так что косметика размазалась. Погладила Данила по щеке и, всхлипывая, уткнулась влажным носом ему в шею. Рубашку – в стирку.

– Не сидите на холодном, – заботливо произнесла Анфисина мамаша. – Давайте, поднимайтесь.

Данила и Анфису разом поставили на ноги. Оказывается, у него всё затекло. Данил повёл плечами и обнаружил, что на нём был надет свободный тёмно-синий костюм, явно не по размеру. И точно не его. Он бы такой в жизни не напялил.

Анфиса – в коротком чёрном платье, чёрных туфлях и с какой-то кружевной фигнёй с вуалью в волосах. Тоже чёрной. И её родители в чёрном. И незнакомый лысый мужик. И все остальные. И даже бабка, прости господи. И священник.

Стоп. Священник? С кадилом. Вот откуда сладкий дым. Он тут на кой?

– Что происходит? – в который раз спросил Данил, глядя на всех, кто толпился вокруг.

Все молчали, отводя взгляд. Кроме бабки и лысого мужика.

– Привет, внучек, – наконец произнесла баба Валя.

– Привет, – выдавил Данил. Эта бабка, пожалуй, в самом конце очереди из тех, кого ему сейчас хотелось бы встретить.

– Так что случи… – Задать до конца свой тупой вопрос Данил снова не смог, потому что завизжала Анфиса.

Она отшатнулась, налетев на мать. Все разом повернулись на крик. Оказалось, на верхушке венка из искусственных цветов сидела чёрная, с голубым пятном на шее, птица. Откуда-то Данил точно знал, что это дрозд. Точёный, с острыми крыльями и тонким клювом. Вертел головой и таращился на него глазками-бусинками.

– Подумаешь, птица, – сухо произнёс лысый.

– Залетевшая птица – плохая примета, – поучительно произнесла Лора Карленовна, Анфисина мама.

– Неужто к покойнику? – театрально округлила глаза баба Валя.

Дрозд взмахнул крыльями и вылетел в открытую дверь, за которой покачивали цветущими ветвями раскидистые яблони.

– Держите. – Священник протянул Данилу кружку с водой.

Наконец-то, хоть один сообразительный человек нашёлся. Данил залпом опрокинул кружку, прохладная вода дошла до желудка, стало полегче. И дышать, и даже думать.

Баба Валя забрала у внука кружку, глянула в неё и вернула священнику, строя гримасы и что-то бормоча.

– Данечка, тебе надо отдохнуть, выспаться и вообще, – затараторила Лора Карленовна, но вперёд снова вышла баба Валя.

– С возвращением, – серьёзно произнесла бабка. – Раз вернулся, значит, не совсем бесполезный.

– А вы думали… – раздражённо начала было Анфисина мама.

Но баба Валя только отмахнулась. Толпа наконец сбросила оцепенение. Оказалось, в помещение набились бывшие одноклассники, сокурсники, куча знакомых и полузнакомых. Все пожимали плечами, усмехались, таращили глаза, качали головами, размахивая руками.

– И что теперь делать с гробом? – спросил Максимиан Ариевич, Анфисин папа.

– С каким ещё гробом? – ошарашено произнёс Данил. – Где я?!

Услышав его крик, все притихли. Вперёд вышла – кто бы вы думали – баба Валя.

– Слушай сюда, – деловито произнесла бабка. – Ты помер, тебя вскрыли. Потом привезли сюда. Ты три дня валялся тут в ящике, а сегодня должны были тебя закопать на кладбище. Но так как ты ещё дёргаешься, что-то там бормочешь и вообще вроде ещё не остыл, то похороны отменяются. По крайней мере, на сегодня.

Слова бабы Вали никак не желали сложиться хоть в мало-мальски осмысленную чёткую картинку. Кто умер? Когда? Данил умер? От чего? И почему он ничего не помнит?

– А давайте вместо поминок устроим банкет! – громко объявила Лора Карленовна. – Отпразднуем Данечкин второй день рождения!

Народу идея понравилась, и все стали потихоньку вытекать из душного помещения. Когда люди схлынули, Данил наконец смог нормально осмотреться. Действительно, на полу лежал опрокинутый на бок гроб красного дерева, у стены стояла крышка. Портрет самого Данила с траурной ленточкой. И целый отряд пышных цветастых венков.

Баба Валя поднимала с пола раздавленные тонкие раздавленные свечки, мятые бумажки с церковными буквами и иконки, священник паковал свою утварь в чемоданчик. Собственно, кроме них в зале остались только Данил да лысый мужик, единственный незнакомый человек. Коренастый, взгляд цепкий. Рубашка и пиджак чёрные, но джинсы обычные. Твою мать, да у него деревянная заточка в руке.

Заметив, как Данил его рассматривал, мужик быстро спрятал острую деревяшку под пиджак. Глянул на бабу Валю, будто в поисках поддержки, но та о чём-то шепталась со священником. Тогда мужик прокашлялся, отряхнул ладони и протянул руку Данилу:

– Новиков Фёдор Сергеевич. Майор полиции.

Привыкший поддерживать дружеские отношения с представителями власти, Данил решился-таки пожать протянутую руку, в ней ведь уже не было заточки.

– Данил Дроздов, нотариус. – Привычная вежливо-продающая улыбка появилась на лице сама собой. – Вы расследуете моё… мою…

– Не совсем. Меня попросили о консультации. – Майор отвёл взгляд и глянул на бабку.

Сумасшедшая старуха притащила откуда-то какого-то странного майора для консультации? По поводу чего?

– В любом случае, вам надо будет посетить отдел, дать объяснения.

– Пояснить, почему я всё ещё жив? – иронично спросил Данил.

– Такой порядок, – пожал плечами майор. – По факту вашего убийства открыто дело.

– Убийство? – в который раз за день опешил Данил. – Меня убили?

– Похоже на то. – Новиков окинул Данила внимательным взглядом с головы до ног и обратно. – Вы вообще нормально себя чувствуете?

– Вполне, – растерянно произнёс Данил.

На всякий случай мысленно просканировал тело сверху вниз, вдоль и поперёк. Вроде всё было в порядке, ничего никуда не делось и не болело. Только голова шла кругом. Но это, наверное, нормально для тех, кто просыпается в гробу на собственных похоронах.

– Что помнишь? – спросила подошедшая бабка, глядя на внука снизу вверх.

– Ничего, – резко ответил Данил. Зачем она вообще здесь. Хотя да, других близких родственников в стране сейчас нет. – Ты маме сообщила?

– Скинула ей в мессенджер, но она ещё не прочитала. – Бабка достала смартфон и, похоже, удалила сообщение, посланное маме Данила.

Дальше все молчали, только на улице переговаривались те, кого пригласили попрощаться с незадачливым нотариусом Дроздовым. Майор отчего-то таращился на бабку, которая в свою очередь продолжала что-то строчить в смартфоне.

– Так я поехал? – произнёс подошедший священник, уже без облачения, в обычном повседневном.

– Тут скоро все поедут, – пробормотала бабка, продолжая пялиться в экран поверх очков. Потом всё же буркнула: – Давай. Гонорар можешь не возвращать.

– Всем всего хорошего, – проворчал священник и направился к выходу.

Данил вознамерился было последовать за ним, да выходить на улицу, видеть любопытствующие лица и отвечать на вопросы не очень-то хотелось. Тем более что Данил понятия не имел, что же всё-таки с ним стряслось.

– Что вы последнее помните? – пришёл на помощь майор.

– Э… – Данил даже поскрёб бровь. Действительно, в памяти будто густой молочный туман разлился. Сейф, какие-то бумаги, печати, подписи… обычная рабочая рутина.

– Ясно, – вздохнул Новиков. – Вальпургия Карловна, я, наверное, тоже поеду.

– Да уж, зря прокатился, выходит. – Бабка наконец убрала телефон. – Извини, что выдернула.

– Да ладно, какие проблемы. Главное, что ваш внук жив и здоров.

– Это спорный вопрос, – повела бровями баба Валя. – Вернее, два спорных вопроса.

Всё, хватит. Данил, как и его мама, эту двинутую родственницу всегда терпеть не мог. Угораздило же родиться от её сынка.

– Я, наверное, пойду, – произнёс Данил, с трудом представляя, куда ему теперь идти и что делать.

– Давай, – махнула рукой бабка. – Я тут приберу, не переживай. Вот, документы возьми.

– Всего хорошего. Спасибо и удачного вам дня, – сказал Данил сразу бабке и майору и почти выбежал на улицу.

Оказалось, в траурном зале было ужасно душно, и только теперь в лёгкие наконец пошёл свежий весенний воздух. Кругом яблони качали ветками, покрытыми пеной бело-розовых цветов, пахло свежей травой и распускающимися листиками.

– Данечка, поехали, покушаем, – повисла на Даниле Анфиса. Хорошо, что она уже сняла ту жуткую чёрную ерундовину с головы и распустила волосы. – И не думай ни о чём.

Данил привычно чмокнул Анфису в носик, отчего она забавно поморщилась. Повеселевшая толпа загрузилась в автобусы, и все дружно покатили в ресторан, где были заказаны поминки.

Правда, когда процессия отъезжала, Данил заметил в окне зала бабку и майора, причём полицейский эмоционально размахивал руками, а бабка трясла клюкой. Кстати, у этого перца что, был с собой деревянный кол? Может, осиновый? Он что, ждал, что Данил может выпрыгнуть из собственного гроба и кинуться на людей, чтобы попить их крови? Хорошо, что этот лысый не ткнул Данила деревяшкой в бочину на всякий случай, а то вполне мог обратно его в гроб уложить. Ну и дичь.

Так, Анфиса права – сейчас нужно максимально расслабить ум и постараться ни о чём не думать.

Увы, сразу переключиться на банкет не вышло. Ресторан-то был заказан на два часа дня, то есть, на время, когда Данила уже должны были бы отпеть и прикопать на кладбище. А теперь доходило всего двенадцать. Так что по предложению Анфисиного папы все договорились отправиться домой и переодеться, а потом уже отпраздновать в ресторане его второе рождение. Или оживление. Или как там это называется.

– Терпеть не могу чёрный цвет, – бурчала Анфиса в папиной машине, когда тот развозил их по домам. – Да и тебе этот синий костюм не идёт. Я твоей бабке предлагала нормальный костюм на тебя надеть, хотя бы тот, серый. Да она заартачилась – типа нужен обязательно новый.

– Доча, ну что ты пристала к мальчику? – пришла на помощь Лора Карленовна. – Ему сейчас не до костюмов.

– Я просто пытаюсь его отвлечь!

Когда мама с дочей начинали говорить о Даниле как о постороннем в его присутствии, это всегда раздражало.

Машина остановилась у въезда во двор дома.

– Давай, Данечка, приведи себя в порядок. И ждём тебя в ресторане! – весело прощебетала Лора Карленовна. – И не думай ни о чём.

– Спасибо, – выдавил Данил, поцеловал Анфису и вышел из машины.

Семейство его девушки укатило менять траурные наряды на парадно-выходные, а сам Данил поплёлся к дому. Дошёл до арки и остановился. Засунул руку в карман, чтобы достать ключи, а там лежали ещё его похоронные документы. Господи, как он вообще теперь будет доказывать, что не умер?

Так, паспорт, справка о смерти. Свидетельства почему-то нет. Бабка заныкала?

Ответ пришёл сразу же, причём как раз от бабы Вали. В мессенджере она написала, что ЗАГС был закрыт, и свидетельство ещё не оформлено. Ну, одной проблемой меньше. Может, получится в досудебном порядке доказать, что он – и есть тот самый Данил Дроздов, который… Который что? Умер. Убит. Как? Когда? Кем?

Перед глазами снова всё поплыло. Данил сел на скамейку у арки, провёл руками по лицу. До банкета оставался час с небольшим. А отделение полиции, между прочим, в пяти минутах ходьбы от дома.

Господи, как же не хочется во всём этом копаться. Жить бы себе спокойно, работать, отдыхать, хорошо кушать, проводить время с Анфисой. Но кому-то это попрек горла, да? Раз кто-то намеревался с Данилом расправиться. Что, если он попробует снова? Раз убиенный умудрился выжить.

Данил выпрямился. Осмотрелся. Привычный сталинский двор с аркой, он тут с раннего детства гулял. Все соседи знакомые. Правда, такое ощущение, что что-то не так. Как будто кто-то чужой бродит рядом с домом.

Нет, ну это, наверное, нервы.

Чёрная птица на цветущей яблоне. Острые крылья, тонкие перья. Дрозд.

Нет, надо разобраться. Хотя бы узнать, что всё-таки стряслось. Как он вообще умер? Ничего же не болит.

Данил вдохнул поглубже. Выдохнул. Как приятно пахнет весной. Поднялся и поплёлся в сторону отдела полиции.

Во дворе административного сталинского здания благоухали цветущие деревья и пестрели пышные тюльпаново-нарциссовые клумбы. Люди в форме сновали между скамейками и аккуратными кустарниками, посаженными вдоль дорожек.

Данил нога за ногу тащился к главному входу и постепенно совсем остановился. Потому что у массивных дверей увидел уже знакомую лысину. Майор Новиков, стоя в паре метров от крыльца, близко наклонился к стройной блондинке в форме и что-то шептал ей на ухо. Она внимательно всё выслушала, потом иронично изогнула брови, как бы спрашивая: «Да неужели?».

А потом её взгляд зацепился за Данила, лицо стало растерянным и она кивнула прямо на него. Новиков обернулся и тоже указал ладонью на Данила, будто в подтверждение своей правоты.

Делать нечего, пришлось подходить ближе.

– И снова здравствуйте, – выдал Новиков.

– Добрый день, – Данил изобразил улыбку.

– Для вас день определённо добрый, – произнесла блондинка, меряя Данила хмурым взглядом. Это начинало раздражать. – Я – капитан Евгения Батенко, веду дело о вашем убийстве. Пройдёмте?

Данил вяло кивнул, и следом за Батенко и Новиковым направился в здание. Его привели в кабинет и усадили в кресло для посетителей, причём Новиков, судя по всему, почему-то не собирался никуда уходить.

– Дело придётся переквалифицировать, – произнесла Батенко, раскладывая на столе бумаги. – Раз потерпевший оказался живым. Хотя Николайчук уверял в обратном. Говорил, что после такого не выживают.

– Это наш судмедэксперт, – пояснил для Данила Новиков, хотя и без этого не трудно было догадаться.

– Что со мной случилось? – прямо спросил Данил. Ему казалось, что этот странный день длился уже суток трое.

– Вас переехала машина, – сухо ответила Батенко. – Заметьте, не просто сбила, а именно переехала. Несколько раз. На вас живого места не было, причём буквально.