Чертей пять сотен

Случилось это после того, как Чудо-юдо-рыба-кит, отплевавшийся кораблями и перекусивший невинными трёхпудовыми камбалами, вдруг брякнул хвостом, чихнул и… выбросил на берег тяжёлый дубовый сундучок, весь в цепях, с семью замками.

Иванушка, глядя на находку, прищурился:
— Сундучок-то больно плотен, знать, чертей в него пять сотен кит проклятый насажал! (с)

Конёк-Горбунёк, оценивший логистику и себя в роли транспорта, пошел в полный отказ.

Что ж делать, здоровье ушастого друга дороже. Иван взгромоздил сундук на телегу и покатил к царю, мысленно прикидывая, что, может, за это ему дадут хотя бы полмешка соли и годовую подписку на «Вестник крестьянской картошки».

В тронном зале царь сидел, ковыряя в зубах золотым гвоздём.

— Ага, — сказал он, — это тот самый сундучок, где мой перстень Царь-девицы лежит. Моей Царь-девицы перстень. Моя девица... эх, динамо заморское... Ну да ладно, вскрытие покажет.

Тем временем царский кузнец, матерясь по-чалдонски, сбивал зубилом цепи. Придворные растаскивали звенья на сувениры.

— Может, не стоит, — осторожно предложил Иван, — мало ли, что там ещё, окромя перстня, завалялось…

— Я царь, мне можно! — гордо ответил монарх и дёрнул крышку.

Из сундука с визгом, смехом и дымом вылетело ровно пять сотен чертей. Они моментально навели «чёртов порядок».

Переименовали государство в «Адский фастфуд». Царя свергли на пенсию за ненадобностью.

Объявили понедельник — обязательным днём танцев на столах без панталон (которых ещё не изобрели).

Заменили все царские указы на рифмованные частушки.

— Ой, царь-батюшка! — ахнула Царь-девица, — они же из моего сундука! Срам-то какой!

— Ничего, — отмахнулся царь, — пусть развлекают!

Но черти развлекали слишком активно: уже к вечеру из дворца сделали ночной клуб «У хвостатого».

Иван, понимая, что тут добром не кончится, схватил девицу за руку:

— Пошли отсюда, пока нас в диско-шайтанов не перековали!

Они побежали в деревню, спрятались в избе у бабы Палажки.

— Что теперь? — спросила девица.

— Ждать, пока тебе стукнет восемнадцать, — вздохнул Иван. — А пока — только дружба, картошка и вышивание.

— Это жестоко… — тихо сказала она, — так и сгниём в тоске целибата...

— Ничего, — ответил он, — у нас есть три года, чтобы страдать красиво.

Дни шли. Иван пахал, девица коров доила. Иногда они встречались взглядами, и от этих взглядов даже самовар начинал тихо шипеть от зависти.

— Если бы не эти законы, — сказал Иван, — я бы уже…

— Молчи, — перебила она, — нам ещё за моралью следить!

И страдали они так мастерски, что баба Палажка даже начала брать с соседей по копейке за просмотр «живой мелодрамы» в щели ставен.

Когда Царь-девице исполнилось восемнадцать, они наконец поженились.

А черти, между прочим, за эти годы успели превратить царство в туристическую Мекку, где каждый мог бесплатно сфотографироваться с котлом и вилами. Ленивый Конёк-Горбунёк работал на карусели коньком.

— А ведь всё из-за сундука, — сказал Иван.

— Да, — кивнула девица, — и из-за твоей дурной привычки тащить домой всякое, что кит выплюнет.