Четвёртый сын

— Сын мой, послушай...

Начал отец позвав меня в совещательный зал. Должен заметить, что я здесь впервые. Никогда до этого граф не доставлял мне такой чести, он и сыном называл меня крайне редко. Более того я и встречал его только по праздникам за общим столом, всё остальное время, я жил в нижней части замка, среди слуг, спал в небольшом закутке, который покоями назвать получалось с трудом. Но правды ради, те же слуги зачастую спали по двадцать человек в одном помещении. Это всё дело воняло, пердело, храпело и находиться там долгое время неподготовленному человеку было очень тяжело. Поэтому за отдельную комнатку в замке я был очень благодарен. Отца видел редко. Старался по большей части не отсвечивать. Но тут с утра пораньше ко мне пришёл отцовский паж, разбудил, и велел следовать за ним. Так я оказался в графских покоях, и впервые наверное за всю мою жизнь, отец называл меня сыном. Это сильно смущало и заставляло нервничать, впрочем я обратился в слух, чтобы случайно не пропустить резкие перемены в своей жизни:

— ...ты четвёртый мальчик в моём роду, у тебя ещё есть с пяток сестёр, но они наследовать власть не могут, почти все уже выданы замуж, а вот твои старшие братья...они разделят вся тягости правления, они мои наследники, но ты другой. И наверное можешь сказать сам почему так вышло.

В зале повисла тишина. Отец сидел у камина. Там свежие поленья трещали и скрипели, весьма ощутимо дымили, но давали тепло. А там где сижу я...было холодно и ощутимый сквозняк. Оно забавно выходило, что чем выше по замку располагались покои, то тем роскошнее они были, но тем и холоднее, ноги даже сквозь кожаные сапоги ощутимо стыли.

Отец явно ждал от меня ответа, пауза затягивалась и я всё же решил что-то сказать, чтобы не показаться совсем уж идиотом:

— Наверное потому что я самый младший сын, граф, и моя покойная мать не благородная, и даже не ваша супруга, а простая наложница.

Граф кивнул, и согласился:

— Верно. Ты не равен другим моим детям. Ты мой бастард.

Пусть я знал это всю свою жизнь и мне сейчас уже двадцать лет, однако эти слова из уст родного отца прозвучали для меня на удивление болезненно. Колюче. Где-то внутри проснулась детская обида. Но я обратился к холодному камню под своими ногами, потянулся даром к его твёрдой грани, и его спокойствие плавно перешло и ко мне.

Я не одарил отца ни хмурым взглядом, ни язвительной фразой, ни сжатыми в тонкую нить губами, я лишь молча кивнул, соглашаясь с его словами.

Отец ничего не ответил, на несколько мгновений уставился в огонь. А потом вдруг заметил:

— Бэйкон...ты всё же мой сын. И я не могу просто выгнать тебя из дома. Но и оставить здесь тоже не могу. Ты слишком взрослый. И если я оставлю тебя, то братья воспримут это как признание тебя полноправным наследником. И...однажды ночью ты просто не проснёшься.

Сначала меня шокировало то, что отец знает меня по имени. А затем я осознал, что оказался в ловушке. Ни туда, и ни сюда. Всё до этого мига было очень просто. Я жил в замке как хотел, иногда ко мне приходили преподаватели по различным искусствам... проход в замковую библиотеку, а так же в баню и столовую для слуг, у меня был свободный. И я жил словно никому не нужный и ни для кого не имеющий значения.

Но вдруг в один момент всё изменилось. И я оказался столь уязвим. Куда бежать?!

Граф сказал, что не может меня просто так отпустить, но если я хочу сам уйти, не хочу умирать, пусть отпустят на свободу и я по-тихому уйду, в чём же проблема?

И только хотел я попросить отца о милости, чтобы он просто меня отпустил, я даже рот для этого открыл, как отец оборвал меня, вводя в разговор новые данные:

— Но мою дилемму разрешил наш Король! Долгожданная победа в войне и новый указ, по которому дворяне обязаны заселить новые земли. Соседи переложили эту обязанность на младшие бедные рода, некоторые отправили своих рыцарей, другие послали управляющих замков и поместий, толком даже не сопроводиих воинами для защиты...но я решил поступить иначе. Я дам тебе, Бэйкон, настоящий шанс стать кем-то значимым, добиться в жизни чего-то большего, чем ранга слуги, и младшего отпрыска графа... докажи самому себе, что ты чего-то достоин, ты ведь совсем не глупый, мальчик мой!

Отец встал с кресла, подошёл ко мне. Я не смог смотреть ему в глаза, мне разом стало неловко. Граф двигался скованно, припадал на левую ногу, его короткая борода была седой, а голубые глаза слегка побелели от старости, он уже не очень хорошо видел и не очень хорошо двигался, но старался позаботиться обо мне. И меня это на удивление тронуло, детская обида в груди сменилась чем-то приятным, тёплым, родственным.

Граф в то же время вытянул из ножен свой меч. Перстень с головой лиса на его пальцы блеснул оранжевым сиянием. И он заговорил уже совсем другим тоном, иным, более властным голосом:

— Бэйкон, я посвящаю тебя в рыцари, отныне и вовек, ты глава своего рода, я дарую тебе людей и надел земли на разграбленных территориях.

Клинок отца холодной острой сталью коснулся моего плеча, порезал ткань, и вспорол кожу, я зашипел от боли, но не шелохнулся. Сначала левое плечо, затем правое, а потом и затылок. А после граф убрал клинок в ножны, положил мне руку на раненое плечо и вновь сделался куда как старее, и заговорил тише, почти шепотом:

— Я к вечеру подготовлю бумаги, в течение недели определим людей, которые отправятся за тобой. Выбери герб и стяг своему новому роду, Бэйкон, выбери печать для магического кольца. Как только люди принесут тебе присягу, то отправишься в долгий путь на свои земли, но не переживай, я снобжу твой отряд всем необходимым.

Ну что я мог ему сказать в ответ, кроме как:

— Хорошо, отец.

— Ты мне больше не сын.

— Тогда...благодарю вас, граф, спасибо за всё, что вы делаете для меня.

— Вот так вот лучше, рыцарь Бэйкон! Может когда-нибудь ты вернёшь мне этот долг.

***

Был Бельмонт Бейкон. Стал Эгмонт Бэйкон. Выбирал я не очень долго, про фамилию Эгмонтов прочитал в каком-то романе. Доступ то в библиотеку свободный. Эгмонты там были властные, богатые, успешные, я же...пока никто и звать меня никак. Особо ничем не выделяюсь, но фамилия мне эта нравится, так что теперь я рыцарь из рода Эгмонт. Правда род этот состоит из одного человека, пусть и полноправный.

Определившись с фамилией, я перешёл к гербу и родовой печати. Тут всё довольно просто. Я люблю воронов. Гигантские птицы, они очень свободны, очень долго живут, очень умные, и они...чем-то пугают. Меня всегда восхищали эти огромные пернатые, и на родовую печать я попросил нанести отца силуэт ворона. На герб ту же птицу, но сидящую на ветке можжевельника. Запах этих кустов был моим любимым с детства.

Когда ещё была жива мать, порой она забирала меня из покоев от слуг, и мы гуляли по замковому парку. Но заходить в середину было никак нельзя, и мы гуляли у самой границы, а там рос можжевельник, его запах не очень сильным, но кустов росло много, и я был совсем небольшим и мама была молодой.

Я это время помню смутно, а вот запах и ощущения хвойных лап, что касаются кожи одежды...помню хорошо.

Так у меня появился свой род. Эгмонт. Правда состоит он пока из меня одного. Рыцаря без дома. Без славы. Без земли. И без верных товарищей. Но с гербом, в виде ворона сидящего на ветке можжевельника и с печатью.

Ну что же, нужно с чего-то начинать.

А дальше отец позвал меня вечером в зал, там был его доверенный секретарь и паж и бумаги разбросанные на массивном дубовом столе. Я поклонился, меня посадили за стол и мы начали оформлять документы. Дело оказалось не столь долгое, сколько муторное и нудное.

Граф действительно даровал мне право создать свой род. Бумагу об этом я подписал в первую очередь, вспорол палец, приложил кровавый отпечаток, бумага вспыхнула тёмно зелёным.

Затем новый документ, о моём родовом земельном наделе, территория его не очень малая, но и не очень большая. Координаты даны, к документу прилагается карта местности.

Я осмотрел свои будущие владения, на свитке схематично был изображён лес, небольшое озеро, несколько крупных ручьёв и всё. Никаких поселений. Никаких дорог. Чистый кусок природы. Живи как хочешь, делай с ним что хочешь.

Новая подпись, новы кровавый отпечаток и вспышка тёмно зелёного света.

Отец сухо заметил:

— А твоя сила изменила свет, мой дорогой Бэйкон, ты уже не Бельмонт, как был раньше...наша сила ярко жёлтая, с красными бликами, как огонь...а твоя тёмная зелень, как болото, и это несколько странно, обычно такое происходит после того как получаешь новую родовую печать, а у тебя немного раньше...но это ничего, и такие случаи бывали. Возможно это к тому ведёт, что мы сегодня всё делаем правильно.

Сказать мне на это было особо нечего. Очередной старческий ни к чему не ведущий трёп. Я лишь кивал, и улыбался одними губами. Мол со всем согласен, но добавить мне нечего.

Бумаги были подписаны, сложены в кожаную сумку, и отданы мне на хранение, второй экземпляр этих же документов был отправлен с посыльным в королевскую канцелярия, это лишь формальность, но необходимая. Меня внесут в реестр дворянинов, и лет через тридцать я буду вынужден платить королевству налог, и в случае войны явиться сам и предоставить воинов, в количестве минимум десяти штук. Но это дело очень не скорое и возможно заниматься им будут уже мои дети, а пока, раз земли бедные, разграбленные, я освобождаюсь от обязательных дворянских долгов и прочих обязательств, за что премного благодарен. Плюсом от королевства нашему отряду обещали выделить десять золотых, на дорогу. Что впрочем деньги не очень большие, однако пригодятся.

Отец под конец вечера отпустил слуг, но задержал меня, и попросил стражника позвать к нам Агрота. Что меня весьма сильно удивило. Этот седеющий воин когда-то лет в пятнадцать наставил мне руку для фехтования клинком, и с тех пор я его не видел.

Зачем понадобился бывший вояка?

В покои графа вошёл воин. Его движения были плавными, лёгкими, ноги в кожаных сапогах со шпорами слегка позвякивали при ходьбе. Кожа на шее и лице отдавала чем-то слегка зелёным, оливковым. Из под верхней губы торчали клыки, глаза на лице у мужчины были жёлтыми, с вертикальным зрачком. Волосы серые, у рта и ниже подбородка свешивалась борода.

Агрот был полуорком. Немного выше чем обычный человек, немного шире в плечах. Но безоговорочно верен, как настоящий воин. И к сожалению слишком стар, чтобы продолжать воевать. И пусть он двигался плавно и казался по прежнему сильным, но у глаз его залегли тяжёлые синие мешки, лоб и щёки избороздили морщины. И когда он стоял перед нами, то я невольно подмечал, что у старого полуорка трясутся колени.

— Знакомьтесь господа, вам ещё долго путешествовать вместе! — радушно прокряхтел граф.

— Но я знаю Агрота, отец, он учил меня в детстве как обращаться с мечом.

— А я помню, малыша Бэйкона, это было не так уж давно.

Отец рассмеялся.

— Да. Вы друг друга знаете, но успели наверняка позабыть, к слову, зря вы так, люди меняются, люди взрослеют, и перед вами уже не те, кого вы знали годы назад...но это ничего, вы ещё познакомитесь в пути. К слову, пока я не забыл, рыцарю полагается меч, и я позже закажу его в кузне Бэйкон, а теперь о делах...

Мне вдруг стало очень неуютно и захотелось пойти запереться в свою маленькую комнатку, зажечь свечи, и почитать какой-нибудь дамский роман о любви. И никуда не ехать. Не менять свою жизнь. Моя душа трусливо захотела покоя, без всяких перемен.

Но отец продолжал, и я всё дальше отдалялся от своих мечтаний о спокойной и размеренной жизни.

Граф назначил мне помощника, моего личного оруженосца и правую руку. Обычно рыцари сами выбирают себе верного человека, но у меня нет...никого, я один, и выбирать мне не из кого.

Агрот человек целеустремлённый, верный, настоящий воин. И он давно желал отправиться в отставку. Ему не долго осталось. Он чувствует скорый уход. И попросил графа о том, чтобы его отпустили со службы. Проблема в том, что Агрот был когда-то куплен рабом, очень давно, ещё отцом графа, и пожаловать ему свободу отец конечно мог...но отпускать верного человека умирать просто так, в мир, в котором он никогда свободным не был...отец не стал. Может просто не захотел. Может засомневался, но он предложил Агроту другой выход из ситуации.

Отправиться со мной. В дикие земли. На чистую природу. Обосновать поселение. Стать вторым человеком после меня. Построить там дом, может завести потомство... И быть свободным, но помочь мне выжить и окрепнуть перед этим.

На удивление, Агрот согласился.

Согласился и я. В этот миг я ощущал свою беспомощность. Ощущал, что скоро, как и этот полуорк впервые обрету свободу. И я совершенно не знал, что с этой свободой делать.

Раннее утро. Ранняя весна. Снег недавно растаял. Но на улице ощутимо веет холодом. При этом сыро ужасно, под ногами лошади каша, рядом со мной на своём коне мерно передвигается Агрот. За нами толпа повозок и людей. Мы двинулись в путь, и пока дорога нам благоволит. Пусть под копытами каша, но местность знакомая, перемещаемся от деревни к деревне, и вроде как не сильно страшно, хотя теперь у меня на безымянном пальце правой руки сидит здоровенный перстень. На нём красуется силуэт ворона и он мерно сияет зелёным. И у каждого человека, что шествует за мной, на шее сзади, красуется почти невидимый силуэт ворона. Метка рода. Они теперь мои слуги, и их дети будут подчиняться моему роду и дети их детей тоже. И это всё просто пиздец. Не дать, не взять, я к такому вообще готов не был и этой ответственности мне совсем не надо... Однако теперь ничего с этим уже не поделать.

Все прошлые дни я был как в тумане. Толком не успевал осознать и переварить в полной мере всю новую информацию, свой новый титул, свою новую ответственность.

А отец, старый пройдоха граф, в это время развёл бурную деятельность.

Он бросил клич, по всем своим землям и деревням. Старосты на полном серьёзе, перед собранием сельчан, озвучили новость:

— В новые земли поедет рыцарь Эгмонт, доверенный человек графа, поедет туда для того, чтобы обосновать поселение, но ему нужны люди. Верные слуги, примкнувшие к новому роду. Эти люди вырубят лес, вспахают поля, они будут свободны от королевского налога, а подчиняться станут только рыцарю Эгмонту, они создадут новые поселения, на новых землях, и каждый из них будет равным, и никому ничего не должным.

Вот последние слова резко заставили задуматься многих должников, и многих крестьян, которые трудились сутками, отдавая весь урожая и скотину, в уплату за землю и налоги. Но тут их наверняка остановило и то, что земли пусть и новые, но они же и дикие...кто знает какая нечисть там водится?

Я вот не знаю, я как котёнок, что забрёл в лесную чащу. А я, вообще-то, их господин...

Наверное опасность пути и дальнейшей жизни на новых землях отпугнули многих крестьян.

Но были и те, кто согласился.

И их было много, настолько, что отец даже занялся небольшим отбором. Не взяли особо болезненных и старых. И тех, за кем имелись грешки вроде убийства и кражи.

И в общей сложности получилось 134 человека. Это не считая меня и Агрота. Жуть как много. Это целая толпа. Я с ними пока не знаком, но они поклялись мне в верности, они дали клятву рода и кольцо печать на моём пальце их запомнило.

Это наложило на меня ряд обязательств. Теперь я не могу навредить этим людям, кольцо считывает злой умысел. Не могу убить, унизить, покалечить никого из них без крайней необходимости, и то лишь в том случае, когда это справедливо. Магия в этом праве действует веско. Стоит мне ослушаться и мой род поплатится. Мои дети, если они будут, то могут сильно заболеть. Я сам потеряю в удаче и силе. И это не шутки, как заверил меня граф, магия волшебных колец древняя, она повязана на крови и ни что не может спасти от наказания таких колец, но опять же и преимущества они несут весомые.

Я ощутил это сразу, как люди принесли мне клятву верности. Вернее моему роду Эгмонт. Кольцо на пальце потеплело. И сила потекла к моему магическому ядру. И она до сих пор поступает ко мне от кольца. Да и пользоваться даром стало легче.

У меня есть привычка. Глупая. Ещё с детства...я собираю камушки. И с помощью дара вращаю их в руке, и делаю это чаще всего непроизвольно, слишком привычка въелась в меня.

Так вот сейчас я могу не просто вращать два камня по кругу, я смог сделать их грани гладкими, убрать трещины, превратить в два идеальных шарика, а затем добавить к ним и третий и четвёртый...правда на пятом они все дружно упали и перестали шевелиться, а в висках и в груди у меня кольнуло от боли.

Перестарался.

Но теперь у меня на ладони почти всегда вращаются три круглых каменных шарика.

Я экспериментирую со своей силой постепенно. У меня нет особых заклинаний, или умений. Но колдовать мне нравится. Пусть всегда получалось это с трудом и никто меня не учил. И по итогу я и могу разве что управлять голой силой, но это уже радует, почему-то магия доставляет мне массу удовольствия и просыпается внутри неподдельный интерес...

Вернёмся к свойствам кольца. Оно не только для меня дар и проклятье, но и для людей, которых пометило. Они так же не могут причинить мне зла. Обмануть. Убить. Пленить. За это кольцо их не болезнью покарает, оно их просто убьёт, долго, мучительно, если я не прощу. Мне действительно вслух или про себя нужно сказать: "я прощаю тебя" чтобы мучительная смерть предавшего меня сама собой отменилась. Власть эта жуткая... А впрочем, не делайте мне люди зла, и не будет зла вам. Будете жить долго и счастливо. Больше никак моё кольцо этим людям не вредит. Правда и преимуществ никаких особо не даёт. Отец сказал, что со временем эта метка сильно сплочает людей, особенно если они из первого поколения присягнувших роду на верность.

В остальном же плюшки кончаются. Это кольцо нужно больше мне, как гарант, что меня не прирежут ночью. А людям, что я их не буду использовать как рабов, тупо, жадно и бесчеловечно.

Да я и не собирался, если честно. Хотел жить свою жизнь тихо и без лишнего напряга. А по итогу еду в места стрёмные, страшные. С людьми, которых совсем не знаю, но которые ждут от меня мудрости, заботы и поддержки...

А ещё мне меч дали. Здоровенный. С печатью ворона на наболдашнике. Я умею управляться им вполне сносно и если что могу за себя постоять.

И конь у меня появился и доспехи. Рыцарь полноправный. Имею даже свою казну. В шестьдесят пять золотых — тут отец и король постарались. Помимо этого, граф снабдил наш отряд десятью лошадями, пятёркой мулов, пятёркой повозок, куда поместил различную скотину, от свиней до кур и коз.

Люди взяли с собой пожитки, Агрот закупил на всю дивизию инструментов, вроде топоров, ножей, вил, граблей, лопат. Кое-что в замке выдали из припасов. И мы тронулись в путь.

Морозным утром, по каше из грязи и мутных луж.

И с каждым мигом, с каждым пройденным шагом мне всё сильнее хотелось домой.