Четыре прыжка к свободе

Кейтрел уложил последний камень и потоптался на нем, проверяя, насколько прочно он сидит в своем гнезде плоской стороной вверх.

— Эй ты, барчук, чего там копаешься? Живо сюда! — раздался окрик надзирателя с дороги.

— Уже иду, — ответил парень и полез наверх.

Начинало темнеть и работы на склоне пора было заканчивать. Кейтрел уже второй месяц находился в плену у горцев в ожидании, когда его выкупит отец, граф Крискет, но все больше ему становилось ясно, что никакого выкупа не будет. Даже если горцы серьезно сбросят цену за его голову, отец платить все равно не станет. Не для того младший братец устроил эту подляну, в результате которой Кейтрел оказался в плену, чтобы средний вернулся в семью, да еще и пробив дыру в семейной казне.

Полтора месяца назад во время охоты в предгорьях младший брат Кейтрела, Сварлих, подло ударил его по затылку, после чего парень очнулся уже в крепости горцев. Кейтрел прекрасно понимал, что горцы тогда во время охоты заранее ждали добычу в условленном месте. Сварлиху всего лишь надо было оглушить своего брата и передать его с рук на руки соседям, с которыми у их графства всегда была непримиримая вражда. И вот он находится в качестве пленника в крепости на перевале Гангут.

Гангут представлял собой седловину между двумя большими горами, на верхушке которой горцы выстроили основательную крепость. Южный склон седловины, обращенный в сторону графства Мизерит, был очень крутым, из-за чего дорога на перевал взбиралась широкими зигзагами. Графства Мизерит и Крискет граничили с владениями горцев, но земли Крискетов лежали восточнее перевала. Напротив же Гангута лежал главный город графства Мизерит — Фрихол. Граница между Мизерит и владениями горцев, оседлавших перевал, проходила точно по линии, от которой склон седловины начинал круто взбираться вверх к крепости, а дорога закладывала первую поперечину от горы до горы.

Всего таких зигзагов было пять, то есть, дорога пять раз проходила от одной горы к другой, после чего достигала крепостной стены горцев. Таким образом, горный путь, в очередной раз уперевшись в гору, четырежды делал крутой поворот, после чего устремлялся в обратном направлении, но уже на другой высоте. И вот возле этих четырех поворотов горцы организовали небольшие форпосты в качестве дополнительного контроля над дорогой, связывающей крепость с землями графства Мизерит.

Кейтрел не раз смотрел с тоской на земли Мизерит, до которых визуально было рукой подать, но он понимал, что даже если он попытается убежать, то пока доберется до границы, на каждом из четырех поворотов его сто раз успеют убить. А склоны между зигзагами дороги в середине были такими крутыми, что быстро их преодолеть можно было только в том случае, если прыгнешь вниз, желая свести счеты с жизнью. И то лишь докатишься до очередного плеча дороги, где путь беглеца и закончится.

На склоне перевала между зигзагами дороги кое-где росли высокие ели, но их корни не могли крепко связать камни, из-за чего те постоянно норовили устроить камнепад, угрожая проезжающим по дороге повозкам. Вот с этой проблемой и боролись бригады рабов, которых в крепости держали немало. Кейтрела, учитывая его происхождение и цену, никто не думал посылать на работы по очистке дороги от осыпавшихся камней, но он сам напросился, заявив, что хочет поддерживать себя в хорошей физической форме.

В итоге вот уже месяц молодой парнишка, которому совсем недавно исполнилось двадцать лет, занимается тяжелой работой: собирает камни, скатившиеся на дорогу со склона, и укладывает их надежно на обочинах. Кроме этого рабам приходится лазить по склонам в поисках камней, которые имеют намерение сорваться вниз в скором времени, устроив очередной камнепад. Среди рабов такую опасную работу очень не любили, поскольку был высокий риск сорваться вниз и переломать себе все кости, но Кейтрел охотно занимался этим, удивляя как рабов, так и надсмотрщиков.

Парень даже изобрел специальную веревку для страховки на наиболее опасных участках. Это была прочная веревка длиной в десять шагов с петлями на концах, на которой через каждые полтора шага были вплетены небольшие камни с дырками, препятствующие скольжению веревки в руках. Помимо этого Кейтрел много возился со своей теплой и прочной курткой, которую он дополнительно укрепил брезентом на спине и капюшон на затылке. Как он сам объяснял любопытным: «Защита от падающих сверху камней!» После таких странностей Кейтрела люди посмеивались над ним, заявляя: «Ты явно готовишься всю жизнь провести в этой крепости на положении раба, настолько основательно подходишь к этой работе!»

Горцы, зная какой большой ожидается выкуп за графского сына, хоть и отпускали его работать на склон, смотрели за ним во все глаза и никогда не включали в состав бригад, работающих на нижних плечах дороги. Да и рабы в этих бригадах всегда были в кандалах, чтобы исключить риск побега — граница-то вот она, рукой подать!

>>>>

Со стороны графства Мизерит прямо напротив перевала Гангут находился высокий холм, с вершины которого весь южный склон, расчерченный зигзигами горной дороги, был как на ладони. Именно поэтому граф Мизерит на этом холме устроил небольшую крепость, чтобы контролировать действия горцев на случай выдвижения крупного отряда из крепости на перевале с целью нападения на земли графства. И в данный момент на главной наблюдательной площадке этой крепости находились важные лица: граф Прайц Мизерит и король Ликхут Сайлим, прибывший к первому с визитом.

Крепость на перевале Гангут давно уже была как заноза в заднице для обоих, однако сковырнуть горцев с этой седловины было очень и очень непросто. Король Ликхут за последние пару лет сделал немало усилий, чтобы договориться о совместной военной операции с правителем страны, лежащей по ту сторону перевала. Медленно, но верно они приближались к решительному нападению на горцев в этом месте обширного хребта, разделившего равнины континента на две половины, препятствуя их активному взаимодействию. И каждый проход сквозь эти горы имел огромное значение, из-за чего контроль горцев над перевалом для жителей равнин оказывался костью в горле.

У подножия холма возле самой границы, отделяющей земли графства Мизерит от владений горцев, расположился отряд из двух сотен воинов, в котором гвардия графа дополнялась свитой короля. Это не подразумевало каких-либо приготовлений к военным действиям против горцев — просто в таких местах по-другому действовать было нельзя. Любое приближение важных персон к горам без серьезной охраны было чревато немедленным нападением со стороны их обитателей.

И главным инициатором появления столь солидной делегации перед Гангутом оказалась дочь графа Лиция, стоявшая возле отца, который объяснял ее затею королю.

— Как вы помните, Ваше Величество, у Мосла Крискета трое сыновей. Старший, Болен, давно уже у вас на службе и вряд ли когда-нибудь вернется в отчий дом, чтобы стать главой рода. Все шло к тому, что со временем средний сын, Кейтрел, унаследует графство Крискет, но последнее время в их семье стали происходить какие-то непонятные вещи. Сперва вторая жена графа, Воулна, мать Кейтрела, умерла странной смертью. А затем граф Крискет стал как-то благоволить к своему младшему сыну, Сварлиху, которого ему родила третья жена.

Проявилось это в том числе в событиях вокруг моей дочери. Моя Лици с Кейтрелом с ранних лет были близкими друзьями и по мере взросления это переросло в их любовь друг к другу. Уже года два мы с Крискетом время от времени заговариваем об их будущем браке. Поначалу Мосл на этот союз смотрел положительно, затем как-то стал юлить в этом вопросе. От того, чтобы забрать Лицию к себе в семью, он не отказывался, но начал оговариваться, что ее мужем не обязательно будет Кейтрел. Имя Сварлиха прямо никогда не звучало, но других альтернатив в поле зрения нет, поскольку Болен уже сам распоряжается своей судьбой.

Однако дочка о Сварлихе даже слышать не хочет, так как он ей крайне неприятен, не говоря уже о слухах, рассказывающих о том, как он зверствует со служанками в замке Крискетов. Да и женщин с девочками в деревнях нередко обижает. Лиция не раз мне заявляла, что скорее повесится, чем станет жить с этой мразью. И вот теперь эта история с похищением горцами Кейтрела. Дикари сразу выставили за парня умопомрачительную цену в тридцать тысяч золотых, и было ясно, что Мосл не станет платить за среднего сына таких денег. А через две недели после его захвата, горцы, вместо того, чтобы снизить цену, как это обычно происходит, наоборот, задрали ее до пятидесяти тысяч.

Мы тогда сразу подумали, что Крискет с горцами лишь имитирует переговоры о выкупе, но забирать сына и не думает. Одновременно с этим резко возросла брачная активность соседей. Они приехали с конкретным предложением поженить Сварлиха и Лицию, причем настаивали на том, чтобы сделать это в кратчайшие сроки. То есть, Мосл четко показал нам, что Кейтрела уже списал со счетов в пользу младшего сына. И вот тут моя доча показала свою коварную натуру, предложив хитрый план.

Вначале она потребовала от Крискетов очень странный брачный договор. Вот, гляньте на эту бумажку, Ваше Величество. Согласно написанному, Крискеты соглашаются на заключение брака в течение месяца Лиции и Кейтрела. Если же к окончанию означенного срока Кейтрел окажется не в состоянии жениться на Лиции, то она выходит замуж за Сварлиха. И в качестве материального обеспечения со стороны жениха дочь потребовала просто грабительские условия. Если оценивать в деньгах весь этот список, то это чуть ли не пятая часть графства Крискет, а по землям — так это получится целая четверть.

И Мосл на все это согласился, как ни кривился при этом. Он при этом, возможно, так рассуждал: «Кейтрел по-любому не вернется домой, а все это обеспечение — простая формальность, так как все равно данное богатство останется в рамках моего графства!» Вот только он не догадывался, что ему противостоит юная девица, готовая на все, чтобы вернуть своего любимого и расстроить гнилые планы Крискетов. Лиция заявила, что готова отдать на выкуп Кейтрела все свое приданное, после чего уговорит любимого уйти в нашу семью!

— Ахахаха, — громко расхохотался король. — И тогда обеспечение жениха становится его приданным, которое он забирает из графства Крискет! Ай да хитрюга ты, девчуля! — король глянул на зардевшуюся девушку веселыми глазами.

— Именно! — широко улыбнулся Прайц. — И сейчас мы сюда прибыли как раз для выкупа Кейтрела. Мой представитель ждет команды для визита в крепость Гангут, где сообщит о том, что мы готовы обменять парня на требуемую сумму на границе между нашими землями.

— И Крискеты, само собой, ничего об этом не знают?! — воскликнул довольный король.

— Естественно! — развел руками граф.

— Забавно! Мне будет интересно посмотреть на рожу Мосла, когда он увидит своего среднего сына, которому должен будет отвалить такое приданное!

— Я как раз и рассчитывал на ваше присутствие, мой Король! А то как бы Крискет не стал идти на попятную!

— Ну что ж — отправляй своего парламентера! Посмотрим, к чему все это приведет.

>>>>

Кейтрел, копошась на склоне над самым верхним плечом дороги, с тревогой поглядывал на большое скопление вооруженных людей между подножием перевала и большим холмом, на котором люди Мизерит выстроили небольшую крепость. В крепости, кстати, также наблюдалось оживление, что сильно напрягало парня. Как бы не случился штурм со стороны его земляков в сторону Гангута. Кейтрел был почти уверен, что в ходе такой заварушки его скорее всего убьют. «Ну что же, придется идти на прорыв раньше времени!» — подумал Кейтрел и начал стаскивать с себя куртку.

Он рассчитывал совершить побег в тот день, когда его приведут для работ на третье плечо, то есть, как раз на середину склона. Ниже третьего плеча его никогда не пускали — на двух нижних участках работали только рабы, закованные в кандалы. Но даже так задача упрощалась вдвое, поскольку преодолеть два промежутка между дорогами на склоне в два раза проще, чем четыре, если стартовать с самого верха, где он находился в данный момент! Однако делать нечего и придется рисковать по-максимуму.

Сняв куртку, Кейтрел тут же надел ее задом наперед. Теперь все тело спереди у него было хорошо защищено броней из нескольких слоев брезента, которые он целый месяц незаметно нашивал, используя старые робы невольников. Капюшон куртки у него превратился в прочную маску, где он заранее сделал прорези для глаз, с которых оставалось лишь содрать маскировочные заплатки. А чтобы капюшон не елозил по голове, делая Кейтрела слепым, парень туго привязал капюшон к голове. Точно также веревками пленник плотно обвязал себя вокруг туловища, а низ куртки примотал к скрытым под штанами манжетам, что были расположены на коленях и голеностопах.

Кейтрел понимал, насколько небезупречна вся эта обвязка: если веревки порвутся, то он останется беззащитным, а если, зацепившись за что-то, эти обвязки затянет куда-нибудь не туда, он просто может потерять подвижность, что сорвет все его планы. Но вот вроде бы все его приготовления выполнены! Пока он возился со своим снаряжением, ему никто не мешал, так как надсмотрщики имеют привычку не соблюдать правила и оставляют рабов без присмотра, уходя к форпостам поболтать с караульными. В чем-то их можно понять — какой смысл пялиться на работяг, которым из этого места все равно некуда деться. Не вырастят же они крылья и не улетят по воздуху в далекие дали! А на выходе с каждого участка дороги их контролируют на поворотах.

— Ну вроде бы все! — вздохнул Кейтрел, дрожа от волнения. Надев свою веревку с камешками концевыми петлями себе на запястья, парень ухватил по два соседних грузила в руки, подбирая при этом свисающие складки веревки, чтобы не запутаться в ней ногами. Он находился в стартовой точке своего рывка к свободе. В этом месте от дороги вниз по склону можно было заметить, если знать куда и на что смотреть, дорожку, обрывающуюся прямо в пропасть. Пытаясь унять дрожь, Кейтрел резко выдохнул сквозь зубы и побежал прямо вниз.

Все его мысли в эти секунды были заняты лишь одним: «Только бы не разогнаться слишком сильно! Или слишком слабо!» Он не раз украдкой стоял в этом месте обрыва и бросал вниз камни, стараясь делать это незаметно для всех. Следя за траекторией падающих камней, он пытался вычислить скорость, с которой должен спрыгнуть с обрыва. Или даже неправильно так говорить: никаких прыжков на последнем шаге! Просто продолжать бежать по воздуху, сохраняя привычное положение тела. Сильный прыжок может привести к развороту тела в полете, а это смерть! Или тяжелое увечье, что намного страшнее. Зачем он любимой Лиции покалеченный! Не говоря уже о том, что это закроет для него путь на свободу.

Наконец Кейтрел оттолкнулся от последнего камня на дорожке и начал свободное падение. Внизу под ним быстро приближалась верхушка ели. До нее было пятнадцать шагов полета по высоте и шагов пять-шесть вперед. Приближался самый ответственный момент: за пару секунд до подлета к верхушке дерева необходимо бросить от себя вперед и в стороны грузики, зажатые в руках. Они должны разлететься в стороны, раскрыв веревочную петлю диаметром в четыре шага, которой необходимо накрыть верхушку ели. Если бросить сильно и слишко рано, то камни могут спружинить на веревке и обратным импульсом снова собрать петлю в комок, после чего останется лишь лететь вниз, ломая кости.

В этом прыжке Кейтрела на ель весь расчет строился на то, что у ели лишь верхние ветки смотрят в стороны и немного вверх. На двух нижних третях высоты дерева ветки уже загибаются вниз, формируя покатую поверхность для скольжения. Вот обжимая веревочной петлей всю эту совокупность ветвей ели, можно через скольжение по ним существенно погасить скорость падения.

Кейтрел в своей подготовке учитывал, что в момент первого контакта с деревом его ждет неласковый прием. Это как нырять в воду — если ты опускаешься тихо, то вода принимает тебя, как перина, но не дай бог упасть в воду с большой высоты, набрав приличную скорость, — вода встретит, как твердый камень! Вот так и пушистая ель упавшему на нее с большой высоты человеку покажется твердой скалой. И именно поэтому парень столько сил и времени потратил на собственную защиту от твердых и жестких веток.

Как оказалось не зря — мало того, что удар о дерево выбил из него способность дышать, так еще и веревка чуть не выдернула руки из суставов. Из положительного встреча с елью подарила ему понимание, что рассчитанный им механизм гашения скорости падения оказался действенным и до корней дерева он дополз достаточно тихо, чтобы не отбить себе приземлением ступни ног. А так как он в предыдущие дни вокруг этой ели основательно почистил землю от камней, то ноги у него остались целыми.

Теперь оставалось сбросить веревку с одной руки и начать ее готовить к следующему прыжку. Жуткая боль от чудовищных ушибов сковывала всю переднюю часть тела, да еще суставы рук и плечи ныли так, что руками удавалось действовать с большим трудом, но делать было нечего — впереди его ждало еще три прыжка. К тому же выбранные им ели не располагались на одной линии и ему предстояло побегать по дорогам от одного дерева к другому. К счастью эти отрезки для забегов были от силы в сотню или полторы шагов, но в такой ситуации каждая секунда на счету!

В этой ситуации его только одно радовало — его план оказался вполне себе рабочим. Осознание своей состоятельности в таких экстремальных приключениях привело к тому, что Кейтрел совсем избавился от нервной трясучки. Мозги его начали работать быстро и четко, отдавая скупые команды конечностям и обращая внимание лишь на то, что требовалось для достижения цели.

Второй прыжок оказался не сложнее первого. Парень успел вспомнить, что вторая ель растет под самым скалистым обрывом, и к ней нельзя разбегаться — надо спрыгнуть чуть ли не стоя на месте. Правда, контакт с деревом от этого мягче не стал. «Если меня так шарахнет и в третий раз, то смогу ли я все правильно сделать и на четвертом прыжке?! Тело слушается все хуже и хуже. Представляю, насколько неуклюжими кажутся мои движения со стороны. По ощущениям я словно одеревенел!»

Кейтрел понимал, что после двух прыжков лучше не торопиться, давая телу время хотя бы полминуты на восстановление, поскольку прыгнуть с высоты на дерево с плохо слушающимся телом — это путь в объятия смерти. Да и в мозгах у него теперь было не все в порядке — как бы он ни пытался беречь свою голову, но лицом бился парень о дерево так же сильно, как и остальными частями тела. В голове у него гудело, окружающий мир плыл, перед глазами крутились какие-то пятна.

И в таком состоянии ему предстояло сделать самый дальний прыжок, для чего требовался приличный разбег по неровной поверхности. Сознание Кейтрела сузилось до маленького пятна: он уже не помнил, кто он такой и зачем все это делает. Склон горы под ногами и пока еще невидимая елка внизу, на которую он должен надеться веревкой, словно игрушечный бублик на вертикальную ось — вот и все, что осталось в его тыковке. А, нет, вспомнил! Где-то внизу его ждет любимая девушка! Ци… нет, Лиция!

Обрывки мыслей крутились в его плохо соображающей голове, а руки делали свою работу так, словно он всю жизнь только и делал, что прыгал на ели! В этот раз встреча с деревом получилась особенно неласковой. Из-за большой скорости полета в горизонтальном направлении тело Кейтрела жестко врезалось в елку. Поскольку верхние ветви смотрели буквально ему навстречу, как копья пикинеров, один сук, как ему показалось, проткнул живот насквозь. Спасло его только то, что ветка оказалась слишком тонкой, чтобы нанести ему смертельную травму. Дерево наверху имело слишком тонкий ствол, из-за чего прилично наклонилось под ударом человеческого тела, но не сломалось, а как бы попыталось на отмахе сбросить с себя незваного гостя, и парень все-таки начал скользить вниз, с трудом оставаясь в сознании.

Самая нижняя ель для прыжка казалась самой легкой: ее высота была поменьше, и прыгать на нее не так высоко, но у Кейтрела была проблема — к этому дереву у него никогда не было возможности подобраться поближе. К этой части склона его никто даже близко не подпускал, из-за чего ему пришлось к выбранной ели присматриваться с верхних участков дороги, откуда он практически не имел возможности увидеть нижнюю часть дерева. Поэтому последний прыжок парню предстояло совершить чуть ли не вслепую, надеясь, что внизу он не обнаружит своим телом ничего смертельно опасного.

В итоге этот прыжок прошел совсем не так, как было задумано. Кейтрел не смог издалека правильно рассчитать скорость разгона, из-за чего немного не долетел до дерева. Ему не удалось перебросить веревку через верхушку дерева, но она легла на верхние ветки возле самого ствола, обламывая их у самого основания. Поскольку прыжок был низкий, парень не успел набрать большую скорость падения и, возможно, это его спасло.

Веревка, срезая верхние ветки, как-то замедлила падение Кейтрела, но затем порвалась. Или оказалась перерезана, попав в щель между стволом дерева и отламываемой от него ветви. К тому времени парень сумел застрять среди ветвей как раз в той части дерева, где ветви уже начинали склоняться вниз. Беглец, недолго думая, начал быстро спускаться по такому растительному склону, хватаясь руками за ветки, позволяя им проскальзывать в захвате кистей. «Хорошо, что я решил прыгать в перчатках!» — подумал парень. — «Сейчас бы ободрал руки до костей!»

Ветки этой ели свисали до самой земли со стороны склона, благодаря чему не пришлось прыгать с нижних ветвей на камни. Ну а дальше оставалось как можно быстрее бежать до границы. Дистанция оценивалась им где-то в районе трех сотен шагов, и это было уже подножие склона, где уклон не такой сильный, поверхность земли поровнее, да и камней из нее торчало не так много. Однако проблема заключалась в другом — Кейтрел в таком состоянии мог лишь кое-как переставлять ноги! Ни о каком беге не могло быть и речи!

>>>>

После того, как граф отправил своих представителей в крепость Гангут, на холме поселилось напряженное ожидание. Взаимодействие с горцами всегда содержало в себе долю риска — дикари могли просто взять в плен парламентариев, потребовав выкупа за них. Редко когда доходило до того, что за людей приходилось отдавать деньги, но напряженные переговоры на грани начала войны нервы трепали порядочно. Поэтому неудивительно, что сразу несколько человек на смотровой площадке пристально наблюдали через оптические приборы за передвижением отряда из нескольких человек вверх по горной дороге.

Только благодаря этому они смогли увидеть первый прыжок беглеца с обрыва — ведь он сиганул чуть ли не на головы своим землякам! Вначале наблюдатели, увидев движение, не смогли понять, что собственно произошло.

— Вы видели это?! Кто-то с обрыва сорвался! — воскликнул король.

— Или раб спрыгнул, решив покончить с такой жизнью, — высказал другую версию произошедшего граф.

— Смотрите, он жив! — закричала дочь графа. — Вышел на дорогу внизу.

— Может это другой, — пробормотал Прайц.

— Он опять прыгнул! Специально на дерево! — воскликнул король.

— Кажется у него в руках была веревка, которую он в полете набрасывал на ель, — прокомментировал граф второй прыжок. — И благодаря ей он довольно шустро соскользнул вниз.

— Папа, может быть это Кейт?! — закричала девушка, заламывая в ужасе руки.

— Да брось, дочка! — воскликнул граф. — Кейт сейчас сидит в крепости. Он же ценный пленник — кто его погонит работать на дорогу?! Это явно один из рабов пытается сбежать от дикарей. Но бог ты мой — насколько безумный план он выбрал!

— Третий прыжок! — крикнул король. — Демон, он еле двигается. Неужели снова будет прыгать?! Он же убьется, рискуя в таком состоянии…

— Все-таки прыгнул! — резко выдохнул граф. — И в этот раз у него получилось плохо.

— Но он пока еще жив…, — пробормотал король. — Правда на ногах уже не держится. Обидно будет, если горцы его все-таки перехватят. Вперед! Взять его!! — вдруг закричал Ликхут, махая руками бойцам, столпившимся у границы, и тут же минимум два десятка конных с места в карьер рванули к беглецу, рискуя переломать ноги своим скакунам на каменистой земле.

С ближайших форпостов горцы вроде как дернулись на перехват беглеца, но в этих караулах и было-то всего по несколько человек, да еще и без коней. К тому же большой отряд противника напротив прорыва сильно сбивал им решительный настрой. Поэтому когда горцы увидели столь наглое нарушение границы конным отрядом, то предпочли остаться под защитой своих укреплений.

Всадники, добравшись до беглеца, сразу же забросили его на спину одного из коней и поспешили убраться с чужой территории. Только доставив бессознательное тело в крепость на холме, бойцы начали распутывать непонятно что, надетое на парне и скрывающее его личину.

— Да режьте это к чертовой матери! — воскликнул король, глядя на растерянность бойцов перед непонятной путаницей кусков брезента и веревок. Наконец остатки куртки удалены, и раздался звонкий девичий крик:

— Это Кейт!

— Ну-у-у, если в этой котлете на месте лица ты способна его узнать, то пусть будет Кейтрел! — пожал плечами граф. — Целители, забирайте парня, — скомандовал Мизерит. — Осталось только дождаться наших парламентеров. Как бы они теперь в плен не попали.

— Да вон они скачут! — усмехнулся король. — Я заметил, как они развернулись сразу, как только парнишка им на голову свалился. Их даже никто не пытался остановить на обратном пути — так все сосредоточились на летучем беглеце! А вообще интересная пара у твоей дочки с этим парнем получается — каждый из них способен на безумный поступок ради воссоединения!