Четыре тигра Бао Линя

Дождь застиг Бао Линя недалеко от дома, но, зная коварство местных ущелий, он решил, что разумнее пересидеть в укрытии. Собранные тутовые листья скоро набухнут и отяжелеют от влаги, и корзина просто развалится. Так что пещера попалась вовремя.

Внутри было темно, и Линь обрадовался, наткнувшись на сухие ветки. Он оставил корзину у входа, собрал хворост и развел огонь, чтобы согреться и подсушить одежду.

И тогда увидел, что в пещере не один.

Костер высветил огромную тигрицу, вытянувшуюся вдоль стены. Глаза ее были прикрыты, бока часто и мелко вздымались, а в раздувшемся животе что-то шевелилось.

Зверь едва дышал, и страх сменился жалостью. А потом – безумной надеждой. Линь, невзирая на дождь, помчался домой. Придерживая мокрую шляпу, он бежал, оскальзываясь на склонах, и мысленно перебирал слова, которые убедят мать. Так ничего стоящего не придумав, он, ворвавшись в хижину, сказал просто, что в пещере в горах мучается роженица. Расчет оказался верным – Бао Сян, опытная знахарка, не произнесла лишнего слова, быстро собрала сумку и надела плотный стеганый халат.

– Веди.

Дождь усилился. Темнота сгустилась, редкие молнии освещали путь, и Линь боялся, что не найдет пещеру. Но духи помогли: Линь увидел отсветы своего догорающего костра. Они вошли внутрь.

Мать долго смотрела на тигрицу. Выразительно глянула на сына.

– Подожди у входа.

Линь подчинился. Стоя у выхода, он слушал шелест дождя и размышлял, отчего мать не удивилась и не отругала за обман.

Наконец она вышла.

– Я сделала, что смогла. Дальше все в руках предков.

Дома она оставалась строга и задумчива, и Линь не посмел тревожить ее расспросами, думая, что она сердится на него.

Более же всего Линя волновало, как пройдет ночь.

***

Линь плыл в тягучей, густой воде, отчаянно выгребая. В груди горело. Вверх, вверх – там свет и спасение! Но когда Линь вынырнул и глотнул живительного воздуха, то вновь увидел ЕГО.

Огромная белая морда злобно оскалилась, и тигр бросился на него, увлекая обратно, в воду и тьму…

Линь проснулся.

Итак, ничего не вышло. Злобный дух никуда не ушел.

Укладывая в мешок бутыль и лепешки, Линь перебирал в памяти детали кошмара. С детства этот тигр является во снах, чтобы мучить Линя, и даже вчерашняя помощь сородичу не смогла задобрить ночного духа.

Но может, надо просто довершить начатое?

В пещере он нашел четыре дрожащих комочка. Они вяло копошились, тыкались носами в неподвижное тело тигрицы. Линь взял одного в ладони, и тот пронзительно запищал.

Тигрята не захотели есть лепешку, но жадно сосали тряпочку, пропитанную молоком. Кормить их было не сложнее, чем козлят. Когда молоко закончилось, а округлившиеся комочки заснули, Линь понял, что у него нет выбора. Оставить котят – обречь на гибель от хищников или голода. И тогда ночной дух никогда не отстанет.

Жаль, их нельзя взять домой… Они с матерью и так живут слишком обособленно от деревенских. Не хватало еще поселить дома хищников. Чего доброго, их лачуга повторит участь поместья господина Чжана…

Вспомнив о заброшенном поместье, Линь принял решение. Он уложил спящих малышей в сумку и отправился вдоль склонов в сторону развалин. Спустя полдня он спустился в долину, где и нашел подходящую пещеру. Натаскав внутрь сухой травы и листьев, Линь уложил туда тигрят. Малыши задергались и принялись вопить. Линь покачал головой – снова придется идти домой за молоком.

***

– Как я понимаю, тигрица погибла, – заметила мать, глядя, как Линь переливает козье молоко в бутыль.

Линь пожал плечами, досадуя на ее проницательность.

– Хорошо ли то, что ты делаешь? Мне тоже их жаль, но человеку не вскормить тигра. Сейчас им достаточно молока, но скоро понадобится мясо. Что тогда?

– Но ты не отказалась помогать ночью.

Мать помолчала.

– Много лет я служила в доме господина Чжана, и сделала это в память о нем. Но мы знаем, чем закончилась судьба Дома Вэй.

– Это просто тигрята.

– Тем лучше.

Линь смотрел в суровое лицо матери, не зная, говорить ли про ночные кошмары. Много лет назад она приказать забыть о них. «Не придавай силы духу – и он уйдёт». Но дух не уходил.

– Будь осторожен, баобей.

Линь кивнул и молча вышел.

***

На входе в пещеру Линь соорудил стену из камней и хвороста для защиты от хищников. По утрам он успевал накормить тигрят, затем собирал тутовые листья или фрукты в садах заброшенной усадьбы, а вечером вновь навещал малышей. Тигры росли быстро, уплетали смоченные молоком лепешки и вареное мясо и храбро кувыркались у костра. Линь дал им имена и легко различал: пестрый грациозный Сяоджа, игривый Фенг, белолапая красавица Чуадзи, и самая маленькая из тигрят Ин Ер. Когда шел дождь, Линь целый день мог проводить в пещере. Он играл с тигрятами прутиком или веревкой и болтал с ними. Однажды вечером разразилась страшная гроза, и Линь заночевал в пещере.

И ночной дух в этот раз не явился.

Так прошло лето. Близилась пора затяжных дождей и холодных ветров. Линь беспокоился, как защитить пещеру от холода. Кроме того, подросшие тигрята делали попытки перелезть через барьер. Нужно было менять место обитания. Ночной кошмар почти не являлся, и Линь успел позабыть о нем – новая забота захватила всецело. Он подумывал о том, чтобы разместить тигрят внутри разрушенного дворца усадьбы, и прикидывал, как это лучше сделать.

Но мечтам не суждено было сбыться. Однажды Линь не нашел питомцев.

В пещере еще тлели вчерашние угли. Стена была цела. Не похоже, чтобы какой-то хищник пробрался сюда. Линь весь день пробродил по округе, подзывая и свистя. Тигрята не вернулись.

Уставший и злой, он вернулся домой. Мать заметила его печаль, а также то, что он не принес добычи.

– Значит, так тому и быть, – только и сказала Бао Сян. – Зимой они все равно бы погибли.

У Линя не было сил ни удивляться прозорливости матери, ни спорить с ней. Несколько дней он пробродил у пещеры, но не нашел никаких следов.

Миновала зима, промозглая и ветренная. Линь редко ходил в лес. Кошмарный тигр больше не являлся во сны, но теперь Линь даже хотел его возвращения: он спросил бы у духа, что случилось. Запасы были на исходе, и Линь знал, что это его вина. Он не слишком много зарабатывал из-за возни с тигрятами, и теперь приходилось жестко экономить. Поэтому, едва задули теплые ветра, Линь собрался вместе с деревенскими парнями в южный лес, чтобы поискать целебный банчуй-корень.

– Дурь это, – ворчала Сян. – Не найдете ничего.

Но Линь хотел заработать. Один из деревенских, Да-Хэй, утверждал, что знает, где растут чудесные корни, но опасался идти один – вдруг встретятся лесные оборотни? Оборотней Линь никогда не встречал и не боялся.

Поиски оказались неудачными. Три дня они сплавлялись на лодке Да-Хэя вниз по течению, а когда пристали к нужному месту, земля там была изрыта. Да-Хэй был в ярости. Они перекопали все, но нашли лишь несколько сморщенных корешков.

Путь назад проводили в угрюмом молчании, усиленно работая веслами. Лодка дала течь, и Да-Хэй объявил, что она не выдержит четверых. Линь знал, что это значит – трое деревенских были друзьями, а он – чужаком.

– Ты хорошо знаешь здешние леса, – говорил Да-Хэй. – Доберешься и сам.

Линю вручили один корешок, и он взял, хотя внутри кипел от обиды. Но не возвращаться же с пустыми руками? Больше его пугало, что так далеко он никогда не заходил.

Он решил двигаться вдоль реки, но в первый же день пришлось углубиться в лес из-за топкой почвы. Ему удалось найти звериную тропу, но не успел Линь обрадоваться, как рядом раздался чудовищный рык.

Линь узнал его, ибо тысячи раз слышал в своих ночных кошмарах. Это был его голос – духа из сна. Он явился, чтобы наяву растерзать жертву! Раздался треск ломаемых веток, и Линь заметался, не зная, куда бежать.

Его сшибли на землю, и он закричал, сжимаясь в комок. Сейчас страшные когти и зубы растерзают его! Но мохнатые лапы лишь мягко трогали, а горячие языки лизали лицо и руки. Не сразу Линь осмелился открыть глаза.

Сяоджа, Фенг, Ин Ер и Чуадзи. Это были они, подросшие и окрепшие.

Дальше шли все вместе, вернее, тигры бежали впереди, а Линь спешил следом, ошалевший. Звери легко находили удобные лазы в зарослях, и Линь двигался быстро. Когда стемнело, лес поредел, и Линь понял, что вышел к знакомым местам. Где-то здесь было брошенное поместье.

Он заночевал в домике без крыши, а утром обнаружил подле себя четырех тигрят.

– Где же вы были, озорники? – спрашивал Линь, ласково теребя питомцев по загривкам. – Как выживали?

Тигры требовательно царапали лапами сумку.

– Нет ни хлеба, ни молока, – со смехом отвечал Линь. – Вот, человек-корень. Но вы же не будете это есть?

Тигры нюхали и морщились.

– Ничего вы не понимаете. Это очень ценная вещь. Был бы он еще побольше…

Домой Линь шел в прекрасном настроении, и даже скудная добыча не могла омрачить его.

***

Мать приняла его сдержанно, но Линь отметил, что морщинки на ее лбу разгладились. Она лишь махнула рукой, увидев сморщенный корешок, и усадила сына за стол. Линь рассказывал о своих приключениях и, забывшись, едва не сболтнул о нашедшихся тигрятах. Но сдержался.

Утром он взял лепешку (молока дома не оказалось) и отправился в усадьбу. Тигры с удовольствием съели хлеб, а затем устремились в лес. Линь опешил. Из зарослей выглянула голова Сяоджи: мол, чего не идешь?

Линь решил, что питомцы хотят показать свое новое логово, и послушно направился следом.

Шли долго, и Линь начал беспокоиться. Тигры двигались уверенно, и он едва поспевал, высматривая впереди полосатые шкуры.

Они пришли к прудику с густой травой на берегу. Тигры расселись у могучего дерева, корни которого опускались в воду.

– И что? – Линь начал злиться. – Мы пришли сюда посмотреть на болото?

Впрочем, он тут же остыл. «Чего ты хочешь? Они просто звери».

Тем временем Фенг начал рыть у дерева. Остальные тигрята смотрели на Линя с молчаливым укором.

– Надеюсь, я найду там нефрит, – вздохнул Линь, подходя.

В яме он обнаружил три огромных банчуй-корня. Сочные, тяжелые – на городском рынке такие стоили уйму денег!

Все еще не веря счастью, Линь ополоснул корни и спрятал в сумку. Тигры спокойно потрусили обратно.

***

В городе за корни дали шесть увесистых лянов. Линь возвращался, напевая и размахивая руками. В деревне он купил мешок крупы, муку и масло. А на лесной тропе тигрята встретили его.

– Вам нужно быть осторожнее! Вы слишком близко подошли к деревне. Нет, молока нет. Нет, вы не будете это есть! Это серебро, оно несъедобное. Видите, сколько деньжищ?

Тигры осторожно нюхали плоские слитки, а Чуадзи даже лизнула.

– Зря носы воротите. Вот это – настоящее богатство. На два ляна я могу купить ещё одну козу, и молока станет больше. Вот бы еще корней найти, а? Вот разбогатеем!

Но разговоры о богатстве не вызвали у тигров энтузиазма. Они недолго сопровождали Линя, а потом бесшумно растворились в зарослях. А спустя минуту Линь понял, отчего они скрылись: на тропе стоял Безумец Кэсибо.

В деревне Кэсибо считали чокнутым, ибо он не боялся бродить по джунглям даже ночью. Зверье не трогало его – видно, злой дух, одолевший разум Кэсибо, охранял его. Линь тоже сторонился этого странного человека.

– Пахнет хищниками, – прохрипел Кэсибо, заглядывая в лицо Линю из-под соломенной шляпы. – Чуешь?

– Здесь нет никаких хищников.

– Они повсюду.

Линь попытался обойти Безумца.

– А самый главный – сидит в городе на мешке с деньгами.

Линь ускорил шаг, но еще долго хриплый хохот стоял у него в ушах.

Мать качала головой, глядя на деньги и припасы, и Линь не мог понять, рада она или сердится. А на следующий день он прихватил мешок побольше и отправился в развалины.

На этот раз тигры повели в другую сторону. Они привели его к скрытой в зарослях узкой пещере.

– Может, лучше сходить к тому пруду? – пробормотал Линь.

Внутри пещеры часть стены обвалилась – на глине виднелись свежие следы когтей – обнажив край позеленевшего сундука.

Очень долго Линь сидел у раскрытого сундука, отрешенно перебирая найденные сокровища. Толстые серебряные монеты, плоские золотые слитки, расписанные чернилами дощечки – Линь видел такие у торговцев и знал, что это тоже деньги. Сверху лежали бронзовая бабочка и короткий меч в деревянных ножнах.

Мысли плыли. Сколько денег! Столько можно купить! Стада коз и коров, новый дом… нет, усадьба! Любая девушка теперь выйдет за него замуж!

Он просидел пару часов. Спохватился, сунул горсть монет в мешок, побежал домой.

Мать молча рассматривала высыпанное на стол богатство, трогая слитки огрубелыми кончиками пальцев.

– Ты же не случайно это нашел, баобей.

Линь вздыхал и мялся, но в конце концов рассказал о вернувшихся тиграх.

***

Когда Линь открыл сундук, Сян изменилась в лице.

– Побудь снаружи, баобей.

Линь вышел и присел на большой камень. Он слышал, как мать всхлипывает. Когда она появилась, то прижимала к груди бронзовую бабочку.

– Эти сокровища нужно спрятать. Они не принесут счастья.

Линь подскочил.

– Мама!

Но Сян властным жестом оборвала возражения.

– Знал бы ты, чей это сундук…

– Наш! Я его нашел.

– Никто не поверит крестьянам. Скажут: украли. И все равно отберут.

Линь задохнулся от возмущения. Он уже вообразил собственное поместье! А Сян принялась озираться.

– Ну? Выходите!

Тигрята по очереди вылезли из зарослей и, жмурясь, растянулись на траве.

– Все повторяется, – сдавленно произнесла Сян, рассматривая бабочку. – Вначале отец, теперь сын. Как можно взмахом топора остановить ветер? И все же… Это нельзя никому показывать!

***

Странной была жизнь Линя последний год, а сделалась еще страннее. Раньше он скрывал от матери, что выкармливает тигрят, теперь же в этом отпала необходимость. Мать его ни о чем не расспрашивала, будто зная все наперед, и это тревожило. Однажды Линь приволок домой тушу дикой свиньи, пойманной питомцами, и как бы невзначай показал следы когтей на шкуре.

– Корни, золото, теперь свиньи, – ворчала мать, раскатывая лепешки. – Что они притащат в следующий раз? Лучше бы привели тебе невесту. Вмиг бы взялся за ум, прекратил бы бродить по джунглям в поисках приключений.

Линь хотел ответить, что невесты в лесу не водятся, и вообще, для женитьбы нужны деньги. Но прикусил язык. Ведь золото и было его новой тайной.

Разумеется, он не собирался от него отказываться. Линь постепенно перетащил сокровища в место понадежнее – в доме разрушенной усадьбы в долине. Никто из деревенских не совался туда, опасаясь чудовищ и призраков. Никаких призраков Линь от роду там не видывал. Не считать же Безумца Кэсибо за духа? Руины были безопасны и хорошо знакомы.

Линь много времени проводил с сокровищами, перебирая и рассматривая их. Среди монет он обнаружил драгоценные перстни с камнями. Надев их и нацепив меч, юноша расхаживал по заброшенному поместью, воображая себя важным господином. Он нашел браслет с красивыми камешками и припрятал для будущей невесты. Конечно, мать права – крестьянину подозрительно иметь такую дорогую вещь. Но она сама забрала бронзовую бабочку! Так почему Линь не может взять несколько вещиц? Он выбрал самые мелкие и некрасивые монеты и разменивал их по одной в городе. Тутовые листья и фрукты он больше не собирал.

Тигры интереса к сокровищам не выказывали.

– Смотри, Чуадзи, какая цепочка! Она бы украсила твою шею. Не хочешь? Мама говорит: лучше бы вы привели мне невесту. Смешно, правда? Где же взять в лесу невесту? Разве что она будет тигрицей. Ничего, вот разменяю монетки потихоньку – заживем.

Тигры слушали внимательно, но о чем именно они думали, оставалось загадкой.

***

Это случилось в середине лета. Линь чаще проводил время в лесу или в развалинах, чем дома. Вот и в эту ночь он заночевал на поляне, недалеко от пещеры, где впервые обнаружил сундук.

Ему опять приснился старый сон. Вновь Линь отчаянно выныривал из темной воды, тигр рычал и скалился, и когда сил бороться не осталось, Линь как обычно проснулся.

Он провел пальцами по мокрому лицу, и вдруг понял, что на поляне один. Тигрята исчезли.

Рычание раздалось внезапно и слышалось где-то недалеко. Эхом отозвались три знакомых голоса.

Линь вскочил. Там, в глубине леса, его тигрята охотились на кого-то. Линь коснулся найденного меча. Что бы там ни случилось, вряд ли он сможет помочь. Чтобы отвлечься от дурных мыслей, Линь развел костерок. Тигрята с детства привычны к огню – рано или поздно они выйдут на его костер.

Но на поляну вышли не тигры.

Вначале он услышал треск. Кто-то ломился через кусты – кто-то, не умеющий ходить по лесу. Линь молча сидел, сжимая рукоять меча.

На поляну выскочила женщина. Свет костра осветил молодое испуганное лицо, растрепавшиеся волосы, изорванный халат. Она прижимала руки к груди, ее трясло.

– Помогите, – сказала она, делая нетвердый шаг к костру.

Линь бросился навстречу, и девушка упала ему на руки. Он посадил ее у огня и дал бутыль с водой.

Напившись, незнакомка принялась озираться.

– Ты один здесь? Уведи меня отсюда, прошу тебя!

– Что случилось? Кто ты? Откуда взялась в лесу?

Но девушка вскочила и принялась бросать в костер заготовленный хворост.

– Нужно больше огня!

Линь вспомнил о рычании во тьме и все понял. Вот от кого убегала девушка. Некстати пришли на ум слова матери про «найти невесту». Девушка наконец обратила внимание на каменное спокойствие юноши. Отступила на шаг.

– Кто ты?

– Я живу неподалеку, – ответил Линь мягко. – Я просто бедный крестьянин.

– Крестьяне не ночуют посреди ужасного леса. Разве не здесь было поместье дома Вэй, где обитали оборотни?

– Развалины поместья недалеко. А оборотни – сказки.

– Но я видела тигров, – сообщила девушка. – Они гнались за мной.

– Тебе не нужно бояться тигров.

Девушка опустилась на колени и поклонилась.

– Я поняла. Ты бессмертный шэньсянь в облике человека. Только дух может повстречаться среди этого леса. Благодарю Великое Небо, что послало тебя на моем пути. Меня зовут Тэн Айминь. Прошу, выведи меня отсюда!

– Скоро рассвет. Тогда и пойдем.

– А как же хищники?

Позади девушки из зарослей выглянула полосатая морда с желтыми глазами. И скрылась обратно.

– Здесь нам ничего не угрожает.

Видимо, слов могущественного лесного духа Айминь оказалось достаточно. Она опустилась на землю у костра.

– Ты ранена?

– Просто царапины.

«Значит, тигры не причинили ей вреда» – с облегчением подумал Линь. Но на кого же они рычали? Он решил не разубеждать девушку в своем «могуществе». Ему было жутко интересно узнать, откуда она взялась посреди леса. Однако расспросы пришлось отложить – обессиленная Айминь уже спала.

Линь сердито махнул показавшемуся из-за деревьев Сяодже и уселся у костра.

***

Утром Айминь вела себя молчаливо и сдержанно. Она с поклоном приняла воду и лепешку, молча умылась и поела. При свете солнца Линь увидел, что это совсем юная и очень красивая девушка. Он украдкой рассматривал ее, думая, что от такой невесты не отказался бы. Но тут же со злостью одернул себя: кем бы ни была Айминь, безродный крестьянин ей не ровня. Линь отметил богатый, расшитый золотой вышивкой халат и сапожки, кольца на тонких пальцах. Хотя одежда была изрядно изорвана и испачкана, было понятно, что девушка далеко не бедна.

– Ты не крестьянка. Откуда ты здесь?

– Я – из дома Тэн, господин. Наши земли находятся к востоку, у Великой стены.

– Далеко.

– Наш караван шел лесом, пока вчера…

Девушка помрачнела и замолчала.

– Зачем вы шли через джунгли?

– Гуанмин… сказал, так безопасней. Я – единственная наследница дома Тэн, господин. Мои земли – большой соблазн для аристократов. В городе Сиань мне обещали защиту.

– Сиань совсем рядом. Я могу проводить.

– Благодарю, господин.

– Прекрати называть меня господином! И кланяться. Меня зовут Бао Линь.

– Да, господин Бао.

Когда они вышли в путь, Линь размышлял, почему Айминь упорно называет его господином. Девушка явно не соврала, что не местная – она совершенно не ориентировалась в здешних местах и с трудом шла через лес, спотыкаясь и цепляясь за ветки. Они шли медленно. Иногда в стороне мелькали полосатые тени.

Когда они подошли к хижине, Айминь с изумлением воззрилась на Линя.

– Ты и в самом деле крестьянин?

Почему-то Линя эти слова задели, хотя он несколько часов доказывал именно это.

Мать встретила их настороженно.

– Ну, это уж слишком, – сказала она, в упор глядя на девушку.

Линь коротко пересказал историю Айминь, и Сян немного оттаяла. Она пригласила гостью в дом и сердито зыркнула на Линя:

– Снова твои друзья забавляются?

Спустя час они сидели и пили чай. Айминь вымылась и уложила волосы, царапины ее были обработаны и смазаны. Она куталась в старый материн халат и грела руки пузатой глиняной чашкой.

– Вы не похожи на крестьян, – вдруг сказала она.

Сян и Линь переглянулись.

– Отчего же? – спросила Сян.

– На востоке, едва услышал мое имя, крестьяне падают ниц. В ваших краях, видимо, почтительность не принята.

– Ну, что ж, – ответствовала Сян. – Мы живем обособленно, питаемся тем, что дает лес, и не привыкли гнуть спины перед каждым чиновником. Простите, если наши манеры ужасают вас, госпожа Тэн.

– Нет, нет, – засмеялась Айминь. – Я не в тех обстоятельствах, чтобы проявлять гордыню. Я – беглянка, и сейчас мое положение ниже самого бедного крестьянина. Благодарю за помощь и приют. Просто это странно. Я видела меч у Линя. А ведь меч дозволен лишь аристократам.

Сян выразительно посмотрела на Линя.

– Твое своеволие приведет к беде.

Линь молча пил чай.

– Вы знаете господина Фухуа?

– Фухуа Юншэн – владетель города Сиань и всех окрестных земель, – промолвила Сян. – Кто ж его не знает?

– Он мой жених.

– Этот старикашка? На что он тебе?

Айминь грустно улыбнулась.

– Да, вы совсем не почтительны, да-цзе. Фухуа обещал мне защиту, если я выйду за него замуж.

– Кого тебе бояться, наследница славного Дэмина?

– Вы слышали о моем отце? Он погиб в походе против кочевников. Оставил после себя много трофеев, а так же долги и разоренные поместья. Многие зарятся на мои земли, но только Фухуа обещал мне сохранение привилегий.

– Понятно. – Сян покачала головой. – Город украшают цветами и лентами. Говорят, Фухуа готовится к обручению.

– Наверное, вы не так поняли, да-цзе. Мы с Юншэном уже обручены. Я ехала на свадьбу.

– Как же ты оказалась в лесу?

Айминь долго молчала.

– Вначале мы двигались по дороге. Но Гуанмин – мой телохранитель – велел свернуть и идти лесом. Он сказал, многие захотят меня убить до свадьбы, чтобы завладеть ничейными землями. Наш обоз двинулся дальше, а меня посадили в паланкин, и мы скрытно пошли по лесу. Мы шли целый день. А ночью…

Айминь обхватила себя руками. Губы ее задрожали.

– Это были… хищники? – спросила Сян строго.

– Это был Гуанмин… Ночью я проснулась от криков и выглянула из паланкина. Люди Гуанмина убивали слуг. А он приказал мне выйти. Сказал, что любит меня, но воля нового хозяина требует, чтобы я исчезла. Я просто не могла поверить…

– Ты сбежала?

– Они держали меня, а Гуанмин взял какие-то ужасные клещи. А потом… зарычали со всех сторон. Огромный тигр выскочил из зарослей. Кто-то стал кричать: «Оборотни!». Но Гуанмин сказал, что это просто тигры, и приказал защищаться огнем. Он бросил факелом в зверя, но тот переступил через огонь и пошел на нас. Тогда испугался даже Гуанмин. Они все побежали, забыли про меня, и я куда-то побежала. Все казалось: звери вот-вот настигнут меня. А потом я увидела Линя, и сразу все стихло. Тигров и след простыл, будто и не было. Но это было так, клянусь Небом!

– Почему же верный телохранитель решил предать? – задумчиво произнесла Сян.

– Вы верите мне?

– Отчего ж не поверить?

– Ведь тигры спасли меня. Разве в это можно поверить?

Сян сердито взглянула на Линя.

– В наших местах разные чудеса случаются. Наверное, сами духи Неба помогли тебе. И вот что я тебе скажу, девочка: то, что случилось, неспроста. Может, и не стоит тебе идти в Сиань? Убийцы могут поджидать там.

– Но как же я попаду к жениху? Ведь он будет думать, что я погибла.

***

Линь чувствовал себя неуютно и странно. Ладонь его поглаживала спрятанный в мешке благородный браслет. Ах, как сладко было верить, что это тигры волшебным образом нашли ему невесту. Но ночь прошла, и Айминь оказалась высокородной аристократкой, да еще и с женихом. Так Линь промаялся до вечера, и в конце концов разозлился на себя, и сказал матери, что идет в лес по делам.

Однако, отойдя немного от дома, вернулся. Вдруг пришло в голову, что Айминь может внезапно уйти в город одна. А ему хотелось еще раз ее увидеть.

Неслышно Линь прошел к хижине и уселся под окном. Навострил уши: в доме шел разговор.

– Признаться, поначалу я приняла Линя за мятежного принца, скрывающегося в лесах, – сказала Айминь.

Мать не отвечала, гремя чашками.

– Если Линь отведет меня к Фухуа, то получит большую награду.

– Много ли ты знаешь о женихе?

– Он достаточно знатен, чтобы я приняла его предложение. И достаточно влиятелен, чтобы защитить меня.

– Что будет, если ты исчезнешь? Кому достанутся твои земли?

Теперь надолго замолчала Айминь.

– Мы не женаты, но обручены. Я понимаю, к чему вы клоните, да-цзе, но в этом нет выгоды для Фухуа. Он и так получит все, когда мы поженимся.

– А что, если ему нужны лишь земли, но не ты?

– Если человек богат, это не значит, что он порочен.

– О, я неплохо знаю Юншэна, еще с тех времен, когда он не был столь богат, и уж тем более так знатен.

– Я не понимаю, да-цзе.

– Когда я служила у Вэй Чжана, Фухуа Юншэн был всего лишь управляющим поместья. Как же случилось, что после гибели Чжана и его наследников владеть землями стал Фухуа?

– Вы говорите о сожженной усадьбе? Но ведь… там произошли страшные вещи. У нас на Востоке мало об этом знают, лишь слухи о каких-то чудовищах.

– Фухуа постарался, чтобы слухи о чудищах расползлись по всей Поднебесной. Я же была там и видела все своими глазами.

Линь замер, словно мышь. Почти никогда мать не говорила о прошлом.

– Слухи, слухи…Я служила в доме Вэй Чжана. Это был великий человек, добрый и справедливый. Случилось так, что однажды Чжан привел домой девушку, сказочно красивую, и сделал ее своей женой. О девушке никто и не слыхивал: кто она и откуда. И лишь самые близкие Чжану люди знали, что Джиао – не человек.

Послышался стук чашки.

– Да, девочка, – продолжила Сян. – Слух оказался верным. Прекрасная Джиао была оборотнем-тигрицей. Неизвестно, чем ей так приглянулся Вэй Чжан, что она выбрала его в мужья. Чжан все время посвящал красавице-жене, все чаще бывал в лесном поместье, затем перебрался туда насовсем. Слуги видели, как по ночам тигрица шныряет по саду. А потом у них родился сын, Кайлинь, и Чжан объявил его наследником.

– Как же ему это позволили?

– Чжан был добрым правителем. Его любили. Да и Джиао… Неспроста после свадьбы в местных горах вдруг обнаружили золотые жилы. Деньги потекли в руки Чжана рекой. Думаю, не обошлось без волшебства. Золото не испортило Вэй Чжана – он щедро одаривал подданных и не притеснял крестьян. Угодья богатели и процветали. Я хорошо помню эти годы – каждый день, словно праздник.

Сян замолчала.

– Думаю, золото и стало причиной всего. Кое-кто принялся множить слухи и слать наветы в столицу. В лесу стали пропадать люди, и злые языки шептали, что это оборотни пожирают их. В один день явился Лань Бинь – Волчий Отряд – с требованием выдать оборотней. Чжан обнажил оружие. Битва была свирепой и страшной. Вырезали почти все поместье. Не щадили ни слуг, и крестьян. Чжан с семьей заперлись в усадьбе. Тогда Лань Бинь подожгли его. Не выжил никто.

– Откуда вы все это знаете, да-цзе? – тихо спросила Айминь.

– Я была там.

Линь чувствовал, как ногти впиваются в ладони, раздирая кожу, но боялся даже пошевелиться. В доме загремели посудой.

– Значит, земли стали ничейными, и их отдали Фухуа?

– Это была странная история. Такую награду чиновник мог получить, лишь совершив что-то особенное. Или пообещав что-то очень ценное, даже по меркам Хуанди. Например, золотые шахты. Правда, планам не суждено было сбыться: без Джиао драгоценные жилы быстро иссякли.

– Но моя история совсем другая, – пробормотала Айминь. – Разве что наследство… Разве у Вэй Чжана не нашлось наследников?

– Дальняя родня не в счет. А вот у Чжана… Был у него еще сын. Когда Кайлинь подрос, они с Джиао подолгу пропадали в своих горах, и Чжан тосковал. От тоски спасала девушка – простая крестьянка, которая любила Чжана всем сердцем. У нее родился сын, и Чжан поселил их в саду поместья, в домике у реки.

Голос Сян стал глухим и тихим.

– Маленькая речка, заросшая цветами и пахучей травой. Туда не было хода окрестным жителям, тихое заповедное место. Лишь белый тигренок забавлялся там – Кайлинь, первый сын Чжана. С ним легко было поладить. Девушка сделала ему игрушку – тростинку с заколкой–бабочкой…

Сян прокашлялась.

– Джиао и Кайлинь никому не делали зла. Но их убили.

– А та девушка с сыном? – тихо спросила Айминь.

– Их гнали вдоль реки, как зверей, вместе с остатками челяди. Кого не догнали стрелы и копья, загнали в воду. Словно вчера было… Фухуа – дурной человек, деточка. Держись подальше от него.

Когда голоса смолкли, Линь тихо встал и направился в лес.

***

Этой ночью ему снова приснился знакомый сон. Он был яркий и зримый, как никогда. Линь дрыгал руками в воде, пытаясь выплыть, глотнуть воздуха. Ноги бессильно дергались, а вниз тянула рубаха, в которой запутался тяжелый дротик. Но кто-то очень сильный потянул его за воротник, рывком вытащил из воды и швырнул на мокрую глину. Линь обернулся, чтобы увидеть спасителя, но успел рассмотреть лишь залитую кровью тигриную морду и две белые лапы, бессильно соскользнувшие в воду.

***

Слова Сян посеяли сомнения в душе Айминь, и она решила не спешить в город. Но вечером все перевернулось: бродячий торговец пряностями сообщил, что в Сиане намечается большой праздник с угощениями: господин Фухуа обручается с племянницей императора, и сам Цзиньлун Золотой Дракон, брат Сына Неба приехал, чтобы совершить церемонию.

– Этого не может быть, – волновалась Айминь . – Я – его невеста.

– Тебя посчитали погибшей, – напомнил Линь.

– Девочка права, – молвила Сян. – Лишь две ночи прошло после нападения. Фухуа должен ждать невесту, а потом – послать людей на поиски. Но он уже выбрал другую. Да какую! Значит, все спланировал заранее.

– Нужно идти в Сиань. Объявить, что я жива!

– Нельзя! Фухуа не допустит второго промаха! Радуйся, что осталась в живых и не высовывайся.

– Вечно скрываться и жить в страхе? Как вы? Что вы рассказали мне ночью? Разве об этом можно молчать?

Лицо Сян окаменело.

– Я говорила лишь для того, чтобы предостеречь, – процедила она. – Делай, как знаешь. Фухуа уничтожит тебя.

– Он не посмеет при посланце Хуанди!

Айминь решительно направилась к тропе через лес.

– Я иду с тобой! – Линь бросился следом.

– Нет, – крикнула мать. – Не вмешивайся, баобей.

– Она даже не знает дороги!

– Тебя убьют, как и ее.

– Пусть попробуют! – Линь выхватил меч.

Сян тяжело опустилась на лавку.

– Глупые дети. Ладно же. Когда вода спадает, камни все равно обнажаются. Прошу, только не сегодня.

***

Утром Сян молча выдала Айминь сверток ткани. Это оказался роскошный шелковый халат с золотой вышивкой, расписанный птицами фэн. Линь и подумать не мог, что у них дома хранится такое.

– Раз уж ты идешь просить справедливости у Цзиньлуна, то и выглядеть нужно подобающе.

– Откуда у вас такая дорогая вещь? – Айминь с восхищением рассматривала халат. – Впрочем, не отвечайте, я поняла.

А когда Айминь облачилась в халат и уложила волосы, Линь несмело ткнул ей браслет в ладонь.

– Возьми. Вообще-то это для моей невесты. Но тебе он нужнее.

Айминь погладила браслет.

– Нубийское золото и цвет лотоса. Это сказочно дорогая вещь, Линь!

– С ним тебя никакой стражник не посмеет остановить.

Айминь пристально посмотрела на него.

– Тебе и правда не стоит идти со мной. Просто проводи меня до Сианя.

– Я пойду с тобой к самому Цзиньлуну и расскажу, как все было.

– Ты очень смелый, Бао Линь. Спасибо за браслет. Если бы не обстоятельства, я бы стала твоей женой.

***

В деревню они заходить не стали, сразу вышли на лесную дорогу. Айминь шла, гордо выпрямив спину. Редкие деревенские, завидев их, удивленно уступали дорогу, некоторые кланялись. Линь придерживал рукоять меча, но уверенности у него убавлялось с каждым пройденным ли. Как он будет разговаривать с братом Императора? Но пути назад не было – очень хотелось посмотреть в глаза Фухуа Юншэна. За последние два дня Линь узнал и догадался о себе больше, чем за всю прошлую жизнь. Вдруг он понял, почему они с матерью живут обособленно и диковато, отчего мать не одобряла его идей идти на заработки в город. Наверное, он слишком похож на отца?

Ближе Сианю дорога расширилась, они миновали несколько развилок. К городу двигались повозки и пешие крестьяне с тележками. Лес отступал, пока не разбился на отдельные рощи, перемежаемые полями и садами. У такой рощицы их и ждали.

Из тени выступил человек, закутанный в темный плащ.

Линь обнажил меч.

– Не порежься, маленький бродяга Линь, – сказал Безумец Кэсибо.

– Дай пройти.

– Тебя не ждут там, куда идешь.

– О чем это он? – спросила Айминь.

– Это просто сумасшедший. Идем.

Линь спрятал меч, взял Айминь за руку и обошел неподвижного Кэсибо.

Айминь была права: ее величественный вид заставлял городских зевак расступаться, и даже стража у ворот не посмела приставать с расспросами. Линь шагал рядом с невозмутимым лицом, изображая телохранителя. Он не знал, где дворец Фухуа – он никогда не заходил в богатые кварталы. Но это и не понадобилось. На городской площади, запруженной толпой, они увидели величественную процессию. В огромной, разукрашенной красными и зелеными лентами колеснице восседал маленький человечек со сморщенным плоским лицом и жидкой бородой. Рядом сидела женщина, закутанная в сверкающий золотом халат. Голову ее венчал высокая шапка с драгоценными камнями, а на лицо ниспадала вуаль. Подле повозки двигались конные воины, все в изукрашенных доспехах.

Айминь решительно проталкивалась через толпу к процессии. Стражники было скрестили копья, но Айминь властно раздвинула их.

– Я дочь Тэн Дэмина из Дома Тэн.

Но императорских гвардейцев было не так просто сбить с толку. Двое конных загородили собой колесницу, и еще четверо окружили дерзких пришельцев, наставив оружие. Чувствуя под лопаткой острия копий, Линь осознал, каким глупцом был, надеясь на меч.

– Что происходит?

Говорил всадник, облаченный в доспехи, разукрашенные золотыми драконами. Лицо его было изрезано морщинами, но выглядел он крепко. Тугая белая коса спускалась из-под шлема по пластинчатому наплечнику до пояса. Роскошные висячие усы не могли скрыть длинного шрама, идущего через все лицо.

Айминь почтительно поклонилась и громко сказала:

– Великий Цзиньлун! Меня зовут Тэн Айминь, я невеста этого человека, Фухуа Юншэна. Я спешила в Сиань на собственную свадьбу, но здесь, кажется, празднуют нечто другое?

Если брат Императора и смутился, то ничем не показал этого. Его взгляд, сверливший Айминь, скользнул по Линю, и воззрился на Фухуа.

Тот привстал на колеснице, заплывшие глазки широко распахнулись. Бороденка затряслась.

– Я не знаю, кто это, мой господин. Как я говорил, моя бывшая невеста Тэн Айминь погибла в пути сюда.

– Я – дочь Тэн Дэмина, – гневно прокричала Айминь. – Фухуа Юншэн, ты лично приезжал в наше поместье, чтобы договориться о свадьбе!

– Я знал славного Тэн Дэмина, – сказал Цзиньлун. – Но его дочь растерзали звери в диких лесах.

– Я выжила. Мне помог вот этот человек. – Девушка указала на Линьа. – И в лесу… на нас напали не звери.

Цзиньлун нахмурился.

– Непохоже, чтобы ты вышла из лесу, девочка. А ты кто? – обратился он к Линьу.

Линь поклонился.

– Меня зовут Бао Линь.

– Твое лицо мне знакомо, – сказал Цзиньлун. – Ты тоже из дома Тэн? Подойди ближе.

Воины убрали копья.

– Я всего лишь крестьянин. Эта девушка говорит правду.

– Не слушайте их, господин, – закричал Фухуа. – Они хотят опорочить церемонию нанзи и препятствовать нашему союзу! Их нужно допросить, узнать, кто их послал!

– Я отвечу на все вопросы, – гордо сказала Айминь.

– Где же твои грамоты и фамильные печати, женщина? – продолжал вопить Фухуа.

– Остались в лесу.

– Всего лишь слова! А крестьянин? Откуда у него меч?

– Какой меч?

Воины тут же отобрали у Линя оружие и поднесли Цзиньлуну. Тот долго рассматривал его. Лицо его потемнело.

***

Очнулся Линь в темном подвале. Все тело его превратилось в кровоподтек. Глаза заплыли, но, казалось, были целы. Руки развязали, но от этого было не легче. Свернувшись на глиняном полу, Линь думал об Айминь – где она, что с ней? И, конечно, о матери, предостерегавшей его. Забывшись тяжелым бредом, он будто наяву слышал ее слова. Затем ему привиделся Безумец Кэсибо, и Линьу казалось, что Кэсибо стоит за дверью и зовет его. Но это не могло быть явью – он в подвале дворца Фухуа, в Сиане. И даже если бы была возможность сбежать, Линь не мог бросить Айминь. Может, она тоже лежит где-то в подвале, избитая?..

Утром Линю связали руки, куда-то привели и усадили на стул. Щурясь и моргая после тьмы подвала, он разглядел, что находится посреди большого, помпезно украшенного зала. Впереди стояло возвышение с большим креслом, больше похожим на трон, и длинным столом перед ним. В кресле развалился Цзиньлун, лицо его было сумрачно. Рядом на высоком стуле восседал Фухуа. Сидели еще несколько человек, из них Линь узнал лишь Пина, старосту деревни. По краям зала толпились незнакомые люди в дорогих халатах.

Ударил гонг. Линь дернулся, но воин, стоящий рядом, положил тяжелую руку ему на плечо. Людская толпа зашевелилась, забормотала. Цзиньлун поднялся, и ропот стих.

– Именем сына Неба, могущественного Императора мира, великого Хуанди начинается суд. Бао Линь! Знаешь ли ты, в чем тебя обвиняют?

Линь встал.

– Я знаю лишь то, что я честный человек, – с усилием ответил он.

– Кланяйся, когда говоришь с великим Цзиньлуном, – завопил Фухуа.

Линь смотрел в лицо судьи.

– У богача всегда виновен бедняк. А я просто помог беззащитной девушке.

– Ты неподобающе дерзок, – ответил Цзиньлун. – Как посмел ты присвоить меч, носить который дозволено лишь Императору?

– Я нашел его в лесу.

– Даже если так! Ты должен был отнести меч своему господину, а не таскать на поясе.

– У меня нет господина.

– Тебе следует отрезать язык.

– Мастер Цзиньлун, – сказал Фухуа. – Очевидно, этот человек – преступник. Он не отрицает, что присвоил драгоценный меч. Давайте же разберемся с его сообщницей.

– Да, – мрачно изрек Цзинлун. – С этим делом все ясно. Приведите девушку.

К облегчению Линьа, Айминь была в порядке. По-видимому, обходились с ней вежливо.

Она устремилась через зал к Линьу. Стала рядом и положила ладонь на плечо.

– По какому праву вы так обращаетесь с нами? – спросила она звонко. – Как вы посмели бить этого доброго юношу?

– Думай о своей судьбе, девочка, – проворчал Цзиньлун. – Кто ты?

– Я – Тэн Айминь, дочь Тэн Дэмина. На меня предательски напали в лесу мои телохранители. Я вам вчера все рассказала!

– Я слышал твою историю, и в нее трудно верить. Может ли кто-то подтвердить твои слова?

– Сюда отправился целый караван. Где мои люди?

– На караван дома Тэн напали разбойники, – ответил Фухуа небрежно. – Сожалею, но не выжил никто.

– Императорский двор узнает о беззаконии, творимом здесь. Дом Тэн оказал много услуг Империи.

– Дома Тэн более не существует, – скрипучим голосом ответил Фухуа. – Наследников не осталось. А ты – самозванка.

– Кто может подтвердить, что ты – дочь Дэмина? – спросил Цзиньлун.

– Многие. Прикажите послать гонцов в наши земли.

– Пошлем, – кивнул Золотой Дракон. – Но пройдет не одна неделя, прежде чем названные прибудут. Если пожелают прибыть. Есть ли свидетели прямо здесь?

– Вот он, – Айминь указала на Фухуа. – Он лжет.

– Зачем же мне это, господин? Если бы это была настоящая Тэн Айминь, я бы с радостью принял ее. Вместе с Тэн Айминь мне бы отошли ее земли. Зачем же мне обманывать?

– Затем, что ты одной стрелой убил двух ястребов, – раздался громкий властный голос.

Люди расступились, пропуская статную женщину в дорогом шелковом халате. Голову ее венчала сложная прическа со шпильками и подвесками, талию стягивал широкий узорчатый пояс с камнями.

Линь с удивлением узнал мать. Она стала посреди зала и сложила руки.

– Тебе подвернулся случай жениться на девушке из Императорского Дома. Но ты уже обручен с другой. Чтобы сохранить лицо, ты и придумал убить Тэн Айминь в пути. Ее земля и так достанется тебе – кто станет возражать родне Императора?

Люди тихо зароптали.

– Это еще что за старуха? – процедил Фухуа. – Очередная сообщница?

– Кто ты, женщина? – прогремел Цзиньлун.

– Неудивительно, что ты не помнишь меня, Цзиньлун Золотой Дракон, – язвительно ответила Сян. – Твой меч всегда летит вперед головы.

В зале стало удивительно тихо.

– Мало кто осмеливается так говорить со мной. Если не объяснишься, тебя немедленно казнят.

– Разлитую воду трудно собрать, Цзиньлун. Время объяснений прошло.

– Назови свое имя, дерзкая женщина.

– Много лет минуло с тех пор, как ты читал мне стихи под персиковым деревом, звал в столицу и называл Летящей Ласточкой. Забыл? Воистину, оседлавшему тигра трудно опуститься на землю.

– Стража! – позвал Фухуа.

Но Цзиньлун рявкнул:

– Нет!

Внимательно он вглядывался в женщину.

– Вэй Сян? Но как? Ты погибла.

– Тебе так сказали, и ты поверил.

– Но где ты была все эти годы?

– А где был ты, когда твоего друга Вэй Чжана убивали в собственном доме?

Никто в зале не смел вмешиваться, и лишь Фухуа подобострастно сказал:

– Господин, не обманывайтесь лживыми речами. Эта женщина не может быть той, за кого себя выдает. Из семьи Вэй не выжил никто. Я точно знаю.

– Конечно, – согласилась Сян. – Это ты привел бандитов из Лань Бинь. Они хорошо постарались. Женщин и стариков гнали, словно оленей, пронзали копьями. Я никогда не забуду, как бежала к реке, прижимая к себе сына, каждый миг ожидая стрелу в спину. Мне удалось скрыться в реке. Само Небо спасло меня. Меня выкинуло на берег ниже по течению. Небо, как я рыдала! Ведь сына я отпустила в воде. Я проклинала и тебя, и Чжана, и весь мир. Потом встала и побрела, не зная куда, просто вдоль реки. И вскоре услышала плач.

Голос ее дрогнул, перешел на громкий шепот.

– Это были самые сладкие звуки на свете, потому это был мой сынок, мой Линь. Он сидел на берегу, грязный и мокрый, но живой. Не представляю, как он спасся. Это было чудо! И тогда я поклялась, что больше никогда не позволю его обидеть. Мы скрылись в лесу, и никому я не сказала своего имени до этого дня, боясь расправы. А что же теперь? За что ты судишь его, Цзиньлун? В чем наша семья снова провинилась пред тобой? О, да. Меч! Меч, подаренный Вэй Чжану самим Императором. Сын Вэй Чжана имеет полное право его носить!

Цзиньлун тяжело дышал, переводя беспомощный взгляд с меча на Линьа и обратно. Наконец он велел:

– Развяжите юношу!

Но тут встал Фухуа.

– Постойте, господин.

Цзинлун смерил его взглядом.

– Остерегись, Фухуа Юншэн. Ты еще не породнился с Хуанди. Не тебе оспаривать мое слово.

– Эта женщина околдовала вас. Вспомните, как погубил себя Вэй Чжан!

– Его убил ты! – крикнула Сян.

– Его погубили лесные оборотни, с которыми он связался. Смотрите – они вернулись! Моя несчастная невеста, Тэн Айминь, этот цветок лотоса была растерзана чудовищами в лесу. Один оборотень принял ее облик, и эти двое тоже нелюди. Очнитесь, господин!

– Ты – козел в тигриной шкуре, Юншэн, – сказала Сян. –Разговаривать с тобой все равно, что играть пред коровой на лютне.

– Чем ты докажешь свои слова, женщина из леса?

– А чем лучше твои слова?

Фухуа подбоченился.

– У меня есть свидетель.

– Где же он? – спросил Цзиньлун.

– Я здесь.

Через толпу протолкался крепыш с лысой головой и упал на колени.

– Гуанмин, – ахнула Айминь.

– Все так, господин Цзинлун, – забормотал Гуанмин. – Я видел, как огромные тигры напали на Тэн Айминь и растерзали ее.

– Лжешь, предатель!

– Помолчи, девушка, – сказал Золотой Дракон. – Что же ты не защитил хозяйку, воин?

– Против лесных духов воинские умения бессильны.

– Это оборотни, – заверещал Фухуа. – Господин Цзиньлун, велите воинам убить их. Вы увидите: чудовища примут истинное обличье.

Стража, наставив копья и мечи, угрожающе надвинулась. Линь поднялся, не желая скрываться за спинами девушки и матери.

– Ты позволишь сделать это, Цзиньлун? – гневно крикнула Сян. – Как много лет назад, когда не защитил своего друга Чжана?

– Что было, поросло травой, – глухо ответил Цзиньлун. – Что вы можете сказать в свою пользу?

– К чему слова? Пошли людей в лес – они найдут доказательства.

– В лес, полный твоих чудовищ? – рассмеялся Фухуа.

– Есть ли хоть один свидетель, готовый выступить в защиту этих людей? – спросил Цзиньлун.

Все качали головами, отворачивались.

И в наступившей тишине послышался смех.

– Есть, есть, господин.

Люди расступились, пропуская сутулую фигуру в поношенном плаще. Безумец Кэсибо стоял, закинув на плечо грязный мешок. Он не поклонился и не снял шляпы.

– Кэсибо, – зашипел староста. – Вон отсюда! Господин, не гневайтесь! Он просто сумасшедший.

– Хорош свидетель, – засмеялся Фухуа. – Деревенский дурачок.

– Я не всегда был дураком, – усмехнулся Кэсибо. – Когда твою семью вырезают за ночь, сойти с ума недолго.

– О чем ты говоришь?

– О той ночи, когда убийцы напали на дом Вэй Чжана. Я собирал хворост допоздна, а когда вернулся, усадьба полыхала. Я побежал искать близких, но повсюду был огонь и тела убитых. Потом я видел, как убийцы гнали выживших. Они догоняли их и пронзали мечами. Некоторым удалось добраться до реки, они попытались скрыться в воде. Тогда Лань Бинь стали выпускать в воду стрелы.

– Видел? – проворчал Фухуа. – И Лань Бинь не заметили тебя?

– Заметили. Пришлось прикончить их.

Фухуа рассмеялся.

– Истинный сумасшедший…

– Есть ли, что сказать о нынешнем, а не о прошлом? – спросил Цзиньлун недовольно.

– Я и говорю. Я прикончил убийц, а потом попытался вытащить из воды кого-нибудь. В живых оказался лишь ребенок. Это был он, Линь, сын Вэй Чжана.

– Быть не может. – Линь услышал шепот матери. – Неужели…

– Так я и сошел с ума, – вновь улыбнулся Кэсибо. – Меня даже звери не трогают. Бродил я на днях у развалин, наткнулся на остатки лагеря. Много убитых – но не зверьем.

Он вынул из мешка и бросил на пол предмет. Слуга услужливо поднес его Цзиньлуну, и тот с брезгливостью осмотрел его.

– Железные когти?

– Очень удобно, когда хочешь свалить убийство на хищников. И вот еще…

К столу покатились печати, свитки и тубусы.

– Про это я тоже кое-что знаю…

– Он сам оборотень, – закричал Гуанмин. – Дайте мне меч, я выпущу ему кишки!

– Верно, – сказал Фухуа. – Убей его. Само Небо рассудит, где правда.

Гуанмин взял у стражника меч.

– Ты хочешь драться с убогим и безоружным? – спросил Цзиньлун с презрением.

– Он должен ответить за свою ложь.

– О да, – оскалился Кэсибо. – Один из нас лжет. Дайте же и мне оружие.

– Держи!

Цзиньлун бросил меч, и Кэсибо, не глядя, поймал его.

Гуамнмин бросился резко, размахивая мечом. Кэсибо увернулся – раз, другой. Он двигался неожиданно ловко и стремительно, легко уходя от выпадов, а затем перешел в атаку. Он рубил размашисто, словно дубиной, но столь сильно и быстро, что Гуанмин лишь успевал подставлять клинок. А потом Кэсибо ударил так, что меч вылетел из ладони Гуанмина, и в следующий миг клинок Безумца рассек тело предателя надвое.

– Стража, – прохрипел Фухуа.

Но громкий звон остановил всех. У гонга стоял Цзиньлун.

– Именем Императора приказываю остановиться.

Двери распахнулись и внутрь ворвались императорские гвардейцы.

– Я не так глуп, Фухуа, – сказал Золотой Дракон. – Во всем этом надо хорошо разобраться. Мы пошлем людей в лес и все проверим. Также отправим гонцов в земли дома Тэн. А пока эти люди свободны. Небо доказало их невиновность.

***

Обратный путь Линь, Сян и Кэсибо провели с почетной охраной императорских гвардейцев. Когда они дошли до леса, Сян велела солдатам оставить их.

– Может, тебе стоило остаться во дворце, вместе с Айминь? – спросил Кэсибо, глядя, как воины удаляются в сторону города. – Старик Цзиньлун явно не хотел отпускать тебя.

– С ним мы еще встретимся. А защитить нас есть кому, верно?

Глаза Безумца сверкнули желтым.

– Хорошо же ты прятался, Кайлинь. Я рада, что ты жив. Держи, это твое.

Он сжал бронзовую бабочку в ладони и поклонился.

– Второй раз ты спасаешь моего баобея. Чем же мне отплатить тебе?

Кэсибо… нет, Кайлинь лишь улыбнулся.

– Ты и Линь спасли моих детей, когда меня не было рядом. Безмерно благодарен.

Он крепко обнял Линя.

– Мы еще увидимся, младший брат, и обо всем поговорим. А теперь мне нужно идти.

…Шагая по лесной дороге, Линь думал о том, как много ему еще предстоит узнать. Мать шла, погруженная в мысли, и на лице ее блуждала легкая улыбка.

А в зарослях то и дело мелькали полосатые спины: четыре рыжих и одна белая.