Чикен-бокс навынос

Каникулы у Васька не задались. Хряповка – дыра дырой, деревушка в глухомани. Бабка Настасья, к которой откомандировали предки, новшеств цивилизации не признавала. Мобила – бабушкофон. Радио с тремя каналами. Даже телека нет. Мобильный инет в полной мере оправдывал букву G. Не на 5. Даже не на 3. Полное G.

А ещё соседи.

Справа не то поп, не то псих. Белобрысый, в рясе до пят. Церкви нет, паствы, кажись, тоже. И что ему в деревне делать, где обитателей раз-два и обчёлся?

Слева местный участковый, один на всю деревню. Жгучий кареглазый брюнет, который тоже не пойми что забыл в этом захолустье. Ему бы в кино сниматься. А он по Хряповке расхаживал, в голубом спортивном костюме с тремя полосками, на голове в любую погоду — белая кепка.

Васёк со скуки был готов побиться об заклад, что кепка прикрывает лысину, но спорить оказалось не с кем. Местные все в огородах копошатся, сверстников нет. Сунулся было к бабке, но та фыркнула и отправила кур кормить. А сама по уши закопалась в грядки. Пыталась и Васька к прополке припахать, но тот, не будь дураком, выбрал кур. Это куда прикольнее. Кидаешь корм, представляешь себя Властелином. Вправо бегите, подданные мои! А теперь – влево! А теперь…

За забором что-то булькнуло, хрюпнуло, чавкнуло. Куры закудахтали и ринулись по будкам — вместо сарая бабка держала штук шесть птичников — где и умолкли. Забор хрустнул, и в пролом впихнулась оскаленная морда размером с пяток васьков. Морда внимательно оглядела ряд притихших будок, выбрала ближайшую и смачно хрупнула крышей. Куры в домике-победителе отчаянно заголосили, жалуясь на несправедливость жеребьёвки. Морда, убедившись, что будка с начинкой, заграбастала её целиком и ломанулась через дыру обратно в лес.

У морды были ещё лапы, хвост и даже щупальца, но разглядывать их Васёк не стал. Как и уточнять, почему морда предпочла домик с курами пацану без домика. Он драпанул прямым ходом до избы, голося совершенно по-девчачьи.

Настасья бросила тяпку и ведро, и сиганула через забор к участковому. Васёк краем глаза успел заметить кульбит на зависть любому циркачу. Но щеколда на двери была куда важнее бабкиной акробатики. Заставив комодом и шкафом окно и дверь, Васёк спрятался под одеялом на кровати и сам не заметил, как уснул.

Когда проснулся, по избе плыл аромат свежеиспечённых пирожков. Мебель на местах, через окно сиял молодой месяц, в приоткрытую дверь слышался весёлый говор с кухни. Кажется, в гости к бабке соседи пожаловали.

Васёк осторожно выглянул в окно. Забор цел. Куриных будок пять. Дак их как бы всего пять и было, не? Приснилось?

Подождать бы утра, но пирожки пахли одуряюще. Кошмар приходит и уходит, а кушать хочется всегда. Васёк пятернёй пригладил лохмы и отправился на промысел.

За столом сидели трое. Раскрасневшаяся Настасья, завидев внука, вскочила, сунула ему в руки тарелку с румяными пирожками и продолжила разливать гостям самогон. Пирожки оказались с курятиной, вкусные и сочные. Васёк залпом заточил первый и лишь на втором стал прислушиваться.

Святоша, чинно держа стакан, выговаривал соседу справа:

— Предупреждал же, что портал в ад закрывается в полшестого. Чего полез?

— Так пообещал же Настасье Филиповне начинку вернуть! — смущённо басил участковый, взъерошивая кудри.

— Надеюсь, не в целости и сохранности? — дотошно допытывался поп.

— Не, ну что ты! Обменять! Мясо на мясо.

Васёк, откусывая кусок от очередного пирожка, поперхнулся.

В приоткрытое окно кухни заглядывали молодой месяц и одна из кур. В клюве у пернатой трепыхалась белая кепка.

— Похоже, с курсом обмена кое-кто промахнулся, — съязвил поп, забирая кепку и вытряхивая в подставленную бабкой миску извивающееся щупальце, — Доплату прислали. На, держи свой кошелёк!

Брюнет нахлобучил кепку, пряча показавшиеся было рожки, и засопел:

— Да кто ж знал, что чикен-бокс навынос по двойному тарифу идёт?

Настасья ловко разделала щупальце, щедро присыпала солью и сунула под гнёт.

— Кушай, внучек, не стесняйся. Завтра ещё нажарю.

Васёк поплыл. Последнее, что он слышал, было:

— … и никакой химии! Всё своё, натуральное!