Чистота природы

Опираясь на стальной посох, он смотрел куда-то вдаль. Редкие лучики солнца, пробиваясь сквозь космический мусор, ласкали его лицо. Старик зажмурился. А когда вновь открыл глаза, небо уже затянулось тучами и мелкий дождик начал барабанить по крыше его скромной обители. Там капельки собирались в небольшие ручейки и стекали на землю, питая новую жизнь.

– Отец, – парень лет тридцати с короткой стрижкой и продольным шрамом на голове обратился к старику, – все готово.

Старец медленно обернулся и посмотрел на него:

– Хорошо, я проверю. Можешь отдохнуть.

Парень кивнул и отправился внутрь здания. Старик же, поджав губы, побрел следом.

Войдя в прихожую, он стянул с головы капюшон и в электрическом свете сверкнули его седые, отдающие серебром, волосы.

Старик подошёл к тумбе у окна и одним махом выпил кружку воды. Потом он последовал в просторный зал, на стенах которого красовалось множество картин с обнаженными людьми.

У задней стены находилась массивная скульптура мускулистого мужчины в плаще и с мечом, направленным в пол. А в центре располагался круглый стол.

Обойдя его, старик направился в заднюю комнату.

Это жуткое помещение он оборудовался под хирургический кабинет. Здесь посвящённые Ордена Чистоты отпускали грехи тем, кто желал присоединиться к ним. Они удаляли, вырезали, вычленяли из послушников все, что было в них искусственно имплантировано, оставляя лишь то, что было рождено природой-матерью.

Сейчас же здесь находилась женщина в возрасте. Она лежала на операционном столе и была обнажена, только плотная ткань скрывала ее естественную красоту.

В лотке, рядом со столом, валялся роботизированный протез руки. Женщина крепко спала.

Старик положил руку ей на лоб и произнес:

– За чистоту вознаградит природа.

После чего приглушил свет и вернулся в большой зал.

– Хуан, мой мальчик, – старик удивился присутствию здесь парня со шрамом., – Ты хорошо потрудился. Пришёл за похвалой?

– Отец, к тебе гости. И им снова нужна твоя помощь.

За спиной парня показались две таинственные фигуры, и лишь светящиеся в полутьме ярко синие глаза выдавали в них влиятельных особ.

– Господин Лаксальт, – обратился к старцу один из них.

– Отец Персиваль, – вторил ему другой.

Старик оскалился и злоба исказила его лицо:

– Не здесь. Не оскверняйте храм.

* * *

Теодор откинулся на спинку и закурил. Эта, уже давно не модная привычка, помогала ему собраться с мыслями. Напротив него расположился Отец Персиваль:

– Итак, я вас слушаю, мистер Гиннес.

– Можно просто Теодор.

– Я сам решу, как к Вам обращаться, - Персиваль нахмурил брови, – А теперь к делу. Что Вас ко мне привело?

Теодор затушил сигарету и встал:

– Отец Лаксальт, надеюсь, вы помните кто помог вашему сыну вернутся.. Как вы там говорите..? К природе? Так вот, теперь помощь требуется мне.

– Да, я никогда ничего не забываю. А теперь, расскажите, пожалуйста, что от меня требуется?

– Конечно-конечно, – Гиннес сверкнул глазами. – Мы собираем экспедицию. Очень важную, возможно, самую важную в новейшей истории. Самую опасную, и непредсказуемую. Поэтому, нам нужны лучшие силы и умы человечества. Тайна Пурпурной Луны должна быть разгадана. И на этот раз, все должно получится. Права на ошибку у нас нет.

– А я здесь при чем? Я не учёный, не военный. Какая от меня польза?

– У вас есть дар, Отец Лаксальт. Вы видите людей, видите смысл, заложенный в них природой.

– Я не волшебник, Гиннес.

– Волшебник и не нужен. Нужен Отец и Наставник.

– Я подумаю. А теперь, оставьте меня.

– Хорошо. Когда примите решение, дайте мне знать, – Теодор склонил голову и отправился восвояси.

Персиваль поднялся на ноги и подошёл к окну: «Грешные души».

Некогда густая трава, гревшая сердце старца, теперь была затоптана личной охраной Гиннеса. Отец посмотрел вслед удаляющимся транспортникам и предался воспоминаниям.

11 годами ранее

– Мой бедный мальчик, – Персиваль смотрел на корчащегося от боли сына. – Как же так?

Отец Персиваль был тогда обычным пастором в местном костеле.

Однажды его сын Хуан пришёл и сказал, что у него есть радостные вести.

Он работал в службе безопасности корпорации «Юнико» и в тот день его повысили до начальника. Что случилось с предыдущим главой безопасности, он не сообщил.

Персиваль был горд за сына, но отцовское сердце чувствовало, что что-то не так. Хуан стал, как будто другим человеком.

Персиваль хорошо помнил, что в тот день был сильный ливень. А он, от чего-то тревожась, всю ночь просидел у окна.

Позже, отец заметил, что сын начал часто кричать во сне, стал раздражительным, а иногда не помнил того, что произошло днём ранее. Хуан стал принимать какие-то странные капсулы, по пять штук за раз. А потом и вовсе пропал из дома.

Персиваль пытался с ним поговорить, но сын постоянно отвечал, что очень занят работой. Новая должность, большая ответственность.

Однажды отец обнаружил Хуана, когда тот плакал, сидя в ванной.

Все продолжалось довольно долго, пока в один из дней сын ни с того, ни с сего упал на пол, извиваясь как змея и жутко вопя.

Лишь тогда Персиваль обратился к школьному товарищу, известному инженеру и ученому Теодору Ли Гиннесу. Теодор отправил лучших специалистов и они выяснили, что причиной странного поведения Хуана был имплант, который вживили тому в голову.

Био-имплант не прижился, дал сбой и начал захватывать клетки мозга, меняя его структуру.

Персиваль настоял, чтобы имплант был удалён, а вся мерзость, порожденная им, полностью вычищена из мозга. Даже ценой жизни Хуана.

В тот день пастор понял, что любое искусственное изменение человеческого тела, любое вмешательство извне, несёт только боль и страдание, даже если носитель ещё этого не понимает.

Нельзя менять природу. Человечество сгинет, Природа – никогда. И он, Отец Персиваль, должен стать тем, кто сделает людей едиными с природой. Такими, какими природа их создала. Такими, какими они после смерти создадут природу.

– Потерпи, сын, уже все закончилось.

* * *

Старец сидел в кресле и смотрел прямо в глаза своему сыну. На сердце у него была печаль и тревога. Он знал, что Хуан уже сделал выбор и отговорить его будет непросто. Но он пытался.

– Сын мой, послушай меня внимательно. Тебе не обязательно лететь вместе со всеми. Есть обязанности и на Земле. Кроме того, Орден тоже нуждается в тебе.

– Отец, я хочу лететь. Ты знаешь, им пригодятся мои навыки.

– Ты не понимаешь! Твой мозг поврежден. Эта Пурпурная Луна, как ее атмосфера подействует на тебя?

– Я готов рискнуть. Все лучше, чем до конца жизни охранять твою обитель.

– Сын...– руки Персиваля задрожали, а на глазах выступили слезы. – Понимаю, ты уже сделал выбор и мне тебя не отговорить, – он отвернулся и посмотрел в окно.

– Да, отец, прости, но у меня свой путь, а у тебя свой.

– Хорошо, Хуан, – старик закрыл глаза. – Помнишь, о чем я сказал тебе, когда ты очнулся на операционном столе?

– Я помню.

– Не забывай. Это важно. Завтра я возвращаюсь в Олд-Проппер. Надо встретить одну беглянку с Марса.

– И кто она? Важная особа?

– Ты не представляешь, насколько важная. Однажды она спасёт всех нас.

* * *

Немного постояв на пороге, Отец Персиваль вошёл в свою обитель.

Там было пусто и тихо. Шаги его эхом разлетались по зданию, возвращаясь обратно.

На сердце старца была тревога. Сын, который последние одиннадцать лет был его правой рукой и находился всегда рядом, теперь отправлялся в экспедицию которая, по мнению Персиваля, не сулила Хуану ничего хорошего.

Старец открыл окно и почувствовал приближение дождя. «Хороший знак».

Затем он прошёлся по пустому залу со столом, взял стул и уселся напротив статуи.

Он закрыл глаза и задремал. Персиваль хотел присутствовать при отправке экспедиции, но срочные дела главы Ордена Чистоты не позволяли ему остаться. Он должен был встретить девушку с Марса, которую многие, если бы знали ее истинное происхождение, пожелали бы посадить на цепь, закрыть в камере, отправить на безлюдную планету.

Но он всем сердцем желал ей помочь. Или скорее не ей, а человечеству.

Поэтому без раздумий отправился домой, даже не дождавшись, когда за его сыном закроется шлюз экспедиционного корабля.

Старец понимал, что сам взял на себя эту ношу и никто, кроме него не сможет справиться с тем что грядёт.

Почувствовав чьё-то присутствие, Персиваль резко распахнул глаза и вскочил со стула, да с такой скоростью, что в этот момент никто бы и не подумал назвать его стариком.

– Зачем пришли? – перед ним стояли двое послушников, паренёк Данте и девчонка Сулла.

– Отец Персиваль, там мужчину привезли, надо им заняться, вернуть его к природе. Металлическая нога, но разворотило знатно, видимо, сам в припадке пытался ее разобрать. Нам, как обычно, к Хуану идти или вы займётесь?

– Сулла, Данте, Хуан больше не с нами, у него свой, особый путь. Отнесите его в мастерскую. Я займусь.

– Но как же так? Хуан...

– Тише, он сам сделал выбор. А теперь делайте свою работу.

Персиваль снял свою рясу и бросил на стул, на котором минуту назад дремал.

Потом он прошёл в мастерскую и, помыв руки, натянул на себя фартук. Открыл шкафчик, достал нужные инструменты, разложил их на столе и уже был готов к работе, как услышал двигатели приближающегося космического корабля. «Неужто это ты?»

Но сначала надо было закончить работу. Она закатал рукава и надел перчатки. В тот же момент послушники внесли спящего мужчину и положили его на операционный стол.

– Итак, начнём – произнёс Персиваль, осматривая ногу своего пациента.

* * *

Генриетта поправила волосы, затем размяла руки и поудобнее расположилась в кресле.

Ее корабль приземлился уже четыре часа назад, а ее так и не пригласили к таинственному лидеру Ордена Чистоты.

Послушники встретили ее, напоили чаем, да и вообще были весьма любезны, но старец был чем-то занят, поэтому ее ожидание затянулось.

Она впервые была на Земле. Именно здесь появилась на свет ее раса. Здесь все началось, а спустя многие века человечество начало покорение космоса.

Сначала Луна, затем Марс, она читала про это в голо-книгах, смотрела документальные фильмы.

Ей была интересна история людей, как появившись на Земле, они покорили небо, океан, космос.

Она и сама мечтала сделать что-то, что запомнят потомки, и что в будущем будут изучать в школах и академиях. Но пока она была лишь оборванной беглянкой из маленькой колонии на Марсе.

Ри хотелось пойти по стопам отца, но получилось так, как получилось.

Сейчас нужно решить эту проблему. А уж потом она обязательно вернётся в колонию и будет приносить людям пользу.

– Генриетта Веласкес, – вдруг раздался спокойный голос у неё над ухом, – Отец Лаксальт ждёт вас.

– Извините, можно вопрос? – она повернула голову к послушнику и улыбнулась.

– Конечно, задавайте.

– А чем он так долго был занят?

– Он...Исцелял природу.

– Это как? Работал в огороде?

– Нет, Вы не поняли. Он работал над тем, чтобы очистить доброго человека от технологической скверны.

– Все равно не поняла, – она прищурила глаза.

– Останьтесь с нами хотя бы на какое-то время и тогда, обещаю, Вы все поймёте и, возможно, станете одной из нас.

– Что ж...Ну, пойдёмте познакомимся с вашим «Отцом».

* * *

Генриетта зашла в большой зал, который больше напоминал музей или галерею. Повсюду висели картины с обнаженными людьми, а по центру, у стены, находилась огромная статуя.

Засмотревшись, она не сразу заметила возле круглого стола неприметного старца. Он стоял, сложив руки на посохе, и неподвижно наблюдал за гостьей, хотя казалось, что смотрит он будто сквозь неё.

Убедившись, что она его заметила, он поприветствовал ее:

– Здравствуй, дорогая гостья. Меня зовут Персиваль, добро пожаловать в нашу скромную обитель.

– Генриетта...Веласкес. Спасибо, что согласились принять меня.

– Пустяки. Скажите мне, доктор Фернандо Веласкес случайно не ваш родственник?

– Доктор Веласкес мой отец. Разве Вам не сказали?

– Интересно, – Персиваль посмотрел в ее глаза, – очень интересно.

– Что-то не так?

– Извините, видимо, я упустил этот момент. Итак, давайте на чистоту. Колонию Колла-Роха захватили наемники. Вы бежали. После чего скрывались в Альт-Эре. В это время Колла-Роха была освобождена милитантами во главе с Оплотом Дийоном, но он вместо того, чтобы вернутся на базу «Аэрид» решил по какой-то причине обосноваться в колонии и открыть на вас охоту. Правильно?

– Да, все верно, – она с грустью улыбнулась. - Поэтому я здесь.

– И что же в вас такого особенного?

– Я не знаю, – Ри подумала о таинственной детали в кармане. – Честное слово.

– Скажу вам по секрету. Я чувствую в вас невероятную силу. Великие свершения. Даже больше. Но... – он помедлил. – Я совсем не чувствую в вас природы. Совершенно.

– И что это значит?

– Надеюсь, однажды мы узнаем. А теперь, приглашаю вас к столу, вы наверняка голодны.

– Да, вы правы.

* * *

Отец Персиваль и Генриетта закончили трапезу и теперь расположились на большом диване в одной из комнат обители.

Все недолгое время, что Ри находилась в обществе старца, она пыталась понять, что он за человек, что за тайны он хранит. Но, как она ни пыталась разобраться, все было тщетно, будто какая-то защитная аура витала над ним.

Ри заметила, что он был суров, но справедлив. Он многое знал, даже слишком. А ещё, все эти странные пророчества. Она не понимала, что он хочет этим сказать.

– Отец Персиваль, – обратилась Генриетта к старцу, – когда я вас ждала, мне сказали, что вы "исцеляете природу". Что это значит?

– Я расскажу, конечно, – он приподнялся и выпрямил спину. – «Орден Чистоты» занимается не только проповедями. Мы очищаем природу, очищаем человека от имплантов, делая его таким, каким создала его природа. Мы, наверное, единственные кто не забыл, каким должно быть человечество, чтобы после смерти земля приняла его обратно.

– Но что, если имплант – это единственное, что поддерживает в человеке жизнь? Или помогает жить после ужасных травм?

– Природа каждому отмерила своё время, и не нам его продлевать. Это природа создала нас, а не мы ее. И если захочет – уничтожит в один миг.

– И все же я вас не понимаю. Не все ли равно человеку на то, что станет с ним после смерти? Не главное ли жить сейчас, наслаждаться жизнью и использовать достижения человечества? Разве лучше, если мы вернёмся в каменный век?

– Каждый сам делает выбор. Мы лишь помогаем им поступить правильно. Если мы продолжим осквернять природу – сгинем все и сразу. Совсем скоро. Знаешь, я не могу спасти привычный нам мир. Я просто пытаюсь отсрочить беду.

– Вы не ответили на мой вопрос, – заметила Ри.

– Ты сама должна решить, делаю ли я праведное дело или подвергаю сомнению привычные устои. Жить здесь и сейчас, пользуя блага корпораций или отсрочить неминуемую погибель в будущем? Ты бы положила на алтарь свою жизнь, чтобы спасти всех остальных или выбрала бы лишнюю сотню лет жизни, зная, что мир тогда обречён?

– Я не знаю, отец Лаксальт.

– А я знаю.