Чудо в Зомбячную ночь

Облако густого пара вырвалось изо рта юноши. Он сидел на коленях, дрожащими от холода руками перевязывая один из ремешков носилок. Взгляд его мельтешил, срываясь на бледное лицо девочки. Укутанная в слои тёплой одежды, она лежала рядом на снегу с закрытыми глазами. С каждым часом румянец сходил с её лица, но странный жар в крови лишь нарастал.

– Потерпи, сестрёнка, пожалуйста, потерпи. Чуть-чуть же осталось, потерпи, – парень закончил перевязывать ремни. Теперь он не мог нести сестру за спиной, только на груди, но ему было наплевать. Ему вообще было на всё наплевать, лишь бы успеть. Лишь бы добраться до этого треклятого магазина раньше, чем они доберутся до них. До чёртовой крыши, куда не так давно приземлилась заветная посылка.

Парень аккуратно окутал девочку ремнями, стараясь как можно меньше трогать её левую руку, и прислонил к своей груди. Маленькая, сестрёнка и раньше весила как пушинка, а как началось всё это безумие полгода назад – так вообще исхудала. Но сейчас, сидя на коленях, под её небольшим весом юноша едва держал спину прямо.

Он устал. С самого утра прорываться сквозь снежные заносы и сугробы, всем телом прижимаясь к стенам зданий и едва удерживая дрожь выглядывать из-за угла, судорожно высматривая тварей, каждую секунду прислушиваясь к шорохам и далёкому хрипу. И это всё после бессонной ночи, когда он мотался от кровати сестры до комнаты с радиостанцией. Внутрь его, понятное дело, никто и не думал пустить, но, когда в пятом часу ночи пришло заветное сообщение – парень был готов на всё. Он очень быстро собрался, взвалил на спину больную сестру. И помчался.

Сейчас же, когда не мёртвый город погружался в вечерний сумрак, уставший юноша едва различал очертания давно погасших фонарных столбов, облепленных снегом указателей, безжизненных ледяных домов и белое снежное полотно. Было страшно подолгу включать фонарик, но ещё страшнее дальше оставаться на одном месте.

Ещё раз проверив ремни носилок, глубоко вздохнув и собравшись обратно в путь, парень опёрся на правую ногу, собираясь встать.

Сквозь стиснутые зубы вырвался глухой стон боли, на глазах проступили слёзы. Усталость притупила чувства, позволила на мгновение забыть о рваной ране у лодыжки, кровавым пятном проступавшей сквозь бинты.

На стон отозвались твари. Далеко, но неумолимо они шли по его следам который час. Им, безмозглым кускам неживого мяса легко пробираться по проложенной в глубоком снегу борозде.

До скрежета сомкнулись зубы, лицо исказила злость, в глазах лопнуло сосуды. Юноша встал и распрямился, трясясь от злости, гнева, ярости. Он сделал шаг, ногой как носом корабля разрезая глубокий снег. Потом ещё шаг, и ещё. Вскоре он вернул себе былой темп, игнорируя боль, холод, голод трёх дней, идущую по пятам опасность. Каждую минуту он судорожно прислушивался к дыханию сестры, всматривался в маленькое личико – а каждую секунду проклинал этот мир, вчерашний день, город, это убежище выживших, и самого себя.

Не будь он таким слабым, будь чуть старше и сильнее, то смог бы наравне со взрослыми участвовать в вылазках за припасами. Как прибился к той группе выживших, он всё время работал на износ, утаскивая в рюкзаке на своих плечах даже больше, чем мог бы унести, и нередко едва переставлял ноги под тяжестью вещей. Но даже этого было недостаточно, чтобы заслужить увеличенную пайку для сестры. Эти взрослые в убежище, они везде такие – расчётливые, холодные, заумные. Они экономили всё, что только могли, нередко даже сами голодали. Парень в глубине души понимал, что они отвечали за десятки, а в некоторых убежищах и за сотни выживших. В их убежище даже старики были, а по ночам его будил крик младенца из-за шторки на соседней койке.

Не будь этот город таким большим, может, тогда проще было бы добывать припасы? Возможно, но тварей уж точно было бы меньше, намного меньше. Они, эти немёртвые трупы, должны были замёрзнуть зимой, превратиться в сосульки – но они всё ещё двигались. Медленней, чем летом и осенью, но двигались. Одни ходили на двух ногах; другие со сломанными ногами передвигались на четвереньках; а третьи ползали на животах. Не будь этот город таким большим, не засыпь его снегом, не припороши ползающих тварей – то вчера бы сестрёнка не пострадала, выйдя играть с другими детьми под присмотром взрослых. Они хотели слепить большого снеговика, перед праздником.

Парень глубоко вздохнул. В его руке появился фонарик, моргнувший холодным светом. Очертания большого магазина уже виднелись, но за спиной покачивались силуэты. Они ещё далеко, но они приближаются. Нужно продолжать идти, нужно двигаться в этом изменившемся мире. Он единственный, кто остался у его сестрёнки, а она – единственная осталась у него. Летом, когда всё это произошло, они с родителями выживали какое-то время, пока не разузнали о ближайшей группе выживших. Но на пути к ним этот мир окончательно прогнил. Теперь они остались вдвоём. Юноша молился успеть; молился, чтобы лекарства оказались в порядке; молился, что не останется один.

Когда парень приблизился к раздвижным автоматическим дверям огромного трёхэтажного магазина, вся его спина взмокла, одежда пропиталась потом, а смысл прятать свет фонарика окончательно исчез. Эти не мёртвые твари, зомби, ожившие мертвецы, тухляки, гули, как их только не называли – их зазывания слышались уже слишком близко, различались обезображенные лица, а тёмно-жёлтые глаза сквозь темноту нескольких десяток метров смотрели в спину юноши. Он включил фонарик на полную мощность. И сдержал в глотке крик отчаянья. Двери без электричества работать не могли, но сейчас они были открыты и сломаны, как и те, что внутри.

Парень постарался ускориться, хромая по кафелю огромного гипермаркета, под оглушающие стоны голодных завываний с других этажей. Он направлялся к самой дальней, левой пожарной лестнице, проклиная мир и молясь, чтобы прийти к посылке вовремя. Там лекарство, доставленное дроном из самой столицы. Хоть что-то в этом изменившемся мире сохранилось. В столичном институте создали спасение для сестрёнки. Не только для неё, но и для всех, но все мысли юноши занимало выживание сестры.

Юноша прошёл последний перекрёсток длинного коридора, тянувшегося через весь торговый центр. От усталости ноги шаркали по кафелю, звук шагов глухо разносился по этажам здания, отражаясь от грязных стёкол витрин. За ними перевёрнутые манекены и полки, раньше модная одежда и безделушки. Спереди последний длинный отрезок и нужная пожарная лестница и дверь, её можно заблокировать с внутренней стороны, ему объяснили, как это сделать. Нужно заблокировать, обязательно нужно, иначе идущие следом твари не остановятся. Они уже прошли последний перекрёсток мола, отсекая путь к отступлению. Но это не страшно. В прошлый раз одна из групп проверяла этот торговый центр, ища детское питание, заодно проверила все пожарные выходы и двери – они открыты.

Устало юноша опустил руки на толстую пожарную ручку, вертикально проходившую по двум большим дверям. Что-то щёлкнуло внутри механизма. Ручка не поддалась. Парня обуял страх, он дёрнул ручку ещё раз, потом резко бросился ко второй двери. Ничего. Заперто. Спасительная дверь, куда он должен был идти, чтобы избежать толпы зомби – оказалась западней. Крышку закрыла орда негниющих мертвецов, без устали шаркающей походкой подбираясь к ещё живым. Ещё, пока что, живым.

Парень зарычал от обиды, из глаз брызнули слёзы, он упал на колени. И повернулся спиной к тварям. Всё кончено, его разорвут на части, как разорвали их родителей – но, может быть, сестрёнке повезёт? Пусть сестрёнке повезёт, пусть её не заметят, пусть она успеет очнуться и убежит. Парень громко заплакал, умоляя сестрёнку простить его, умоляя её очнуться и бежать – а сзади приближалась смерть.

Что-то щёлкнуло над головой юноши. Закрытые двери распахнулись. На кафель ступили чёрные ботинки на толстой подошве. Раздался звонкий хлопок, полумрак коридора осветила вспышка, рядом с правым ботинком упала длинная стальная штука из фильмов, когда стреляют. Потом ещё хлопок, потом ещё. Вскоре очередь хлопков прерывалась лишь дважды, тогда у ботинка падала другая штука, куда вставляли патроны.

Вскоре хлопки закончились. За спиной было относительно тихо, только вдали что-то завывало и хрипело. Ботинки на кафеле чуть пошевелились. Парень осмелился поднять голову. Над ним стоял мужчина в светло-синей куртке, длинной по колени, с автоматом в руках и военными сумками белого цвета на груди и животе. Шапка в цвет куртки была с белыми полосками на краях, а на белом шарфе блестели замёрзшие капли испарины, как снежинки на густой бороде.

– Что ж ты, пацан, к дальней двери-то пошёл? Я ж едва успел, ещё бы немного и… – мужчина осёкся, всмотревшись в чуть пожелтевшие глаза юноши. – А, недавно, значит. Ну, ничего. Ты, главное, давай, заканчивай прохлаждаться. Вставай, пока другие не пришли.

Мужчина подхватил парня за подмышки, силком заставив встать. Тот взвыл от боли, правая нога уже практически не двигалась, норовя подкоситься, но мужчина успел подхватить юношу под плечо. Закрыв пожарную дверь на замок и подперев толстым брусом, мужчина по лестнице повёл парня на третий этаж. Юноша едва успевал переставлять ноги и чуть не падал от усталости, но всё время крепко прижимал сестрёнку к груди и затуманенным сознанием слушал мужчину. Он говорил размеренно, но чётко, будто цепляя его сознание и не позволяя проваливаться в бездну.

Смысла подниматься на крышу уже нет, мужчина там всё сделал. И батарею у транспортного дрона заменил, и даже проследил, чтобы беспилотник улетел в столицу – иначе-то потом не дождёшься помощи от столичных, такие грузовые дроны сейчас терять нельзя. Ещё говорил он, что парень уж точно бы опоздал, даже если бы сейчас их не преследовали зомби – как час назад успел разрядиться нагревающий аккумулятор небольшого контейнера, где хранились лекарства и, главное, вакцина. Сейчас бы они все успели превратиться в сосульки, и стать бесполезными. Но мужчина успел, все десять комплектов лекарств в полном порядке, лежат в его рюкзаке, подогреваемые его аккумулятором.

На третьем этаже было пусто, лишь окончательно мёртвые твари лежали на полу. Мужчина провёл парня к другой пожарной лестнице, на правой стороне длинного коридора. Рядом с ней было небольшое подсобное помещение. Они зашли внутрь, мужчина закрыл дверь и достал из рюкзака большой фонарик, осветив всю комнату тёплым мягким светом.

Человек помог отвязать маленькую девочку, внимательно осмотрел её лицо и практически жёлтые белки глаз. После взял градусник. Даже не смотря бледное лицо, девочку лихорадило.

– Уж точно выживет. Температура ровно как в инструкции, – мужчина достал из сумки плотный чёрный бокс с красным медицинским крестом. Тёплый, и немного гудящий. Руки мужчины ловко достали один из наборов, на салфетке начало появляться всё необходимое. – Чёрт поймёшь, этих биологов, вирусологов, грибологов, или кто они там. Это же надо сказать, что всему виной какой-то мутировавший вирус-гриб… или гриб-вирус? Грибной вирус, вирусный гриб… Ай, какая разница. Главное, во, нашли средство, уж на том низкий поклон, скольких спасли, ты даже думать не можешь. Полгода всего прошло, вроде мир в руины, а ты во, и вакцину разработали, и дроны её доставили. Я слышал, что в других странах то же всё не так уж и плохо. Поживём ещё. А, может, действительно, смесь вируса и гриба, а? Как думаешь? Наверно, поэтому и надо вводить на лихорадку, когда температура тела высокая, иначе не сработает. Ну, дохляки-то по зиме должны были замёрзнуть, а ты потрогай их, так тёплые, заразы. Может, действительно, смесь гриба и вируса, а? Как думаешь?

Юноша, всё ещё находясь в шоке от происходящего, таращился на мужчину как на оживший скелет динозавра.

– Вы кто?

– А, я-то? Так я…

– Дедушка Мороз? – снизу раздалось бормотание. В полуобморочном состоянии девочка смотрела на мужчину. Тот удивлённо переглянулся с парнем и тихо засмеялся. Аккуратно, стараясь не трогать левую детскую руку со рваными следами укуса, мужчина наложил жгут на правую руку и ввёл иглу. Юноша закрыл глаза и облегчённо вздохнул.

– Да, я Дедушка Мороз. Тебе в подарок жизнь принёс, – усмехнулся мужчина, перевязывая место укола.

– А можно подарок попросить? – пробормотала малышка. – Братику ботинки новые нужны.

– Ну, придумаем братику ботинки, это несложно, – мужчина посмотрел на изодранный левый ботинок юноши, без толку подклеенный. – А сама то что хочешь, девочка. Говори, дедушка всё сделает. Куклу, али платье заморское?

– Я книгу хочу. Про Жанну Д’Арк.

– Вот мелюзга начитанная, – мужчина аж изумлённо засмеялся. – Ну, что же, добудет Дедушка Мороз тебе книгу про воительницу эту. А теперь, будь хорошей девочкой и поспи. Спи крепко и выздоравливай, а когда проснёшься, то братик и подарки будут рядом.

Девочка что-то невнятно пролепетала, и тут же отключилась. Лишь из маленького ротика вырывалось размеренное дыхание. Мужчина мельком улыбнулся, и по-отечески сурово посмотрел на парня.

– Вы, получается, одни?

– Да. Нас одних и отправили. Не могли они рисковать взрослыми, у нас там старики и другие дети.

– Значит, обиды не держишь. Хорошо, понимаешь, что к чему. Тебя в обед? – мужчина взглядом показал на кровавое пятно в районе лодыжки юноши.

– В часов десять.

– Рано ещё тогда, уж очень рано, – мужчина достал из сумки бинт и протянул его юноше, чтобы тот наложил новую повязку. Не сейчас, чуть позже, у него ещё будет время. А сейчас человек достал коробку из плотного зелёного картона. Юноша замечал такие на складе, даже однажды видел, как другие взрослые их содержимым обедали.

Мужчина разложил перед парнем несколько предметов, зажёг огонь горелки и поставил еду греться. В дрожащие от усталости руки он вложил небольшую шуршащую пластинку. Юноша шумно сглотнул: ни он, ни сестрёнка не ели шоколад с осени.

– Сестру не корми, максимум воды дай попить, вредно ей сейчас. А сам поешь, тебе силы понадобятся. Ты, собственно, после всего этого, куда?

– Не знаю. Я не думал. Вернусь, наверно.

– Со мной не хочешь? Я из леса.

– Вы из того лесного лагеря? Которые месяца два назад к нам на обмен приезжали? У вас ещё доктор детский есть, да?

– Это мы. Нам как раз рабочих рук не хватает.

– Я могу тяжести таскать, земли могу копать, много могу, только сестрёнку…

– А тяжести тут при чём? – удивлённо спросил мужчина. – Ты ж ничего не унесёшь, вон дохляк какой. Нам рабочие руки нужны. Именно что рабочие, понимаешь? Пролетариат, заводы, станки, все дела… Ай, короче, у нас там слесарь свой, он и по тракторам мужик грамотный. Ему ученик нужен, чтобы навыки передать, ну и помощник, что уж греха таить. А сестра твоя мелкая совсем. У нас там такие же дети группой учатся, будет с ними. Читать, писать, математика, вот это вот всё. Эти столичные бумагомаратели даже и не думают отменять выпускные экзамены для школьников, представь. Ну, может, и к лучшему, что сохраняют систему хоть в каком-то виде. Ты уже вряд ли, но вот сестра уж точно учиться будет как раньше. Так что?

– Я согласен, согласен. Спасибо, – голос юноши задрожал. Мужчина это заметил и хлопнул парня по плечу, отвлекая, и показал на свой рюкзак.

– Тогда запоминай. У нас там недавно тоже двоих цапнули, им нужно всяко доставить вакцину. Аккумулятора подогрева хватит до следующего вечера. Я сейчас пойду на разведку, надо проверить путь. Если через полчаса не вернусь… В часе ходьбы отсюда машина моя стоит. В рюкзаке карта, как к ней пройти, ключи, и ещё одна карта, как добраться до нашего лагеря. Ещё там рация, она готова к использованию. Кнопку большую красную нажмёшь, и сразу свяжешься с нашими. Они объяснят, что и как дальше. Понял?

Юноша не смог найти слов, ком в горле мешал говорить, лишь голова воланчиком замоталась вверх-вниз. Мужчина хмыкнул и поспешил уйти, оставив парня наедине с ужином. Но вкуса еды тот не почувствовал. Всё солёное от слёз, даром что непонятно, горячее от них же, или от горелки. Но юноша всё равно широко улыбался, наверно, впервые с того ужасного летнего дня. Юноша смотрел на мирно спящую сестрёнку и ни мог не улыбаться. Он даже не притронулся к шоколаду: сестрёнка проснётся, и за долгое время получит сладкое. Парень даже начал мечтать, как они приедут в тот лагерь, пусть хоть посреди леса, но всё у них будет хорошо. Он верил в это, чувствовал своим сердцем.

Спустя полчаса, когда мужчина вернулся, еда была съедена, девочка размеренно дышала, а юноша покрасневшими глазами удивлённо смотрел на вошедшего человека. На его плече висел автомат, а в руке он держал толстую книгу с девушкой в доспехах на обложке.

– Ты не обессудь, с ботинками позже разберёмся. Я твоего размера не знаю.

Человек поспешил собрать рюкзак и приготовиться к выходу. Горячая еда, спасение сестрёнки и вера в будущее вернули силы парню. Он встал с привязанной сестрой к груди, и не почувствовал боли в ноге или усталости прошедшего дня. Юноша был готов идти хоть ещё одни сутки, его окрыляло свершившееся в последний час чудо.

Мужчина остановился перед дверью, приподнял левую руку и щёлкнул кнопочку на электронных часах. Зелёный циферблат показывал две минуты после полуночи. Мужчина тихо хмыкнул, повернулся, и добрым отеческим взглядом посмотрел на парня.

– С Новым годом.