Чудовище

С неба упал огромный метеорит, вспыхнув ярким огненным шаром и разлетевшись на тысячи осколков, которые осыпали землю на десятки и сотни километров от места падения. Местом его падения стала заснеженная Антарктида. Сила удара была настолько мощной, что земная кора содрогнулась. После падения метеорита началось нечто ужасное: ледники начали сходить, вода стремительно поднималась, поглощая всё живое. Лед таял, превращаясь в потоки, которые неслись, размывая землю и засыпая её тяжёлой, грязной жижей практически по всей планете.

Прошло два месяца…

Мир изменился до неузнаваемости. Затопленной оказалась почти вся суша. Остались лишь редкие островки земли — вершины гор, когда-то гордо возвышавшиеся над континентами. Теперь только они упрямо торчали из безбрежного океана, напоминая о прошлом мире. Среди них — величественные горы Урала и Кавказа, где чудом сохранились несколько городов и немногочисленные поселения.

Над Уральскими горами, где ещё теплилась жизнь, иногда пролетало нечто огромное, тёмное и бесформенное. Люди, заметив его, не придавали этому значения — словно память сама стирала этот образ из их сознания. Казалось, будто природа оберегает человеческий разум от ужаса. Никто не мог догадаться, что это чудовище когда-то было человеком… Было — до падения метеорита, изменившего всё. Особенно в жизни этого в этого чудовища.

Когда-то это существо, как и все остальные, ходило по земле, улыбалось, мечтало, любило жизнь. Теперь же оно страдало. И если бы тогда, два месяца назад, человек, ставший чудовищем, не оказался в Антарктиде вместе с туристической группой, то, возможно, по-прежнему жил бы среди людей. Но судьба распорядилась иначе. Всё произошло из-за безмерного любопытства, из-за страстной любви к путешествиям, странствиям и приключениям, без которых девочка — да, именно девочка — не представляла своей жизни.

В свои шестнадцать лет она успела побывать во многих уголках Земли. Она видела джунгли Амазонки, стояла на вершине Фудзи, гуляла по улицам старого Парижа. Но теперь ей суждено было жить в полном одиночестве. Ей не с кем было поговорить, не с кем поделиться болью, печалью и тоской. Даже приблизиться к людям она не могла — слишком страшен стал её облик. Те, кто увидел бы её, в ужасе обратились бы в бегство прочь от нее.

«Почему именно мне суждено это проклятие? Почему я не погибла вместе с другими туристами? Почему только я?.. Или, может быть, есть и другие, такие, как я?» — она закрыла глаза и, пролетая над заснеженной равниной, едва не вскрикнула от боли.

«Не хочу я жить такой жизнью! Я хочу к маме… к папе! Вы, наверное, думаете, что я умерла, ведь весь мир затопило,
а меня нет с вами уже два месяца… Как же мне дать вам знать, что я жива?»

Но она не могла предстать перед ними — не в своём новом облике.

Иногда, только с наступлением темноты, её тело начинало меняться: кожа светлела, черты лица вновь становились человеческими, и в зеркале водной глади она могла увидеть знакомый взгляд. Но даже тогда с ней оставались эти проклятые крылья — тяжёлые, чёрные, с рваными перьями. Спрятать их было невозможно. Они мешали ей жить, спать, дышать…

В ту ночь чудовище вновь пролетело над городом, где когда-то жила со своими родителями. Сквозь ночной туман оно различило огни окон, где, возможно, горел свет в её старой комнате. На мгновение сердце дрогнуло, в глазах блеснула влага, но затем существо резко взмахнуло крыльями и улетело прочь — туда, где начинался густой лес.

Там, в глубине чащи, находилось её убежище. Логово, где она пряталась от людских глаз и от самой себя. Только здесь она могла чувствовать относительное спокойствие — среди холодных скал, покрытых мхом, под шум ветра и шорох падающих капель. Лес стал её домом и её тюрьмой.

Но даже здесь она оставалась одинокой и несчастной. Каждый день был похож на предыдущий. Каждый вечер она поднималась в небо, кружила над безмолвными горами, вспоминая родителей, дом, друзей и ту жизнь, что осталась где-то за стеной воды. Иногда ей казалось, что если бы она просто взлетела выше облаков, то увидела бы солнце таким, каким оно было прежде — тёплым, добрым, живым. Но солнце больше не грело так, как раньше. Оно казалось чужим, холодным, равнодушным.

И всё же где-то глубоко внутри чудовище продолжало верить, что когда-нибудь снова станет человеком.