Чужак

Костя смотрел в окно, прижав ладони и нос к стеклу – точь-в-точь маленький мальчик, вот только маленьким он давно уже не был. Стояла глубокая ночь, двор обезлюдел. Все жители укрылись в домах, спали крепким сном. Все кроме него. Костю часто мучала бессонница. Сколько бы не лежал в кровати, не считал барашков – сон не шёл. И тогда, охваченный странной тревогой и дурным предчувствием, Костя вставал и подходил к окну. Вот и сейчас он вглядывался в ночь и… ждал. Ждал, когда появится Чужак.

Подмораживало, стрелка термометра опустилась ниже пятнадцати градусов. Крошечные белые мушки кружили в воздухе, подхваченные ледяным ветром. Скамейки блестели от инея. Деревья заиндевели и впали в глубокий сон вплоть до наступления весны. В спальный район города, где жил Костя, пришёл холодный декабрь…

Около одной из скамеек бездомная собака рылась в урне в поиске объедков. Днём Костя кормил эту собаку с рук, несмотря на замечания матери. Мать говорила, что от бродячих животных можно подхватить заразу. Но ему было всё равно. Ему было жаль собаку – хромающую, одноглазую. Она походила на него самого – такая же обречённая и неприкаянная…

Темнота просочилась из самых глубоких недр бездны и растеклась, как огромная чернильная клякса. Но снег и единственный тусклый фонарь не давали тьме полностью завладеть двором. Костя всё хорошо видел из окна своей квартиры, расположенной на втором этаже старенькой пятиэтажки. Он жил в этой квартире с самого рождения и, наверно, теперь проживёт всю оставшуюся жизнь.

Детскую площадку припорошило снежком. Качели тихонько раскачивал ветер. Качели же стенали, будто просили дать им передохнуть хотя бы ночью. Ведь днём местная детвора, да, и не только, практически с них не слезала. Всегда находился кто-то, кто садился на потрескавшуюся от старости сидюшку, отталкивался ногами от земли и – вжик-вжик в тысячный или даже миллионный раз качели совершали свой незамысловатый полёт. Костя тоже иногда выходил на улицу и качался под косые взгляды прохожих…

За стенкой тихонько похрапывала во сне мать – умаявшаяся за день женщина, которой ещё не было и пятидесяти, но если она раньше выглядела гораздо моложе своих лет, то за последние два года сильно сдала. Мать работала до шести на заводе, после заходила в магазин и спешила домой, чтобы приготовить, прибраться и узнать, как там её сын. Костя же всё это время был предоставлен сам себе. Спал, ел, слонялся из своей комнаты в комнату матери, из кухни в ванную, гулял во дворе. Молчаливый, задумчивый, хмурый – тень самого себя прежнего…

Громко тикали часы на стене, отсчитывая мгновения, разбивая застоявшуюся тишину и путанные мысли Кости. Вдруг он напрягся, увидев что-то во дворе. Это что-то дрожало, приобретая форму.

— Чу-чужак… — прошептал Костя и зажал рот ладонью, чтобы не закричать в голос, не разбудить мать.

Смазанный силуэт тем временем отделился от тополя, змеёй шмыгнул на детскую площадку, уселся на качели, приобретая чёткие очертания человека. Голова его была низко опущена, а лицо скрыто под капюшоном, но Костя знал точно – это Чужак. Сомнений нет. Только от Чужака тянулись чёрные нити, шевелились, готовые вот-вот впиться в каждого и обжечь, словно кислотой. А это больно. Очень больно. Рука непроизвольно потянулась к уродливому шраму на левой стороне лица, ощупала грубые рубцы.

— Чу-чужаак… — повторил Костя громче и легонько стукнул ладонью по стеклу. Злость острым когтем заскреблась внутри. При виде Чужака это тёмное чувство распирало изнутри, отравляя мысли.

Чужак услышал и поднял голову. Из-под капюшона блеснули холодным белым светом глаза, сверкнули в оскале желтые зубы. Раздался каркающий гортанный звук, будто бы на площадку прилетела стая воронья…

Чужак приходил всё чаще и чаще, задерживался дольше. Вот и сейчас он пристально глядел на Костю и насмехался голосом воронья – мол, злись не злись, но помешать не сможешь.

НЕ СМОЖЕШЬ…

Сверкнули ещё ярче глаза из-под капюшона, и Чужак, махнув на прощание чёрной кистью с нереально длиннющими пальцами, исчез в морозном ночном воздухе. Только клочья серого пепла развеялись по площадке, но и их в скором времени припорошит снег, не оставив и следа.

— А-ааа… — беспомощно взревел Костя. Хотел мчаться на улицу, но резкая боль в левой ноге притормозила. Он нелепо взмахнул руками и едва не упал.

За стенкой простонала во сне мать. Костя тут же смолк. Доковылял до кровати и бухнулся в постель, накрывшись с головой одеялом. По щекам потекли слёзы бессилия. Когда приходил Чужак – приходило зло.

***

Ещё не так давно, каких-то два с половиной года назад, жизнь Кости ничем не отличалась от жизни большинства парней на районе. Он качался на брусьях возле клуба через день, а то и каждый день, красуясь перед представительницами прекрасного пола, а девчонки любили на него поглядеть – парень он был видный – красивый, подтянутый, высокий.

Костя ездил в центр в университет и учился на адвоката (в их микрорайоне была только захудалое училище, все престижные ВУЗЫ находились в центре города). По выходным Костя пил пиво с друзьями, гулял с девчонками, гонял на мотоцикле. В общем, наслаждался жизнью, как и любой парень его возраста. Но однажды всё изменилось.

Это был майский солнечный денёк. Обманчивый тёплый денёк, когда сверху жарило солнце, а от земли ещё тянуло остатками зимних холодов. В северный город, где жил и живёт Костя весна и тепло приходили поздно.

Спальный микрорайон от центра отделала дорога в семь километров, с одной стороны которой был пустырь, а с другой – редкий лесок. Дорога начиналась сразу после здания целлюлозного завода, где трудилась значительная часть населения района. На этой дороге не было такого оживлённого движения, как в центре, и по ней любили погонять на мотоциклах местные парни. Погонять на высокой скорости, несмотря на старый потрескавшийся асфальт в выемках и ямках. Иногда случались падения и травмы – какой-нибудь неудачливый мотоциклист не справлялся с управлением и ломал руку или ногу. Но серьёзных случаев не было, и поэтому в весенне-летний период дорога гудела от рёва мотоциклов. Адреналин, чувство необузданной свободы затемняли призрачный налёт опасности.

Обычно Косте везло. Он объезжал большие ямы, сбавлял скорость на крутых поворотах и особо опасных участках дороги. Но в тот майский день удача от него отвернулась, судьба показала свою самую тёмную полосу.

Яма или камень под колёсами, или просто не справился с управлением? Это не столь важно. Миг, полёт в воздухе, удар и боль – сильная, от которой перехватило дух. Сердце ухнуло в груди тяжёлым камнем, а следом пришло чувство опустошённости. И Костя увидел, как посреди ясного солнечного дня в небе, голубом, без единого облачка появилась дыра. Дыра светилась, росла. Восхищала, притягивала. Хотелось оказаться там, узнать, что внутри этой дыры. Костя поднялся на ноги – такой лёгкий и невесомый. Шаг, другой, третий…

Дыра росла, приближалась к нему, так же стремительно, как и он к ней. Костя протянул руку и почти дотронулся до серебристого света. Как вдруг услышал приглушенное, словно в вакууме:

— РАЗРЯД…

Боль на мгновение вернулась, кольнула в груди и вновь ушла. Костя обернулся и увидел самого себя распростёртого на асфальте, окровавленного, неподвижного. Над ним склонились два фельдшера скорой помощи. В руке одного из них был дефибриллятор.

— РАЗРЯД…

Дыра в небе заискрилась, а спустя долю секунды и вовсе пропала. Невидимая сила потянула Костю к телу на асфальте.

— РАЗРЯД…

И прежде, чем провалиться в болезненное забытье Костя увидел, как в небе образуется ещё одна дыра, только не светящаяся, а чёрная-чёрная, как осенняя ночь, а оттуда медленно вылезает некто, похожий на огромную кляксу, и обретает человеческий силуэт…

Костя хотел закричать, но не смог. Некто, кого он в будущем станет называть Чужаком, изо всех сил хлестнул его по лицу. Костя почувствовал жгучую боль и ухнул в черноту.

Пришёл в себя Костя только через месяц, совершенно другим. Левую ногу он почти не чувствовал и теперь подволакивал при ходьбе – врачам чудом удалось спасти её от ампутации. Левую сторону лица изуродовало так, что, увидев своё отражение в зеркале Костя отшатнулся и разрыдался, как девчонка. Речь теперь давалась с трудом, звуки застревали в горле, коверкались, и зачастую вместо слов выходило только мычание. Думать было больно и тяжело. Костя стал калекой. Врачи вынесли приговор – прежним он не станет никогда. Учёбу пришлось бросить, о мотоцикле, брусьях и девчонках забыть…

Первый год Костя подолгу лежал в постели и тупо смотрел в стену. В голову лезли тёмные мысли, воплотить которые он порывался несколько раз, вот только в последний миг всегда останавливался – жаль было мать, она не заслужила того, чтобы он вот так просто сдался.

Вначале к нему приходили друзья.

— Костян, наши на соревнование поедут. Витька и Захар, прикинь!

Друзья рассказывали новости, делились успехами. Костя делал вид, что не слышит.

— Костян, айда с нами, прогуляешься… Ну, правда, сколько можно дома киснуть. Давай, вставай уже.

Они пытались растормошить его, вывести из депрессии. Но их попытки были тщетны – Костя всё так же разглядывал стену.

Вскоре их визиты прекратились, друзья быстро сдались. Им – молодым, здоровым и весёлым вовсе не хотелось смотреть на то, что могло случится с любым из них. Поддержка поддержкой, но для них-то жизнь продолжалась и впереди маячило полное надежд будущее. Костя не обижался, он знал, что, наверно, поступил бы так же – смысл возиться с калекой, если он сам того не желает. А Костя не хотел, чтобы они смотрели на то, каким он стал.

Может, он провёл бы в своей комнате остаток жизни если бы не пришёл Чужак. С появлением Чужака что-то перевернулось внутри, появилось желание подняться с постели, выйти на улицу…

***

В тот день Костя лежал в постели и безучастно смотрел на стену. Как вдруг вздрогнул – карканье воронья раздалось совсем рядом – противное такое, скрипучее. И в первую секунду он подумал – во двор прилетела стая ворон. Вот только что-то необычное было в этом карканье, что-то потустороннее, зловещее, тревожное. То, что заставило его встать с кровати, доплестись до окна и отодвинуть штору.

Серый зимний день подходил к концу, и двор обволакивали ранние декабрьские сумерки. В воздухе кружили снежинки, переливались в морозце, искрились. Скрипели старые качели на детской площадке. Вот только никого не было на них.

Костя пригляделся – должно быть кто-то уже спрыгнул и стоит в сторонке, поглядывая на высоко взлетающие старые качели. Но никого не было – на дворе не было ни души.

Костя хотел уже возвращаться в постель, как опять раздалось гортанное карканье. А в следующее мгновение он увидел, как чёрная клякса появилась в морозном воздухе. Клякса обтекала, постепенно превращаясь в человеческую фигуру. И вот Костя увидел высокого человека с низко надвинутым на глаза капюшоном. От рук, ног, головы и всего тела тянулось множество нитей. Тонких, шевелящихся нитей. И поэтому весь облик человека казался нереальным, будто сошедшим со страниц фантастического рассказа.

«Чужак …» – мелькнуло в мозгу у Кости и сразу пришли воспоминания о том мгновении, когда он находился между жизнью и смертью, а из чёрной дыры в небе вылезала жуткая тварь, которой не место в мире живых.

Словно в подтверждение его слов, Чужак вскинул голову. Из-под глубокого капюшона блеснули холодным светом глаза. Блеснули на секунду, не больше, но от этого стало жутко и плохо. В душе разлилась тоска, в сравнении с которой прежняя тоска показалась ничтожным пустяком.

— У-ухо-ходиии… — выдавил из себя Костя, распахнул окно и хотел крикнуть во всю силу лёгких, но осёкся – из подъезда дома напротив кто-то вышел.

Это был одноклассник. Долговязый сутулый Юрик, с которым Костя хорошо дружил в начальных классах. Потом, правда, их пути разошлись – разные интересы развели в разные стороны.

Юрик прошёл мимо Чужака, не заметив его. А тот, напротив, выждав немного, поплёлся следом.

Косте стало страшно. Ужас пробежался колючей холодной щекоткой по спине.

— Ю-ю-юр… — не мог выговорить он.

Махнул в отчаянии рукой и подволакивая левую ногу бросился в прихожую. Натянул ботинки, куртку. Распахнул дверь, обитую дерматином. Щелчок замка, ступеньки, писк подъездной двери, поток одуряюще свежего воздуха, и Костя впервые за долгое время оказался на улице.

Пахло снегом, зимой, бензином, заводом и чем-то ещё. Наверно, Чужаком. Да, Костя был уверен, что этот незнакомый тёмный запах источал именно он. Костя, как собака побрёл по следам Юрика…

***

Мать заглянула в его комнату перед тем, как уйти на работу. Костя почувствовал на себе тёплый материнский взгляд и услышал её тихий горестный вздох. Она всегда вздыхала, когда её взгляд останавливался на лице сына. Костя же старался как можно реже смотреться в зеркало. Он даже брился на ощупь, лишь бы не видеть свою изуродованную физиономию.

Захлопнулась входная дверь. Костя открыл глаза. Утренний полумрак в комнате, тени притаились по углам, резкий свет от фар автомобиля соседа резал по окну. Сосед подвозил мать на работу. Чисто по-дружески.

С того дня, как Костя шёл по следам Юрика прошёл почти год. Но перед глазами нет-нет да всплывало перепуганное лицо одноклассника, когда его поглощал Чужак. Костя же тогда перепугался насмерть и не мог и с места сдвинуться. Как заворожённый глядел, как тонкие чёрные нити впиваются в тело несчастного Юрика, оставляют ожоги и высасывают-высасывают жизненную энергию. От несчастного не осталось почти ничего, останки Чужак скинул в глубокий овраг на окраине леска. Никто ничего не нашёл, да и не искал. Все решили, что Юрик просто уехал из города искать лучшую жизнь. Правду знал только Костя, но он молчал. Он помнил усмешку, мелькнувшую на лице насытившегося Чужака.

«Никто не поверит тебе…» - говорила эта усмешка.

И Костя верил. Верил и молчал. Верил – никто не поверит. Молчал – говорить было больно.

Но когда Чужак напал на другого – незнакомого пьяного паренька, Костя вмешался. Вцепился в плечи Чужака и попробовал оттащить от несчастного. Ничего не вышло. Чужак был сильнее. Он отпихнул Костю в сторону и довёл дело до конца.

Костю тошнило от собственного бессилия. Тошнило желчью, а потом чем-то чёрным.

Потом Чужак ещё пару раз появился, и исчезли ещё два человека. Дело расследовали, приезжали полицейские, опрашивали людей. Никто ничего не знал. Только Костя. Но его не допрашивали.

Но после этого Чужак затих. Он всё так же появлялся во дворе, говорил на своём вороньем языке, но ни на кого не нападал. Насытился или испугался? Костя не знал. Но после того, как приходил Чужак и разговаривал с ним, Косте становилось плохо. Очень плохо. Предчувствие, что вот-вот произойдёт нечто ещё более дурное терзало изнутри, не давало спокойно спать.

НЕ СМОЖЕШЬ ПОМЕШАТЬ…

Слова Чужака звучали в голове. А следом гортанное карканье воронья взрывало мозг.

Костя осунулся. Мало ел и мало спал. Мать беспокоилась и даже возила его в больницу в центр. Врачи разводили руками – они ничем не могли помочь, по крайней мере, бесплатно. Выписали какие-то таблетки. Костя делал вид, что пьёт, а на самом деле складывал их про матрац.

Так прошла осень. Наступил декабрь. Морозный чистый декабрь. Чужак приходил почти каждую ночь, садился на качели и говорил с Костей. Костя в отчаянье колотил по стеклу. Один раз даже разбудил мать…

***

Кажется, было девятнадцатое декабря, когда Чужак пришёл днём. Костя лежал, разглядывал ненавистную стену, но вдруг, почуяв неладное, подскочил в постели. Быстро, насколько это представлялось возможным с искалеченной ногой, доковылял до окна. Отодвинул занавеску и замер.

Чужак стоял на детской площадке, рядом с качелями, и смотрел прямо на окно квартиры Кости. Увидев его, приветливо махнул рукой, как старому другу. Костю передёрнуло, на виске больно запульсировала вена.

НЕ СМОЖЕШЬ ПОМЕШАТЬ…

Прошелестел голос, а следом оглушающее карканье взорвалось болью в голове.

А потом мимо Чужака прошла она. Рита – девушка, с которой когда-то гулял Костя. Он давно не видел её. Она уехала из города буквально накануне несчастного случая с ним.

НЕ СМОЖЕШЬ ПОМЕШАТЬ…

Костя задрожал. На лбу выступила испарина. Он настежь открыл окно, хотел крикнуть Рите, что надо бежать, спасаться. Но вместо крика вышло только мычание.

Костя бросился в прихожую. Натянул пуховик, сунул ноги в сапоги и поспешил на улицу…

От морозного дыхания декабря перехватило дух…

***

Сколько прошло времени Костя не знал. Но казалось, что много. Очень много.

Поднялся ветер. Пошёл мелкий снег. Костя щурился – лишь бы не потерять из поля зрения тоненькую фигурку Риты и смазанный силуэт Чужака. Левая нога совсем одеревенела и была, как чужая. Шрам на левой стороне лица пылал огнём. Дыхание сбилось, и Костя пыхтел, как паровоз. Рита же бодро шагала. Они минули двор, прошли мимо старого овощехранилища, свернули в пустынный занесённый снегом парк.

— Ри-ри… — пыжился выдавить из себя Костя.

Не выходило, а Рита, как на зло не обернулась ни разу. Зато Чужак обернулся.

НЕ СМОЖЕШЬ ПОМЕШАТЬ…

Костя сжал кулаки. Злость заклокотала в груди.

— Нет, ни за что… — крикнул неожиданно чисто и звонко, почти как прежде в той другой жизни, которая теперь кажется просто сладким сном.

Рита резко остановилась. Ветер выбил из-под шапки каштановую прядь волос.

— Ри-рита… — тихо-тихо прошептал Костя.

Она каким-то чудом услышала, обернулась. Секунду или чуть больше вглядывалась, не веря своим глазам.

— Костя?

Вмиг подбежала к нему. Лишь в паре шагов замерла, отведя в сторону взгляд. Костя инстинктивно прикрыл левую сторону лица ладонью.

— Ч-что ты-ты з-з-здесь де-де-ла-лаешь, Рита?

Её имя получилось произнести чётко и почти чисто.

Чужак стоял чуть поодаль. Неподвижный, даже тонкие чёрные нити, что вечно извивались, замерли.

— Я к матери приехала. Через пару дней обратно. Я теперь у отца живу в Питере, учусь. Ты как? — выпалила она на одном дыхании.

Костя усмехнулся. Хотел сказать, что всё отлично. Но в горле пересохло, и он промолчал – что всё хреново было видно без слов.

— Мне ребята рассказали про несчастный случай…

Взгляд Риты скользнул по лицу Кости, по фигуре. Быстрый, виноватый, жалостливый взгляд.

— Ни-ни-ничего… я…с-сам…виноват…

Рита слабо улыбнулась.

— Я хотела зайти к тебе ещё тем летом, но…но ребята сказали, что…

— За-забей… В-всё нормально… — выпалил Костя и предложил, — п-про-гу-гуляемся?

Рита кивнула. И они тихонько побрели по заснеженному парку. Вначале она пыталась что-то рассказывать, нарушить неловкое молчание, но потом смолкла. Костя исподтишка разглядывал её. Вроде всё такая же простая девчонка, но в тоже время и нет. Что-то в ней изменилось, едва уловимое, почти незаметное наложило отпечаток на её внешность, поведение. Наверно, жизнь в северной столице сделало Риту другой. Немного чужой, немного далёкой.

Они прошли старый парк, несколько улиц, целлюлозный завод, вышли на дорогу, граничащую с лесом.

Костя оглядывался. Чужак плёлся сзади, то приближаясь, то отставая.

— Далеко зашли… — задумчиво сказала вдруг Рита и остановилась.

— Д-да…

— Может, обратно повернём?

— Д-давай…е-е-ещё…не-не-не-не…

— Хорошо… — перебила Рита, но было заметно, что её напрягает его общество.

Костя вздохнул и обернулся. Чужак пропал. Костя занервничал, руки задрожали, в голове забилась паника.

НЕ СМОЖЕШЬ ПОМЕШАТЬ.

Раздалось карканье воронья. Костя завертелся из стороны в сторону.

— Что с тобой? Озираешься постоянно, странно ведёшь себя… Может, пойдём уже отсюда, Костя?

Вновь карканье.

— Ты-ты…с-с-слышала?

С леса вылетела стая воронья и пролетела над головой.

— Ну, конечно, Костя! Эти чёртовы птицы постоянно здесь живут.

Слева, среди заиндевелых деревьев мелькнула тень. Костя напрягся и побледнел.

— Да что с тобой такое? Пошли уже отсюда…Ты…

Она не успела договорить. Нечто чёрное налетело на неё, схватило и поволокло в лес. Рита только ахнула.

Несколько секунд Костя стоял неподвижно, не в силах заставить себя двигаться. Потом ступор спал:

— Рита!!! — отчаянно крикнул он и бросился в лес.

***

Костя проваливался в снег по колени, с трудом вытаскивал ноги. Ветер хлестал по лицу, губы дрожали от холода и страха. Он устал и замёрз, но продолжал упрямо двигаться вперёд.

Он нашёл их в чаще, возле оврага. Чужак уже впился тысячами жалящих нитей в тело Риты и высасывал её энергию. Она не кричала, только слабо подёргивала руками и ногами.

Костя бросился на Чужака, с трудом оттащил его от Риты. Нанёс ему один удар, второй, третий. Руки проходили сквозь тело Чужака, не причиняя боли.

Рита пришла в себя и закричала. Её вопль взорвался новой волной боли в голове.

— Тише! — раздражённо прикрикнул на неё Костя.

Чужак исчез. Только серый пепел подхватил ветер и закружил в воздухе.

Рита, прижав колени к животу, тихо скулила от боли. Снег алел от её крови.

— Рита! — Костя подполз к ней и попытался обнять.

Она отпихнула его рукой.

— Рита…

— Не трогай меня… — прохрипела она, пытаясь отползти от него подальше.

Костя поднялся на ноги. Огляделся. Ветер шумел в кронах деревьев. Крошечные снежинки витали в воздухе вперемешку с серыми клочками пепла. Костя глубоко вдохнул, кислород пьянил, наполнял душу ликованием.

— Да!!!— вдруг крикнул он и расхохотался. Громко, уверенно, почти, как раньше, когда был здоровым, красивым парнем. Когда девушки не сводили с него восхищённых взглядов, а не как сейчас брезгливо отводили взгляд.

— Да!!! — заорал он во всю силу своих лёгких. Слова больше не застревали в горле, он стал сильным.

Шрам на левой стороне лица налился кровью. Чёрный смазанный силуэт за спиной впился тысячами жалящих нитей в тело. Но больно не было. Чужак не причинил боли Косте.

ВМЕСТЕ…

Прошелестел голос в голове.

МЫ ОДНО ЦЕЛОЕ…

И Костя впервые за долгое время ощутил себя счастливым, сильным, уверенным. Он склонился над Ритой.

Она истошно закричала, но карканье стаи воронья заглушило её предсмертный вопль…

Конец. Январь 2023 г.