Чужак. Книга 3: Последствия

Мы так давно в пути, что стали больше чем друзьями — почти семьёй. Нас связывали холодные ночи в сырых пещерах, общая добыча еды и сражения, после которых оставались только мы трое.

Я разложил карту и уставился в точку, помеченную как исследовательский центр. На бумаге путь казался короче. На деле мы потеряли слишком много времени и сил.

— Слушай, может, сходим за ним? — голос Виктории вырвал меня из раздумий. Она смотрела туда, где в зарослях исчез Велокс.

— Да брось, — я убрал карту. — Это же Велокс. Он не пропадёт.

Ящер ушёл вперёд на разведку. Центр был уже близко — пара часов пути. Но что нас там ждёт? Лес вокруг глухой, ни намёка на жизнь. Мёртвые города остались далеко позади, никакой дороги, никакой инфраструктуры старого мира. Если бы случайно не наткнуться на центр, никто бы и не догадался, что среди этих зарослей спрятано здание.

— Думаешь, Наир и Алиса нашли наше предупреждение? — тихо спросила Виктория.

— Конечно. Ты же помнишь, что мы отметили точку, куда им идти в первую очередь. Они умные, сюда не сунутся, — уверенно ответил я.

Месяц пути от границ Федерации — и мы наткнулись на воинов хаоса. Тогда я понял, что они уже глубоко на континенте. Нападение на столицу оказалось лишь верхушкой айсберга. Орды растеклись по землям, грабили поселения. После того боя мы и оставили записку для Наира с Алисой, велели вернуться в земли Феникса, помочь Вайту и ждать нас там. У людей должен был появиться новый дом — без лжи и тирании генерала.

— Нашёл, — раздался хриплый голос. Из кустов вынырнул Велокс. Двигался он так тихо, что я даже не уловил его шагов, научился.

За время странствий я и сам изменился. Научился лучше слушать тело, нырять в собственное сознание, где жили чужие воспоминания — тени Дерика. Постепенно я понимал законы механики, физики, даже теории, о которых прежде и не слышал. Всё это ради одной цели — отыскать в себе то, что вложила во мне та девушка, точнее код, знание о времени.

Сначала я мечтал вернуться назад — в прошлое, стереть войны. Но чем больше думал, тем яснее понимал, что так я сотру и самих друзей, лишу их жизни. А если в итоге сделаю ещё хуже? Нет. Пока что я оставил эту идею.

— Ну и как там? — я посмотрел на Велокса. — Враги? Охрана?

— Никого. — Он нахмурился. — Здание круглое, одноэтажное, большое. Окон нет. Двери металлические, заперты. По периметру — решётка, вроде обычного забора. Перелезть можно или прорезать. Я не рискнул идти дальше, вернулся за вами.

— Поступил правильно, — я кивнул.

Ящер и правда поумнел за время пути. Часть — моя заслуга, часть — Виктории, вечерами в дороге мы обсуждали всё подряд.

— Раз нет угрозы, пойдём и постучим, — предложил я.

— Опасная самоуверенность, — заметила Виктория.

— Думаю, если бы тут прятались враги, мы бы уже знали, — ответил я.

Когда добрались до исследовательского центра, у меня внутри всё сжалось. Здание выглядело слишком… правильным. Спутниковые тарелки на крыше, массивные металлические двери, гладкие стены без окон. И тишина.

Мы спешились. Велокс постучал кулаком по двери. Гулко отозвалось и стихло.

— Может, они мертвы? — пробормотал Велокс.

— Не думаю. Тут что-то… не так. — По телу пробежала дрожь, словно сквозь кости прошёл невидимый импульс.

— Ничего не чувствую, — Велокс удивлённо посмотрел на меня.

— Ребя-я-ят… — голос Виктории дрогнул.

Я проследил за её взглядом. На потолке, над входом, висела камера. Старый мир. Я видел такие в книгах и во фрагментах воспоминаний Дерика.

— Обычная неработающая техника, не больше, — сказал я, хотя сам ощутил неприятный холодок.

— Нет, Кай. Она двинулась! — голос Виктории сорвался на крик.

— Что? Ты уверена? Это невозможно. Ты же знаешь, что техника здесь не работает. Она может выглядеть как настоящая, но быть мёртвой оболочкой.

— Тогда объясни, — Виктория сжала рукоять своего оружия, — почему она смотрит прямо на нас?

Камера дёрнулась. Резко, как хищник, заметивший добычу, и повернулась прямо на меня.

— Что за?.. — я выхватил меч.

— Вот! Я же говорила! — Виктория вскинула руки, её голос сорвался.

— Этого не может быть… Каким образом? — слова вырвались сами собой.

Затем раздался скрип, тяжёлый и металлический. Ворота, в которые мы только что стучали, приподнялись на несколько сантиметров и замерли.

— Всё ещё думаешь, что они мертвы? — бросил я Велоксу.

— У меня дурное предчувствие, — он рыкнул и вытащил свой двуручный меч.

Что-то металлическое выкатившись из темноты, упало прямо к нашим ногам. Банки, на долю секунды мы замерли, а затем — ослепительная вспышка, и мир захлестнул едкий дым. Я закашлялся, лёгкие горели, мысли путались, тело стало ватным. Я попытался рвануть вперёд, но хватило сил лишь на два шага. Земля под ногами качнулась — и провалилась во мрак.

— Чёрт!.. — я рывком сел и жадно втянул воздух.

Мир плыл. Я с трудом сфокусировал взгляд на белом потолке. Запах стерильности, приторный и чужой, ударил в нос.

Кушетка, игла в руке, тонкая трубка уходила в прозрачный пакет с мутной жидкостью. Я выдёрнул иглу и вскочил. На мне был лишь тонкий халат — ни брони, ни оружия. Но способности остались при мне. Я чувствовал силу, и всё же — воспоминания Дерика, обычно шепчущие советы, будто кто-то грубо блокировал.

Дверь заскрипела, и внутрь вошла девушка. Человек, белый халат, на лице маска, руки в синих перчатках.

— Броня! — выкрикнул я, протянув ладони.

Ничего. Пустота...руки не изменились!

— Что вы со мной сделали?! — голос дрогнул, и я сжал кулаки.

— Спокойно, — девушка подняла руки. — Вам никто не желает зла.

— Кто вы такие? Где мои друзья? И что вы со мной сделали? — я шагнул к ней.

— Всё объяснит профессор. Я лишь пришла проверить вас. Ваши спутники живы. Хотите, я отведу вас к ним?

— Веди, — рявкнул я. — Но учти, если почувствую подвох — за себя не ручаюсь.

Она кивнула и вышла. Я пошёл за ней по длинному коридору, залитому ровным светом. Лампочки на потолке. Не кристаллы, не магия. Электричество, всё это выглядело как больница старого мира — из воспоминаний Дерика, из редких картинок в книгах. Но как это возможно?

Через несколько минут мы остановились у двери. Девушка приоткрыла её и кивнула внутрь.

Там, на диване, сидели Виктория и Велокс.

— Как вы? — я вошёл.

— А тебе, похоже, одежду ещё не выдали, — Виктория улыбнулась устало. — Всё в порядке, Кай.

— Не нравится мне всё это, — прорычал Велокс. Его плечи сжимал удобный тёмный жилет с прорезью для хвоста, брюки были укреплены на коленях и бёдрах, ткань плотная, подогнанная под его массивное тело. Даже обувь — нечто среднее между сапогами и бронёй — обхватывали лапы с когтями. Всё сшито точно под его расу. — Но если бы нам хотели зла, давно бы проявили.

— Ты видел свет? — Виктория наклонилась вперёд. — Лампы, Кай. Настоящие, а снаружи камеры, автоматические двери. И аппараты… всё из старого мира. И всё работает.

Я открыл рот, но в этот момент дверь распахнулась. Вошёл мужчина.

Среднего роста, тёмные глаза, волосы наполовину седые, наполовину каштановые, короткая борода. Лицо избороздили морщины, но взгляд был твёрдым и внимательным. На нём белый халат поверх аккуратной одежды — что-то вроде костюма, как носили деловые люди старого мира.

— Приветствую, путники, — произнёс он.

— Кто вы? — я не спускал с него глаз.

— Зовите меня профессор. А вы кто? И как нашли это место?

— Пока вы не скажете, что сделали с нами, — я шагнул ближе, — мы не скажем ничего.

Я слишком хорошо знал цену доверия. Слишком часто ошибался. Теперь я отвечал не только за себя.

— Понимаю, — мужчина кивнул. — Осторожность нынче дороже золота. Тогда, может быть, чтобы показать, что угрозы нет… вы пройдёте со мной?

Я посмотрел на Викторию и Велокса. Они кивнули.

Мы поднялись.

И пошли за человеком, который слишком легко держал в руках то, что весь мир давно потерял.

Профессор вёл нас по коридору. Мы миновали несколько дверей, затем он остановился у массивной створки и распахнул её. За ней скрывалась лестница, уходившая вверх и вниз. Он повёл нас вниз — всего на один этаж, но уже там моё представление о центре перевернулось.

Снаружи здание выглядело приземистым, одноэтажным. Внутри же уходило глубоко под землю.

Дверь щёлкнула, и мы вышли на широкий коридор. Я застыл, челюсть едва не отвисла.

Стеклянные перегородки, металлические стены, свет от десятков ламп. По этажу спокойно ходили представители разных рас. Никто не сражался, никто не прятался — все выглядели частью одного целого.

Я подошёл к прозрачной панели. За ней открывался вид, от которого по спине побежали мурашки.

Центр был построен в форме круга. Внутри — шахта, уходящая в чёрную бездну. Дно терялось во мраке: то ли каменная твердь, то ли пустота, — разобрать было невозможно.

— Что это за место? — я обернулся к профессору. — Только не говорите «исследовательский центр». Это я и так понял, конкретнее.

— Это дом, — спокойно ответил он. — Для тех, кто хочет вернуть естественные законы. Вернуть мир, каким он был.

— Поподробнее? — я прищурился.

— Если вы готовы назвать свои имена, я расскажу всё. Мне нечего скрывать.

Он говорил уверенно, почти вызывающе. Подозрительно, слишком открыто. Но отступать было бессмысленно. Мы представились, и он кивнул, будто именно этого и ждал.

Нас провели в просторную комнату. Длинный стол, десяток стульев. Вся мебель выглядела роскошно, словно из другого века. Полированное дерево, вычурные ножки, тёплый блеск металла.

— Откуда всё это? — я сел, обводя взглядом комнату.

— Мебель? — Профессор усмехнулся. — У нас хорошие мастера по дереву и металлу. Собираем всё сами.

— А свет? Камера снаружи. Техника старого мира. Как она может работать? — спросил я жёстко.

Он посмотрел прямо на меня.

— Кай. Полагаю, ты лидер среди своей группы. Если так, я готов поделиться знаниями и открытиями. Но только в обмен.

— Обмен, — я скептически хмыкнул. — И что же вы хотите?

— Среди нас нет бойцов, — он развёл руками. — Мы учёные, исследователи. А мои люди нашли у вас список деталей. Полагаю, это то, зачем вы здесь. Я отдам всё, что у меня есть. Но взамен — помощь.

— Конкретнее.

— В нескольких неделях пути отсюда есть место. Остатки старого мира. Там хранится крайне важная мне деталь. Но территорию занял монстр. Мы пытались забрать её сами. Потери… оказались слишком велики. А вы — воины. Вам это под силу.

Он говорил спокойно, почти холодно. Как человек, привыкший к сделкам и ставкам.

— Принесёте деталь — и получите всё, что ищете, — заключил он.

Я замолчал. Слова звучали честно, без тени угрозы. Но в них чувствовался груз — испытание, от которого уже нельзя было отвернуться. Очередная сделка. И, возможно, без подвоха. Может, он и правда просто учёный, который держит в руках не силу, а знание.

Но в моей жизни за честность всегда приходилось платить.

— Нужно подумать над этим, — произнёс я. — Что ещё?

— Кхм… да, есть ещё просьба, — профессор слегка замялся. — Несколько тестов. Мы не стали проводить их без вашего согласия.

— Тестов? — уточнила Виктория, нахмурившись.

— Анализы. Хочу изучить ваши организмы. Объяснить, зачем именно, будет непросто, но результаты я обязательно озвучу. Ничего опасного.

Я прищурился.

— Допустим, я соглашусь. Но скажи... почему ты так легко доверяешь первым встречным?

Профессор улыбнулся, но в его глазах мелькнул холодный блеск.

— Потому что у меня есть, чем убеждать. Кай, я бы хотел показать тебе кое-что. Только тебе, как лидеру.

Он поднялся со стула, приглашая следовать.

Была не была. Я кивнул и пошёл за ним. Мы миновали несколько шагов по коридору, свернули за угол и остановились у двух металлических плит, встроенных в стену. Рядом мигала кнопка.

Профессор нажал на неё. Красный свет вспыхнул, и вскоре послышался гул — что-то приближалось снизу.

Через минуту плиты разъехались в стороны, открывая небольшое помещение. Профессор вошёл первым и жестом пригласил меня внутрь.

Я шагнул за ним. Справа — панель, усыпанная кнопками. Он нажал одну, двери сомкнулись, и через мгновение меня дёрнуло вниз. В груди кольнуло странное ощущение движения.

Воспоминания Дерика подсказали одно слово...лифт.

— Я не понимаю… как у вас это работает? — спросил я, глядя на профессора.

Он взглянул на меня с любопытством.

— Почему исчезло электричество? Почему огнестрел не стреляет? Почему топливо не горит, машины стоят? Даже примитивные механизмы старого мира мертвы. Можешь ответить?

Мы вышли из лифта. Коридор встретил нас духотой и мраком. Света почти не было, стены замкнуты, никаких окон. В конце — дверь, массивная, как вход в сам центр.

— Я не могу ответить точно, — признался я. — Разлом, кристаллы, метеориты… магия пришла в мир.

— Для обывателей — достаточно, — кивнул он. — Но ты умный парень, Кай. И заслуживаешь услышать настоящий ответ.

Он начал говорить. Его слова тянулись долгим, тяжёлым монологом. Но знания, что он излагал, потрясали воображение. Если бы не воспоминания Дерика, я вряд ли понял бы хоть половину. А так — каждое слово находило в моей голове опору, словно пазл складывался.

— Мы назвали это явление «квантовым коллапсом реальности», — сказал профессор. — Порталы, падение кристаллов, вторжение магии — всё это принесло в наш мир экзотическую форму материи. Я называю её «эфир маны».

Я вслушивался, затаив дыхание.

— Мы все — его носители. В большей или меньшей степени. Одни могут выплёскивать его в виде магии. Другие — только пользоваться чужой. Но главное не в этом. Эфир маны — не частицы в привычном смысле. Это квантово-коррелированное возмущение вакуума, — профессор говорил с нажимом, словно рубил каждое слово, — и оно несёт в себе чужие законы. Законы магических миров.

Он на секунду замолчал, давая мне переварить услышанное.

— Эфир взаимодействует с нашими фундаментальными полями — электромагнитным, сильным, слабым, гравитационным. И вызывает их спонтанную, хаотичную декогеренцию.

— Сложно, — признался я, нахмурившись.

Профессор усмехнулся.

— Хорошо. Представь, что вся наша реальность — это оркестр. Каждая частица — музыкант. Каждый закон физики — партия в партитуре.

Он сделал шаг ближе, и его глаза блеснули в полумраке.

— Электромагнетизм — мелодия. Сильное взаимодействие — ритм. Слабое — гармония. Гравитация — бас. Всё идеально слажено.

Я кивнул. Пока понятно.

— А потом появился эфир маны. Представь, как в этот оркестр врывается толпа дикарей с чужими инструментами. Они начинают играть свою музыку, чужую, не в такт. Их ритм ломает гармонию. И вся симфония рушится. Вместо музыки — хаос. Вместо законов — неразбериха.

Он говорил с такой страстью, что мне стало не по себе. Казалось, он не просто объясняет — он переживает это снова и снова, каждый день своей жизни.

Эфир маны разорвал квантовую когерентность фундаментальных полей. Сначала — локально, вокруг порталов и метеоритов. Потом — везде. Это не шум, не помехи. Это трещина в самих основах бытия.

— То есть… по сути, этим можно управлять? — слова сорвались сами собой. Я был ошарашен.

— Именно, — кивнул профессор. — Но главный вопрос — как?

Он говорил спокойно, но в его голосе слышалась сталь.

— Эфир ломает калибровочную инвариантность электромагнитного поля. Фотоны, частицы света, — он сделал паузу, глядя на меня пристально, — становятся массивными и нестабильными. Электричество ведь упорядоченное движение электронов? Так вот… в новых условиях это сверхпроводимость наоборот. Любая попытка создать разность потенциалов мгновенно гаснет в эфире.

— Ладно, — я кивнул. — Электричество понятно. Ток сгорает, даже не успев возникнуть. Но как же простые вещи? Порох, взрывчатка, огнестрел? Почему это не работает? Это ведь всего лишь химия!

— Всё дело в том же эфире, — профессор говорил с увлечением, будто читал лекцию в зале, полном учеников. — Эфир вмешивается в слабое взаимодействие и химические связи. Горение и взрыв — это цепь передач электронов, идеальная точность на уровне атомов. Но эфир стабилизирует промежуточные состояния молекул. Цепная реакция либо идёт невероятно медленно, либо вообще не начинается. Энергия активации становится запредельно высокой. В итоге порох не вспыхивает, топливо не загорается, взрывчатка глохнет на старте.

— Значит, — пробормотал я, — курок щёлкает, боёк бьёт по капсюлю, слышен хлопок… и всё. Никакого выстрела. Граната глуха. Бензин в двигателе бесполезен.

Профессор кивнул, его глаза в полумраке сверкнули.

— Верно.

— Хорошо… — я почесал висок. — А механизмы? С ними-то что?

— А ты давно пробовал вот так — взять и провернуть обычные шестерни? Или рубануть лопатой? — в голосе профессора проскользнула насмешка.

Я нахмурился.

— Эфир влияет и на сильное взаимодействие. Он вмешивается в прочность связей в кристаллических решётках, в сами материалы. Металл, дерево, камень… всё становится вероятностным. Любая вещь под нагрузкой может внезапно рассыпаться — не потому, что перегрузка, а потому что эфир решил так. Квантовый скачок, внезапный обрыв связи. Материалы стали хрупкими.

— Но дома стоят, — возразил я. — Мы строим новые. Они не рушатся каждый день.

— Потому что всё напитывается эфиром кристаллов. — профессор говорил это почти благоговейно. — Он перестраивает молекулы, стабилизирует материю. Делает её пригодной для жизни.

Я сжал зубы. В груди росло чувство тревоги.

— Эти знания… невероятные. Как вы всё это поняли?

— Я лишь продолжаю дело предков, — спокойно ответил он. — Первые открытия сделали они. Я лишь углубил. И все, кто работает здесь, знают истину.

Он достал пластиковую карточку и провёл ею по прорези рядом с массивной дверью. Раздался резкий щелчок. Дверь поползла вверх, открывая мрак.

Сначала была лишь темнота. Потом, один за другим, ожили источники света. И я увидел.

Передо мной, вкопанный в землю, возвышался кристалл. Неописуемых размеров, словно обломок чужого мира. Его поверхность сияла холодным серебристым светом, непрозрачным, тяжёлым. Он уходил вглубь, за пределы видимого.

И тут же меня окатило ощущение — будто тысячи крошечных игл пощипывают кожу изнутри.

— Что это?.. — я сделал шаг вперёд.

— То, что держит изменит мир, — сказал профессор. Его голос прозвучал как приговор.

Но почему я никогда не видел ничего подобного? Новый вид? Или то, что скрывали от всех?