Чужая собственность

В предрассветных сумерках Виржини открыла глаза и уставилась в белый потолок. В нескольких сантиметрах от гардины повисла маленькая паутина, маячащая из стороны в сторону от дуновений тёплого майского ветра. Виржини уже несколько раз обещала себе сказать об этом домработнице, но всякий раз отвлекалась и забывала об этом.

Запрокинув голову, Виржини посмотрела на настенные часы, что висели над супружеским ложем. Обе стрелки застыли в районе цифры шесть, что было вполне нормально, ведь до восхода солнца оставалось в районе тридцати минут.

Виржини устала считать каждую секунду, наблюдая за паутиной на потолке, и перевернулась набок. Джозеф Ларусс, пятидесяти девятилетний нефтяной магнат, коллекционер и американец французского происхождения, спал рядом с ней, уткнувшись носом в подушку. В последнее время он часто вставал по ночам, бегал в туалет и возвращался в тёплую кровать. Может быть, на него сказывался возраст. Может быть, у него были определённые проблемы со здоровьем в области мочевого пузыря.

Как бы там ни было, Виржини не планировала бодрствовать в одиночку. Она прижалась к его спине, поцеловала шею и крепко обняла, потрепав густые волосы с первыми признаками седины на груди. Это не было порывом большой любви и непомерной страсти. Это было похоже на акт беспомощности, смешанный с бесцельным поиском обычного женского счастья.

Джозеф Ларусс отпрял ото сна. Почувствовав нежные прикосновения тёплых ладоней столь молодой, прекрасной и любимой жены, он не успел открыть глаза, а уже блаженно заулыбался. Несмотря на разницу в возрасте, ему потребовалось несколько секунд, чтобы проснуться. Его мужская сущность не позволяла дальше спать, отзываясь приятными ощущениями в области паха.

Джозеф Ларусс широко зевнул, аж до хруста в челюсти, которую ему ломали, по меньшей мере, четыре раза. Он попытался перевернуться на другой бок, чтобы посмотреть в глаза молодой жены. Однако он наткнулся на препятствие.

– Не спеши, – тихо прошептала Виржини, щекоча и обижая его шею горячим дыханием.

Виржини не могла отринуть свою сущность. Она была молодой девушкой двадцати лет отроду, и ей, вопреки всем недостаткам, очень хотелось, чтобы её любили. Даже если она сама не могла ответить взаимностью.

Виржини провела ладонью по груди мужа, опустилась ниже и, оттянув плотную резинку трусов, устремилась к желанной и единственно стоящей части тела. Обхватив голову пениса, она ощутила всю его любовь, что вырывалась необузданным пламенем. Колоссальная разница между супругами не мешала ей купаться в его бескрайней любви.

Джозеф Ларусс был практически готов к исполнению супружеского долга. Однако он не стал торопить события, а предпочёл ещё немного насладиться столь нежными и желанными прикосновениями мягкой ладони.

– Сними трусы, пожалуйста, – попросила Виржини, слегка раздражённая тем, что сам муж до этого не додумался. «И почему он не спит без трусов, как я», – подумала она, непрерывно поглаживая налитую кровью головку пениса.

Джозеф Ларусс подчинился. Он перевернулся на спину и быстро снял трусы. Утренний секс был хорош тем, что за ночь мужчина набирался сил, а утром его прямо-таки распирало от энергии. Вечером, когда он возвращался домой, он по полчаса тратил на то, чтобы только переодеться.

Виржини отняла руку от пениса, который, как ей казалось, был готов к ответным действиям, и стала снимать через голову сильно свободную белоснежную сорочку. У неё в волосах ничего не было, но тонкая ткань всё равно за что-то зацепилась. Пока она возилась, Джозеф Ларусс сунул трусы под подушку и перевалился набок. Одеяло сползло, показалась упругая девичья грудь с маленькими розовыми ореолами.

Джозеф Ларусс на мгновение замер, не в силах отвести от неё взгляда. Он был невероятно богатым и чертовски везучим, раз ему удалось склонить к браку начинающую актрису французского кинематографа. Многие, в том числе и сам Джозеф Ларусс, считали, что он не заслуживал её любви. Но то были завистливые взгляды различных неудачников. Он так безумно любил свою молодую жену, что время от времени сам себе завидовал.

Виржини сняла сорочку и искоса взглянула на мужа. Первые лучи солнца проникли в спальню, заметно состарив его лицо.

– Ты меня больше не хочешь? – спросила она то ли с вызовом, то ли с укором.

Джозеф Ларусс не заставил себя ждать. Он коснулся её бархатной кожи, медленно и мучительно долго лаская чувствительную плоть. Его ладонь гладила горячую кожу, а умелые пальцы проникали в самые сокровенные места. В эти моменты сладкого блаженства он слышал и чувствовал, как учащалось её дыхание.

Джозеф Ларусс тихо застонал от предвкушения, от запаха желанного тела, от вида чистой кожи, от выражения невинного, но уже возбужденного лица. Спустя целую вечность он приподнял одеяло и взгромоздился на неё всем своим телом. Их взгляды встретились.

– Ты меня любишь? – спросил Джозеф Ларусс.

Пять лет назад Виржини сбежала бы от него, сверкая пятками. И чем старше он становился, тем больше отвращения он вызывал. Она не любила его, и в глубине души он всегда знал об этом.

– Как я могу тебя не любить? – ответила она вопросом на вопрос, захлопав маленькими ресничками.

Джозеф Ларусс опустил голову и коснулся её губ своими губами. Едва они поцеловались, сливаясь в единый поток, как два стремительных устья реки, он вошёл в неё. Виржини выгнулась, словно в неё дьявол вселился, и вцепилась растопыренными пальцами в белоснежные простыни. Она широко раздвинула бёдра и высоко задрала ноги, слегка запутавшись в одеяле.

Настало время для сладкой пытки. Виржини не любила мужа, более того, со временем она стала всё сильнее его ненавидеть. Он не был пределом мечтаний, а его старое тело не вызывало ничего, кроме банального отвращения. И всё же это не мешало ей снова и снова будить его по утрам, ласкать сморщенный и вялый пенис, лишь для того, чтобы он сделал её чуточку счастливее.

– Тебе нравится, любовь моя? – спросил Джозеф Ларусс, тяжело дыша, практически задыхаясь.

Виржини открыла глаза и коснулась его лица. Ладонь сделалась мокрой от обильного потоотделения, но она лишь улыбнулась, подняла обе руки и крепко схватилась за спинку кровати.

– Покажи, как сильно ты можешь любить, жеребец, – сказала она, тихонько постанывая. – Наполни меня своей любовью.

Джозеф Ларусс любил ласковые прозвища, которые время от времени придумывала его молодая жена. Стоило ей сказать что-то пошлое или приятное, и Джозеф молодел прямо на глазах. Он становился более молодой версией самого себя, у которого не было ни проблем со здоровьем, ни седых волос, ни сморщенного зада. То, что супругов разделяло целое поколение, не мешало ему чувствовать себя востребованным. Не могла же она пять лет его обманывать? Вряд ли.

Вскоре Джозеф Ларусс взорвался в экстазе. Виржини ничего не почувствовала. Как и прежде, ей не удалось испытать оргазм. Они могли часами лежать в постели, подолгу обниматься, целоваться и заниматься любовью. Но результат всегда был один. Виржини научилась получать удовольствие, хотя ей никогда не нравился секс с мужем. Возможно, поэтому она до сих пор не смогла узнать, что такое настоящий оргазм.

Джозеф Ларусс попытался приподняться и перевалиться набок, но она не позволила. Обхватив его мокрую спину руками, она сильнее прижала его к груди. Ей было тяжело, однако она не жаловалась. Это был единственный способ, чтобы добиться результата.

– Останься со мной, дорогой, – прошептала она, скрестив ноги у него за спиной.

– Я же тяжёлый...

– Ничего подобного! – Виржини принялась целовать его губы. – Мне нравится, когда ты во мне.

Несколько минут они лежали в объятиях друг друга, а затем он уснул. Виржини не смогла бы поднять мужа, даже если бы очень постаралась. Поэтому она осторожно вылезла из-под него, укрыла его тёплым одеялом, подобрала с пола сорочку и пошла в душ.

Пять лет назад отец Виржини, один очень богатый бизнесмен аристократического рода по имени Готье Дюран сговорился со своим другом. За три года до этого у Джозефа Ларусса умерла жена, а Виржини была достаточно взрослой девушкой, чтобы выйти замуж. Учитывая, что по законам Франции девочки могут пойти под венец в пятнадцать, а мальчики в восемнадцать, Готье Дюран устроил другу знакомство с дочкой, что вылилось в помолвку и свадьбу.

В конце января 1996 года Виржини впервые увидела своего будущего мужа. Он ей сразу не понравился, ведь Джозефу Ларуссу было пятьдесят пять лет. Однако её мнения никто не спрашивал, поэтому уже в середине марта 1996 года, всего через месяц после дня рождения, она стала его женой.

С раннего детства родители Виржини наблюдали у дочери прекрасные актёрские способности. Чтобы таланты не прошли даром, Готье Дюран пристроил девочку в школу актёрского мастерства.

В девять лет Виржини получила первую эпизодическую роль в комедийном сериале, в двенадцать она получила возможность сыграть женскую роль второго плана, а в пятнадцать, прямо накануне свадьбы, она снималась в психологическом триллере, где ей отвели главную женскую роль. Тот фильм не снискал популярности. На родине картина собрала кассу чуть ниже среднего, а за пределы страны картина так и не вышла.

Это было лишь началом творческого пути. Сразу после свадьбы Виржини с мужем перебралась в Штаты, в район Бель Эйр, который, несомненно, является одним из самых дорогих районов Лос-Анджелеса. Молодожёны поселились в огромном доме, где было шестнадцать комнат. Двухэтажный особняк с белыми стенами и серой крышей, отдельный гараж на двадцать автомобилей, теннисный корт, огороженный высокой сеткой, большой бассейн, летний сад на заднем дворе, джакузи на крыше летнего домика окружали высокий забор и живая изгородь из аккуратно подстриженных кустарников.

И, если брак не принёс удовольствия, то вот в новый дом Виржини влюбилась с первого взгляда. Когда у неё были выходные во время съёмок в фильме, она часами гуляла по саду с книгой в руках. Ей нравилось нежиться в бассейне под тёплыми лучами Лос-Анджелесского солнца. Днями напролёт она слонялась по огромному участку, а по вечерам грелась возле камина с кружкой какао в руках. Иногда она скучала по родине, но Америка могла предложить то, чего у неё не было.

За пять лет совместной жизни Виржини успела сняться в двух сезонах криминального полицейского сериала, а в прошлом году её пригласили на главную роль в триллере. Она играла дочь психотерапевта, которая бесследно пропала. И раз уж съёмки фильма подходили к концу, Виржини серьёзно задумалась о своём будущем.

Стоя в душевой, под плотным напором воды, Виржини ласкала кончиками пальцев чувствительный клитор и молилась, чтобы в этот раз всё получилось. Закусив нижнюю губу, она заглушила тихий стон, согнулась и, облокотившись на холодную плитку, испытала оргазм. Она сползла по стене, опустилась на корточки, сильно поджала бёдра и блаженно расплылась в улыбке.

Потом Виржини выключила воду, открыла полупрозрачную дверцу душевой кабинки и сняла полотенце. Она тяжело вздохнула и принялась обтирать кожу, так легко красневшей от прикосновения махровой ткани.

Виржини надела халат на голое тело, раскинула мокрые каштановые волосы тыльной стороной ладони и вышла из ванной. Эта комната в голубых тонах была одним большим гардеробом. Здесь стояли три шкафа с одеждой на все случаи жизни. Здесь же стояли два длинных стеллажа с обувью, даже под нижнее бельё у Виржини был отведена целая тумбочка с тремя выдвижными ящиками: в первом ящике она хранила лифчики, во втором – трусики, а третий ящик был выделен под экзотику, вроде красивых чулок с кружевами, сексуальные корсеты и привлекательные подвязки на бёдра.

Виржини открыла второй ящик, развязала пояс и натянула чёрные трусики. Она собиралась достать чулки и бюстгальтер, но тут раздался стук. Дверь открылась, и в комнату вошла темнокожая пожилая женщина, домработница по имени Омара.

– Доброе утро, миссис Дюран.

– И тебе доброго утра, Омара, – отозвалась Виржини, снимая халат. – Приготовь мне завтрак, пожалуйста.

– Он уже на столе, миссис Дюран. Ещё вам стоит знать, что несколько минут назад звонил мистер Блейк.

Виржини села на мягкое сиденье, натянула чулок и посмотрела на домработницу.

– Мистер Блейк? Что-то не припоминаю…

– Это лечащий врач мистера Ларусса.

– И что он хотел?

– Попросил перезвонить сразу, как только мистер Ларусс проснётся. Это как-то связано с результатами анализов.

Виржини натянула чулки и встала, серьёзно задумавшись. На прошлой неделе она намекнула мужу, чтобы он съездил в больницу и прошёл полное обследование. Всё дело в том, что она уже несколько раз говорила, как ей хочется стать мамой. Это была её главная мечта и единственная причина спать с человеком, которого она никогда не любила. Она очень хотела родить, больше года мечтала об этом, полагая, что появление ребёнка сделает её чуточку счастливее.

Однако Джозеф Ларусс не говорил, что всё сделал. Видимо, он тоже хотел сына или дочку, поэтому сразу занялся этим вопросом.

– Будь так добра, Омара, – сказала Виржини, – найди мне номер телефона этого мистера Блейка.

– Конечно, миссис Дюран.

Виржини оделась и вышла из комнаты. Она спускалась по лестнице, когда в пролёте между первым и вторым этажами запнулась о манекен с римскими доспехами. Выругавшись себе под нос, она хлопнула по шлему с большим забрало и прошла на кухню.

Эти доспехи, щиты, копья, мечи и булавы были по всему дому. Вполне себе настоящая броня средневековых рыцарей, римских легионеров, татар времён татаро-монгольского ига стояли в пролётах, в прихожей и занимали целую комнату на первом этаже. Щиты и различное оружие висело на большинстве стен, завораживая гостей своим грозным блеском.

Джозеф Ларусс был большим любителем истории. Когда где-то проходил аукцион, во время которого продавали различный антиквариат, он собирался и уезжал на несколько дней, а по возвращению тащил в дом различную рухлядь и металлолом. Как-то раз он купил два пороховых пистолета времён эпохи пиратства в Карибском море. Он так их полюбил, что готов был брать в постель и класть под подушку.

Виржини не разделяла его любви. Как-то раз она не выдержала и поставила ультиматум: либо она, либо пистолеты. Джозеф Ларусс любил увлечение, но жену он любил намного сильнее. Поэтому выбор был сделан в пользу жены, а не бесполезного хлама, который, к тому же, занимал треть всей площади дома.

Виржини села за стол в гостиной и подвинула тарелку. На завтрак ей приготовили гороховую кашу со вкусом петрушки и лёгким ароматом базилика.

– Телефон мистер Блейка, миссис Дюран, – сообщила Омара, положив на стол маленький листок бумаги.

Каша оказалась прекрасной на вкус. Виржини хотелось растянуть удовольствие и насладиться, ведь в последнее время еда редко приносила ей удовольствие. Она ела и пила, чтобы утолить голод или жажду, однако зимой и в начале весны, когда в мире было мало сочных красок, её одолевала жуткая хандра. В конце весны ситуация изменилась, и она снова почувствовала вкус к жизни.

Виржини позавтракала, выпила кружку горячего чая с двумя ложками сахара и лимоном, отодвинула пустую тарелку и встала из-за стола. Она подошла к стационарному телефону, держа в руках листок, сняла трубку и набрала номер. В динамике раздался один длинный гудок.

– Доктор Блейк на связи.

– Доброе утро, доктор, – приветливо сказала Виржини, прижавшись спиной к стене. – Вас беспокоит Виржини Дюран, жена Джозефа Ларусса.

– Рад, миссис Дюран, искренне рад вашему звонку! – заметно оживился доктор Блейк.

– Скажите, пожалуйста, какие результаты анализов вы хотели обсудить с моим мужем?

– Хм… – задумчиво сказал доктор Блейк. – Разве мистер Ларусс не сказал?

– В последнее время он очень занят. Сами понимаете, у руководителя нефтяной компании голова забита всякой ерундой.

– Тут я с вами полностью согласен, миссис Дюран. Я много раз говорил вашему мужу, чтобы он поменьше работал и побольше отдыхал, – тяжело вздохнул доктор Блейк. – Шестьдесят лет – это уже не шутки.

– Так, что там с анализами? – нетерпеливо сменила тему Виржини.

Доктор Блейк не ответил. Вместо этого он начал открывать ящики и шелестеть бумагой. Пока он искал нужные документы, Виржини смяла лист бумаги и бросила его в корзину с мусором под ногами.

– Мистер Блейк?

– Нашёл! – наконец отозвался он, видимо, переворачивая страницу. – У вашего мужа слегка повышен холестерин. Также я заметил небольшие погрешности в сердцебиении. Мистеру Ларуссу стоит ещё раз наведаться в клинику, чтобы я смог поставить точный диагноз.

– Скажите, доктор, а Джозеф не обращался к вам по поводу... – Виржини немного замялась. – Как бы выразиться...

– Говорите прямо, миссис Дюран. Я же врач, в конце концов.

Виржини выглянула в прихожую и посмотрела на лестницу. Джозеф Ларусс, похоже, всё ещё спал, а домработница возилась на кухне.

Виржини крепко прижала к губам телефон и заговорила вполголоса.

– Видите ли, мы с мужем хотим завести ребёнка. Мы с Джозефом пять лет в браке, у нас нет проблем с половой жизнью. Однако я никак не могу забеременеть.

Повисла тишина. Несколько секунд в телефоне царило молчание.

– Прошу прощения, миссис Дюран, но есть вещи, которые я не могу обсуждать, – сказал доктор Блейк. – Меня связывает врачебная тайна. Надеюсь, вы понимаете.

Виржини не стала настаивать. Она могла бы надавить, напомнить доктору, что он работал в клинике, построенной на деньги её мужа. Но она прекрасно понимала, что давление не поможет. Помимо этого, клинику построили для людей, которым нужна медицинская помощь, а не для одного человека.

– Что ж, спасибо за звонок, – сказала она вслух. – Я передам мужу, чтобы он вам позвонил.

– Хорошего дня, миссис Дюран.

Виржини положила трубку стационарного телефона, поднялась по лестнице на второй этаж и зашла в спальню. С порога она увидела, что муж проснулся. Джозеф Ларусс стоял возле окна, держа в руках вчерашние трусы, которые стоило отправить в стирку.

– Ты же не станешь их надевать?

Джозеф Ларусс обернулся, посмотрел на неё и ласково улыбнулся.

– Доброе утро, дорогая! Позволь сказать, что ты прекрасно...

Виржини отпрянула, когда он попытался её обнять. Она посмотрела в его глаза, уколов холодным взглядом.

– Ничего не хочешь сказать?

– Что-то я не понимаю, – растерялся Джозеф Ларусс. – Ты сердишься? Почему ты сердишься?

– Твой лечащий врач звонил.

Джозеф Ларусс нахмурил густые брови.

– Что он сказал?

– Ничего! – развела руками Виржини. – Когда я заговорила о беременности, он напомнил о врачебной тайне, пожелал хорошего дня и бросил трубку. Судя по всему, это твоих рук дело. Ты попросил доктора, чтобы он держал язык за зубами. Это связанно с тем, что я не могу забеременеть? Ну, конечно же! В противном случае, какие у тебя могут быть секреты?

Джозеф Ларусс взял её за руку.

– Прости, дорогая. Я собирался сказать, но не смог найти подходящие слова.

– Что именно ты хранил в секрете? – настойчиво спросила она, одернув руку.

Джозеф Ларусс снова взял её за руку, нежно поцеловав.

– Мне очень жаль, милая, но я не могу стать отцом нашим детям. Я не могу иметь детей.

Чувство безысходности тяжёлым грузом легло на хрупкие плечи. Всё, чего Виржини желала, о чём постоянно думала, превратилось в пепел. «Не могу иметь детей», – эти страшные слова эхом отзывались в ушах, подобно раскатам грома.

Виржини с ужасом осознала, что всё было напрасно. Пять лет она была женой человека, которого не любила и не могла полюбить. Пять лет она исправно выполняла все свои обязательства. Она не рыдала в подушку, не жаловалась на судьбу, а терпеливо ждала, когда удача повернётся к ней лицом. Она верила, что всё в жизни разделено на чёрное и белое. И раз уж она вдоволь настрадалась, рано или поздно должна была начаться белая полоса.

– Прости, дорогая, – проронил Джозеф Ларусс, глядя на разочарованную жену. – Я знаю, как это важно для тебя...

Виржини сложила руки на груди.

– Почему же сразу ничего не сказал?

– Я не хотел, чтобы ты переживала.

– Ты мне соврал. Ты ничего не сказал, хотя знал, как это важно. – Виржини открыла дверь и вышла из спальни. Она уже дошла до лестницы, но резко обернулась. – А может быть, тебе попросту наплевать?