Чужое имя

10 июля.

Этой ночью на меня вновь нахлынуло непередаваемое чувство ужаса, как густой туман, медленно опускаясь и поглощая меня. В моём сне я слышал её имя, произносимое глубоким, хриплым голосом, что звучал из далёких глубин. Сначала едва слышно, будто эхо из-под земли, но голос повторял его всё громче, пронизывая звенящую тишину. Я пытался вырваться, но тело оставалось неподвижным, чувствуя, как холодеет кожа от необъяснимого ужаса. Казалось, что невидимые пальцы сжимают моё горло.

Это был третий человек за последние три дня – Наталья Макарова.

Клянусь, прежде я никогда не видел этого человека в нашей небольшой компании. Вчера вечером я специально задержался, пока все не разошлись, чтобы распечатать полный список имён всех сотрудников. Ладони потели от странного предчувствия.

На следующее утро, переступив порог офиса, я столкнулся с незнакомой женщиной около сорока лет. Её причёска напоминала осиное гнездо, волосы торчали в разные стороны, словно она добиралась до работы сквозь песчаный ураган. Пока я вешал пальто, она подошла ближе и спросила: «Как насчёт кофе, коллега?»

Она вела себя так, будто работала здесь годами. Все улыбались ей, как старой знакомой: Сергей с закупок поблагодарил за совет, как вывести пятно от красного вина с ковра, а Ирина Николаевна из бухгалтерии принесла бисквит, испечённый по её «давнему» рецепту. Коллеги, казалось, ничего не замечают.

А я стоял, смотрел на неё и чувствовал, как мурашки бегут по спине, потому что вчера этой Натальи Макаровой здесь не было. Она появилась после того, как её имя вторглось в мой сон.

Я едва сдерживался, пока день тянулся, а когда наконец бросился домой, руки дрожали от нетерпения. В квартире я схватил распечатанный список, развернул и замер: всё так же пятьдесят три имени, но теперь среди них стояла Наталья Макарова, словно она всегда там была.

Я не понимаю, что происходит.

11 июля.

Сегодня я не нашёл Игоря на его обычном месте. Вместо него на его кресле устроился Олег Чернов. В этот раз я захватил с собой список и сверил: Олег значился среди работников, тогда как имя Игоря Хлебина исчезло, стёртое, словно забытое слово.

Когда я, пытаясь сдерживать нарастающее волнение, обратился к коллеге с вопросом о Игоре, тот с искренним удивлением переспросил: «Какой Игорь?»

В обеденный перерыв, проходя мимо общей фотографии, которая висела на стене у кулера, я с ужасом обнаружил, что на месте Игоря теперь стоит Олег. Я отчётливо помнил тот день съёмки, когда у меня была температура, а Игорь, стоявший рядом, неоднократно интересовался моим самочувствием. Он был хорошим человеком.

Но больше никто не помнил Игоря. Он исчез не только с фотографии, но и из памяти коллег, подобно пару изо рта, растворённому в морозном воздухе.

Тогда почему я его помню?

14 июля.

За последние дни в нашем коллективе произошло много изменений, заметных лишь мне. Люди исчезали без следа, а их место занимали незнакомцы, чьи лица казались отражениями в мутной воде.

Я продолжал слышать их имена в своих снах, но постепенно перестал удивляться их появлению. По утрам, приходя на работу, я больше не сверялся со списком сотрудников – просто знал: если кто-то выглядел незнакомым, то так оно и есть.

Но сегодня исчезла Марина. Мы были хорошими друзьями, общались не только на работе, но и в жизни. Вечером я позвонил нашему общему другу Толику и поинтересовался, давно ли он видел Марину. Ответ был очевидным, но я всё равно почувствовал прилив жара, – он не знал никакой Марины. Даже на фотографиях в телефоне был совершенно иной человек; по его словам, это была Лера, давно уже в нашей компании, около четырёх лет. Мы познакомились с ней так же, как когда-то с Мариной. По сути, это была она, только с новым именем и обликом, будто отражение, сменившееся в зеркале реальности. Даже её муж не заметил подмены.

17 июня июля.

С памятью начало происходить что-то странное. Даты, номера телефонов и планы постепенно ускользали из моего сознания, словно песок сквозь пальцы. Утром я отправился за документами в главный офис, но выяснилось, что я забрал их вчера. На работу приехал с опозданием и пропустил важное совещание, о котором было известно ещё неделю назад. В разговоре с директором я назвал его Сергеем Петровичем, а он оказался Антоном Борисовичем. Приглядевшись внимательнее, я заметил, что это действительно больше не он, хотя и похож. Видел я его редко, поэтому не сразу заметил подмену.

Ближе к полудню меня вызвали в отдел кадров. Из просторного кабинета незнакомая женщина провела меня в крошечное помещение, спрятанное за высоким шкафом, незаметное при входе. Внутри стоял старый компьютер, стол и два стула. Женщина уселась за монитор, указав мне на место напротив. Я с недоумением оглядывался вокруг – голые стены тёмно-коричневого оттенка, а тусклое освещение создавало мрачную, почти гнетущую атмосферу.

Она что-то быстро набирала на клавиатуре и спрашивала моё имя. Я почувствовал холодок сомнения – как она может не знать моё имя, если только что вызвала меня к себе? Через несколько минут она безразлично сообщила, что я свободен. Директор отпустил меня пораньше: рекомендовал отдохнуть, заметив, каким истощённым я выгляжу.

Меня это насторожило – отгулы и больничные не приветствовались, но у меня не было выбора, и я согласился. Интересно, что будет завтра?

19 28 18 авг июля?

Впервые меня не тревожили сновидения, в которых я слышал чужие имена, но даже после долгого сна, я проснулся разбитым и опустошённым. На голове было ощущение чугунного обруча, который невыносимо сдавливал виски. Нехотя, я направился на работу.

На проходной мой пропуск внезапно отказался срабатывать. Обратившись к охраннику, я попытался объяснить ситуацию, но тот в ответ пожал плечами и сказал, чтобы я обратился к руководству. В телефонной книжке я отыскал номер заместителя директора.

Пока ждал у проходной, мимо меня проскальзывали коллеги. Никто со мной не здоровался, да и мне тоже было не с кем – почти весь состав сменился на совершенно незнакомых мне людей. Они же, словно старые друзья, приветливо обменивались словами. Выглядело это настолько естественно, будто они знакомы друг с другом многие годы.

Через двадцать минут ко мне спустился «Анатолий Евгеньевич» и спросил: «А вы кто?» Мне хотелось задать ему тот же вопрос. Пытаясь сохранять холоднокровие, я стал объяснять ему, что работаю здесь, но, когда он спросил моё имя, я с трудом вспомнил и промычал: «Арсений...» – и тут же забыл фамилию. Меня это повергло в дикий ужас, и я в панике бросился прочь.

На улице я столкнулся с женщиной из отдела кадров – она притворялась, будто не знает меня, но по её взгляду мне стало понятно, что это не так. В отчаянии я кричал и тряс её за плечи, требовал объяснений. В этот момент вмешался охранник и без лишних слов вытолкал меня за ворота.

Вечером я дозвонился до друга, но столкнулся с таким же холодным тоном, как у Анатолия Евгеньевича, когда Толик спросил, кто я и откуда у меня его номер. Я пытался напомнить ему о нашей дружбе, о том, как мы познакомились и как вместе сплавлялись на каяках. Толик лишь с удивлением спросил: «Лёха, ты чего звонишь? Минуту назад в туалет же ушёл!» Внезапно в телефоне я услышал мужской голос, после чего Толик вспылил: «Не знаю, кто ты, но засунь подальше себе свои шутки, урод», и бросил трубку.

Последней надеждой оставалась мама. Мы давно с ней не общались, но она-то точно должна узнать родного сына! Она взяла трубку, но, когда я всё рассказал и попросил о помощи, сбросила вызов. Больше я не смог до неё дозвониться – вместо звонка звучали короткие гудки, как будто меня заблокировали.

Я ощущаю, как меня медленно стирают из этого мира. Боюсь, что скоро меня вовсе не станет, и я забуду...

2.. ? ил.. ав..?

Кто я…?