Циничные истории Кáрги

Госпожа Ка́рга Глюк стояла на улице, сложив руки под грудью, поддерживаемой поясом-корсетом[1] и скрытой мешковатым свитером. Не то чтобы у Карги были объемные формы, вовсе нет, в свое время Бес сравнивал их со спелыми наливными яблочками; да и талия «рюмочка» также не являлась результатом ношения определенной детали женского гардероба. В ее возрасте дамы уже не мучились мыслями об идеальной фигуре, их беспокоили прострелы в пояснице от сквозняков, и именно поэтому они носили пояса из лучшей овечьей шерсти, которая согревала спину и вместе с тем не позволяла вспотеть[2].

Простые люди считают ведьм дочерями Вельзевула[3], любовницами демонов, бесов и прочих жителей Тьмы, однако это не так. Разве что дамы с особенным даром отличаются долголетием (ведьма выглядит как пожелает, на столько, на сколько себя чувствует, – это в ее власти). Одних привлекают розовые щечки, нежная, как у младенчика, кожа и восхищенные взгляды молодых людей, других же вполне устраивает облик дамы в летах; ну, а третьи и вовсе считают пикантными бородавки над верхней губой с темными колючими волосками и питают тягу к оскорблениям всего и всех (ведь мало кто отважится поругаться с ворчливой перечницей). Карга относила себя ко вторым, ей нравилось притворяться старой больной женщиной, это так удобно. Особенно когда прогуливаешься по рынку и корзинка с покупками становится тяжелой, а личного пажа нет рядом. Тогда в Карге просыпалась актриса: она тяжко вздыхала и, повысив голос, причитала: «Ах, нашелся бы добрый юноша, согласившийся донести мои покупки до скромной хижины. Мои старые кости, моя спина! Ох-ох-ох!».

Безусловно, воспитанию и уважению к старшим в этих краях отводилось особое внимание. Посему старики всегда были уверены, что кто-то из молодежи пособит им в их тяготах, настоящих или надуманных (последнее встречалось чаще).

Кстати, о хижине! Ведьма – а иной профессии у госпожи Глюк не было отродясь – любовалась своим каменным двухэтажным домиком. Блоки были уложены в определенном порядке, и дом напоминал неправильно собранную мозаику. И это не было случайностью, ибо все обиталище, от и до, Карга строила вместе со своим помощником, он же паж, он же Бес (самый натуральный демон из Чертогов Тьмы).

Ведьма подняла взгляд ярко-синих глаз на дымящуюся печную трубу, облицованную кроваво-красным кирпичом. Губы женщины растянулись в улыбке – Бес готовил.

Труба, следует сказать, прилегала к башенке на углу дома. Правда, заточенного спящего принца там не водилось, как и не было никакой дурацкой прялки или кудели с веретеном, от укола о которое люди впадали в мертвецкий сон. Если говорить начистоту, то ведьму жутко раздражал не только стрекот, но и всякие повторяющиеся звуки. Одну девчушку, вздумавшую непрестанно чиркать спичками о коробок рядом с Каргой, пока ведьма стояла в очереди за апельсинами под Йольство, она заколдовала. И теперь та бродила по улочкам деревеньки Хамлет-Марш[4] и пыталась продать эти проклятые спички в надежде перестать беспрестанно чиркать ими, сводя всех с ума (из-за подобного неудобства ее бабушке пришлось переехать в лес, чтобы спать спокойно, старуха даже начала прикармливать волков и носить плащ красного цвета, не слишком модного в этом сезоне).

Шероховатые камни жилья Карги разнилось не только формой, но и цветом – местами попадались темно-коричневые, где-то – горчично-желтого или песочного оттенков; но все же преобладал светло-серый. Во время дождя кладка становилась черной и дом превращался в смолянистый прямоугольник, напоминая Карге произведения тех самых художников, чьих картин никто и никогда не понимал. Взять тот же непостижимый черный овал – ну дыра дырой, а кто-то находит в ней свою прелесть. «Извращенцы! Нанюхаются скипидара, намалюют ересь и кричат о гениальности! Таким только покойников гримировать, тем уже все равно, как выглядеть», – думала Карга, почесывая локотки пальцами, унизанными серебряными перстнями[5].

В этой местности не первое столетие ведьмы и люди жили спокойно и вполне дружно. Не считая ежегодного периода, когда их староста – между прочим, волк-оборотень – и компания активистов устраивали огненные марафоны по разжиганию костров «Гори-гори-ясно!», а также водные состязания «Утопи ведьму!». Карга и сама разочек в подобном участвовала и даже выиграла новенькую сковородку, просидев на костре дольше всех и как следует погрев косточки. Ее соперницы сдались спустя пару часов и, промакивая пот с раскрасневшихся лиц и туша подпаленные кончики волос, сбежали к глубокому озеру, куда нырнули, успев ловко привязать к щиколоткам гири, заготовленные жюри).

Баню госпожа Карга уважала, а вот холодную воду не выносила: ноги сразу же начинало сводить судорогой. Куда приятнее греться в щедро разожженном костерке, под улюлюканье толпы и на зависть местным банщикам, чем плескаться, словно русалка, и щеголять срамотой промокших рубашек.

Карга с наслаждением вздохнула, узкие крылья прямого носа затрепетали. В воздухе пахло костром, из трубы поднимался серый дымок. Она любила этот цвет, даже ее волосы будто посыпали пеплом, и он настолько въелся в локоны, что ни один травяной шампунь не смог его вымыть.

В то время как живущие рядом соседки тщательно подкрашивали седину или вовсе скрывали волосы под шляпками, Карга не стеснялась своей пепельной гривы, но всегда следила, чтобы та была заплетена в косу, или просила Беса поработать цирюльником, особенно когда впереди ждала работа. Госпожа Глюк не любила бить баклуши, она относилась к довольно сильным ведьмам и могла призвать дождь, снег, чтобы укрыть посевы зимой, уделить пару часиков для распашки поля, очистить грядки с ботвой от вредителей, и все в таком духе. За это ей платили (хотя другие дамы ее профессии предпочитали бездельничать, будучи на пенсии).

В осенних сумерках не слишком запущенный сад казался более мрачным и удручающим. Карге нравился сезон увядания природы, возможность прикоснуться к смерти растительного мира и обрести покой от назойливых сверчков, кваканья, комариного писка, жужжания мух и прочей насекомьей живности, на которую у ведьмы была аллергия (так она рассказывала окружающим, на деле же попросту боялась и испытывала омерзение ко всему, за чем приходилось гоняться с мухобойкой). Ведь на Жáбо надежды не было. Этот оперный певец сидел в своем аквариуме и не обращал внимания на вьющуюся над ним мошкару.

Даже если это земноводное вынести на улицу и усадить в траве, он продолжит спать, чтобы после полуночи разбудить обитателей дома дивным тенором, который мог измениться до сопрано. По части исполнения арий Жабо оказался настолько виртуозен, что Опера из ближайшего крупного городка Птит Трувé возжелала заполучить себе в труппу такого певца (а его природа их нисколько не смущала). И раз в месяц Бесу приходилось отвозить Жабо в театр, а заодно забирать гонорар (неплохой доход для Карги). Ведьма усмехнулась, вспоминая, как он у них с Бесом появился.

В тот не слишком солнечный день Карга лежала на берегу своего личного прудика и нежилась в тусклых солнечных лучах, но, заслышав мужское пение, отложила еженедельник «Страсти стархёра» и задумчиво уставилась на покачивающиеся камыши, среди которых гордо вышагивала белая птица на тонких ножках. Аист ткнул клювом в мутную воду и вытащил пузатое существо, распевающее грустную песню.

Временами в королевстве то там, то здесь встречались заколдованные принцы и принцессы. «Только в Хамлет-Марш их и не хватало», – ворчливо подумала Карга. Целоваться с земноводными ведьме не хотелось, но жалость пересилила брезгливость, и она спасла жабу. Отогнав аиста и завернув в платок булькающее зеленоватое существо с выпученными глазами, ведьма с отвращением донесла жабу до дома и вручила Бесу.

Проделав над земноводным колдовские манипуляции, Карга поняла, что от принца в жабе остался только голос (обычные земноводные так не пели, даже если очень хотели) и в целом ему жутко нравилось существовать в нынешнем облике. Жаб настолько к нему привык, что даже научился получать удовольствие. Бес посадил новообретенного питомца в позаимствованный у соседа Мориса аквариум, а когда ночью их разбудил вполне недурственный тенор, они поняли, какое «сокровище» им досталось. Этого самородка в пятнистой изумрудной шкурке Карга бы с удовольствием вернула обратно аисту да еще на блюде, украшенном листьями салата, – жабьи лапки, будьте любезны! Но сделанного не воротишь. Еще и жена-русалка старика Мориса присоединилась к ночным песнопениям.

В свое время сосед выудил будущую женушку из пруда Карги, та заигрывала с Бесом и получила от ведьмы парочку оплеух. Морис с трудом вытянул сетью обиженную русалку и выпустил в озеро, где она стала играть с рыбаками, вернее, с их удочками и крючками (бедолагам пришлось обновить весь поломанный, порванный и вконец испорченный инвентарь). Помимо игр русалка обожала взбираться на камни и щеголять своими прелестями – довольно объемным бюстом с пирсингом в сосках – чем и покорила Мориса. Он забросил рыбалку и стал разводить устриц. Периодически из дома старика слышался непрекращающийся хохот молодой жены, к которому соседи со временем привыкли, как и к стрекоту сверчков по ночам, и пению Жабо.

Карга сделала еще один глубокий вдох и, толкнув скрипнувшую калитку, ступила на свою землю. Широкие каблучки ботинок стучали о вымощенную гладким камнем дорожку, освещенную электрическими грибными шляпками (да, в Хамлет-Марш водилось это чудо современности, которое недавно провели в их места). Дверь приоткрылась, и в золотистом свете, выпустив впереди себя ароматы выпечки, к ней вышел кот в белой шубке с рыжими пятнами.

Вилка, так звали хозяина хвоста, двух ушей, четырех лап с рыжими носочками и подрагивающих усов, смотрел на ведьму большими малахитовыми глазами, ожидая своей порции нежностей. С Бесом Вилка миндальничать не любил, хотя спать с созданием Тьмы было одно удовольствие, особенно зимой. Щуплый паж с черными, местами тронутыми сединой вихрами превращался в ходячий обогреватель.

Сейчас этот мальчишка на вид лет шестнадцати стоял босой у плиты на табуретке и почесывал одну ногу о другую. Бес практически левитировал с ложкой перед котлом, внутри которого что-то бурлило, а из духовки соблазнительно тянуло запеченной рыбкой с томатами. Запахи скручивались в воронку и поднимались в дымоходную трубу над котелком.

Карга плотно закрыла дверь и, войдя в небольшую кухоньку, водрузила объемную корзину на столик. Внутри дома был узкий коридор с высоким потолком и скрипучей лестницей на второй этаж, в мансарды, где стояло не слишком много мебели; библиотека-кабинет, клозет с душевой, гостевая, чайная-столовая и примыкающая к ней оранжерея, где паж выращивал разные полезные травки, а наверху – башня для вылета (ведьма хранила там свою метлу) и телескоп – вдвоем с Бесом они любили смотреть на звезды, пить чай с ежевичным вареньем. В погожие дни парочка отдыхала на лужайке у прудика и играла в угадай-облако[6].

Карга подошла к плите. Бес оказался выше нее. Он осторожно повернулся с ложкой и подул на багровую жидкость, чтобы ведьма сняла пробу. Женщина причмокнула губами и улыбнулась.

– Сколько раз ты готовил это блюдо и всегда сомневаешься, – проворчала Карга, раскладывая продукты – что-то в подпол, что-то в вибрирующий зев холодильника, который Бес купил на распродаже в Птит Труве и доставил на позаимствованной у соседа повозке (метла бы не выдержала подобных перевозок). Карга не чуралась современной техники, но не вся ей нравилась или была удобна; например, тот же пылесос: прекрасное изобретение, но треклятый мешок для пыли вечно забивался, а метелкой как-то привычнее. А холодильник хоть и занимал уйму места в их и без того тесной кухне, но летом Карга могла наслаждаться прохладительными коктейлями и трескать кусочки льда; еще лучше добавить их в таз с водой и сунуть гудящие после тяжелого дня ступни. Отчего же не воспользоваться магией? Да уж можно, но со временем так обленишься, что станешь похожа на Тюфячку Мейбл[7].

У всего были свои плюсы и минусы, поэтому Карга не торопилась подписываться на ежемесячный журнал «Удар тока!», чтобы потом, как соседки, выбирать себе самый модный тостер или же утюг. Ей нравилось, как Бес поджаривал тосты на костре, а уж по части глажки ему не было равных. Он настолько умело вытряхивал белье после стирки, что, высохнув, оно оставалось без единой складочки. Да, Карга ценила уют и порядок в доме, но еще больше обожала своего пажа, правда, никогда ему об этом не говорила. Ибо создания Тьмы, они такие: скажешь комплимент – и так возгордятся, что о порядке можно забыть. Нет уж! Ее Бес и дальше останется скромным, насколько это возможно при его сущности.

В чайной комнате – она же столовая – уже был накрыт стол в форме запятой: в узкую загогулину Бес обычно ставил пузатую супницу, графин с соком или основное блюдо, чтобы, сидя напротив друг друга, обоим было удобно тянуться за едой и напитками.

Со стороны они напоминали бабушку и внука, но никто не догадывался, что эти двое совсем не такие, какими их видели окружающие. Однако об этом секрете немного позже.

Вымыв руки и сев за стол, Карга обратила внимание на лежащий под салфеткой конверт, адресованный ей.

– Твоя пятиюродная сестра прислала дымоходной почтой. Я едва не уронил письмо в котел, – проворчал Бес, водрузив супницу на подставку и разливая жидкость с кусочками говядины в глубокие миски (они вылепили их с Каргой в свое прошлое путешествие, когда летали за гору Монблак). Теперь иссиня-зеленый сервиз с золотыми узорами украшал обеденный стол.

Карга нахмурилась и постучала по посланию вилкой, будто из того могла выбраться далеко не милая сколопендрочка. У нее не было родных сестер или братьев, множества племянников и племянниц, а вот дальние родственники, увы, оставались и жили в разных уголках Морланда.

– Ворчýла никогда просто так не пишет, в последний раз мы общались несколько лет назад, когда залетели к ней после гончарной мастерской, – она скользнула горделивым взглядом по миске ручной работы и потянула носом аромат супа. Та поездка им с Бесом понравилась, они словно попали в Средневековье, во времена, когда никто не слышал, что такое электричество.

– Может, сначала поешь, а потом узнаешь, что там? – предложил Бес, устроившись напротив и зачерпнув ложкой суп.

Демон щелкнул пальцами, и из кухоньки по воздуху к нему подплыли хлебная корзинка и масленка с ножом. Паж мог бы палец о палец не ударить во время готовки и не только, но ему не нравилось сидеть сложа руки. Волшебство казалось Бесу слишком медлительным.

Карга тяжело вдохнула и покачала головой:

– Да чего уж там, все равно ведь придется вскрыть конверт. Она так и не дала мне скидку на шерстяной пояс, скряга, – взяв нож для масла, она поддела им края и с шорохом развернула послание. Прочистив горло, ведьма зачитала вслух.– Дорогая Карга! Надеюсь, застать тебя дома и в добром здравии, ибо даже если ты не дома, письмо все равно дойдет до тебя из ближайшего дымохода (берегись копоти, не все такие чистюли, как твой паж). Пишу по одному деликатному вопросу, который без тебя ну никак не решить. Ибо я не имею опыта в столь пикантных делах.

Паж усмехнулся, и Карга понимающе кивнула. Они оба знали, что Ворчула ведет несколько монашеский образ жизни, кажется, ее единственным мужчиной был отец, и тот сгинул где-то на болотах. Несмотря на свой возраст (выглядела она лет на сорок пять), сестра верила, что детей приносит аист, а затем добрые женщины находят младенцев в капусте. Поэтому о своих похождениях что Карга, что Бес помалкивали, если случалось пересечься с Ворчулой.

– Мой сосед, лорд Ба́бсвиль, обратился ко мне с мольбой о помощи. Дескать, его нынешняя жена, кажется, пятая по счету, – сходит с ума, обуреваемая плотскими страстями, а если не получает удовлетворения от супруга, то грозится покончить с собой (лорд также говорил, что если ее руки не доходят до кинжала, то берутся за некий фаллический предмет для самоОблажения или глажения, я так и не поняла).

То же касается служанок в замке (не удивлюсь, если оный превратился в гнездо похоти и разврата с кучей девиц, не блюдущих свою невинность и репутацию). Лорд в полном отчаянии, ибо он далеко не так активен, как в молодости, и не в состоянии вести хозяйство самостоятельно, а местные жители попрятали дочерей и не желают никого отправлять к нему на помощь. Бедняга уже которую ночь скрывается от жены и служанок у меня в хлеву. И буквально вчера его супруга довела себя до истощения, чрезмерно увлекшись играми с маслом и подсвечником (уж не знаю, что она с ним вытворяла), но лорд нашел ее крепко спящей, служанки же превратились в толстых крольчих – буквально! Эти хвостатые еще и повадились бегать в мой огородик – есть морковь и гадить среди целебных трав. Я же не могу остаться в этом дурдоме, поскольку мне необходимо срочно отправиться на съезд моралисток (своих овечек я уже пристроила одному фермеру, он о них позаботится). Прошу тебя, немедленно прилетай и помоги уладить это недоразумение, ибо мое душевное здоровье не выдержит очередных криков, стонов, оргий под самым носом и еще порцию крольчих (этих я частично расколдовала и вернула семьям, как знать, что дальше учудят эти девицы).

Карга отложила письмо и скривилась:

– Вот тебе и ужин, – она не возвращалась к продолжению послания, пока не доела успевший поостыть суп.

Паж протянул ей намазанный сметаной и присыпанный солью ломоть мягкого серого хлеба.

– Похоже, нам предстоит небольшое путешествие. Ибо Ворчула не понимает слов отказа, и если я скажу нет, она будет припоминать мне это вечность и лишит поясов! Где я еще раздобуду вещи такого качества?!

Карга взглянула на Беса: тот отложил ложку в пустую миску, придвинул к себе кувшин и бокал из толстого зеленоватого стекла, цветом напоминающего шкурку Жабо.

– Посмотри на это, как на внезапное путешествие. Мы давно никуда не выбирались, это во-первых, во-вторых, мне уже любопытно узнать, что там за интимные проблемы у этого Бабсвиля или Бабавиля, как его… Ну, и в третьих, раз Ворчула улетает на съезд своих моралисток-монашек-девственниц, ее дом будет в полном нашем распоряжении. Помнится, там неплохая хижина, вполне чистая, с видом на густой лес, а вокруг ни души, хоть голышом прогуливайся. – Он подмигнул ведьме голубым глазом, и радужка вмиг обрела золотисто-алый оттенок, словно кто-то смешал две краски или пролил клубничное варенье.

Бес только выглядел как подросток, но на деле был старше Карги на столько, сколько обычные люди – и даже ведьмы – не живут. Однако для них обоих облик вихрастого паренька оказался весьма удобен (так однажды решила сама Глюк). Да и имя Беса лишь отчасти говорило о его истинной сущности, надежно спрятанной под человеческим обликом. Никто бы и не разглядел на его макушке скрытых под волосами выпуклостей от рогов и не увидел кожистых крыльев под вполне себе бледно-розовой кожей. Демон есть демон.

Их с Каргой связывала длинная история, в которой они не раз спасали друг другу жизни, оставаясь в долгу, и в конце концов решили, что лучший способ никуда не влипать – держаться вместе. Так и повелось.

Ведьма доела бутерброд, облизала пальцы и, промокнув уголки губ салфеткой, хлопнула по письму:

– Значит, решено, но нам следует вылететь уже сегодня. Ночью удобнее передвигаться, никаких тебе утиных стай, а если взять курс повыше, то и насекомых, – она довольно потерла ладони. – Спасибо за суп!

Встав из-за стола, Карга прошла мимо пажа, потрепав его по макушке и почувствовав, как в ладонь уперлись бугорки рожек.

– Всегда пожалуйста, – Бес обернулся, прислушиваясь к легкому скрипу половиц на лестнице.

[1] Карга редко вяжет, но если рукодельничает, то вещь можно носить сто лет и на ней ни протрется ни одна ниточка. А вот корсеты она заказывает у своей пятиюродной сестры, проживающей за горой Монблак, чьи пики в ясную погоду видно из окошка дома госпожи Глюк.

[2] Если говорить начистоту, то с фигурой у Карги что в прошлом, что теперь все в порядке; и даже более – некоторые находят ведьму весьма привлекательной (подумаешь, морщинки у глаз и в уголках рта, так это у тех, кто весело жил и часто улыбался. Правда, есть еще и те, кто всю жизнь любил есть лимоны, но это не случай Карги).

[3] Вельзеву́л – имя князя демонов в Чертогах Тьмы, находится в другом измерении (не в Морланде). Отчего-то простые люди считают, что туда попадут их души за прегрешения. Демоны же полностью исключают эту версию. Но кто их станет слушать.

[4] Хамлет-Марш была названа в честь Хамлета – короля Морланда, который, будучи принцем, освободил деревню от уплаты налогов. Однако жители все равно их ему посылают, получая доход с ежегодных ярмарок и ведьмовских состязаний, в которых могут принять участие и обычные люди, но почему-то не хотят.

[5] Карга презирает драгоценности, носит их исключительно в качестве оберегов и как память о некоторых прошлых приключениях.

[6] Бес всегда выигрывал, он отличался ярким воображением, видя в облаках те или иные формы.

[7] Соседка Карги, живет у озера. Ведьма давно перестала двигаться, целыми днями лежит в постели. Все домашние дела за нее выполняет магия, а женщина жиреет и раздается вширь. В прошлом месяце госпожа Глюк вместе с другими соседками скидывалась ей на новую кровать. При таких объемах у Тюфячки есть не один поклонник, который таскает ей корзинки со съестным.