Цивилизация Гу

В понедельник мне срочно пришлось вылететь на межгалактическую конференцию по ксенобиологии. Секретарь Митрофана Ильича не успел прибыть, как свалился с гриппом – меня послали на замену.

Конференция проходила на Г-Сардонии – материнской планете цивилизации Гу. Все случилось неожиданно, в режиме «беги, беги» – только этим объясняется то, что я не успел ознакомиться ни с историей планеты, ни с бытующими на ней порядками, в суете полагая: ознакомлюсь на месте. Так, собственно, и произошло.

Я успешно телепортировался.

Выйдя из доставочной кабинки, оказался в зале прибытия. Среди приезжих имелись представители разных космических рас, зачастую экзотических. Все они стояли в очереди на таможню.

Я занял очередь и, от скуки, начал классифицировать пассажиров как млекопитающих, пресмыкающихся, членистоногих, спиноидальных, гармароидных, эндокрихонных, полиметриловых и некоторых других, обитающих в нашей Галактике. Конференция обещала быть представительной.

А за стеклом жила своей жизнью М-Салахия – столица Г-Сардонии и цивилизации Гу. Очередь двигалась неспешно, поэтому у меня имелась возможность рассмотреть величественные здания, коммуникационные трассы и средства передвижения, снующие от портодрома в направлении города и обратно.

Как ксенобиолога меня заинтересовала толпа на площади перед портодромом. Она целиком состояла из красно-желтых существ – насколько я понял, гулян. Существа мерцали и выглядели расплывчатыми, отчего разобрать их анатомию было сложно. Но ничего даже близко похожего я раньше не встречал, отчего затруднился отнести этих существ к какому-либо из известных мне биологических типов. Кроме того, гуляне были неотличимы друг от друга, сколько я ни приглядывался. Нельзя было разобрать ни их гендер, ни другие индивидуальные особенности – хотя, не исключено, из-за большого расстояния и неудачного ракурса. Все это было странно. Я задумался, чем эта странность могла быть вызвана, но ничего не придумал.

А нескончаемая очередь все тянулась и тянулась.

От скуки я поднял с информационного столика рекламную брошюру, открыл на первой попавшейся странице и прочитал:

«Цивилизация Гу, единственная из всех цивилизаций нашей Галактики, достигла высшего уровня нравственной зрелости.

На нижнем – четвертом – уровне «Частичная идентификация» находятся цивилизации, неразвитые в техническом отношении: не обладающие возможностью публично идентифицировать своих граждан. На этом уровне сопланетник может оказаться как знакомым (идентифицированным), так и не знакомым (не идентифицированным). Это поощряет криминальные наклонности, ведь преступление легче совершить в отношении незнакомца – в надежде, что личность преступника не будет установлена и наказание не воспоследует.

Третий – более продвинутый – уровень представляет собой «Полную идентификацию». К нему относятся цивилизации, обладающие возможностью идентифицировать всех своих граждан. В такой цивилизации встретить незнакомого сопланетника уже невозможно. Многие преступления – а именно совершаемые неидентифицированными лицами – становятся невозможными как класс. Тем самым между гражданами достигается определенное равенство, немыслимое на предыдущем уровне.

На следующем цивилизационном этапе высокопоставленные индивиды – те, кто принимает решения, – пытаются подстроить цивилизационные правила под себя: повернуть их в личную пользу, вопреки общественной. Так возникают цивилизации второго – предпоследнего – типа: «Искусственная анонимизация сверху».

Существует множество способов вывести себя из-под действия законодательства, но рано или поздно высокопоставленный индивид приходит к мысли: наиболее безопасным путем является анонимность в сфере служебной деятельности. Если общественности неизвестно, кто принял управленческое решение, или его принял неопределенно большой круг лиц, недовольство не может обратиться на конкретного индивида, а только на всю политическую систему в целом.

Анонимизация проникает в другие сферы деятельности, в первую очередь, связанные с аппаратом принуждения как деятельности, наиболее подверженной правовому беспределу. Таким образом, второй цивилизационный тип – как это ни парадоксально – является шагом назад в сравнении с предыдущим.

Большинство цивилизаций пребывает на этом уровне нравственности.

Лишь цивилизация Гу – единственная в Галактике – нашла в себе силы шагнуть вперед. Нашлось достаточное количество интеллектуалов, осознающих ущербность анонимизации сверху. В итоге предпринятых ими самоотверженных усилий была совершено Великое Инвертирование, сделавшее цивилизацию Гу образцом подражания для всей Галактики.

Великое Инвертирование отменило анонимность в служебной сфере и одновременно провозгласило ее в общественной и личной. Это пресекло незаконные льготы, неизбежные для высокопоставленных лиц при мелких бытовых нарушениях. Полное равенство граждан перед законом было достигнуто, получив название «Искусственной анонимизации снизу».

Именно это позволяет утверждать: цивилизация Гу – самая нравственная из всех космических рас».

Тут подоспела моя очередь, и пришлось оторваться от увлекательного чтения.

Таможенник на Г-Сардонии не имел ничего общего с существами, увиденными мной за пределами портодрома, и был легко классифицирован. Его таксономию я определил как: царство Найголоидов, отдел Биклофанов, класс Майтиглобов, отряд Сиглотангов, семейство Хитино-глюбовоидных. Ничего сложного.

Если вы хотите знать, как выглядел таможенник с точки зрения непосвященного, попробую описать его внешность.

Таможенник... в целом, он походил на земного богомола, но десятикратно расщепленного, то есть имел соответствующее количество конечностей и голов, покрытых хитином. На каждой голове располагался единственный глаз и акустическо-слуховое устройство. Все это великолепие соединялось прозрачными капиллярами, по которым пульсировала зеленая биологическая жидкость, заменяющая гулянам кровь.

– Старший советник юстиции Блюмс, – представился таможенник на галактическом лингво и протянул хитиновую лапку за проездными документами. – Так вы на Г-Сардонии впервые?

В голосе послышалась некоторая досада.

– Совершенно верно, – ответил я вежливо, еще не разобравшись в причине заминки.

– Тогда вам придется пройти анонимизацию. Это процедура, при которой разумное существо скрывает свою индивидуальность. Достигается за счет создания лазерной завесы. Наверное, вы обратили внимание на фигуры за пределами портодрома: такие расплывчатые. Это лазерная завеса. Процедура обязательна в общественных помещениях. В то же время в личных, также рабочих помещениях вы обязаны находиться исключительно в деанонимизированном виде. Таковы правила.

Вот оно что! Оказывается, красно-желтая дымка, окутывавшая фигуры, представляла собой лазерную завесу! То-то она мне странной показалась.

Я даже расстроился от того, что не сообразил сразу. Впрочем, глядя с высоты десятого этажа, на котором располагалась таможня, не мудрено было ошибиться.

– Эээ... – протянул я в задумчивости. – Да, понимаю: высший уровень нравственности, равенство перед законом и все такое. Только что прочитал. Но нельзя ли отказаться? Я по профессии ксенобиолог и совершенно не стесняюсь собственной внешности, к тому же равнодушен к мнению окружающих. Но, конечно, если мой естественный природный вид для кого-то совершенно непереносим... тогда... Правда, я имел дело со многими биологическими организмами Галактики и никогда не замечал особого ко мне отвращения.

Я надеялся, что Блюмс смилостивится и разрешит не проходить процедуру, но он сухо заметил:

– На Г-Сардонии анонимизация в общественном пространстве и деанонимизация в личном и служебном строго обязательны. Этим достигается равенство граждан перед законом, как вы справедливо заметили. Процедура безвредная и безболезненная, так что за здоровье можете не беспокоиться. Но, если боитесь или принципиально против, приятного вам возвращения на родину...

– Нет, что вы! – связанный служебными обязанностями, поспешно воскликнул я.

– Замечательно, – одобрил Блюмс. – Значит, вы установите лазерную завесу. Кроме того, каждый житель и гость нашей планеты обязан носить идентификационную наклейку. Естественно, при лазерной завесе она неразличима – для всех, кроме КАУ.

– А это еще что такое?

– КАУ – контролирующие автоматические устройства. Если вы выглядывали в окно, то, вероятно, их заметили. Это утолщения на столбах, расположенных друг от друга на расстоянии восьмидесяти шести вангов. В ваших единицах длины... – Блюмс заглянул в компьютерное устройство, – около десяти метров.

– Да, видел, – вспомнил я.

Контролирующие устройства, значит?

– Если вы совершите правонарушение – примеру, снимите идентификационную наклейку, – КАУ отследят этот момент и накажут вас электрическим разрядом: не смертельным, но довольно чувствительным. Если не исправитесь, разряд повторится – и будет повторяться до тех пор, пока не образумитесь.

– То есть я ни в коем случае не должен снимать идентификационную наклейку. А также носить в общественных местах лазерную завесу?

– Верно. Переходы оборудованы аноним-пунктами, в которых производится процедура снятия и вывешивания лазерной завесы. Вы легко обвыкнетесь. Кроме того, вы получите виртуального помощника, который ориентирует вас в незнакомых местах, также сообщит о допущенных нарушениях.

– Хм... Я понял. Что-то еще?

– Последнее и самое важное. Нарушения могут быть не только общественными, но и личными. В последнем случае индивид разбирается с нарушителем самостоятельно: карает его электрическим разрядом или прощает. Виртуальный помощник сообщит, когда у вас возникнет подобное право.

– Эээ... И в каких случаях у меня возникает право стрельнуть в прохожего электричеством? Когда меня грабят?

Блюмс застрекотал длинными лапками, что – насколько я понял – должно было символизировать легкий смешок.

– Да, к примеру. Однако, такая ситуация невероятна: на Г-Сардонии не распространены грабежи. Зато очень вероятна другая.

– Хотелось бы знать, какая?

– У нас запрещено пересекать чужую ЗЛЖП – зону личного жизненного пространства. При этом под лазерной завесой находятся как местные жители, так и гости нашей гостеприимной планеты. Лазерная завеса одинакова для всех, по определению. Ее размеры... около двух с половиной метров, в вашем исчислении. Диаметр составляет меньше полуметра. Размеры подогнаны под анатомию гулян: в первую очередь мы печемся об удобстве сограждан, а не инопланетных гостей – уж извините... К чему я веду? Если вы случайно пересечете ЗЛЖП другого индивида, возникнет факт правонарушения. Тогда в вас могут выстрелить электрическим разрядом – будьте к этому готовы. Поэтому после анонимизации искренне рекомендую отойти в сторонку и потренироваться, чтобы случайно не пересечь чужую ЗЛЖП.

– Ясно.

– Это все, что я имел честь сообщить, – закончил Блюмс. – А сейчас извините, вы не единственный в очереди. Пройдите, пожалуйста, на аноним-пункт, – одной из своих суховатых лапок он указал в сторону выхода, а другой шлепнул в проездных файлах необходимые электронные печати. – Желаю удачи.

– Спасибо.

В аноним-пункте мне быстро и безболезненно установили лазерную завесу, а на шею прилепили наклейку. Сейчас же на периферии зрения возник виртуальный интерфейс с электронным помощником – в принципе, вещь достаточно удобная и привычная, особенно при странствиях по незнакомым планетам.

Я направился на выход из портодрома, но электронный помощник принялся отчаянно сигнализировать:

«Вы нарушили границы лазерной завесы. Вы нарушили границы лазерной завесы».

Пришлось воспользоваться советом Блюмса. Я отошел в безлюдное место и полчаса потратил на то, чтобы освоить незнакомое оборудование. Размеры были действительно маловаты: я – человек высокого роста, привыкший к широким шагам и размашистым жестам, – постоянно выскакивал из допустимых рамок. Но после того, как перестал размахивать при ходьбе руками и широко шагать, электронный помощник успокоился.

Осталось добраться до гостиницы, номер в которой был забронирован.

Мелкими шажками, прижав руки к бедрам, я покинул портодром и погрузился в толпу мерцающих существ. Теперь я знал, что это всего лишь лазерная завеса, а за цветной дымкой скрываются расщепленные гуляне – или гости цивилизации Гу, в лице инопланетных созданий, кто знает?

Электронный помощник выполнял функции исправно: выяснив цель, указывал направление, давал необходимые пояснения и одновременно пытался повествовать о местных архитектурных достопримечательностях – но эти попытки я решительно пресекал.

Тем не менее путь до гостиницы превратился в пытку.

Первый удар электрическим током я получил в общественном транспорте, когда неосмотрительно приблизился к мерцающему красно-желтым соседу. Забылся и, насколько понял, нарушил его БЖ... да черт его побери, как оно называется?.. Короче, на периферии моего зрения возникла надпись:

«Вы нарушили чужую ЗЛЖП. До исполнения наказания остается...».

Далее пошел отсчет:

«100 клейтов... 99... 98...».

Цифры мелькали одна быстрее другой, я еле успевал осознавать их. Судя по всему, один местный клейт равнялся десятой доли секунды. Тем самым меня могло ударить электрическим разрядом в течение десяти секунд.

Пока я занимался подсчетами, то не успевал бояться. Но, на свою беду, закончил подсчеты раньше, чем истекли злосчастные десять секунд – тут-то и получил электрический удар в подбрюшье. Эта сволочь – мой сосед, личное пространство которого я по недоразумению нарушил, – вмазал со всей дури и тут же затерялся в толпе, совершенно неотличимый от прочих расплывающихся фигур.

Я неловко замер, проклиная принятые в цивилизации Гу правила передвижения. Толпа текла мимо, обходя меня на безопасном расстоянии – как прокаженного.

Однако, какие бы мысли ни крутились в моей голове, следовало добраться до гостиницы. Работа прежде всего.

Я продолжил путь, но не сказать, что удачно. В течение получаса я еще дважды получал электрические разряды: от КАУ, расставленных на расстоянии десяти метров друг от друга. Один раз – за то, что облокотился на пластиковое ограждение. Это было запрещено. Второй раз меня ударило, когда с пешеходной дорожки я заступил на газон. Всего на полшага, но реакция автоматики оказалась мгновенной и безжалостной. После третьего по счету электрического разряда я свалился с ног и некоторое время лежал, пытаясь отдышаться: обессиленный и вне себя от злости. В то время как заботливый электронный помощник сообщал:

«После понесенного наказания можете отдохнуть, затем продолжить путь».

По законам цивилизации Гу, умирать на тротуаре не воспрещалось.

Не удивительно, что к гостинице я прибыл в состоянии тяжелого озверения на все: на процедуру анонимизации, на КАУ – но в первую очередь на садистов-гулян, которых был готов четвертовать за издевательство над инопланетными гостями столицы.

Увидев долгожданный аноним-пункт, устремился к нему – совсем позабыв об осторожности, потому что в дверях столкнулся с очередным красно-желтым мерцающим созданием, на которых уже не мог смотреть без отвращения.

Нарушение личного пространства выглядело неоспоримым, поэтому, предвидя очередное болезненное унижение, я сжался в комок. Но тут – о чудо! – по периферии зрения поплыли волшебные строки:

«Ваше личное жизненное пространство нарушено! Вы можете наказать нарушителя электрическим разрядом. Для наказания остановите взгляд на иконке, изображающей молнию. Наказание возможно в течение...».

Пошел быстрый отсчет.

Я восторжествовал и – без раздумий и рефлексии – зафиксировал взгляд. Молил об одном: чтобы гулянская техника не подвела.

И она не подвела! Не успели клейты добраться до значения 90, как из аппарата лазерной завесы ударил смертоносный искрящий разряд. Мой обидчик заверещал от боли и свалился с ног – в точности так, как я от удара КАУ.

Однако, электричество не нанесло гаденышу серьезных повреждений, потому как он проворно вскочил на ноги и вприпрыжку поскакал к аноним-пункту. Впрочем, меня было не опередить.

Сняв лазерную завесу, я вновь почувствовал себя человеком.

Вышел из аноним-пункта радостный – тем, что отомщен хотя бы частично. Просто стоял и улыбался, глядя на разгуливающих по гостиничному холлу коллег, деанонимизированных, во всей своей эволюционной красе: млекопитающих, пресмыкающихся, членистоногих, спиноидальных, гармароидных, эндокрихонных, полиметриловых...

От наступившей эйфории слегка задержался, позабыв о наказанном неудачнике. Который покинул аноним-пункт вслед за мной: синюшным и злым, как черт.

Боже ж ты мой!

Даже не знаю, простит ли начальник – с его слабым сердцем и легендарной злопамятностью – этот удар электрическим током. Неудобно получилось, в самом деле. С другой стороны, гулянское равенство предполагает безусловную анонимность в общественных местах, а как ни крути, Митрофан Ильич нарушил чужое личное жизненное пространство. Моя ли в том вина?