Цой жив воскрешение и полёт 2 том

### Цой жив: воскрешение и полёт

**Том 2**

**Глава 14: Стречай Амерема**

Когда ступни коснулись твёрдой земли — не песка затерянного острова, а асфальта припортовой улицы где‑то на восточном побережье США, — Эльберт вдруг пошатнулся.

Он довёл их. Протащил сквозь воду, страх и нелепость маршрута. Но теперь, когда цель была достигнута, силы иссякли.

— Эль… — Цой шагнул к нему, но не успел.

Эльберт рухнул на колени, затем опрокинулся на бок. Костюм Hello Kitty смялся под ним, словно пустая оболочка.

Горшенников бросился к нему первым.

— Пульс есть, — пробормотал он, прижав пальцы к шее Эльберта. — Но он выжат. Полностью.

Цой снял маску. В первый раз за много дней его лицо оказалось на открытом воздухе. Ветер тронул волосы, глаза слезились от яркого света.

— Он держал нас на плаву, — тихо сказал Цой. — Всё это время.

**Вокруг — Америка**

Город жил своей жизнью. Мимо проезжали машины, люди спешили по делам, никто не обращал внимания на троих странников у обочины:

- одного — в розовом надувном костюме;

- второго — с бледным, безжизненным лицом;

- третьего — в потрёпанной одежде, с холодным взглядом и ножом в кармане.

Горшенников огляделся.

— Нужно укрытие. И врач. Но не официальный.

Цой кивнул. Он снова надел маску, спрятав лицо.

— Несём его, — сказал он. — Здесь мы не оставим.

**Тень прошлого**

Пока они тащили Эльберта к ближайшему заброшенному складу, в голове Цоя крутились обрывки воспоминаний:

- лаборатория;

- красный свет глаз в темноте;

- звук кассетного проигрывателя;

- и тот момент, когда он *проснулся* — не в гробу, не в могиле, а в инкубационном кубе, полный вопросов и чужой памяти.

«Зачем я здесь?» — подумал он.

Но ответ был прост:

Потому что кто‑то должен был идти дальше.

Даже если путь лежал через нелепый костюм, через океан, через обморок друга.

**Первые шаги по новой земле**

В складе, среди пыльных ящиков и паутины, они уложили Эльберта на старый матрас, найденный в углу. Горшенников достал из рюкзака аптечку — не первую помощь, а что‑то более серьёзное: ампулы, шприцы, стимуляторы.

— Ты знаешь, что делаешь? — спросил Цой.

— Не совсем, — ответил Горшенников. — Но если не попробуем, он не очнётся.

Игла вошла в вену. Эльберт вздрогнул, но не открыл глаз.

Цой сел рядом. В руках — гитара. Он провёл пальцем по струнам. Звук был тихим, почти шёпотом.

Это была не песня.

Это было обещание.

*Мы дойдём.*