Cтакан

Палец нервно стучал по мышке.

Не нажимал, лишь отстукивал незамысловатый ритм. Левая рука теребила край стола, нижняя губа заболела от незапланированного мозгом укуса.

— Думаю нет…

Наконец выдал своё решение Дима.

— Нет-нет. Хрень какая-то.

— Почему?

Его коллега — а по совместительству и друг — Андрей пожал плечами.

— Почему бы и нет?

— Потому что это звучит бредово!

— Как и всё остальное, о чём мы снимаем.

— Нет, — Дима мотнул головой, — Ты не прав, бро. Мы снимаем… м-м… типа научной фантастики, понимаешь? А то, что ты предлагаешь — хреново фэнтези!

— В чём разница?

— В том, что в наших обычных выпусках есть хотя бы какое-то, но объяснение. А тут никакого!

Андрей фыркнул, — Да-а? То есть у того выпуска про эту мексиканскую хрень типа было объяснение?

— Это которая?

— Которая коз убивала.

— А, чупакарба? Она из Пуэрто-Рико, вообще-то. И да: у неё было объяснение. Это мутированное или больное животное. А здесь…

Андрей размашисто махнул рукой и поднялся из-за стола. Провод уже надетых наушников не позволил встать эффектно — дёрнул так, как дёргают собачники чересчур упёртых собак. Андрей раздражённо стянул их и с грохотом бросил на стол.

— Ты-то что предлагаешь? О чём снимать будем?

— Чё ты психуешь? Сейчас решим…

Дима тоже встал из-за стола.

Без драматизма, скорее, задумчиво.

Прошёлся вдоль, и взял с подоконника бутылку с тёплой и уже совершенно негазированной водой.

— Может, закажет что-нибудь?

— Соберись! — рявкнул Андрей, — Ещё монтировать.

Дима поджал губы. Нехотя попил и крепко задумался.

А о чём снимать?

Больше десяти лет назад — будучи школьниками — они придумали реальное крутое шоу. Планировали купить крутую камеру и снимать разоблачения на загадочные и мистические события. Конечно, нельзя сказать, что они это именно придумали, однако кое-что своё добавили: собирались ездить по местам происшествий, разговаривать с местными, а следом снимать три концовки. Одну с логическим объяснением случившегося, вторую с мистическим и третью совмещённым. На уроках Дима и Андрей прописывали сценарии к возможным будущим выпускам, на переменах репетировали складную речь и уверенные лица на камеру старых мобильных, которые еле-еле грузили «Doodle Jump». В выходные созванивались, чтобы обменяться идеями, а однажды летом даже отсняли целый выпуск: у Андрея на даче жила старушка, которая убеждала всех подряд, что по осени в поле напротив СНТ часто обитает НЛО.

Тот выпуск получился, что надо.

Школьники сумели взять интервью непосредственно у старухи, поговорили с её соседями, и провели аж две ночи и три целых дня на том самом пшеничном поле. Им даже удалось снять три концовки! Первая получилась самой скучной: осеннее пшеничное НЛО оказался фарами трактора, что светили старухе в окна по вечерам, вторая звучала бодрее. Неведомые гости из других миров уничтожили органику своей планеты, и теперь им приходится побираться по галактикам и собирать себе пропитание, чтобы избежать голодного будущего. Третья совместила в себе обе: может, НЛО, а может, и нет. Кто знает?

Парни были безмерно рады отснятым материалам, однако увидеть свет их трудам так и не удалось: Андрей — на чей мобильник всё это сняли — утопил телефон в реке, когда прыгал через неё на тарзанке.

Случился большой скандал.

Чуть ли не дошло до драки, но к счастью, им удалось договориться: оба признали, что съёмка получилась откровенно плохой, а звук был таким, что скорее подошёл бы для пыток, чем для нереально крутого шоу. Решив, что сначала нужно обзавестись хорошим оборудованием и, вообще-то, было бы неплохо окончить школу, они решили, что отснимут этот выпуск позже и лучше. Однако и этого не случилось. Старуха умерла раньше, чем Дима и Андрей отметили выпускной.

Но разве старушечья смерть такая уж и помеха? Ребята окончили школу, поступили в ВУЗы, но от идеи не отказались: когда удалось накопить денег на, может, и не такую уж и крутую, но всё же профессиональную камеру, они приступили к первой съёмке.

Съёмке о пшеничном НЛО.

Правда неудача вновь хлестнула студентов по щекам: теперь, когда на носах сидели сессии, а жизнь кипела, выбраться просто так на дачу никак не удавалось. То Дима ссылался на неотложные дела, то Андрей. Когда они-таки в конце августа приехали, времени на ночёвки в поле не нашлось. Да и старухи уже давно не было в живых, а соседи отныне разговаривать о бабках и летающих тарелках на камеру не захотели.

Одно дело, когда двое мальчишек тонкими голосами просят прокомментировать НЛО с горящими глазами, другое дело, когда те мальчишки выросли — два лба не вызывают умиления у людей, что хотят мирно выращивать огурцы. Так что…

Пришлось отложить съёмки в долгий ящик.

Сессии, пересдачи, тусовки и первые отношения… Мечты о своём шоу хотя никогда и не уходили, но временно отошли на второй план.

Временно.

Когда Андрея исключили на третьем курсе, а Диме пришлось перевестись на заочку, чтобы успевать работать, они вновь завели разговор о вечном.

— А как было бы круто, будь у нас своё шоу…

— Ага. И рекламу бы брали, да? Или как там это происходит? Зарабатывали бы, короче…

— Ну, да. Типа работа, только интересная.

— Так кто нас останавливает?

А останавливал их… никто.

Жизнь немного выровнялась, тусовки надоели, а свидания с девчонками воспринимались непосредственно как свидания — детский восторг от женского общества сошёл на-нет. Достав пыльную камеру и купив новые микрофоны, они поехали на первую съёмку.

В подмосковном городке жил мужчина, утверждавший, что сумел оживить куклу. Парни приехали к нему снимать, и… уехали.

В доме того мужика воняло, сам мужик пугал, а живая кукла оказалась совсем не живой — обычной. Дима был готов отказаться от этой затеи, ведь отнимало слишком много времени, а Андрей предложил альтернативу. И весьма удачную, следует признать.

Он предложил не снимать именно «шоу», а записывать… подкасты. По сути, делать то же самое, только ехать никуда не нужно, и общаться с психами тоже. Просто… сидеть и обсуждать всякое интересное. В целом, они и так этим занимались, только без записи и возможности на этом заработать. Так и решили.

Оборудовали комнату Димы под студию, купили наушники, микрофоны, и сели записывать первый выпуск о пшеничном НЛО. Интервью со старухой пересказали по памяти, фотографии поля нашли в интернете. Выложили в сеть…

И ничего.

Пришлось что-то менять.

А менять им пришлось не просто «что-то», а многое. Они десятки раз перезаписывали выпуск, переставляли микрофоны, даже подключили почти забытую общую камеру — подкаст перестал быть «подкастом», и в какой-то степени превратился в то самое шоу, о котором они так мечтали.

И вот они здесь…

Набрали какую-никакую аудиторию, заработали немного денег. Настоящая работа! Теперь важно не разочаровать подписчиков, и снимать что-то действительно крутое.

Но в последнее время создавалось ощущение, что отсняли всё, о чём только можно отснять.

Чупакарба и йети, НЛО и чудовища в больших озёрах. Антарктида и её обитатели, вампиры и оборотни. У каждого обсуждения было три концовки, и каждый выпуск набирал немало просмотров. Надо держать планку! И хотя все эти вампиры и русалки обсосаны по миллиону раз, до сих пор находились люди, которым это интересно.

И хорошо!

Главное, держать планку, главное…

— Слушай, а что там было-то? Повтори ещё раз… — попросил Дима, убрав воду обратно на подоконник.

— Короче, смотри, — возбуждённо начал Андрей, — Мне написал какой-то чел… откуда-то там. Омск, что ли? Не помню! Рассказал вот какую историю: где-то на окраине города он обнаружил реально странную хрень. Там у них был какой-то заброшенный дом. Стоял тыщу лет! Они — жители — даже подписывали какую-то петицию, чтобы дом снесли, но никто не шевелился.

— Охренеть, как загадочно. — Дима закатил глаза и плюхнулся обратно в компьютерное кресло.

— Ты дослушаешь? В общем, дом этот стоял очень, очень долго. Кстати, мне кажется, что он, скорее всего, был в чьей-то собственности, и поэтому его не могли снести. В принципе, это и неважно. Важно другое.

— А чем мешал заброшенный дом? Ну, стоит и стоит…

— Не знаю. Бомжи, может, там собирались. Или нарики.

— И что?

— Не знаю! В общем… дом этот стоял очень долго.

— Да, я понял…

— А однажды за одну ночь… исчез. И не просто исчез, а исчез при очень странных обстоятельствах.

— Я уже жалею, что попросил тебя…

— Да погоди! — перебил он, — Ты же ни в первый раз, ни сейчас до конца не дослушал! Тот чел, что нам писал, как раз шёл к своей девушке мимо этого дома ночью. А на следующее утро дом пропал! Вернее, не весь. Остался только его… угол. То есть создалось ощущение, что дом этот как будто… отрезали. Это реально странно!

— Так может, наконец, снесли?

— За одну ночь? Это как, по-твоему мнению, происходит?

— Ну… да! А столько его сносить-то? Десять рабочих дней? Жители требовали, власти и снесли. Небось документы какие-то собирали на этот снос… Что-то такое.

— Даже если и так, то это не происходит беззвучно! То есть если бы дом реально снесли, то это было бы, как минимум, слышно! А тот чел у своей девушки пробыл что-то типа пары часов. То есть он приехал к ней, скажем, около двенадцати ночи, а уехал с рассветом — типа часа в четыре.

— А они… пили?

— Что? Откуда я знаю?

— Ну, может, они были… м-м… заняты, и не слышали? Или уснули, и не слышали? Вариантов уйма!

— Да нет же… это, правда, странно! Даже если ты прав, то зачем оставить этот угол? Чего ради? Почему бы не снести всё разом?

— Вот это уже другой вопрос… — задумчиво заметил Дима, — Ну, и что ты предлагаешь? Как мы это объясним? Что снимать-то на эту тему?

— Ну… смотри: попросим рассказать того чела подробнее, и немного его рассказ приукрасим. Если они и бухали, то скажем, что он ЗОЖник. А если он был у неё шесть часов, мы скажем, что там он был сорок минут… то есть за сорок минут кто-то бесшумно снёс целый дом, но оставил на его месте… угол.

— Фотки есть?

— Конечно! Иначе я бы даже внимания не обратил.

Андрей вытащил из кармана джинсов свой старенький андроид с разбитым экраном в правом верхнем углу, немного порылся, и сунул Диме под нос.

— Смотри!

Дима взял мобильник в руки. Улика представляла собой коллаж из двух фотографий: в правой части виднелся довольно крупный деревянный с облезлой краской и выбитыми окнами дом, а слева был пустырь, в углу которого реально красовался кусок дома. Высокий, но узкий кусок — действительно угол. И действительно, как будто кто-то отрезал остальную часть дома, словно не дом вовсе, а кусок пирога.

— Вот эта, вторая фотка… настоящая?

— Откуда я знаю?

— Ну реально странно… Как те видосы от ИИ, да? Типа как режут всякое… лаву или дым. Как будто дом вот так же отрезали…

— Ну-у! — он всплеснул руками, — А я о чём? Странная хрень!

— И всё пустое вокруг, да? Это… — он почесал затылок, — А концовки какие придумаем?

— У меня есть только вариант для мистической.

— Какой?

— В общем, это типа… эксперимент правительства. У них есть какие-то технологии, которые позволяют вот так легко стирать части с земли.

— Угу. А в чём эксперимент-то?

— Не знаю! Потом придумаем. Это… социальные штуки. Они проверяют, как будет реагировать общественность, если что-то у них… украсть… О! — его взгляд просиял, — Жители же требовали, да? Долго требовали… И вот они хотят узнать, как отреагируют люди, когда их требование так быстро и неожиданно выполнят. Народ-то уже свыкся с тем, что никто ничего не снесёт. А тут на тебе!

— Звучит бредово.

— Окей. Ты что предлагаешь?

— Я?! Ничего. Я придумаю логическую концовку. А ты — мистическую.

— Так придумай хотя бы какую-нибудь!

— Ну… — он обхватил подбородок двумя пальцами, — Давай вот, что скажем: не сносили, потому что та часть, которая осталась — угол — находится в частной собственности. Они пытались выбить разрешение на снос, но не смогли. И решили оставить тот кусок, — он прищурился, — Ты понял, что я имею в виду?

— Примерно…

— Тогда так и оставим. А ты думай над мистической! Твой вариант с правительством во-первых… ну, сам понимаешь, а во-вторых нихрена не мистический!

— Ла-адно… Дом ушёл под землю! Подземная цивилизация забрала дом себе. У них там есть какие-то технологии, и всё такое.

— Уже лучше… Ну, что? Чёрт с тобой! Давай снимать!

Андрей тоже сел за стол и натянул наушники обратно, — Если бы ты не ныл, уже бы часть точно отсняли!

-Пиши этому челу, нужно узнать детали. Надеюсь, к вечеру закончим.

— Уже написал!

***

Ветер бил по ушам, мышцы горели от боли, но Борис и не думал останавливаться.

Он крутил педали с той скоростью, которую раньше никогда не удавалось набрать. Говорил себе, что ещё пару оборотов, и можно расслабиться, но никак не мог добраться до нужной точки. Спидометр, прикреплённый к рулю, без остановки увеличивал число, музыка, играющая в уличных кафе, словно замедлялась, когда Борис пролетал мимо. Глупая улыбка сама по себе нарисовалась на лице, и он почти расхохотался, но… вовремя плотно сжал губы — мухи, бывает, залетают прямиком в рот.

Впереди показалась небольшая горка, и Борис поднажал — слегка опустил корпус ближе к рулю, и, невзирая на горячую боль в мышцах, начал крутить педали быстрее.

Пара секунд, и он достиг пика горки. Наконец, можно расслабиться.

Борис покатился вниз.

Сердце трепетало от странного детского восторга, хотелось отпустить руль, но он удержал порыв внутри — опасно. Когда скорость начала спадать, пришлось ещё пару раз крутануть педали, но, кажется, момент упущен. Ноги болели так сильно, что пришлось взять паузу.

Борис медленно остановился.

Слез с велосипеда и осмотрелся.

Солнце почти коснулось горизонта, улицы окрасились в малиновый цвет. Комары жужжали над ушами, капли пота выступили под носом. Борис утёр их тыльной стороной ладони, и только тогда заметил девушку вдалеке.

Одинокая молодая девчонка сидела на лавке, а её велосипед мирно стоял рядом, слегка накренившись.

Борис задумался.

Подойти или нет? А если подойти, то зачем? Пока возбуждение — если его можно так назвать — после хорошей поездки не пропало, он сел обратно, и подъехал ближе. Девушка подняла голову и застыла в ожидании.

— Эм… привет? — начал он.

— Привет, — ровным тоном ответила девушка.

— Я сяду? — он указал рукой на лавочку.

— Ну… садись.

Он сел.

— Отдыхаешь?

— Типа того… — её губы дрогнули в лёгкой улыбке, — А ты?

— И я…

Борис потянулся и отвёл взгляд куда-то в сторону. Возможно, он поторопился с этим разговором. Подошёл, поздоровался, подсел… что дальше-то делать? Прокашлявшись, он спросил:

— Как дела?

— Всё хорошо, спасибо. Как у… тебя?

— Тоже нормально. Вот решил проехаться после работы, — он кивнул головой в сторону велосипеда, — Я работаю из дома… Иногда хочется размяться.

Она поджала губы, — Правильно…

— А ты что?

— И я…

Понимая, что разговор не клеится, Борис спросил перед тем, как успел это обдумать: — Может, вместе прокатимся? Сегодня или завтра? Оставишь номер?

Она запнулась, — Ну… Можно сегодня… сейчас.

Он оживился, — Круто! Тогда поехали. Кстати, как тебя зовут?

— Таня. А тебя?

— Борис.

Он уверенно поднялся, и перекинул ногу через раму с таким профессиональным видом, каким только мог. Она улыбнулась, и сделала тоже самое, — правда, её нога врезалась в сидушку, и она чуть не упала. Борис сделал вид, что не заметил.

— Поехали ближе к набережной?

— Давай.

Они поехали.

Оба старались не встречаться глазами, и рассматривали округу — пышные зелёные кусты, ели и яркие цветы в редких мелких клумбах. То и дело мимо пролетали другие велосипедисты, вдалеке визжал чей-то ребёнок. Они ехали медленно, оба никак не решались набрать скорость — казалось, что так делать неприлично. Катаются же, вроде как, вместе… Набравшись смелости, он попросил:

— Расскажи о себе.

Она смутилась, — Не знаю, что можно рассказать. Живу, работаю, вот, катаюсь, — она улыбнулась, — А ты?

— И я. Но я имел в виду… расскажи конкретнее. Кем работаешь? Далеко отсюда живёшь?

— Нет, я… — Таня запнулась на полуслове.

Послышался скрежет цепи, она резко опустила голову, из-за чего чуть не навернулась. Руль потянуло влево, и ей еле удалось его выровнять. Тане пришлось остановиться и сесть на корточки, встретившись лицом с цепью.

— Что такое? — спросил Борис, слез, и подошёл ближе, — Цепь слетела?

— Не знаю… — ответила она, не отрывая глаз, — Как будто что-то заело. Не хочу трогать — испачкаюсь.

Борис просиял. Он сел рядом, мягко взял её за плечо и слегка надавил, вынуждая подвинуться. Уверенно потянулся к цепи, схватился за неё, потеребил, и… ничего.

— Да… — на выдохе ответил он, поднимаясь в полный рост, — Заело…

Таня поджала губы, — Ты можешь починить?

Борис знал, что не мог, но говорить об этом не собирался, — Могу! Давай только отойдём в сторону.

Взявшись за рули, они покатили велосипеды подальше от велодорожки. Остановились у высокого дерева, Борис небрежно бросил свой, и уже собрался с умным видом взяться за дело, но крик новой знакомой чуть не оглушил его.

— Ты что делаешь?!

— А-а! Что?!

Он начал нелепо осматриваться.

Таня дёрнулась и схватилась за его велосипед. Потянула в сторону, и села на корточки перед тем местом, где он только что лежал. Обескураженный, Борис последовал её примеру.

— Что?! — опять спросил он.

— Ты не видишь? Тут муравейник!

Борис запнулся, — И что с того?!

— Ты серьёзно?! — возмутилась она, — Ты уничтожил их дом!

— Чей? Муравьёв? Ничего страшного. Новый построят!

— Ага, а если бы твой дом так кто-то уничтожил? Ты бы тоже так подумал: «новый построю»?!

Брови сами поползли вверх, — Будь я муравьём, именно так бы и решил.

— Какая разница, кто ты?

— Большая. Ты сама разницы не видишь? Между муравьём и человеком?!

— Я — не вижу!

Борис не сдержал нервного смешка, — Кем ты там, говоришь, работаешь?

— Я не говорила. И какая разница? Все мы живые существа!

Она осуждающе покачала головой, поднялась и схватилась за свой велосипед. Борис запаниковал:

— Ты чего? Я же ещё не починил тебе цепь!

— Ничего, — ответила она, отвернулась, но уходить не спешила.

Он опять посмотрел на расплющенный муравейник и вполне логично заметил:

— Так-то здесь никто не живёт — он… заброшен. Или как это у них происходит? Не знаю! По сути, мы им помогли уничтожить старый дом. Типа как у нас сносят пятиэтажки старые. Понимаешь?

— И что с того? Ты же не знал, что муравейник пустой. Тебе просто наплевать на других!

Он гоготнул, — Ты ненормальная, да? Закатываешь скандал из-за муравьёв? Да мы даже познакомиться не успели!

Таня гордо приподняла подбородок и покатила велосипед ближе к дорожке. Борис дёрнулся, чтобы последовать за ней, но вовремя остановился. Нужно ему знакомство, которое началось… так? Он рассмеялся, и сказал тихо, но так, чтобы Таня услышала:

— Больная…

Ответа не последовало.

Она вышла на дорожку, и спустя пару минут рядом остановился другой велосипедист.

Мужчина средних лет что-то у неё спросил, следом сел у её велосипеда, пару раз потянул за цепь, и…

Готово!

Таня расплылась в улыбке, что-то сказала, и довольная села за руль. Борис смотрел ей в спину, а следом опустил взгляд на собственные руки с чёрными маслянистыми полосками.

Блеск!

Девчонку упустил, так ещё и запачкался.

Он сел на велосипед, выехал на дорожку, и спустя пару минут остановился у берега реки.

Опустил руки в воду и принялся их тереть. Отмыться не вышло. Борис ударил широкой ладонью по воде.

Идиотизм!

Он поднялся и тяжело вздохнул.

Злость медленно, но отступала. К тому моменту солнце уже скрылось, и по всему парку зажглись фонари. Настроение было испорчено. А раз так… Пора бы и домой вернуться.

Борис сел на велосипед, поставил ступню на педаль, как вдруг… откуда-то со стороны воды послышался странный писк.

Он резко обернулся.

Река выглядела так же мирно, как и секунду назад, в округе никого, кроме Бориса, не оказалось. Он прищурился, пытаясь найти источник звука, и почти уехал, но вдруг писк повторился.

Он в очередной раз отбросил велосипед в сторону и подошёл ближе к берегу.

Рыба, что ли? Но разве рыбы пищат?

Он сел на корточки, выдохнул, и затаил дыхание.

Откуда-то сбоку раздалось тонкое «Пи-и-и…».

Он бросился в сторону звука, и, не без страха, начал водить ногой по высокой траве. Может, к примеру, котёнок?

Борис бросил быстрый взгляд на небо, выругался, и залез в барсетку, что висела на бёрдах.

Достал телефон, включил фонарик, и поднёс ближе к траве.

Сердце дрогнуло, затылок затянуло, а ругательство само слетело с губ. Он нашёл источник звука. В высокой траве лежало нечто, отдалённо напоминающее младенца. Тело — если это тело! — было длинным и тонким, таким, словно органов в нём не было. Оно напоминало палку, и наверняка Борис бы решил, что это палка и есть, если бы не неестественный для палок цвет — что-то вроде светло-светло голубо-зелёного. Маленькие отростки — как почки — торчали из тела — их было около шести, но Борис был не в том состоянии, чтобы посчитать. У основания палки была… голова. Вернее, что-то схожее с головой — нечто овальное, размером с мяч для американского футбола, тоже голубо-зелёного цвета.

Кровь прильнула к лицу, отвращение к этому существу вызвало волну твёрдых мурашек по всему телу. Хотелось ни то убежать, сломя голову, ни то раздавить это нечто кроссовкой.

Он сел на корточки, и продолжил светить в сторону этого фонарём. На «голове» было что-то купное, чёрное и явно слизистое. Как будто… глаз? Эта мысль пришла сама по себе — откуда-то из глубин сознания. Он почти решил, что это попросту странного вида игрушка, но вдруг писк повторился.

— Пи-и-и…

Существо шевельнулось и повернулось на бок. Борис в ужасе подорвался, отскочил в сторону, и завопил:

— Что за хрень?!

Словно отвечая, оно, подобно змее, отползло в сторону.

Тело, так сильно напоминающее ветку, оказалось совсем не деревянным — оно, скорее, напоминало что-то вроде резины. Сильно вытянулось, и изогнулось.

Теперь стало очевидно, что писк исходил откуда-то из головы. Оно продолжило пищать, «глаз» слегка посветлел, конечности, похожие на почки, увеличились в размерах — два из них стали длиннее, а ещё три распухли, словно их надули, как воздушные шары.

Борис ошибся, когда решил, что тех «почек» было шесть, их было пять — теперь он знал точно.

Он сделал широкий шаг назад, но не убежал — интерес пересилил страх. «Глаз» существа на секунду загорелся ярким холодным белым цветом, но мигом вернулся к прежней черноте. Тело увеличилось минимум в два раза, оно облокотилось на разбухшие три конечности, голова оказалась сверху, а длинные две коснулись земли. Теперь оно напоминало снеговика, который слепили дети — дети, вероятно, с какими-то проблемами с развитием. Три шара у основания, тонкая палка посередине, две по бокам, и большая овальная голова с одним глазом.

Существо запищало, и замерло.

Замер и Борис.

Сердце колотилось, кровь бурлила от страха и интереса, голова слегка тряслась. В какой-то момент он понял, что до сих пор держал в руках телефон с включённым фонарём, и решение о следующем действии было принято за секунду. Сглотнув подступивший ком, он одним движением пальца открыл приложение камеры.

Фонарик выключился, существо стало хуже видно, но это не остановило. Он нажал на клавишу увеличения звука, и раздался звук затвора камеры — фото готово!

Правда, без вспышки…

Ругаясь себе под нос, трясущимися руками он залез в настройки, и включил вспышку.

Второе фото, кажется, получилось ещё лучше. Со лба стекал пот, нервный смех вырвался из приоткрытого рта. Он опять включил фонарь, и посмотрел на существо. А оно… так и сидело. Или стояло — кто же его разберёт?

— Эй! — буркнул он, — Ты что? Ты кто?!

«Голова» существа слегка наклонилась. «Глаз» опять загорелся белым, а длинные конечности стали ещё длиннее — они тянулись к Борису. Интерес не мог удержать, — он завопил во всю глотку, круто развернулся и бросился бежать.

Пара секунд, плеч коснулось что-то тёплое, и горизонт завалился — упал вместе с Борисом.

Оно схватило его конечностями — чем-то вроде щупалец — и повалило на землю.

Борис кричал так громко, что в ушах заложило. Он попробовал вывернуться, — не вышло — развернулся, и бросил телефоном в существо, целясь в «голову».

Попал…

Писк раздался ото всюду, только теперь это был совсем не писк — рёв, напоминающий сирену.

Он начал бить руками в никуда, ноги задёргались, горло сдавило от страха. Он лежал на спине закрыв глаза, и дрался с невидимым врагом — вправо, влево, вверх! На плечах уже не ощущалось чужеродное тепло, но он продолжал драться. Драться, и вопить от животного дикого страха. Неизвестно, сколько времени прошло, но когда Борису удалось хотя бы немного прийти в себя, он, сжавшись в комок, медленно открыл глаза.

Существа уже не было.

Был берег реки, высокое дерево, первая звезда появилась в небе… А его не было.

Он обернулся, осмотрелся, и… услышал что-то, что отдалённо напоминало гул самолёта.

В страхе он попятился назад, упёрся спиной в дерево, как вдруг… его отбросило в сторону невидимой волной. В глаза попал песок и грязь, в нос ударил странный и совсем неясный запах — пахло чем-то вроде машинного масла.

Он весь сжался, закрыл голову руками, и замер.

Сон или реальность?

Борис знать не мог.

Скрючившись, он просидел в такой позе несколько секунд, пока не понял, что звуки — такие привычные городские звуки — мигом утихли. Наступила пугающая неестественная тишина, создалось ощущение, что мир встал на паузу.

Он убрал руки, поднял голову, и увидел… что ничего особо и не изменилось.

Тот же берег реки, те же звёзды, только… дерево, об ствол которого он совсем недавно опирался, разломило пополам. Он тихо произнёс:

— Ч-что случилось?

В ответ тишина.

Борис медленно поднялся на ноги, сплюнул скопившуюся грязь изо рта, и вытер пот с лица.

Что тут думать…

Сумасшествие наступило куда раньше, чем он предполагал. Коснулся бёдер, и с ужасом обнаружил, что барсетка пропала.

Страх вновь коснулся сердца, и он судорожно принялся её искать.

Поиски затянулись.

Было довольно темно, а свет от ближайшего фонаря не доставал до того участка, на котором Борис сходил с ума.

Или.?

Он опустился на колени, и принялся лихорадочно искать барсетку. В ноги больно впивались камни, руки перепачкались смесью травы и грязи, волосы лезли в глаза.

К счастью, спустя пару минут удалось кое-что нащупать, но то была не барсетка — телефон! Трясущимися руками он схватил мобильник.

Собирался позвонить родителям, и потребовать, чтоб они за ним приехали, однако связи не оказалось.

Как странно…

Борис катался по этому парку пару стабильно раз в неделю, а в холодное время года часто гулял вдоль берега реки.

Связь была всегда!

А как может быть иначе? Парк находился почти в центре города! Он нахмурился, бросил быстрый взгляд на процент зарядки, и с облегчением выдохнул, когда увидел цифру восемьдесят три.

Все это было совершенно ненормальным и даже неестественным, однако Борис понимал, что это — не самая большая из его проблем. Он прикрыл глаза, поморщился, и потратил все оставшиеся силы на то, чтобы просто подумать.

Воспоминания о собственных злоключениях свалились на него так, как, наверняка, падает пустая стеклянная бутылка с чужого балкона, когда проходишь под окнами многоквартирного дома.

Резко, неожиданно, и, скорее всего, смертельно.

Борис вспомнил, как здесь оказался, как собирался домой и как услышал писк.

А ведь он фотографировал то существо!

Чувствуя, как подкрадывается паника, он полез в галерею. Телефон завис, а руки затряслись лишь сильней.

Он не был уверен в том, что именно хотел бы увидеть на сделанных фотографиях.

Слегка примятую от его кроссовок траву?

Тогда это будет означать, что он окончательно сбрендил.

То странное нечто, с удлиняющимся телом и одним большим глазом? Наверное…

Но если это было правдой, то что думать? А главное: что делать? Куда с этим идти?

До боли прикусив губу, он дождался, когда телефон загрузит галерею. Открыл последние две фотографии, и телефон выпал из рук. Существо… было. Оно определённо точно было! Или же его странные видения продолжаются. Он поднял телефон, взглянул вновь и закричал от страха.

Как это понимать?!

Телефон опять упал, но не потому, что выпал — Борис бросил его так далеко, как только мог.

Он словно вновь вернулся в то мгновение, когда впервые это увидел, и чувства его обострились: отвращение, паника, страх, и странный, болезненный интерес — всё смешалось в кучу. Он глубоко-глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и попытался мыслись рационально. В первую очередь, нужно перебороть неясное отвращение к телефону, забрать его, и поспешить туда, где будет ловить сеть.

Он поднял голову к небу.

Луна забралась высоко, и была слишком уж яркой. Несколько звёзд, — тоже подозрительно ярких для города — тихая гладь мелкой грязной реки. Он всмотрелся вдаль, опять бросил взгляд на разломленное пополам дерево. Только сейчас почувствовал очевидный запах свежей древесины. Фонарей — что обязаны в такое время гореть — видно не было.

Тоже странно…

Борис помнил, что как минимум один должен быть в паре метров от берега.

Он опять посмотрел в небо.

Его вдруг посетило странное чувство — ощущение, как что-то идёт не так… Немного подумав, он принял очевидное решение — подобрать мобильник, и… уйти.

Найти связь, позвонить родителям, и как можно скорее добраться до дома. Выспаться, и решить, что делать с фотографиями того странного существа. Определённо, кто-то должен это увидеть! Журналисты или учёные — плевать! Конечно, ему могут и не поверить, но наверняка существует какая-то процедура по установке подлинности фотографий.

Бориса посетила мимолётная, но такая приятная мысль, что он может прославиться. А где слава, там и деньги.

Он будет богат!

Лёгкая улыбка коснулась губ, он ненадолго включил фонарь, и с ним быстро нашёл барсетку — всё-таки, там ключи от квартиры. Закрепил её на поясе, и вдруг, вспомнил кое-что важное — он приех

Странно? Ещё бы!

Но не страннее, чем живая пищащая голубая палка с одним глазом. Пожав плечами, он побрёл в сторону дома — благо, хорошо знал эти места. Попробовал обойти дерево, которое разломило пополам, и вдруг…

Бориса ударило током.

Наверное током!

Он уверен не был, мог думать лишь о боли, которая пронзила всё тело. В глазах заискрило, он почувствовал, как ток прошёл по всему телу, начиная с головы и до самых ног.

Он потерял равновесие, завалился назад, и, кажется, на секунду потерял сознание. Попробовал встать, но не вышло — тело не слушалось.

Наверное, так ощущают себя после удара молнии… предполагал он.

Голова кружилась, всё вокруг плыло, мир рушился. Кое-как, но ему удалось сесть. Он протёр глаза, и не без труда распахнул их, но… ничего не увидел.

Темнота окутала собой округу — пугающая, ледяная. Он несколько раз моргнул, вытер выступившие слёзы, и опять попробовал что-то рассмотреть. Ноги гудели от странной ноющей боли, сердце глухо билось о грудную клетку. Мыслить не получалось — ни нормально, ни как-либо ещё.

Включился главный инстинкт, и Борис знал только одно — нужно выжить любой ценой! Он щурился, тёр глаза, распахивал их, и щурился вновь. Было так темно, как не бывало никогда — казалось, что на земле такого попросту не бывает.

Он хотел бы подняться, но боялся — пока не понимал, что именно случилось. Медленно развёл руки в строну, и ещё медленнее коснулся кончиками пальцев земли.

Нащупал… всю ту же траву, грязь, и кажется, подцепил занозу.

— Ау! — вырвалось у него.

Он испугался собственного голоса и затих.

Тишина была такой, что голова разболелась. Ни единого звука, даже дуновения ветра не было. Встать он боялся, сделать что-то другое тоже. Вспомнив про телефон, потянулся за барсеткой, и — слава господу — обнаружил! Достал мобильник, разблокировал, и почувствовал обжигающую боль прежде, чем успел что-то понять.

Телефон взорвался прямо в руках.

Он заорал от боли и тут же коснулся глаза, в который что-то отлетело.

По лицу растеклось что-то тёплое, обе руки пульсировали от нарастающей боли. Он больше не боялся — кричал так, чтобы его услышали. Орал, матерился, просто тянул единственную букву:

— А-а-а! А-а-а-а-а!

Он зажмурился от невыносимой боли, и почти вырубился, но вдруг по закрытым глазам ударил яркий свет.

Борис затих и резко распахнул их.

Один глаз болел, из него, очевидно, текла кровь, и он почти ничего не видел — всё было мутным и совсем неясным. Зато второй глаз — левый — был в норме. Борис разглядел половину дерева, гладь реки, высокую траву, и даже видел несколько звёзд в небе.

Но было кое-что ещё…

Несмотря на то, что луну и звёзды было видно, изо всех сторон бил яркий холодный свет.

Он в ужасе осмотрелся, и заметил…

Примерно в метре от него трава обрывалась так, словно что-то разрезало землю.

А за травой, с той стороны, лишь тёмно-серая пустота… Он посмотрел вправо — туда, где была река.

Река была… А вернее — был лишь берег.

Она так же резко обрывалась, а за ним серая пустота. Слева от Бориса лежала половина дерева. Другая половина, что должна была лежать рядом, исчезла.

Вместо неё пришло ничто.

Он посмотрел вперёд, и сердце его содрогнулось. Боль в руках ушла на второй план, кровоточащий глаз не волновал, ведь он заметил, что был не один.

***

Там, за резким обрывом травы, стояли двое.

Они были похожи на то существо, что встретил Борис накануне, но были значительно крупнее. Они напоминали фигурки из воздушных шаров — стояли на трёх надувных «почках», длинные конечности по бокам уже не были такими длинными — напоминали человеческие руки, но без ладоней и… кожи.

У каждого было по овальной голове — теперь он не сомневался, что это именно «головы». У каждого из существ было по одному большому чёрному глазу. Тело было таким же тонким, но не таким длинным — видимо, находилось в состоянии покоя. Борис неуверенно поднялся и подошёл ближе.

— Что происходит?! Кто вы такие?!

В ответ тишина…

Глаз одного из них загорелся странным цветом — что-то вроде розового и синего одновременно. Второе существо стояло неподвижно, и глаз его не изменился. Борис был на грани.

— Откуда вы взялись?! Вы живые?!

Он вдруг расхохотался и зло выплюнул:

— Какие же вы уроды! Уроды! Что вы сделали?! — вопил он.

Существа так и стояли.

Борис сжал кулаки, игнорируя тупую боль и стекающую с них кровь, и сделал шаг вперёд.

За три шага он подошёл к ним, и встал лицом к… их лицам.

Ну, или чему-то на подобии лиц.

Как и то существо, они были светло голубо-зелёного цвета, при более близком рассмотрении Борис заметил, что их «ноги» — надувные «почки» — пульсировали. «Глаза» их заметно слезились, Борис сумел рассмотреть ближе и брезгливо поморщился — у каждого существа под глазами было что-то вроде человеческих век — небольшие мешочки с скопившейся там слизью. Они были чуть меньше Бориса по размеру, но не сильно — ростом примерно с Таню, с которой Борис недавно попробовал познакомиться. Головы были большими, глаз каждого занимал большую часть лица. Волос, одежды, ногтей и чего-то наподобие не было — голые лысые существа! По виду тела казались упругими, можно было разглядеть тонкий слой слизи, покрывающие их целиком. Бориса передёрнуло от отвращения.

— Это чья-то шутка?!

Он сделал ещё шаг вперёд, но через секунду вновь отлетел назад.

Он хотел подойти ещё ближе, хотел, возможно, ударить урода — именно так он его про себя назвал — но сделать этого не удалось.

Его вновь пронзило что-то вроде тока, тело стало ватным, и неведомая сила отбросила назад.

В этот раз Борис как будто был к этому готов.

Он протёр лицо ноющими ладонями, размазав кровь по лицу и с яростью посмотрел на уродов.

— Это какой-то эксперимент?! Отпустите!

Страх, отвращение и злость придали сил — он подошёл ещё раз, и… опять отлетел в сторону, теперь, помимо боли в руках, начали гудеть и ноги.

Он попробовал выбраться три раза, и все три раза что-то невероятное не давало это сделать — отбрасывало назад.

Борис начал до чего-то догадываться, но пока уверен не был.

Поднялся, упал, поднялся, опять упал, и всё-таки встал на больные ватные ноги.

Осмотрелся.

Уроды так и стояли рядом, словно поглощённые серым пространством. Только сейчас Борис понял, что они… как будто не здесь. Что-то неведомое их разделяло, что-то не давало не им, не ему встретиться, что говорится, лично. Он тяжело вздохнул, медленно подошёл ближе, и протянул руку туда, где были их… лица.

Ладонь ощутила что-то вроде покалывания.

Воздух в том месте, где стояли они, вибрировал, тонкие молнии тока забирались под кожу. Борис прошептал:

— Что это?

Глаз одного из них мигнул, и Борис вдруг кое-что осознал.

Показалось, что некто коснулся самой интимной его части — сознания. Словно кто-то вложил в его мысли нечто, что помогло понять.

Бориспочувствовал боль в голове, закрылся руками, закричал, и в момент крика пришло оно — он понял.

Резко замолчал, и опять посмотрел на существ.

— Это… преграда?

Оба их глаза мигнули.

Он опять протянул руку, почувствовал покалывание и набрался смелости, чтобы пойти дальше — он медленно двигал рукой вперёд, словно хотел коснуться головы одного из них, но почувствовал не что-то тёплое и склизкое — а он был уверен, что именно такие они на ощупь — а ощутил что-то вроде силикона.

От уродов его отделяла прозрачная преграда — как стекло, но что-то упругое и мягкое. Он в ужасе убрал руку и покалывания прекратились.

— В… — он запнулся, — Выпустите! Вы-пу-сти-те!

Борис сорвался на полный страха крик.

Глаза существ опять мигнули, и всё погрузилось во тьму.

***

Борис проснулся.

Как уснул не помнил, что случилось, после того, как он впал в истерику, — тем более.

Глаз болел, голова ныла, одна из рук словно была в огне, а вторую он почти не чувствовал.

Он поднялся, осмотрелся, и с ужасом обнаружил себя в луже собственной крови. Во рту стоял металлический привкус, ладони разорвало до самого мяса, кровь до сих пор струилась из ран. Невероятно хотелось пить, желудок сводило, ноги были ватными.

Он посмотрел на небо, и увидел всё ту же картину: звёзды и луна.

Шатаясь из стороны в сторону, побрёл в сторону берега.

Мышцы тянуло, но жажда была готова на всё, лишь бы её утолили.

Борис свалился на колени, и чуть не упал лицом в реку — вернее, в часть реки.

Губы коснулись воды, в нос ударил отвратительный запах тины и тухлой рыбы, но это его не остановило — он жадно сделал первый глоток.

Затем ещё один, ещё и ещё, а когда сознание немного прояснилось, умылся.

Открытые раны в ладонях щипало, вода окрасилась в красный, спутанные волосы, наконец, удалось зализать назад.

Он умыл лицо, случайно коснулся глаза и завопил от боли.

Посмотрел в сторону — на часть дерева — закрыл левый глаз, и понял, что с правым дела плохи — видно было, но мутно, словно зрение правого глаза, как минимум, минус семь.

Он опять посмотрел на покрасневшую воду, и принял решение окунуться целиком. Стянул с себя одежду, и, оставшись в трусах, заполз — именно заполз! — в воду.

В мыслях возникла, кажется, неплохая идея.

Что, если ему попробовать отсюда… уплыть? О

ни поставили преграды на суше, но разве могли расставить их в реке? Борис заполз в воду, живот коснулся грязного склизкого песка, а голова всё ещё была на суше.

Как бегемот, он медленно проплыл вперёд, и… его отбросило назад.

Понимая, что случилось, но он попробовал вновь — залез в воду, вытянул руку, и почувствовал покалывание. Пара секунд, и рука коснулась чего-то мягкого.

Мысли хаотично закрутились, и он, недолго думая, брызнул водой куда-то вперёд.

Красноватые капли коснулись преграды — как на окне, они сели на это, и медленно стекли вниз.

Борис справился с болью, и поднялся на ноги. Прошёл от берега до дерева, считая шаги.

— Раз, два, три, четыре…

На цифре восемь его отбросило назад.

Ток прошёл по телу, ноги изогнулись.

Он поднял голову, прищурился, и… несмотря на боль в ладонях наскрёб земли, и бросил её в преграду.

Земля рассыпалась в полёте, врезалась в нечто, а часть её прилипла к чему-то, что напоминало стекло.

Борис сглотнул подступивший ком.

Он опять встал, и пошёл теперь в сторону, где нашёл то пищащее существо — маленького урода.

На пятом шаге его отбросило назад.

Он повторил задумку — набрал земли и бросил вперёд.

Травинки прилипли к невидимой преграде. Он сделал два шага назад, прикидывая, что находится приблизительно в середине своей «тюрьмы», оторвал ветку от части дерева и бросил вверх. Преграды она не достигла, и попросту упала Борису на голову.

Он повторил попытку, но сил обнаружить верхушку не хватало. Он обрывисто задышал и закричал:

— Верните меня домой!

Спустя секунду по «преграде» пошла рябь.

Борис замолк и внимательно осмотрелся — это напоминало старый телевизор, который никак не поймает канал. Серая пустота словно зашевелилась, всё вокруг завибрировало, и вдруг… всё вернулось на круги своя.

Река вернулась в прежнее состояние, показалась пропавшая половина дерева, и Борис понял, что опять оказался в парке.

Он даже сумел разглядеть велосипед, который бросил, и почти кинулся к нему, чтобы уехать, однако кое-что заставило сердце замереть.

Во-первых, Борис осознал, что с момента, как нашёл маленького урода, ничего не изменилось. Вечер не сменился на день, луна не поменяла положение, ветер не касался деревьев.

Мир словно… встал на паузу.

А был ли мир?

Борис вдруг заметил словно зависшую в воздухе землю — землю, прилипшую к ограде. Он в очередной раз обратил внимание на странные впадины рядом. Руки затряслись, и он, кажется, понял…

Борис оказался под чем-то — он словно попал в ловушку.

Его накрыли прозрачным стаканом, как ловят майского жука, чтобы показать детям. Он закричал он страха, с силой ударил кулаком по земле, боль пронзила до костей, и он потерял сознание. Борис упал.

***

— Смотри, кого я поймал! Идём! Идём же!

— Кого? — отец ласково улыбнулся.

— Здоровенную пчелу! Ты таких никогда не видел!

— Борь, я занят…

— Ну посмотри! Посмотри! Посмотри! — требовал малыш.

Мужчина — отец Бориса — закатил глаза, но от книги оторвался. Он поднялся из кресла с характерным звуком:

— Оп!

Встал на ноги, и объявил:

— Ну, веди!

Борис от радости подпрыгнул на месте, схватил отца за руку и повёл в кухню. Подвёл к столу, и гордо вскинул руки, указывая на перевёрнутый прозрачный стакан:

— Смотри!

Отец прищурился, поправил очки и сел за стол, рассматривая то, на что указывал сын.

— Так, и что тут у нас?

Боря начал возбуждённо рассказывать:

— Пока я ел на стол села пчела. Она хотела сесть прямо на мой блин! Но видимо поняла, что со мной так нельзя. Не позволю! Она ползала по столу, и, наверное, ждала, что я убегу, но я остался! Я поймал момент, снял тапок, и ударил прямо по ней! Она завалилась на спину, а я… допил молоко, и накрыл её стаканом. Смотри!

Отец Бориса смотрел.

В стакане виднелись разводы от молока, а внутри… и правда, лежало насекомое. Оно медленно шевелило лапками, пыталось перевернуться, но видимо, жизнь медленно утекала из крошечного тела.

Отец хмыкнул.

— Начнём с того, что это не пчела. Оса.

Глаза малыша округлились, — Да-а? А я думал…

— И зачем ты её поймал?

— В смысле? — искренне удивился он, — Чтобы тебе показать!

— Ну, хорошо… — мужчина пожал плечами, — Может, выпустим её на волю?

— Нет! Я же её почти уничтожил!

— Но зачем? Не нужно было её бить тапком. Тем более, по столу, и тем более накрывать грязным стаканом! Потом сам стол вытрешь, понял?

Боря закатил глаза, — Ла-адно! Это потом. А сейчас… смотри!

Борис снял стакан, затаил дыхание, и принялся наблюдать за осой. Та всё так же пыталась перевернуться, лапки медленно переставали шевелиться. Вдруг глаза Бори вспыхнули.

— А давай ему крылья оторвём?

— Борис! — возмутился отец, — Зачем? Давай выпустим её в окно. Ты на неё не смотри… Осы — те ещё живчики. Выпустим её, и она восстановится.

— А давай лучше крылья оторвём? — опять предложил он.

— А тебе бы понравилось, если бы гигант схватил тебя, и ноги тебе оторвал, а? — он раскинул руки, и низко смешливо протянул: — У-у-у-у…

Боря расхохотался, — Не надо! — смеясь, попросил он, — Мне нельзя!

— Да? А осе можно?

Он сложил руки под грудью, — Ты же сам говорил: они так мало живут! Всё равно она умрёт. А мне интересно!

Отец собирался что-то ответить, но не успел — услышал звонок городского телефона.

— Борь, ты… я… погоди! — он нахмурился, и вышел из кухни.

Борис на отца не смотрел.

Опять накрыл осу стаканом и выскочил из комнаты.

Пробежал мимо отца в коридоре и рванул в родительскую спальню. Прыгнул на кровать, и потянулся к подоконнику, на котором была разложена мамина косметика. Схватил щипчики, — однажды видел, как мать выдёргивала ими брови — и вернулся в кухню, миновав отца. Чуть не споткнулся о тапок, которым попробовал убить осу, и сел за стол.

Взгляд упал на недоеденный блин, Борис засунул его в рот, прожевал, и снял стакан с осы.

Она перестала шевелиться.

Он подцепил её щипчиками, подвинул ближе и оторвал крыло. Следом лапку, вторую, а потом раздался слабый влажный хлопок — голова насекомого взорвалась под натиском розовых щипцов.

***

Борис проснулся.

Странный сон с воспоминанием из детства окончательно затуманил разум. Ног он не чувствовал, ладони пульсировали от боли, больной глаз перестал видеть. Губы онемели, воздуха не хватало. Он пытался вздохнуть полной грудью, но не мог.

Осмотрелся, вытер кровь с лица, и к счастью понял, что вырубился недалеко от берега.

Еле-еле подполз и попил розоватую пахнущую гнилью воду. Его затошнило, но блевать было нечем.

Он посмотрел вдаль.

Река была на месте, но к сожалению, преграда — «стакан» которым накрыли Бориса — оставила лишь малую часть воды — она протухла, смешалась с кровью, и возможно, могла бы и закончиться… однако так долго Борис здесь находиться не собирался.

Но ничего поделать, увы, он не мог.

Он завалился на берегу на спину, повернул голову, и посмотрел вдаль — на велосипед, мирно лежащий рядом.

А действительно он там был? А был ли сам Борис? После всего произошедшего мысли в голову лезли дурные — мозг был отравлен последними событиями.

Он закрыл правый глаз ладонью, а левый прищурил, и потянул рукой за висок. Луна, звёзды и… Борис ахнул, и медленно поднялся.

А звёзды ли?

Он прищурился, захотел достать мобильник, чтобы посмотреть через приближение в камере, и выругался, когда вспомнил, что телефона больше нет.

Взглядом нашёл его останки, но значения не придал — какой теперь в них смысл? Кое-как поднялся на ноги, и… догадался: то были совсем не звёзды. Это — та самая верхушка, до которой Борис не сумел достать. Сердце дрогнуло, и сжалось. Неужели он, и правда, попал в ловушку? Но каким образом? Думать получалось из ряда вон плохо — он всхлипнул, завалился, и посмотрел на собственные руки — кровь запеклась, кожу словно сняли, мясистая ладонь отныне была действительно «мясистой» — он видел собственное… мясо?

Борис разрыдался, а голова его была занята размышлениями о том времени, через которое он будет согласен поесть… самого себя.

***

Дни смешались в плохо различимую субстанцию.

Уроды больше не появлялись, и Борис успел себя убедить в том, что ему они попросту привиделись.

Приснились, показались, разум сам их создал исходя из поп-культуры. Кем они были? А вернее: кем их придумал Борис? Канализационные монстры? Пришельцы? Или просто… уроды.

В любом случае, думать о них он не хотел, тем более что о чём подумать было.

Он почти не поднимался на ноги, видел плохо, тело не слушалось, руки болели до такой степени сильно, что мысли путались. Приблизительно раз в пару часов он тянулся к берегу, пил, умывался, и заваливался обратно. Когда желудок скрутило, подумал о том, чтобы найти пищу, но… сил на поиски не было.

Несколько часов он всматривался в воду в попытках найти рыбёшку, но видимо, в том отрезке воды, что попала с ним «под колпак», рыбы не водилось.

Он лежал, жевал траву, и пытался подумать.

Более или менее это удавалось лишь в недолгие минуты перед тем, как он засыпал — или терял сознание? — и после того, как просыпался. В те короткие периоды боль в руках и глазе была не такой очевидной, как в момент бодрствования.

Всё-таки… что произошло?

Он выехал на свою еженедельную велопрогулку около восьми вечера — как раз после работы.

Борис закончил заказ, — писал короткие статьи для разных интернет-изданий — и, довольный собой, решил размяться. На улицах вовсю правило лето — конец июля, день был долгим и жарким. К восьми солнце как раз готовилось спрятаться, тёплый ветер бодрил, кручение педалей казалось не тренировкой, а настоящим подарком. Он неплохо покатался, а следом увидел её… И хотя на вид Таня была обычной девчонкой, что-то в ней Бориса зацепило. Он подсел, они решили прокатиться, а потом… потом поссорились. Борис остановился у воды, и услышал писк.

А дальше… дальше всё, как в тумане.

Выходило, что Борис… попался на крючок? Тем крючком оказался малаенький урод, а Борис… Борис попал в его сети. Его накрыли неведомым колпаком, отрезав от мира, и оставили медленно умирать.

Но… зачем?

Чего ради? Может, Борис неверно отреагировал на мелкого урода? Он судорожно старался понять, что сделал не так.

Что он такого натворил, что заслужил подобное?

А заслужил ли?

Может, не стоило его фотографировать? Может, он увидел то, что не должен был, и теперь расплачивается? Быть может, он стал жертвой эксперимента? Но… чьего? Как бы то ни было, но шансов вырваться мало — возможно, их не было вообще.

Его буквально накрыли.

Накрыли так, как накрывают блюдо от мух на летнем дачном пикнике. А если оно так… может, его спасли? Думая обо всём этом голова кружилась, хотя он почти не шевелился.

Что-то его смущало… если его действительно просто накрыли большим стаканом, то почему окружающий мир — за пределами «стакана» — не менялся? Почему солнце не вставало, а люди не пугались такой странной большой «клетки»? Почему людей, в принципе, не было? Почему взорвался мобильник? И главное: что был за серый фон, когда Борису причудились они?

Каким бы странным это не казалось, но больше всего в мире ему хотелось оказаться в психиатрической больнице. Да, сошёл с ума, и что с того? Ему даже не хотелось выбраться отсюда, хотелось, чтобы этого не существовало — ему это приснилось!

Однако проснуться никак не выходило.

Борис лежал, пил, жевал траву, и медленно умирал.

***

Прошло неопределённое количество времени.

Как и всегда, Борис медленно подполз к берегу, попил тухлой кровавой воды, и с ужасом понял кое-что страшное: дышать становилось всё труднее.

Воздуха не хватало, голова кружилась, сил почти не было.

Он не мог сделать полного вдоха.

Было жарко, вонь от собственного тела и своих же испражнений убивала. Одна из рук почернела, от неё пахло гнилью, правая сторона лица перестала что-то чувствовать.

Борис был бы рад умереть.

Всеми силами он старался оставаться в сознании: по возможности осматривался, каждый раз, когда удавалось поднять голову, находил взглядом велосипед.

Будь мир за его преградой реален, разве велосипед бы пролежал так долго?

Его бы наверняка украли или хотя бы убрали в сторону — чтобы не мешал. О том, почему время суток не меняется, Борис решил не думать. Может, в то время, когда светит солнце, он спит, а просыпается всегда в одну и ту же минуту поздней ночи? Он однажды слышал про «биологические часы» — они есть у животных, рыб насекомых… наверняка есть и у него.

Он так много усилий тратил на то, чтобы следить за окружающим миром, что не мог не заметить очевидного — если этот мир — там, за преградой — реален, с ним что-то не то…

Однако это оказалось лишь половиной беды: внимательная слежка за округой открыла кое-что новое.

Спустя несколько дней его преграда — «стакан» — стала намного заметнее. Что-то вроде грязи, пыли и мелких частниц неизвестного происхождения осели на стенки «стакана». Теперь он видел чётко границы своего нового дома — они потемнели и окрасились в тёмно-коричневый цвет. Однажды Борису удалось подняться на ноги.

Чудо, не иначе!

Кое-как устояв, он попробовал подойти к границе, но… там — вверху — воздуха оказалось ещё меньше, чем у земли.

Мир вокруг поплыл, ноги подкосились, и последним, что он почувствовал, была сильная боль в голове.

***

Боря пнул небольшой камешек пока шёл в сторону леса.

Пнул так сильно, что ботиночек чуть не слетел. Это простое детское действие отдалось тупой болью в пальцах ноги, и он не сдержал ругательства — плохого и грязного, такого, за которое родители бы обязательно отругали.

Но….

Родителей здесь нет.

К счастью или сожалению… пока не понял.

Этим утром папа усадил его в машину, а спустя два часа передал в руке бабушке, словно Борис был не мальчиком, а игрушкой. Его — в целом, любимая — бабушка лето предпочитала проводить на даче. А родители, в свою очередь, предпочитали минимум на месяц отправлять туда и Борю. За каким чёртом — он никогда не понимал.

Здесь же скукота!

Друзей у Бори не было, а бабушка… ну, иногда было весело смотреть с ней её глупые передачки по телеку, но это развлечение максимум на пару вечеров — не более! А Борису приходилось тухнуть на даче месяцами.

Такая несправедливая жизнь.

Этим утром папа передал Борю старухе, улыбнулся — видимо, от большого счастья, что избавился от сына — и прыгнул в машину. Бабушка проводила отца, обняла внука, и повела скорее к столу. От старушки пахло мылом и какой-то выпечкой.

Так себе запах…

Боря поел — было не так уж и плохо — и умотал гулять.

И вот… гуляет.

Идёт в сторону леса, после плотного обеда хотелось спать, а злость на родителей так и не отступала.

Лучше бы сами сидели на своей даче!

А Борис бы остался дома. После того, как плохое ругательство слетело с губ, он осмотрелся.

Никто не слышал…

Отлично!

Откуда-то сзади послышались детские голоса и Боря весь сжался от ужаса. Вот бы его не заметили… общаться он никогда не умел. Тяжело вздохнув, он подошёл к опушке, как вдруг… услышал звук.

— Ква!

Борис обернулся.

Большая лягушка — или жаба? — сидела в паре метров.

Она словно смотрела прямо на него и Боря невольно поёжился.

Неприятное существо…

Он сел на корточки и принялся наблюдать.

Лягушка квакнула ещё раз и прыгнула так неожиданно, что Боря не сдержал писка. Какой позор! Он отскочил в сторону, но не ушёл — интерес проснулся. А лягушка… прыгнула и опять замерла на месте — до чего глупое существо!

Вдруг какое-то странное чувство аккуратно коснулось души Бориса…

Что-то неприятное, но в то же время такое манящее.

А что если… он раздавит лягушку ногой?

Он сделал неуверенный шаг, поднял ногу и застыл… Ботинок замер прямо над жабой. Сердце пропустило пару ударов, нервы натянулись, лягушка сидела на месте. Она квакнула, а Борис… зажмурив глаза, он со всей силой наступил на живое существо. Писк, хруст, красная жижа брызнула, и испачкала голые ноги. Борис почувствовал странное болезненное наслаждение. Он сильнее надавил, и медленно с интересом поднял ногу.

Он её убил.

***

Борис проснулся.

Странные сны медленно перемешивались с реальностью — в последнее время ему часто снилось прошлое. Такое странное, далекое, и не сказать, чтобы особо значительное.

Пустые тупые воспоминания из детства.

Может таким образом подкрадывается смерть?

Голова сильно болела, дышать почти было нечем, и он вспомнил, как именно потерял сознание — пытался встать на ноги.

Вероятно, его клетка оказалась совсем не клеткой — террариумом, лишённым какой-либо вентиляции. Воздух заканчивался, а новый, видимо, не поступал.

Он почувствовал жажду и попробовал дотянуться до берега, но… сил уже не было. Борис попробовал что-то сказать, но не сумел.

— По… по…

Хриплые стоны никак не вырывались из глотки.

Слюна потекла по подбородку, Борис коснулся лица, и с ужасом понял, что-то никакая не слюна — кровь.

Вот и всё…

Слеза стекла по щеке, голова обессиленно завалилась.

— По… жалуйста… По…

И всё погрузилось в темноту.

***

Галлюцинации или намеренная фантазия, реальность или выдумка, но Борис определённо точно ощутил, как по глазам ударил уже знакомый яркий свет.

Он почти не чувствовал тело, а вернее: чувствовал лишь боль в руках и голове. Он попробовал открыть глаза, но сил даже на такое простое действие не осталось. Не раскрывая глаз, он прохрипел:

— По…мо…ги…

Левый глаз открылся.

Правый, возможно, тоже, но Борис больше не чувствовал его — инородный ненужный предмет. Всё было таким же, как и последнее время: разломленное дерево, берег грязной, уже можно сказать, кровавой реки, вонь, которая сдавливала лёгкие.

Всё было точно таким же!

В его новом временном (или нет?) доме. А вот мир за пределами «стакана» изменился.

Точнее: пропал.

Сквозь грязные стены преграды он различил серый пустой фон. Такая же дикая неестественная пустота, которую он уже видел. Из глаз что-то вытекло, и он попробовал опять подать голос:

— Вы… тут?

После того, как слова слетели с губ, он заметил их.

Два урода стояли за пределами «стакана».

Из-за загрязнения и, на самом деле, потери Борисом всякого желания жить, уроды уже не казались такими уродливыми. Отныне они не были чем-то удивительным и ужасающим.

Два тела, десять конечностей и два глаза на двоих.

Человек привыкает ко всему.

Борису хотелось подойти к преграде, но более не скандалить — хотелось упасть перед ними на колени. Определённо они связаны с этой клеткой, а раз так, то значит, могут его отпустить.

Он набрался сил, и попробовал подползти ближе.

Не вышло.

— Прекратите… это… — попросил он и затих.

Уроды, казалось, не обращали на его мольбы внимания.

Или не слышали. Или… не понимали.

Борис видел, как они… просто стоят у преграды.

А может, и сидят — разницы в этом не было.

Он пытался сказать что-то ещё, пробовал подползти, но кислород… его не хватало.

Он чувствовал, как жизнь медленно, словно через тонкую соломку, утекает из тела.

В целом, был даже рад.

Однако… раз судьба распорядилась так, что ему суждено умереть подобным образом, разве он не заслужил хотя бы объяснения? Сквозь пелену слёз и грязи он пытался поймать взгляд хотя бы одного из них.

А можно ли это назвать «взглядом»?

С чего он решил, что это именно глаз? Он что-то кряхтел, мысли хаотично крутились в сознании, но предпринять хотя бы что-то было невозможно.

— Объясни…те… — попросил Борис и замер.

Он решил, что умер. Но раз такая мысль залезла в голову… Значит, пока ему не повезло.

***

Борис лежал на спине неподалеку от берега.

Он чувствовал запах разложения и гнили, видел половину дерева, и вдруг совершенно внезапно понял, почему дерево разломилось пополам.

Его ведь накрыли «стаканом»…

Его точно накрыли стаканом!

Может, это был и не «стакан» вовсе, но Борису проще всего было объяснить это так.

Стенки разломили дерево — одна часть осталась снаружи, а другая попала к нему.

Борис и сам попадал в такие ситуации… Например, когда будучи уже взрослым парнем, поймал осенью дома муху на столе. Она так противно жужжала… садилась на руки, даже кусала. Врезалась в окна, ползала по телу.

Мешала жить!

Просыпаясь утром у него складывалось ощущение, что он не дома, а в каком-то сарае — жужжание мухи доводило до ручки. Он долго её ловил, и однажды ему это удалось — муха села на стол, и Борис, как когда-то в детстве, накрыл её кружкой. Собирался выпустить, но… какой в этом толк? Да и вставать надо, окно открывать…

Немного подумав, он одним резким движением поднял кружку, перевернул в воздухе, и надавил на муху дном.

В такое время года мухи ленивые — она бы не успела что-то сделать. Он надавил кружкой, прокрутил, и поднял её. Расплющило не только муху, но и кусочек кожуры от банана, которая случайно попалась рядом.

Борис вытер стол, и до этого момента никогда это не вспоминал.

Он не мог повернуть голову, не мог пошевелиться.

Продолжал тупо смотреть вдаль — видел их.

Однако… в его голове творилось что-то странное и необъяснимое.

Он вдруг понял, что чувствует их. Это были не отрывки воспоминаний, не яркая картинка — ощущение. Он вдруг почувствовал себя… им. Он ощутил себя уродом.

Сердце пропустило несколько ударов, когда он вновь ощутил нечто, что не испытывал так давно.

Лёжа и истекая кровью, он почувствовал себя… ребёнком.

Ребёнком, которым, в первую очередь, движет живой интерес.

Он соединился с одним из них, чувствовал, как протекает его жизнь. А это была, можно сказать, не жизнь — детство. Он ощутил себя ребёнком, который ловит осу и бежит показывать папе. Ему интересно наблюдать за осой, хочется посмотреть, что будет делать оса, если её поймать.

Как она себя поведёт? А может, станет домашним питомцем, которого как на зло не хотели покупать родители? Станет ли оса гулять с ним, привыкнет ли к кличке?

Он прочувствовал всё: от азарта вовремя поимки насекомого, до разочарования, которое рано или поздно настигает.

Оса не станет домашним любимцем. Оса — не кошка или собака. Она не будет летать за крошкой, как бегает собака за палкой, не ляжет на грудь, и не будет мурлыкать, как делает кошка. Оса глупая: будет биться о стенки стакана, пока там же и не умрёт. Она не станет есть то, что ей подложили внутрь стакана, она сама же себя и убьёт.

С ней неинтересно!

Она просидит в стакане, в лучшем случае, несколько дней, и вскоре перестанет шевелиться. Останется лишь выкинуть её на улицу, и… найти себе другую игрушку.

Или… можно её разрезать, и рассмотреть изнутри.

Борис ясно и очень ярко ощущал эти эмоции: азарт, интерес, разочарование, и то самое болезненное, но в то же время приятное чувство. Желание убить это маленькое тупое существо.

Её жизнь не имеет значения — оса всё равно умрёт! У неё нет сознания и чувств: чтобы не говорила мама, но осе определённо не нужно «возвращаться к семье». Её жизнь коротка и не имеет никакого смысла. А вот жизнь маленького мальчика… куда важнее. Его интерес необходимо утолить, и неважно, что ради этого оса отдаст свою жизнь.

Ощущая это, Борис так и лежал с открытым глазом.

Он вдруг заметил кое-что необычное, но что-то, что уже видел — глаз одного из уродов горел ярким необъяснимым цветом.

Борис понял: урод передаёт таким образом информацию.

А ещё он понял то, что предпочёл бы не понимать — в истории с мальчиком и осой он совсем не мальчик.

Он — оса.

Борис напрягся так, что голова начала пульсировать от боли.

Он больше не старался говорить: пробовал послать ему мольбы от помощи. «Отпусти… верни домой…» — думал он про себя.

Дошло ли до урода послание?

Оставалось лишь надеяться.

«Моя жизнь важна… я — человек!»

Очередное знакомое чувство, что коснулось его сознания, пробудило надежду.

Если один из уродов — мальчишка, то какова вероятность, что второй — его отец? Может, второй урод скажет то же, что когда-то говорил Боре папа?

«Давай выпустим его на волю. Ты на него не смотри… Люди — те ещё живчики. Выпустим его, и он восстановится!»

Борис напрягся так сильно, что в очередной раз почувствовал, как изо рта потекло что-то тёплое и вязкое.

Ну давай… давай! Скажи ему так, скажи! — надеялся он.

Может, второй урод, как когда-то делала мама, вспомнит про семью? Но глаз второго урода не горел — был чёрным, как ночь, и наверняка очень склизким, но этого Борис уже не видел. Сердце бешено билось, болело, и вдруг сжалось от невыносимой боли. Не ожидая от себя подобного, он поднялся на ноги, сделал шаг вперёд и завалился.

Он не почувствовал падения, боль отступила, тошнотворные запахи пропали. Борис закрыл глаза навсегда.

***

Субботним ранним утром Таня, как и всегда, каталась на велосипеде.

Дневная жара уже захватила улицы, и она решила подъехать ближе к воде — казалось, что там будет не так жарко.

Она остановилась у берега, слезла с велосипеда и села на корточки, чтобы коснуться воды.

Тёплая…

Губы расплылись в улыбке и Таня, более не боясь запачкаться, села прямо на траву.

Осмотрелась.

Улыбка пропала, когда она увидела знакомый велосипед в паре метров от себя.

Поднялась, отряхнулась и подошла ближе.

Точно!

Точь в точь как велек того парня, который пытался с ней познакомиться несколько дней назад.

А может, это он и есть?

Сердце затрепетало, хотя Таня не признавалась себе в том, что Борис ей понравился. Слишком грубый! Чересчур злой! Такие ей не пара — это уж точно.

Но… как бы то ни было, что-то в парне точно было.

Высокий, симпатичный… И хотя Таня даже не хотела об этом думать, надеялась, что Борис где-то недалеко.

Она взялась за руль велосипеда и покатила его вдоль берега.

Рассчитывала случайно пересечься…

Прошла пару метров, и на глаза попалась странное: половина дерева валялась недалеко у воды. Таня осмотрелась. Увидела нескольких рабочих в оранжевой форме, и не постеснялась спросить:

— Что случилось? Гроза?

Один рабочий отвернулся, а другой — тот, что моложе — оказался приветливее. Он ответил:

— Не знаем! Гроз давно не было.

— Странно… — заметила Таня, — Я тут недавно была — этого не было.

Рабочий пожал плечами, — Тут вообще что-то странное творится! — он кивнул головой в сторону берега, — Вода ушла, но только в одном месте!

Таня проследила за направлением его головы.

И правда: от берега словно отломили часть.

Выглядит более чем неестественно.

Берег протягивался ровной полосой, но в одном месте резко обрывался, и начинался на пару метром раньше. Она прищурилась и сказала:

— Тут работы, может, какие-то?

— Может. — согласился он, — Но нам о них не говорили!

Таня поджала губы и уже собралась уйти, как вдруг… Сама от себя такого не ожидая, спросила:

— Слушайте… А вы случайно не видели тут парня… — она подняла руку и показала в воздухе, — Примерно такого роста… волосы каштановые.

— Нет. — сухо ответил рабочий, и отвернулся.

Какое-то время Таня стояла на месте, ощущая в груди что-то странное.

Неужели она… расстроилась?

Какая глупость!

Было бы из-за кого.

Она выкатила велосипед на дорожку, надела наушники, включила аудиокнигу и поехала.

Чёрт с ним, с этим Борисом!

Всё равно у них бы ничего не вышло.

Значит, не судьба.

***

После того, как выпуск о воровстве дома где-то в Бурятии (да, Андрей перепутал местность) собрал целую кучу просмотров, Дима действительно сильно удивился.

Но после того как под этим выпуском посыпались комментарии из разных уголков мира, что и у них был нечто подобное… Дима натурально охренел.

Записав этот выпуск он и не смел надеяться на что-то подобное. Думал, что это будет рядовое видео — не более того! Даже особо на комментарии не рассчитывал — так бывает, когда создаёшь много контента: что-то выстреливает, а чему-то суждено остаться где-то сзади.

Но тут…

Дима, и правда, совершенно не ожидал.

В тот же вечер, когда видео-ролик увидел свет, они получили первый комментарий:

«охренеть, у нас тож так было. загородом так же пропало кое-чё. тока не дом как тут, а там холм земли был. сначала был, потом исчез. ну я думал мне проста чёт показалось., а тут оказывается не»

Посмеявшись над пробелами перед знаками препинания, Дима и Андрей попросту разошлись по домам — в целом, в таком не было ничего необычного. Почти у каждого выпуска был подобный комментарий: «О, и я видел вампира!», «А у меня папку русалка украла!» и прочее-прочее-прочее. Некоторые действительно верили, что сталкивались с чем-то сверхъестественным, а некоторые просто писали ради того, чтобы написать. Как бы то ни было, но любое внимание к их работе шло на пользу. А что там пишут… без разницы! Они бы не стали об этом думать, если бы к утру следующего дня не было в районе одиннадцати таких историй.

А через неделю…

Дима и Андрей натурально разгребали такие случаи.

Сотни комментариев о том, как некто неизвестный буквально вырезает участки земли — дома и холмы, заброшенные заправки и части леса, водопады и цветы. Воровали всё!

Но зачем?

Парни действительно заинтересовались этим вопросом. И если Андрей, в принципе, всегда больше верил в нечто подобное, то Дима…

Для него это было совершенно нетипично.

Однако вот он здесь.

Прочитав примерно полсотни таких историй, они решили вернуться к тому, чего так и не начали — к съёмке самого настоящего шоу! То есть прямо шоу, чтобы вместе с камерой на месте происшествия разговаривать с прохожими. Но так как лететь в Бурятию было далековато…

Решили найти что-то поближе — в Москве.

Спустя недолгие поиски они-таки нашли то, что искали. Какой-то парень писал о чём-то подобном в одном московском парке на самой окраине. Он рассказал, что заметил подозрительное буквально в день, когда об этом писал. Одним вечером гулял по набережной, а на утренней пробежке обнаружил, что часть реки словно пропала.

Как будто её… отрезали?

И не только её — а ещё и часть большого дерева. Осталась лишь половина.

Решив, что стоит ехать туда как можно скорее, и прикинув в уме, что ехать с севера на юг будет долговато, они прыгнули в метро, и уже через полтора часа зашли в недавно отреставрированный парк с деревянными лакированными лавочками и широкими велодорожками.

— Ну и что? — Андрей осмотрелся, — Где-то место?

— Сейчас…

Дима достал телефон и перечитал переписку с подписчиком.

— Через главный вход и налево… дальше километра… охренеть! Три! Потом завернуть, и… он пишет, что мы сами увидим.

— Три?! Может, самокаты возьмём, а?

— А где оставим? У тебя есть деньги, чтобы платить за ожидание? Думаю, мы здесь надолго!

— Ладно, идём… — устало ответил Андрей.

Они пошли.

Спустя километр присели отдохнуть, спустя ещё полкилометра увидели перекрёсток и смутились: подписчик обещал, что поворот будет один. Немного помялись, посидели ещё, и подошли к воде — бесцельно.

— Почему он с нами-то не поехал? — спросил Андрей, — Он же живёт где-то здесь, да? Пускай приходит, и показывает верный путь!

— Он предлагал, но я отказался, — Дима устремил взгляд на другую сторону побережья реки, — Зачем он нам?

— Чтобы путь показал. Очевидно. Уверен, что мы заблудились…

— Да ладно! Если здесь реально пропала часть реки, то наверняка найдём кого-то, кто видел. Не потеряемся! А встречаться с кем-то, разговаривать… Да ну.

— Тогда ищи кого спросить. Я уже устал, — Андрей потёр лицо ладонями.

— Ну…

Дима осмотрелся.

Вдоль берега медленно брели пенсионеры, по велодорожкам пролетали не только велосипеды, но и всевозможные «педы» — самокаты, электровелики и странные одноколёсные… педы. Их хозяева выглядели футуристично — огромные шлемы на головах, причудливая одежда и обязательно орущая электронная музыка из колонок. Солнце близилось к горизонту, ветер был тёплым, пахло пончиками и хотдогами со стороны фудкорта. Дети орали, взрослые не отставали, пьяницы — пили, бегуны — бегали.

— Сейчас найдём…

Они отошли от набережной, и остановились на переходе между пешеходными и велодорожками. Первые трое попавшихся незнакомцев, как оказалось, и понятия не имели о том, что в парке «украли часть реки». Кто-то пожимал плечами, некоторые даже не собирались снимать наушники, чтобы хотя бы услышать вопрос.

— Ну что? — Андрей хмыкнул, — Спросил? Напиши местному! Так быстрее найдём, и…

— Девушка!

Дима замахал руками, привлекая к себе внимание молодой девушки, которой не повезло проехать мимо парней в этот момент.

— Стойте! Подождите!

— Димон, она же в ушах, она…

Но девчонка остановилась. Отъехала в сторону от велодорожки и сняла наушники. Посмотрела на обоих парней с подозрением.

— Что?

— Что слушаете? — спросил Андрей.

Она нахмурилась, — Книгу… Вы что-то хотели?

— Да-да, — Дима слабо улыбнулся, — Подскажите, вы здесь не видели… эм… — он бросил почти испуганный взгляд на Андрея.

— Как сказать-то?

Андрей взял всё в свои руки: — Вы тут не видели кое-что странное? Не видели, например, чтобы от реки пропала… часть? Сейчас я вам покажу фотку, там ещё дерево…

— Не надо, — она махнула головой, — Я поняла. Это во-он там…

Проследив за направлением, Дима спросил:

— А там есть какие-то… опознавательные знаки или типа того?

— Там работы какие-то…, но не конкретно в этом месте, а рядом.

— Понятно, спасибо…

— Не за что… знаете… — она понизила голос, — Это действительно странно… Никто ничего не знает и не видел, а я, вообще-то, вчера была здесь… и такого не было.

— То есть вы, можно сказать, свидетель? — просиял Андрей.

— Свидетель чего?

— Пропажи… реки?

— Ну… — она окончательно слезла с велосипеда и поставила его на подножку, — А почему вы спрашиваете?

Гордо сообщив о том, что они — подкастеры, блогеры и авторы реально крутого шоу, Андрей и Дима рассказали о последнем выпуске и последующих комментариях. Девушка внимательно выслушала и взгляд её потух.

— Интересно, что это может быть?

— Что угодно! — пожал плечами Андрей, — Я думаю, что это подземные люди воруют. А Димон… — он посмотрел на друга.

— А ты что думаешь?

— Ничего… — глухо ответил он, — Пока мало информации.

Достав из рюкзака камеру, Дима спросил:

— Как вас зовут? Вы… хотели бы сняться у нас в шоу?

— Таня… — представилась она, — Сняться? Ну… не знаю…

— Давайте! — приободрил Андрей, — У нас крутое шоу! А этот выпуск будет самым крутым в мире!

Опустив голову она слабо рассмеялась, — Ну, ладно, давайте… А что говорить нужно?

— Всё!

Андрей взял камеру в руки. Врубил, и кивнул Диме. Тот взял крошечный микрофон, и проверив на предмет подключения, кивнул в ответ. Когда камера включилась, Дима поздоровался, и засыпал её вопросами:

— Что именно вы видели? Что делали в тот момент? Сколько времени прошло? Далеко живёте? Слышали странные звуки? А видели странные огни?

— Я… — она запнулась, — Я поехала вечером после работы покататься на велосипеде. Я — ветеринар, живу недалеко, работаю тоже. И… — опять заминка, — Я… каталась. Потом ко мне подъехал парень. Предложил покататься вместе, и я… согласилась. Потом у меня слетела цепь, мы остановились, и… в общем… поссорились. И я уехала домой. А на следующий день у меня был выходной. Пока не наступила жара, я поехала покататься опять. И тогда и заметила… это.Я вчера проезжала мимо той части реки, вместе с тем парнем проезжали, и наша ссора была совсем недалеко. Всё было как обычно! Дерево целое, а берег — ровный. А на утро как будто… часть отрубили. И половина дерева пропала… То есть если молния, например, ударила… Ну, половина бы лежала рядом, да? А река… это же не отлив, верно? А ещё я видела велосипед того парня совсем рядом… А парня нигде нет! Я почти весь парк объехала уже. Как-то это… странно.

— Из-за чего вы поссорились? — бесстрастно спросил Дима.

— Какая разница? — она поджала губы, — Просто… не сошлись взглядами.

— На что?

— На жизнь…

— Окей. Так… выходит, его велик здесь, а его нет? Какова вероятность, что его тоже похитили, как часть реки и дерева?

В ответ она пожала плечами.

— Как вы считаете, кому это нужно?

Если честно… даже представить не могу. Может, совпадение?

— «Совпадение»? — усмехнулся Дима, — Это вряд ли…

Он сделал несколько шагов вперёд и принялся рассказывать о комментариях, которые они получили под последним видео. Потом вернулся к Тане, и начал задавать странные, не имеющие отношения к делу вопросы. Когда интервью было окончено, а камера вернулась в рюкзак, Дима поблагодарил:

— Большое спасибо! Скинуть тебе ссылку на канал? Видос выйдет… не знаю. Через неделю, думаю.

— А может и раньше! — добавил Андрей.

— Да, давайте. А вы… — прочистив горло, она решила спросить:

— Может, вы видели того парня? Он во-от такого роста, волосы каштановые, на поясе барсетка красная…

— Не, не видели. А зовут как? Может, встретим его, передадим, что ты спрашивала.

— Борис…

— О! — Андрей вновь потянулся к рюкзаку друга, — А давайте запишем, как Таня его ищет? А? — он посмотрел на девушку.

— Давай на камеру скажешь, что ищешь его?

— Не знаю…

Но Андрей не ждал согласия — включил запись, и, стесняясь, Таня произнесла:

— Борис, если ты это смотришь… отзовись… я работаю в клинике «пятая лапа» на южной… Я… была не права.

— Круто!

Камеру вновь спрятали, А Таня села на велосипед.

— Ребят… — позвала она, перед тем как надеть наушники, — А вы как думаете, какова вероятность, что он реально попал в беду?

— Мизерная, — уверенно ответил Дима, — Я так драматично говорил… на камеру. А на деле вряд ли это действительно какая-то мистика. На деле что-то обыденное, типа работ каких-то. Фиг знает.

— Но его велосипед…

— Может, сломался, он его и бросил? Всякое бывает.

— Может, и так.

Таня помахала рукой и уехала. А подкастеры направились в ту сторону, куда указала девушка. Скорей бы найти…

***

У половины дерева столпились…

Несколько детей.

Они оборвали листья, оторвали палки, и умчались в неизвестном направлении. Больше никто не этим действительно странным происшествием не интересовался. Дима подошёл ближе к реке и пробурчал:

— На фотках это казалось более странным.

— Ты гонишь?! Оглянись! Половины дерева нет, река пропала!

— Ну… если не знать, что берег был ровным, то… ничего необычного.

— Да нихрена! Это очень необычно!

— Чем? Половину дерева могли тупо растащить такие дети, типа которых мы только что видели. А берег… слушай, но мы ведь точно не знаем, что берег был ровным. Так что…

— Посмотри на дерево ещё раз! Оно же гигантское! Чтобы его растащить на палки и деревья… это сколько детей-то нужно? В любом случае что-то, да снимем. Либо про воровство земли, древесины и воды, либо про нашествие детей.

— Ты прав… Не в смысле прямо «прав», но снять что-то мы должны. Раз приехали…

— Давай снимать?

— Давай.

Они сфотографировали часть дерева.

Раз десять — не меньше.

Сверху, сбоку, снизу и издалека. Каждый кадр по несколько раз, следом оба сфотографировались рядом показывая знак «мир» пальцами. Потом отсняли реку, записали несколько видео. Приступили к самой нелюбимой части — к приставанию к прохожим.

Помимо одной-единственной старушки никто сниматься не хотел. Забрызгав слюной микрофон, она без передышки трещала о том, что во всём виноваты англосаксы.

Больше никто сниматься не захотел.

Когда солнце скрылось, а фонари окрасили собой парк, они устало плюхнулись прямо на траву у берега.

— Ещё сколько идти… — устало заметил Андрей, — Что-то я устал, как собака.

— Потом будешь ныть. Давай сначала решим, что мы… что мы… здесь нашли?

— В смысле? Подтверждение.

— Подтверждение чему?

— Ну… этому! Я не знаю, что это, но это происходит. Воровство или похищение. Неважно!

— Воровство… воды? Я верно понимаю?

— И половины дерева, да.

— И… ты реально думаешь, что это…

— А ещё человек пропал! — перебил он, — Забыл, что та девчонка говорила? Этот Боря пропал! И кстати… — он кивнул головой, — Похоже это его велик. Посмотрим?

Поднявшись на ноги, они подошли ближе к чёрно-красному горному велосипеду. Валялся он небрежно, если и было что-то в сумке на руле — пропало. Пустая пластиковая ярко-жёлтая бутылка из-под воды уверенно сидела в креплении на раме. Колёса были целыми, цепь — свежесмазанной.

— Слушай, а чего он велик-то свой бросил? — задумчиво протянул Андрей, — В хорошем состоянии… не сломан. Почему?

Дима пожал плечами, — Откуда мы знаем, что собой представлял этот Борис? Может он псих какой-то… тем более Таня сказала, что они поссорились. Кто ссорится с девчонками сразу после знакомства? Заче-ем? Больной явно какой-то…

— Ну, знаешь… эта Таня и сама странная. Зашуганная какая-то.

— В любом случае, мы не узнаем правды про этого Бориса. Что угодно могло произойти!

— Могло…

Чужой скрипучий голос откуда-то сзади заставил обернуться.

Старик медленно брёл к ним, опираясь на словно только что купленные ходунки. Их серебряный свет отражал фонари и создавал ощущение свечения. Старик был скрюченным, худощавым и лысым — лишь редкие седые волосы росли на висках. Глубокие морщины вызывали иррациональное отторжение, даже издалека виднелись пигментные пятна на загорелом лице. Его очки создавали ощущение, что он вылез прямиком из восьмидесятых годов — мягкий большой квадрат в серебряной оправе.

Он шёл медленно.

От его неторопливости начинала нарастать паника. Дима шёпотом спросил не отрывая взгляда:

— Он давно здесь?

— Не знаю… — так же глухо ответил Андрей.

— Ты его видел до этого?

— Нет, но… может он сняться захочет?

— Могло произойти что угодно, но я знаю, что это было.

Менторским тоном сказал он, и наконец, остановился рядом. Почувствовав странную неловкость, парни бегло поднялись с травы, и теперь не старик смотрел на них сверху вниз, а они.

— Вы о чём? — спросил Андрей.

— Я за вами наблюдал… вы здесь торчите уже несколько часов. Вынюхиваете, что случилось…

— Да. Нам интересно, — честно ответил он, — Так что вы знаете?

— Кое-что…

— Что?

— Андрей… — несмотря Дима взял друга под локоть, — Пойдём, а?

— Погоди ты! О чём он?

Старик невесело расхохотался, — Я говорю о том, что знаю, кто своровал воду. И знаю, что тем, кто это взял — нужна далеко не вода…

— А что?

— Им нужны люди.

Дима невольно сглотнул подступивший ком, — Люди? Кому это «им»?

— Кому-кому… — он тяжело вздохнул и посмотрел в небо, — Пришельцам…

— М-м… ну, да… — Дима прочистил горло, — Идём? — спросил он, толкая Андрея в плечо.

— Да прекрати ты! Доставай камеру…

Он улыбнулся, и протянул руку старику, — Вы не против дать нам интервью? У нас большой известный канал, и…

— Ни за что! — сказал, как отрезал, старик, — Не смейте меня снимать!

— Ладно-ладно… — он поднял обе руки, — Так, что вы сказали? Инопланетяне? Воруют людей? А зачем им… вода и дерево?

— Дело не в воде или дереве. Дело в человеке! Они накрывают нужного человека своим куполом, и воруют куда-то в космос.

— Ч-что?

— Что слышал, парень! — старик раскашлялся, — Они раскидывают ловушки по всему миру — своих сородичей. Не в смысле таких же пришельцев, а в смысле… ну… — он замялся, — В смысле своих, местных, животных. Они бросают их как наживку. И те из тех, кто на эту наживку клюёт… их они накрывают куполом, и увозят с собой. Вместе с тем, что попало под купол. Тот несчастный, что попался на этом месте, — он указал рукой на обрывистый берег реки, — В момент похищения был у воды. Его накрыли куполом, и украли. Дерево разрезал купол. Часть улетела с похищенным, а часть осталась здесь.

— Что же это за купол такой? — Андрей нервно рассмеялся.

— Откуда мне знать? Какие-то инопланетные материалы. Что-то вроде стекла, но не стекло, конечно.

— И зачем они им? Куда их забирают?

— Куда — не знаю. Скорее всего, на свой корабль или, может, даже планету. А зачем… — он махнул рукой, — Скажите, парни, вы когда-нибудь в детстве ловили жуков в банки? Светлячков, может? Слизнев?

Оба кивнули.

— Ну, вот вы и ответили на свой вопрос…

Старик медленно развернулся, и так же медленно начал уходить.

— Эй! Стойте! А вы-то откуда знаете?

— Я однажды так же попался в такую ловушку… давно, очень давно дело было… я тогда как вы был по возрасту — старики им не нужны. И мне… повезло. Те, кто своровал меня, сжалились надо мной, и вернули на землю. Но не всем так везёт…

— В смысле? То есть… остальные умирают?

Андрей и сам не заметил, как пошёл за ним.

Старик покачал головой не оборачиваясь, — Вспомни детство, парень! Скольких светлячков ты отпустил? А сколькие умерли прямо там — в твоей банке?

— Как это связано?!

Но старик больше не ответил — просто ушёл.

Чувствуя странное нарастающее возбуждение, Андрей за пару шагов вернулся к Диме.

— Чего расселся, как бабка? Погнали за этим дедом! Разведём его на интервью! Он такой загадочный, это будет бомба!

— Погоди ты… — шикнул Дима, — Ты… Ты слышишь этот писк?