Цветы Элизиума

Пролог: Пепельный Рассвет над Башней Голода

Воздух в секторе «Глитч» был густым, как бульон из выхлопных газов и испарений кислотных дождей. Он въедался в легкие, оставляя на языке вечный привкус ржавчины и отчаяния. Айла Векс прижала ладонь к холодному, покрытому инеем окну своей каморки на 127-м уровне башни «Прометей». Внизу, в вечных сумерках между исполинскими ульями-небоскребами, копошился город. Мигающие неоновые рекламы «ОмниФарм» обещали «Вечную молодость!», но их свет едва пробивался сквозь смог до уровня Айлы. Здесь светили только тревожные аварийные лампы да тусклое мерцание дешевых голограмм.

Она посмотрела на свое отражение в окне. Ее взгляд упал на шрам. Аккуратный, хирургический разрез у левого виска, откуда тянулись тонкие линии под кожей, сходясь к кибернетическому импланту глаза. «Медикорп Мк.3». Древняя, но все еще работающая модель. Подарок системы здравоохранения за пять лет каторжного труда в подземных клиниках. Он сегодня капризничал – изображение дергалось, по краям зрения плясали артефакты, похожие на стаи металлических насекомых. Побочный эффект дешевого железа и вечной сырости, – подумала Айла, стиснув зубы. Она потянулась к чашке с синт-кофе, и ее собственная рука – живая, теплая, но такая уязвимая – на мгновение показалась ей чужим, хрупким придатком в этом мире бетона, стали и вечно ломающейся нанотехники.

На столе, заваленном распечатками счетов и медицинскими справками, светился экран планшета. Ярко-золотая печать корпорации «ОмниФарм» горела на нем, как маленькое солнце в ее личной мгле. «КОНТРАКТ КОЛОНИСТА: ПРОЕКТ «ЭЛИЗИУМ-9». Подпись. Отпечаток ДНК. Отказ от всех прав. Взамен – погашение невыносимого долга за лечение сестры. И билет в один конец к звездам. К спасению.

«Элизиум-9», – прошептала Айла, и слово обожгло губы надеждой, горькой и опасной. Далекий космический Рай. Планета с биосферой класса «Эдем». Воздух, которым можно дышать. Пространство. Шанс начать все заново. Вдали от этой гниющей, задыхающейся колыбели человечества. Вдали от башен бессмертных, чьи гладкие, вечно юные лица смотрели на них, жителей Нижних Секторов, как на расходный биоматериал. Они жили вечно благодаря технологиям «ОмниФарм», а остальные… остальные просто плодились и загрязняли, пока Земля не начала трещать по швам под тяжестью миллиардов.

Всплыло окно голограммы – холодный, идеально симметричный аватар представителя «ОмниФарм». Глаза без эмоций, голос без интонаций.
— Доктор Векс. Ваш транспорт на орбитальную станцию «Ковчег» ожидает через 72 часа. Не забудьте пройти финальный этап «Программы Адаптации». Инъекция наноассимилянтов обязательна перед погружением в криосон. Это гарантирует вашу… совместимость с биосферой Элизиума-9.
Аватар исчез, оставив после себя лишь строки мелким шрифтом о возможных побочных эффектах: «локальная гиперплазия тканей», «транзиторные нейронные помехи», «усиление сенсорного восприятия». Стандартные отговорки. Айла проигнорировала их. Что значил зуд или галлюцинации по сравнению с долговой ямой и видом сестры, медленно угасающей в переполненном хосписе?

Она взглянула в крошечное зеркальце. В глазах, одном живом, другом – мертво-красном светодиодном оке «Медикорпа», горело отражение неонового «ОмниФарм». И на долю секунды ей показалось, что в глубине ее живого зрачка тоже мелькнул едва уловимый, зловещий золотой отсвет. Как на корпоративной печати.

Она резко отвела взгляд. Воображение. Усталость. Стресс.

За окном завыл сиреной патрульный дрон, разгоняя толпу голодных бедолаг у стен башни. Где-то далеко, на недосягаемых верхних уровнях, начинался новый день для бессмертных. Айла закрыла глаза, представляя не смог, а небо. Настоящее небо. Чужое. Чистое. Она подписала контракт. Ее билет был вырван из самой книги отчаяния.

Кибер-глаз дернулся снова, послав в мозг импульс боли и искаженное изображение – на мгновение ее отражение в окне слилось с рекламой «ОмниФарм», превратившись в нечто чужеродное, гибридное. Айла вздрогнула, прижав руку к виску. Шрам под пальцами пульсировал. Где-то глубоко в стальных и кремниевых недрах импланта что-то скрежетало, как будто впервые пробуждаясь. Она отдернула руку, словно обожженная. Завтра – инъекция. Послезавтра – криосон. А потом – долгий путь к звездам...

Глава 1: Пробуждение в Стальном Нутре

Сознание вернулось не вспышкой, а мучительным, медленным выдавливанием из абсолютного нуля. Словно ее мозг, замороженный в кристаллах аммиака и неведения, откалывали кусочками ледяным зубилом. Сначала – только Боль. Глубокая, костная, пронизывающая каждую клетку. Потом – Звук. Низкий, ритмичный гул, вибрирующий в грудине, как сердцебиение гигантского механического зверя. И запах – стерильный, металлический, с едкой ноткой озона и… чем-то еще. Сладковатым, гнилостным, как старая смазка на перегретых подшипниках.

Айла Векс застонала. Ее тело, не принадлежавшее ей полностью последние пять земных лет, теперь казалось абсолютно чужим. Мышцы одеревенели, суставы скрипели, как не смазанные петли. Но хуже всего был висок. Левый. Там, где вживлен «Медикорп Мк.3», пылало адское пламя. Имплант не просто болел – он скрежетал. Будто внутри черепа кто-то тер металл о металл, посылая искры прямо в зрительную кору. В глазу – живом – стояли слезы. Кибер-глаз выдавал лишь хаос статики и вспышек, похожих на разряды в грязной воде.

«Крио-отходняк. Стандартно», – попыталась убедить себя Айла, но голос в голове звучал слабо. Этот скрежет… Он был другим. Не просто сбоем дешевого железа. Он казался… голодным. Или предупреждающим.

С трудом разлепив веки, живое и кибернетическое открывались не синхронно, создавая жуткий эффект двоения, Айла увидела мир. Вернее, его жалкую часть. Криокапсула. Тесный саркофаг из пожелтевшего смарт-стекла и потрескавшегося пластика. Внутри – клубящийся холодный пар, конденсирующийся на стенках грязными каплями. Система жизнеобеспечения шипела, как больная рептилия. За стеклом – полумрак корабельного отсека пробуждения. Длинный ряд таких же капсул, как ее, уходящий в сырую, пропахшую машинным маслом и биологическими отходами темноту. Многие стекла были мутными, внутри – лишь темные силуэты. Некоторые капсулы явно протекали – под ними лужицы темной жидкости. Работали лишь редкие аварийные светильники, отбрасывающие длинные, дрожащие тени.

«Ковчег-9». Добро пожаловать в Райский Экспресс», – горько усмехнулась она про себя. Гул корабля проникал в кости, в такт ему пульсировала боль в виске. Айла попыталась пошевелиться – капсула с противным шипением разомкнула свои объятия, выпустив струю ледяного воздуха. Она рухнула на металлический пол, едва удержавшись. Пол был липким. От конденсата? Или от чего-то еще?

– Эй! Новенькая! Не загораживай проход! – хриплый голос раздался сбоку.

Айла подняла голову. К ней шагал мужчина, опираясь на костыль с гидравлическим приводом. Но костыль был лишь дополнением. Правая нога мужчины от бедра была заменена на грубый киберпротез – копию индустриального манипулятора, облезлую, покрытую царапинами и подтеками неизвестного происхождения. Его лицо избороздили шрамы, один глаз – явно дешевый кибер-заменитель, светился тусклым желтым светом. На рваном комбинезоне с выцветшим логотипом «ОмниФарм» висела бирка: «Джекс. Техник-механик. Ур. 3».

– Джекс, – кряхтя, представился он, протягивая руку, тоже частично механическую, с обнаженными сервоприводами на костяшках. – Держись. Первые шаги после льда – адская карусель. Особенно с таким древним хламом в голове. – Он кивнул на висок Айлы.

Айла взяла протянутую руку. Металл был холодным и слегка… влажным. Она отдернула ладонь, стараясь не показать отвращения.

– Айла Векс. Врач… вернее, была врачом. Что это за звук? Этот скрежет?

Джекс нахмурил свой единственный живой глаз.
– Звук? Это «Ковчег» дышит. А точнее – помирает. Судно позапрошлого поколения, динозавр. Должны были утилизировать еще до моего рождения. Но «ОмниФарм» купило его за копейки, залатало кое-как. – Он постучал костылем по ближайшей трубе. В ответ раздался глухой стук и какое-то бульканье изнутри. – Системы жизнеобеспечения на ладан дышат, гравитация скачет, ИИ-надзиратель, «Хранитель», тупеет с каждым циклом пробуждения. А этот запах… – Джекс с отвращением сморщился. – Это биогель из криокамер. Он должен был испариться. Но что-то пошло не так. Говорят, в секторе «Гамма» он вообще… зацвел. Плесень какая-то. Гибридная.

Айла почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Не от холода. «Зацвел». Словно корабль гнил изнутри. Ее имплант ответил новой волной скрежета и болью, такой острой, что она вскрикнула.

– Твой «Медикорп» тоже не в восторге от гостеприимства, – усмехнулся Джекс без веселья. – Наносы «Адаптации» играют с железом в странные игры. У меня вот… – он постучал костяшками механической руки по киберноге, – …иногда чешется внутри. Глубоко. Будто провода прорастают в кость. Бодрись, док. Скоро увидим наш «Эдем». Может, там полегче. Хотя… – он осекся, его желтый кибер-глаз беспокойно метнулся в сторону.

– Хотя что? – насторожилась Айла.

– Капитан Коул. Он… нервничает. Говорит, показания с дальних сенсоров странные. А «Хранитель» их фильтрует. По приказу его светлости. – Джекс мотнул головой в конец коридора, где в тусклом свете стояла фигура.

Мистер Сайлас. Представитель «ОмниФарм». Он был безупречен. Его комбинезон – стерильно-белый, без единой складки. Лицо – гладкое, без морщин, без эмоций, словно выточенное из слоновой кости. Глаза – слишком большие, слишком темные, лишенные блеска живого взгляда. Он наблюдал за процедурой пробуждения, как энтомолог за муравейником. Его присутствие веяло холодом сильнее космического вакуума за бортом.

– «Светлость» знает, что делает, – прошипел Джекс. – Но Коул не дурак. Он чует ложь за версту. И если он нервничает… – Техник не договорил, только кивнул Айле: – Иди в медблок. Проверься. Потом в каюту. Стандартная ячейка, номер на планшете. Не заблудишься. Тут все как кишки – длинные, узкие и вонючие.

Путь по коридорам «Ковчега-9» был испытанием. Кривые, тесные переходы, оплетенные жгутами кабелей, похожих на затвердевшие вены. Воздуховоды, издающие хриплые всхлипы. Капли влаги, падающие с потолка на шею – холодные, маслянистые. Стены местами были покрыты странными пятнами – то ли ржавчиной, то ли чем-то органическим, темным и слегка блестящим. Временами Айле казалось, что тени движутся не так, как должны. Что из щелей в панелях на нее смотрят. Ее кибер-глаз выхватывал в полумраке жутковатые очертания: то сгусток кабелей, напоминающий спутанные кишки, то вентиляционную решетку, похожую на стиснутые металлические зубы. Гигер, – мелькнуло в голове, вспомнились репродукции с Земли. Он бы оценил этот уют.

В крошечной каюте-ячейке (металлический гроб с койкой и терминалом) Айла поднесла руку к виску. Скрежет немного стих, но пульсация осталась. И это чувство… Чувство, что ее имплант прислушивается. К гулу корабля? К чему-то еще? Она подошла к маленькому зеркальцу на стене. Лицо – бледное, изможденное. Глаза… В живом глазу – страх, усталость. Но в глубине зрачка – тот самый, едва уловимый золотой отсвет, который она видела на Земле. Теперь он был ярче. Как крошечная искра. А кибер-глаз… Его красный светодиодный «зрачок» пульсировал в такт гулу корабля. Словно синхронизировался.

Резкий, пронзительный гудок разнесся по кораблю, заставив Айлу вздрогнуть. Голос ИИ «Хранителя», механический, лишенный интонаций, но с легким шипением на фоне, прозвучал из репродукторов:

«ВСЕМ ПЕРСОНАЛУ И КОЛОНИСТАМ. ПРИБЫТИЕ В СИСТЕМУ ЭЛИЗИУМ-9 ОЖИДАЕТСЯ ЧЕРЕЗ 24 ЧАСА. ПОДГОТОВКА К ЗАХОДУ НА ОРБИТУ И ПЕРВОЙ ВЫСАДКЕ. СТАНЦИЯ НАБЛЮДЕНИЯ ЗАФИКСИРОВАЛА НОРМАЛЬНЫЕ БИОСФЕРНЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ. АТМОСФЕРА ПРИГОДНА ДЛЯ ДЫХАНИЯ. ТЕМПЕРАТУРНЫЙ РЕЖИМ – ОПТИМАЛЕН. ПОДТВЕРЖДЕНА КЛАССИФИКАЦИЯ «ЭДЕМ». ПОВТОРЯЮ: ЭЛИЗИУМ-9 – КЛАСС «ЭДЕМ».»

Голос умолк. Наступила тишина, нарушаемая только вечным гулом и скрипом корабля. Но в этой тишине Айла услышала что-то еще. Слабый… шепот. Не в ушах. Глубоко в голове. Как эхо из самого ее мозга. Без слов. Только ощущение – влажное, теплое, притягивающее. И непрекращающийся скрежет в виске слился с этим шепотом в один жуткий, нечеловеческий хор.

Айла подошла к иллюминатору каюты, протерла запотевшее стекло. В чернильной тьме космоса, усыпанной немигающими, холодными точками звезд, загорелась новая. Не точка. Пятно. Мягкое, золотисто-зеленое свечение. Элизиум-9. Рай.

Но Айле Векс, с ее золотой искрой в глазу и скрежещущим монстром в виске, этот свет показался пульсирующим, живым. Как огромная, затягивающая рана в ткани космоса. И шепот в голове нарастал, сливаясь с биением ее собственного, внезапно участившегося сердца.

Глава 2: Эдем Начинает Шептать

Первое впечатление от Элизиума-9 было... оглушающе красивым. Шаттл «Пионер-7» приземлился с мягким чмоком на упругую, темную поверхность, напоминающую гигантский лист незнакомого растения. Воздух хлынул внутрь – теплый, влажный, густо-ароматный. Сладкая пыльца, терпкость хвои, что-то мускусное и подспудный, цепляющийся за нёбо металлический привкус. Свет, золотисто-зеленый и жидкий, залил долину, открывая пейзаж, словно сошедший с холста безумного гения. Черные, глянцевые стволы деревьев извивались как спинные хребты, увенчанные сине-зелеными «жабрами» вместо крон. Толстые, блестящие лианы, похожие на сплетенные сухожилия, свисали между ними. Вдали горы плавными волнами напоминали спящих гигантов. Красиво. Пугающе. Гигеровски-совершенно.

— Эдем… — прошептал кто-то позади Айлы, и в голосе звучал благоговейный трепет.

Капитан Коул, спускаясь по трапу, лишь хмыкнул, его рука не отпускала рукоять импульсного пистолета.
— Красивая ловушка. Чувствуешь? Воздух слишком… насыщенный. Живой. — Он пнул ногой ближайший цветок – мясистый шар перламутровых лепестков, похожих на мышечную ткань. Цветок сжался, выпустив облачко золотистой пыльцы с резким запахом озона.

Мистер Сайлас появился бесшумно. Его безупречный белый комбинезон резал глаз на фоне буйной, пульсирующей жизни.
— Биосфера стабильна. Показатели в пределах прогноза «Эдем», — заявил он безэмоционально. — Начинайте развертывание модулей «Гнездо». Выгрузку оборудования. Доктор Векс, техник Джекс – приступите к сбору первичных образцов флоры и грунта.

Работа закипела. Автономные платформы загудели, выдвигая шестигранные модули базы. Воздух наполнился скрежетом металла, шипением гидравлики и взволнованными голосами колонистов. Айла и Джекс, вооруженные скальпелями, пинцетами и стерильными контейнерами, углубились на несколько метров в полосу странного леса.

— Красотища-то какая… — пробормотал Джекс, его кибер-рука с осторожностью срезала кусочек «перьев» с ближайшего дерева. Материал был упругим, влажным. — И пахнет… как будто в старом гараже, но с цветами.
— И металлом, — добавила Айла, делая срез на толстой лиане. Вместо сока выступила густая, маслянистая жидкость цвета темной вишни с сильным запахом меди и озона. Она аккуратно собрала каплю в пробирку. Ее кибер-глаз сканировал окружающее, выдавая тревожные, но пока не критические данные: аномальные уровни металлов в почве, сложные органические соединения, фоновая наноактивность.

Работа шла медленно. Каждый образец был вызовом. Грунт под ногами – блестящий, упругий, словно живая кожа под тонким слоем «мха» из странных фиолетовых волокон. Растения реагировали на прикосновение – сжимались, поворачивались, некоторые издавали тихие скрежещущие звуки. Один раз Айле показалось, что корни дерева слегка сдвинулись, когда она приблизилась. Она списала это на игру света и тени в необычном лесу.

К вечеру лагерь был разбит. Шесть модулей образовали грубый шестиугольник, соединенный герметичными переходами. Автономные генераторы гудели, освещая периметр яркими лучами. Над лагерем возвышался шаттл – их единственная связь с «Ковчегом» и, потенциально, спасение. Он выглядел неуместно, как инородный металлический жук на живой коже планеты.

Внутри медмодуля Айла разложила образцы под микроскопом. То, что она увидела, заставило кровь стынуть в жилах. «Мох» оказался ковром из микроскопических, спиралевидных организмов с кремниевыми панцирями. В «крови» лианы плавали золотистые нанонити, явно технологического происхождения, переплетающиеся с органическими клетками. А структура «мышечного» цветка… Она была похожа на сложнейший биологический фильтр или даже сенсорную матрицу.
— Симбиоз… — прошептала она. — Или… фундаментальное единство. Органика и технология на клеточном уровне. Как будто вся планета – это единый, гигантский… организм. Или машина.

— Находки? — В дверях стоял Коул. Его лицо в свете ламп было усталым и напряженным.
— Невероятные, капитан, — ответила Айла, показывая изображения. — И потенциально опасные. Эта «кровь»… она корродирует титан за секунды в концентрированном виде. А эти нанонити… они реагируют на электромагнитные поля. Наши импланты, генераторы…
— Значит, Сайлас не соврал насчет «Эдема», но утаил детали, — мрачно заключил Коул. — Ладно. Ночь будет долгой. Посты удвоить. Особенно вокруг шаттла. Чувствую, этот «рай» не спит спокойно.

Ночь на Элизиуме наступила стремительно. Золотисто-зеленый свет сменился глубокой, бархатистой синевой, которую разрывали пятна биолюминесценции – причудливые узоры на стволах деревьев, мерцающие грибы, стайки насекомых, светящихся, как крошечные фары. Но красота была чужой… зловещей.

И начались звуки.

Сначала тихий, едва различимый скрежет, будто где-то трутся друг о друга огромные кости. Потом – влажное бульканье, словно под землей переливают жидкости по гигантским трубам. Затем – протяжные, тоскливые свисты, напоминающие ветер в пещерах, но с металлическим призвуком. И под всем этим – низкий, почти инфразвуковой гул, вибрирующий в грудине, как сердцебиение самой планеты. Он нарастал и стихал, создавая ощущение чьего-то гигантского, неспешного дыхания.

Айла дежурила у мониторов в командном модуле. Джекс, сидя рядом, нервно потирал место соединения кибер-руки с живой тканью.
— Слышишь? — спросил он тихо. Его голос дрожал. — Точно не ветер… Будто кто-то… разговаривает. Скрипучим шепотом. Сквозь землю.
Айла кивнула. Она слышала. И не только ушами. Шепот пробирался сквозь шум генераторов, прямо в ее сознание. Бессвязные обрывки: «…корни… сеть… свет… холодное железо… Омни…» Это не были слова в привычном смысле. Это были ощущения, образы, вкрадчивые и чужие. Ее кибер-глаз дернулся, послав волну боли. На экране внешних камер она видела лишь танцующие тени и мерцающую биолюминесценцию. Ничего угрожающего. Но тревога сжимала сердце тисками.

Внезапно на связь вышел пост у шаттла. Голос часового был сдавленным от ужаса:
— Командный… Шаттл… С ним что-то происходит! Он… он тонет!

Айла и Джекс выскочили наружу. Картина, открывшаяся им в холодном свете прожекторов, была неописуема. Шаттл, их гордый «Пионер-7», стоял на том же месте. Но его посадочные опоры были полностью поглощены. Темная, блестящая, как мокрая кожа, субстанция поднялась по корпусу почти до кабины. Она пульсировала, и по ее поверхности бежали волны золотистых огоньков – словно импульсы по нервным волокнам. От шаттла во все стороны тянулись толстые, жилистые корни или жилы, вплетающиеся в грунт. Металл корпуса местами покрылся странным, перламутровым налетом, похожим на раковину. Шаттл больше не выглядел машиной. Он выглядел органом, вживленным в гигантское тело планеты. Безнадежно утраченным.

— Не стрелять! — рявкнул Коул, подбежавший с группой колонистов. — Не трогать! Эта… слизь… она разъедает все! — Он указал на брошенный кем-то металлический ящик неподалеку. Его уже наполовину обволокла темная биомасса, и металл дымился, покрываясь пузырящейся ржавчиной.

Все стояли в оцепенении, наблюдая, как их единственный путь к отступлению медленно, но неумолимо поглощается пульсирующей плотью Элизиума. Никто не пострадал физически. Но чувство ловушки, внезапной и абсолютной, сдавило горло сильнее любой петли.

Мистер Сайлас наблюдал с порога командного модуля. Его гладкое лицо было бесстрастным, но в огромных темных глазах, отражающих пульсирующий шаттл, горел холодный, всепонимающий интерес.
— Восхитительно, — произнес он так тихо, что услышала только Айла, стоявшая рядом. — Скорость интеграции превосходит моделирование. «Программа Адаптации» функционирует оптимально.

Айла почувствовала, как по спине пробежали ледяные мурашки. Она посмотрела на свою руку. В свете прожекторов ей показалось, что под кожей на запястье, где была инъекция, на миг мелькнула тонкая золотая нить. Она быстро спрятала руку в карман. Шепот в голове усилился, теперь в нем явно проступало слово: «…дом…»

Коул повернулся к людям, его лицо было каменным.
— Лагерь на полную изоляцию! Никто не выходит за периметр без моего приказа! Дежурства – по трое, с фонарями и огнеметами! — Он бросил взгляд на Сайласа. — А с вами, «представитель», нам надо серьезно поговорить. Прямо сейчас.

Айла осталась смотреть на поглощенный шаттл. Безмолвный памятник их затерянности. Гул планеты вибрировал в ее костях, скрежет сливался со скрежетом в ее виске, а шепот в голове теперь звучал отчетливее, обволакивающий и неумолимый: «Ваш дом теперь здесь. Станьте частью Роста. Служите Утробе.» Первая ночь в Эдеме только началась, и он уже показал свои зубы. Без крови, без жертв. Просто отняв надежду. И Айла поняла, что самые страшные монстры здесь могут быть не снаружи, а внутри их собственных тел и умов, взращенные «Программой Адаптации» и шепотом живой планеты.

Глава 3: Цветение Кэрри

Дни после поглощения шаттла текли в гнетущей, тревожной рутине. Лагерь «Гнездо» стал герметичной тюрьмой под куполом искусственного света и вечного гула генераторов, заглушавшего лишь часть внешних звуков. Ночные скрежеты, бульканья и шепот продолжались, становясь привычным, но от этого не менее жутким саундтреком их существования. Капитан Коул держал людей в ежовых рукавицах: минимум выходов наружу только в скафандрах с усиленной защитой, постоянные дежурства, проверки оборудования на признаки «интеграции». Напряжение висело в воздухе гуще элизиумской влаги.

Первой заметила Айла. Кэрри Мэнсфилд, молодой геолог, всегда была тихой, но добросовестной. Последние два дня она стала… рассеянной. Задумчивой. Перестала участвовать в общих разговорах за ужином в кают-компании, просиживала часами в лабораторном модуле, уставившись не на образцы, а в пустоту. Ее глаза, обычно ясные, стали туманными, с золотистым отливом, который Айла сперва списала на усталость и отражение ламп.

— Кэрри? Все в порядке? – спросила Айла, застав ее снова за бесцельным разглядыванием микроскопа, в который ничего не было заложено.
Кэрри вздрогнула, как будто очнувшись. Улыбнулась, но улыбка получилась странной, натянутой, не доходящей до глаз.
— Да, док. Просто… слушаю. – Ее голос звучал глухо.
— Слушаешь? Что?
— Пульс. Элизиума. Он… красивый. Говорит. – Кэрри провела пальцем по холодному металлу стола. Ее ноготь, Айла заметила, был странно утолщен, с перламутровым отливом.

На следующий день Кэрри отказалась от дежурства. Сослалась на недомогание. Айла навестила ее в каюте. Девушка сидела на койке, обхватив колени. Руки она прятала в рукава комбинезона.
— Кэрри, покажи руки, – мягко, но настойчиво потребовала Айла.
Девушка медленно вытащила руки. Айла сдержала вскрик. Кожа на тыльной стороне ладоней и запястьях была покрыта сетью тончайших золотистых трещин, будто фарфор. Трещины слегка пульсировали. На кончиках пальцев ногти превратились в твердые, острые, перламутровые когти.
— Болит? – спросила Айла, надевая перчатки и доставая сканер.
— Нет, – ответила Кэрри монотонно. – Тепло. Хорошо. Хочу… прикоснуться. К генератору. Он поет громче всех.

Айла перевела Кэрри в импровизированный изолятор – заблокированный складской отсек с камерой наблюдения. Новость разнеслась по лагерю мгновенно. Страх, до этого абстрактный, обрел плоть.

Капитан Коул был мрачен.
— «Адаптация»?
— Да, – подтвердила Айла, показывая результаты сканирования. – Ксенонаночастицы из биосферы… они взаимодействуют с наноассимилянтами «ОмниФарм» в ее крови. Перестраивают ткани на клеточном уровне. Ускоряется метаболизм… меняется ДНК. Это… переписывание.
— Лечение? – спросил Коул, глядя на монитор, где Кэрри сидела, раскачиваясь и тихо напевая какую-то бессвязную мелодию.
— Я попробовала стандартные подавители наноактивности и иммуностимуляторы, – голос Айлы дрогнул. – Реакция… обратная. Процесс ускорился втрое. Ее тело воспринимает их как пищу. Я… я не знаю, что делать. Нет протоколов, нет антидота против этого.

Мистер Сайлас появился как всегда бесшумно. Он наблюдал за Кэрри через стекло изолятора с тем же холодным интересом, с каким изучал образцы.
— Фаза инициации завершена, – констатировал он. – Начинается морфогенез. Собирайте данные, доктор Векс. Они бесценны для… будущих колонистов.
— Она умирает! – выкрикнула Айла.
— Нет, – поправил Сайлас, его темные глаза встретились с ее взглядом. – Она эволюционирует. Становится частью более совершенного целого. Элизиума.

На третью ночь изоляции Кэрри перестала напевать. Она начала скрежетать. Сначала ногтями-клешнями по металлической стене. Потом… зубами. Звук был леденящим. Айла, дежурившая у мониторов, видела, как девушка металась по камере, ее движения стали резкими, угловатыми, нечеловеческими. Золотые трещины расползлись по лицу, шее, сливаясь в причудливые узоры, напоминающие печатные платы. Глаза стали полностью золотыми, без зрачков, светящимися тусклым внутренним светом.

А потом свет в изоляторе погас. Система блокировки двери завизжала и отключилась. Аварийная сигнализация взревела по всему лагерю.

— Изолятор! Кэрри вышла! – закричал Джекс, вбегая в командный модуль. Его лицо было искажено ужасом. – Она… она не та! Совсем!

Кэрри вышла в коридор. Она двигалась не шагами, а рывками, как марионетка со сломанными нитями. Ее рот был неестественно широко растянут, обнажая ряды мелких, острых, перламутровых зубов. Из горла исходил низкий, непрерывный скрежет. Руки были подняты, когти-ножи блестели в свете аварийных ламп. Но самое ужасное – из разорванного на плече рукава комбинезона торчало нечто. Не рука. Тонкий, гибкий, блестящий щуп, похожий на усик насекомого или наконечник зонда. Он двигался независимо, сканируя пространство.

— Кэрри! Стой! – крикнул Коул, выставив вперед импульсный пистолет. Его голос дрожал, но рука была твердой. За ним сгрудились другие колонисты, вооруженные чем попало – монтировками, огнетушителями.

Кэрри повернула свою золотую, потрескавшуюся маску лица на голос. Золотые глаза-линзы сфокусировались на капитане. Скрипучий шепот вырвался из ее растянутого рта:
«Холодное железо… Шум… Мешает Росту… Убрать…»

Она рванула вперед с нечеловеческой скоростью, когти-ножи направлены на Коула. Колонисты в ужасе отпрянули. Капитан выстрелил. Импульсный заряд ударил Кэрри в грудь. Она отлетела назад, вскрикнув – звук был похож на скрежет тормозов. Из дыры в груди повалил едкий дым, но не кровь, а черная, маслянистая жидкость с плавающими золотыми искорками. Она поднялась. Дыра быстро заплывала темной, перламутровой тканью. Щуп на плече дергался яростно.

— Голова! Стреляй в голову! – закричал Джекс.

Кэрри снова бросилась вперед. Коул выстрелил еще раз. И еще. Один заряд прожег шею, второй попал точно в центр золотой «маски» лица. Голова Кэрри откинулась назад с жутким хрустом. Золотой свет в глазах погас. Тело рухнуло на пол, дергаясь в посмертных судорогах. Из пробитой головы и шеи сочилась черная «кровь» и что-то похожее на спутанные золотые провода.

Тишина, наступившая после выстрелов, была оглушительной. Только шипение поврежденных систем и тяжелое дыхание колонистов. Запах озона, гари и чего-то сладковато-гнилостного витал в воздухе.

Коул опустил пистолет. Его рука дрожала. Он смотрел на то, что минуту назад было Кэрри Мэнсфилд, молодым геологом, мечтавшим изучать новый мир. Теперь это был биомеханический кошмар. Он сделал шаг назад, его лицо было пепельно-серым.

— Зачистить… это, — он махнул рукой в сторону тела. — Герметично упаковать. В карантинный бокс. – Голос сорвался. Он отвернулся, но все видели, как он сжал кулаки до побеления костяшек.

Айла стояла, не в силах пошевелиться. Леденящий ужас охватил ее. Не только от вида Кэрри. От осознания. Это могла быть она. Ее кибер-глаз бешено мигал, выдавая предупреждение: «Ксенонано-интеграция: Обнаружена активная фаза репликации в тканях реципиента. Уровень угрозы: КАТАСТРОФИЧЕСКИЙ.» Под кожей на ее запястье пульсировала тонкая золотая нить. Она не была галлюцинацией.

Мистер Сайлас подошел к месту, где упала Кэрри. Он не смотрел на тело. Он смотрел на лужу черной жидкости и золотых нитей. Достал планшет, сделал несколько снимков. Его гладкое лицо оставалось бесстрастным, но в темных глазах светилось что-то похожее на… удовлетворение.
— Фаза «Цветения» первого поколения начата, — произнес он громко, обращаясь ко всем, но глядя на Айлу. – Процесс необратим. Эффективность интеграции – 92%. Остальные последуют. – Он повернулся и пошел к своему модулю, оставив замерших в ужасе колонистов.

Айла закрыла глаза. Шепот в голове, заглушенный выстрелами, вернулся. Теперь он звучал громче, настойчивее, и в нем явно различимы были голоса: скрежещущий голос Кэрри сливался с влажным гулом планеты и холодным, бездушным эхом корпоративных протоколов.
«Служи Утробе… Рост… Эволюция… ОмниФарм… СТАНЬ ЧАСТЬЮ…»

Первая кровь пролилась. Первый цветок Элизиума «расцвел» в кошмарный гибрид. И Айла знала – это только начало. Лагерь «Гнездо» перестал быть убежищем. Он стал инкубатором. И каждый из них носил в себе семя собственного ужасного преображения. Следующий «цветок» мог расцвести в любую секунду. Возможно, даже в ней самой.

Глава 4: Золотая Лихорадка

Смерть Кэрри висела над лагерем «Гнездо» тяжелым осознанием неминуемой беды. Тело, упакованное в герметичный карантинный контейнер, стояло в самом дальнем углу медмодуля, как зловещая икона грядущего кошмара. Но страх шел не только от него. Он шел от соседа, от собственных рук, от каждого странного звука в вентиляции. Лагерь разделился на островки подозрений и тихой истерии.

Первыми начали меняться те, кто контактировал с телом. Эрик Ларсен, сильный техник, помогавший загружать контейнер, первым пожаловался на зуд в ладонях. На следующий день его кожа под перчатками покрылась теми же золотыми трещинами, что были у Кэрри в начале. Мария Чен, ассистентка Айлы, проводившая первичный осмотр тела, начала заговариваться, ее речь стала монотонной, с металлическим отзвуком. Она часами стояла у генератора, прижав к нему ухо, шепча: «Слушаю… Ритм… Красивый…»

Айла билась как рыба об лед. Она установила жесточайший карантин. Контактных – в изоляцию немедленно. Поверхностную дезактивацию – хлоркой, ультрафиолетом, слабыми кислотами – проводили после любого выхода или контакта с потенциально зараженными поверхностями. Она брала кровь у всех, включая себя. Результаты были удручающими. У контактных – экспоненциальный рост ксенонано-активности в крови. У остальных – фоновые уровни, но они росли. Медленно, неуклонно. «Программа Адаптации» работала как часы, впуская врага внутрь. Ее кибер-глаз выдавал постоянные тревоги: «Ксенонано-нагрузка: Повышенная. Рекомендовано: Изоляция реципиента.» Золотая нить под кожей ее запястья стала толще, пульсировала в такт гулу генераторов… или планеты.

Она попыталась создать блокатор. Используя данные сканирования Кэрри и образцы ее «крови», Айла пыталась синтезировать ингибитор, который мог бы подавить взаимодействие корпоративных наноассимилянтов с ксенонаночастицами планеты. Первые лабораторные тесты в стекле на образцах крови Марии Чен дали обнадеживающий результат – активность падала. Но когда она ввела мизерную дозу Эрику Ларсену в изоляторе… Реакция была мгновенной и ужасающей. Золотые трещины на его руках вспыхнули, как раскаленные провода. Он вскрикнул нечеловеческим голосом и начал биться о стену, его тело начало неестественно выгибаться, кожа пузырилась в местах трещин. Процесс трансформации ускорился в десятки раз. Через час Эрик был уже не человек, а рычащий, покрытый перламутровыми пластинами и щупами монстр, которого пришлось усыпить выстрелом в голову по приказу Коула.

— Ты убила его! — кричала Мария Чен, глядя через стекло изолятора на умирающего Эрика. Ее глаза были дикими, золотой отлив в них стал ярче. — Ты мешаешь Росту! Утроба не простит!
Айла отшатнулась, чувствуя вкус поражения и горечи на губах. Ее лекарство было ядом. «ОмниФарм» создала систему, которая отвергала любое вмешательство. Сайлас был прав. Процесс был необратим.

Паника прорвалась наружу. Группа колонистов во главе с молодым пилотом шаттла, Беном Картером, решила бежать. Их логика была проста и безумна: лучше умереть под открытым небом Элизиума, чем ждать превращения в консервной банке лагеря или быть застреленным как бешеная собака.
— Шаттл потерян, но скафандры есть! — горячился Бен на сходке в кают-компании, игнорируя приказ Коула о собраниях только в присутствии охраны. — Мы пойдем! Найдем другое место! Высоко в горах! Или пещеры! Эта… зараза… она концентрируется тут, у лагеря! Нам нужен чистый воздух!
Его поддерживали еще пятеро отчаявшихся. Страх перед превращением пересилил страх перед планетой.

Коул пытался остановить их.
— Это самоубийство! Вы не знаете, что там! Ночные звуки… эта биолюминесценция… Вы видели, что случилось с шаттлом! Что случилось с Кэрри и Эриком!
— А здесь что? Ждать, пока мы станем такими же? Или пока ты не пристрелишь нас? — крикнул Бен. — Мы уходим. Сейчас.

Они надели скафандры с усиленной защитой, взяли запас кислорода, инструменты и, пока дежурные подчинились приказу Коула «не стрелять в своих», вышли через аварийный шлюз. Их фигуры в скафандрах быстро растворились в золотисто-зеленых сумерках, направляясь к подножию далеких, органических гор.

Коул смотрел им вслед на мониторе внешней камеры. Его лицо было каменным, но в глазах – усталость и горечь.
— Идиоты, — прошептал он. — Вы просто выбрали другой вид гроба.

Конфликт Коула и Сайласа достиг точки кипения. Капитан ворвался в модуль представителя «ОмниФарм». Сайлас сидел за столом, изучая данные с планшета – вероятно, показатели трансформации Марии Чен. Его безупречный внешний вид в этом аду бесила Коула еще больше.
— Доволен, Сайлас? — рявкнул капитан, хлопнув ладонью по столу. — Два трупа. Еще несколько на подходе. Половина лагеря в изоляторах или сходит с ума. Другая половина только что сбежала на верную смерть! Это и есть ваш проклятый «Эдем»? Ваш «успех»?
Сайлас медленно поднял глаза. Его темные, бездонные зрачки встретились со взглядом Коула.
— Статистика в пределах ожиданий, капитан, — ответил он ровным голосом. — Фаза «Цветения» предполагает определенный процент отбраковки. Остальные достигнут гармонии с биосферой Элизиума. Это эволюционный скачок. Под контролем «ОмниФарм».
— Эволюционный скачок в монстров?! — Коул едва сдерживался, чтобы не схватить Сайласа за горло. — Вы превратили людей в биомеханических уродов! И вы знали! Знали с самого начала!
— Знание – не преступление, капитан, — парировал Сайлас. — Мы предоставили шанс. Они подписали контракты. Колонизация нового мира требует жертв. Бессмертие элиты Земли… тоже. Элизиум-9 – не планета, капитан. Это инкубатор. А колонисты – семена. Для выращивания новых тел, новых форм жизни, служащих «ОмниФарм». Данные, которые мы соберем об интеграции, бесценны. Ваша агрессия контрпродуктивна. Рекомендую сосредоточиться на поддержании порядка… пока это еще возможно.
— Пока это возможно? — Коул замер. Холодные слова Сайласа обнажили чудовищную правду оказавшуюся еще страшнее, чем он осмеливался предположить. Они были не просто подопытными. Они были сырьем. — Что это значит?
Сайлас встал. Его движения были плавными, слишком точными.
— Это значит, капитан, что фаза активного морфогенеза массово начнется в ближайшие 24-48 часов. Ваши люди… они уже не ваши. Они принадлежат Утробе. Попытки сопротивления приведут только к преждевременной и болезненной «отбраковке». Как с Кэрри и Эриком. — Он сделал шаг к Коулу. — Советую принять неизбежное. Или… удалиться. Пока можете.

Коул выхватил пистолет. Рука не дрожала теперь. Только ледяная ярость.
— Я должен был пристрелить тебя вместо Кэрри.
Сайлас не дрогнул. Его гладкое лицо оставалось бесстрастным.
— Это нецелесообразно, капитан. Я – ключевой наблюдатель. Мое тело защищено. А ваша агрессия… — он кивнул в сторону пистолета, — …лишь подтверждает вашу непригодность к интеграции. Вы – «холодное железо». Шум. Помеха Росту. Утроба отметила вас…

В этот момент завыли сирены. Голос Джекса, полный паники, прозвучал по общему каналу:
«Коул! Айла! Быстро к западному периметру! Это… это Бен и его группа! Они ВЕРНУЛИСЬ!»

Коул бросил на Сайласа последний ненавидящий взгляд и выбежал из модуля. Айла, услышавшая переговоры, уже мчалась к выходу. То, что они увидели у внешних прожекторов западного периметра, заставило кровь стыть.

Фигуры в скафандрах действительно стояли там. Но скафандры… они изменились. Пластик и металл были покрыты темной, пульсирующей биомассой, пронизанной золотыми нитями. Шлемы были мутными, но внутри виднелись не лица, а искаженные гримасы и мерцающие золотом глаза. Один из «возвращенцев» дергал рукой – его скафандровая перчатка срослась с инструментом, превратившись в нечто среднее между буром и клешней. Они не пытались войти. Они просто стояли. Смотрели. Из динамиков скафандров доносился невнятный, скрежещущий шепот, сливавшийся с ночным гулом планеты.

— Они… они пытались бежать… — прошептала Айла в ужасе. — Но Элизиум… он их нашел. Или они сами принесли заразу с собой в скафандрах… И теперь…
— …теперь они первые лазутчики, — закончил Коул, поднимая пистолет. Его лицо было маской отчаяния и решимости. — Они пришли не просить о помощи. Они пришли за остальными.

Он посмотрел на Айлу, потом на лагерь за спиной, где в изоляторах бились о стены те, кто еще вчера были людьми, а в командном модуле, наверное, стоял у монитора Сайлас, записывая новые «бесценные данные». Шепот в голове Айлы слился в единый настойчивый приказ:
«Откройте. Впустите. Служите Утробе. ОмниФарм ждет.»

Лагерь «Гнездо» больше не был убежищем. Он стал осажденной крепостью, атакуемой снаружи монстрами, в которых превратились беглецы, и изнутри – тикающими биомеханическими бомбами, которые когда-то были колонистами. И часы, отсчитывающие время до массового «Цветения», тикали все громче. Айла поняла: ее борьба как врача проиграна. Теперь оставалась только борьба за выживание. Или за право умереть человеком.

Глава 5: Урожай Кошмара

Ночь, последовавшая за возвращением "Бена" и его группы, была адом. Шепот в головах превратился в навязчивый гул, сливающийся с ночными звуками Элизиума в единую, пульсирующую симфонию безумия. Зараженные в изоляторах – Мария Чен и еще трое – бились в конвульсиях, их тела деформировались с пугающей скоростью, издавая хруст костей и скрежет растущего хитина. А снаружи, в золотисто-синих сумерках, замерли те, кто ушел и вернулся другими. Молчаливые, покрытые пульсирующей биомассой скафандры, мерцающие глаза за мутными стеклами. Они не атаковали сразу. Они ждали.

Атака началась на рассвете. Словно по сигналу невидимого дирижера. Сперва вышли из строя прожектора западного периметра – биолюминесцентные грибы-паразиты, словно живые мины, взорвались на опорах, залив все едкой слизью. Затем изнутри лагеря раздался оглушительный рев и лязг разрываемого металла. Мария Чен и другие зараженные, завершившие свою трансформацию в нечто среднее между насекомым, машиной и гниющим органом, вырвались из изоляторов. Их тела, покрытые перламутровыми пластинами и шипами, сочились черной "кровью", щупы и клешни искали цель – генераторы, системы связи, людей.

— К оружию! Все, кто может держать! Защищаем командный модуль! — заревел Коул, открывая огонь по вылезшей из руин медблока Марии. Ее голова теперь представляла собой ротацию острых, скрежещущих лезвий. Импульсный заряд отшвырнул ее, но она поднялась, истекая маслянистой жидкостью.

Внешние "стражи" пришли в движение. Они не бежали – они плыли по земле, как будто темная биомасса скафандров двигала их. Их оружием были не клешни, а само их тело и те странные инструменты, в которые срослись их руки. Один из них, бывший Бен Картер, направил на баррикаду из ящиков свою руку-бур. Из наконечника вырвался сгусток черной, коррозионной слизи. Металл зашипел и начал буквально таять.

Началась бойня. Колонисты, еще не зараженные или на ранних стадиях, отчаянно отбивались. Вспышки импульсных винтовок, треск самодельных электродубинок, крики боли и ярости смешивались со скрежетом трансформированных тел, шипением кислоты и всепоглощающим гулом планеты. Воздух наполнился запахом гари, озона, горелой плоти и сладковатой гнили.

Айла и Джекс пытались спасать раненых в импровизированном укрытии внутри командного модуля. Джекс был на грани – его кибер-рука и нога покрылись золотой паутиной, пальцы дергались самопроизвольно. Он с трудом удерживал скальпель, перевязывая окровавленную руку молодому охраннику.
— Держись, парень, — хрипел Джекс, но его голос был чужим, с металлическим дребезжанием. Айла видела золотой отсвет в его живом глазу.

Коул, окровавленный, с разорванным рукавом, из-под которого виднелись начинающиеся золотые трещины (осколок клешни?), вел огонь из укрытия. Он видел, как падают его люди. Как охранника, пытавшегося поджечь биомассу на скафандре одного из "стражей", пронзили сразу три щупа, вышедших из спины другого монстра. Как девушка-инженер, только вчера смеявшаяся, закричала, когда ее нога, пораненная осколком, начала мгновенно покрываться перламутром и пульсировать.

Цена была ужасна. Когда последний из внешних "стражей" рухнул, развороченный сосредоточенным огнем, а внутренних зараженных удалось оттеснить или уничтожить, похоронив большую часть под обрушившейся секцией жилого модуля, в живых остались лишь горстка. Шесть человек, включая Коула, Айлу, Джекса и трех израненных колонистов. Лагерь был разрушен. Генераторы дымили. Воздух фильтровался с трудом. Вокруг, среди руин, лежали тела. Тела павших защитников.

Но покоя не было. Павшие тоже начали меняться. Там, где пролилась их кровь, смешанная с черной "кровью" монстров, пульсировала темная биомасса. Раны на телах начали зарастать не рубцовой тканью, а перламутровыми пластинами и золотыми нитями. Пальцы дергались. Один из убитых охранников резко сел, его голова неестественно склонилась набок, глаза закатились, открывая золотые линзы. Из горла вырвался булькающий стон.

— Нет… — прошептала Айла, чувствуя, как ее собственная золотая нить под кожей горит. — Они… они не мертвы. Они… трансформируются.

Коул сорвался. Он видел, как умирали его люди. Видел, как они начинают вставать другими. Видел Сайласа. Представитель «ОмниФарм» стоял на крыше полуразрушенного командного модуля, как безупречный наблюдатель апокалипсиса. Его белый комбинезон был безупречно чист. Он смотрел на оживающие тела с холодным научным интересом, записывая данные.

Ярость, накопившаяся за недели ада, смешанная с отчаянием и болью от золотых трещин на своей руке, перехлестнула через край. Коул вскинул пистолет. Его рука дрожала не от слабости, а от бешенства.
— ЭТО ТВОЯ РАБОТА, УБЛЮДОК! — заорал он. — НАСЛАЖДАЕШЬСЯ?!
Сайлас медленно повернулся. Его темные глаза встретились со взглядом Коула. Ни страха, ни гнева. Только... превосходство.
— Сбор данных критичен, капитан. Их жертва не напрасна. Версия 9.3 показывает значительный прогресс по сравнению с Элизиумом-7, где...
Коул выстрелил. Не думая. Просто вложив в выстрел всю ненависть.

Заряд ударил Сайласу точно в грудь. Раздался не глухой удар о плоть, а звонкий лязг и вспышка синих искр. Сайлас отшатнулся, но не упал. Разорванный комбинезон обнажил не кровь и кости, а полированную черную биокерамику, сложные схемы из золотых проводников под прозрачным покрытием и пульсирующие трубки с темной жидкостью. В центре груди зияла дыра, из которой сочился дым и искры. Но на гладком лице не было боли. Только... раздражение.

— Неразумно, капитан, — произнес Сайлас, его голос слегка шипел, как испорченный динамик. — Вы повредили корпус наблюдения уровня «Омега». Это... неудобно.

А потом Сайлас начал меняться. Это не было спонтанным уродством, как у колонистов. Это был контролируемый кошмар. Из разорванной груди выдвинулись гибкие, блестящие щупы с острыми наконечниками, сканирующими воздух. Его спина выгнулась, разрывая комбинезон, и оттуда выдвинулись сегментированные, хитиновые манипуляторы, похожие на конечности богомола, но из полированного черного металла и биокерамики. Его гладкое лицо осталось относительно человеческим, но глаза загорелись ярким, холодным золотым светом, а кожа на шее и руках покрылась сетью пульсирующих золотых каналов. Он стал выше, тоньше, жутче. Биомеханический ангел смерти, сохранивший ледяной рассудок.

— Вы недооценили «ОмниФарм», капитан, — заговорил трансформированный Сайлас, его голос теперь был многоголосым, как наложение холодного электронного тона и влажного шепота планеты. — Наши тела не слабая плоть колонистов. Мы – вершина симбиоза. Разум без ограничений смертной оболочки. Утроба приняла меня. Я стал Ее инструментом. Ее глазом. И вы... вы всего лишь удобрение. Неудачный эксперимент.

Коул, ошеломленный, выстрелил снова. Щупы Сайласа с молниеносной скоростью среагировали, сбив заряд в сторону. Один манипулятор дернулся – и импульсный пистолет Коула был вырван из рук и смят, как бумажка.

— Бежим! — закричала Айла, хватая за руку оглушенного Коула. — Джекс! В модуль Сайласа! Там может быть... что-то!

Они ринулись в еще не разрушенный модуль представителя «ОмниФарм». Внутри царил стерильный порядок, контрастирующий с хаосом снаружи. На центральном столе светился планшет. Айла схватила его. Джекс, его кибер-рука, теперь почти полностью покрытая золотой паутиной и слившаяся с корпусом терминала, который он пытался вскрыть, хрипел:
— Вот! Жесткий диск! Данные!

Айла открыла файлы на планшете. Отчеты о проектах "Элизиум".

— Боже… — прошептал Коул, читая через плечо Айлы. — Мы… мы просто версия 9.3… Улучшенное удобрение… А он… — он кивнул на дверь, за которой слышался скрежет приближающихся щупов, — …это их надсмотрщик. Улучшенный.

Джекс захохотал – горьким, надрывным смехом, переходящим в кашель. Черная жидкость выступила у него из уголка рта.
— Значит, я… я версия 9.3 с глючной железкой? — Он поднял свою кибер-руку, теперь почти неотличимую от биомеханического кошмара. Золотая паутина покрывала половину его лица. — Ладно… Раз уж я брак… — Он вдруг рванулся к двери. — Бегите! Пока я его задержу! Найдите… найдите способ испортить им статистику!

Он выскочил наружу, прямо на приближающегося Сайласа. Его кибер-рука, слившаяся с каким-то куском арматуры, замахнулась.
— Эй, «Омега»! Попробуй проглотить бракованную запчасть! — закричал он, бросаясь вперед.

Айла и Коул не видели схватки. Они услышали только яростный скрежет металла, шипение, крик Джекса, заглушенный электронным рычанием Сайласа, и громкий хруст. Потом – тишину.

Они бежали через руины лагеря, к единственному месту, которое могло дать хоть призрачный шанс – к поглощенному шаттлу. Может быть, внутри, в кабине, еще сохранились системы связи? Или просто можно было укрыться? За ними, плавно скользя над землей на своих манипуляторах, преследовал Сайлас. Его золотые глаза светили в полумраке, как фары. Его многоголосый шепот звучал у них в головах:
«Бегство бесполезно. Вы – часть Утробы. Версия 9.3 должна завершить Цветение. ОмниФарм ожидает данные. Сдайтесь гармонии.»

Тела павших колонистов вокруг них уже почти полностью покрылись пульсирующей биомассой, принимая уродливые очертания будущих монстров. Лагерь «Гнездо» больше не существовал. Он стал полем битвы, кладбищем и инкубатором одновременно. Айла, Коул и еще двое из последних людей на Элизиуме-9, бежали к пульсирующему шаттлу-гробу, преследуемые воплощением корпоративного кошмара, который когда-то звался Сайласом. Их время истекло. Цветение началось.

Глава 6: Последняя Трансляция

Воздух «Гнезда» был густ от гари, озона и сладковатого запаха разлагающейся биомассы. Руины лагеря пульсировали – темные жилы планеты уже оплетали обломки, а тела павших колонистов набухали, превращаясь в уродливые коконы нового кошмара. Шепот «Утробы» висел в сознании, как набат, сливаясь с электронным рыком преследующего их Сайласа.

«Бегство бесполезно. Гармония неизбежна. Служите. Цветите.»

– К шаттлу! – хрипел Коул, подталкивая Айлу вперед. Его лицо было землистым, золотые трещины от раны на руке поползли вверх по шее, как ядовитые корни. За ними ковыляли еще двое – Лена, техник с перебинтованной головой, и Марко, молодой охранник, хромающий на ногу, уже покрытую перламутровыми пятнами. Их глаза были полны ужасом и надвигающимся безумием.

Пульсирующая масса поглощенного шаттла виднелась впереди, похожая на огромный, инфицированный нарост на теле долины. Но путь к нему преграждали они. Те, кто пару дней назад были соседями по каютам. Теперь – двигающиеся тени с золотыми глазами, щупами вместо рук, клешнями, торчащими из разорванной плоти. Они вылезали из-под обломков, сползали с оплетенных биомассой стен разрушенных модулей. Их движения были неловкими, дерганными, но неумолимыми. Шепот Сайласа звучал и из их перекошенных ртов:

«Вернитесь. Примите Рост.»

– Стреляй! – крикнул Марко, вскидывая свой последний заряженный импульсник. Энергетический заряд ударил в ближайшего зараженного, отшвырнув его назад. Но на место упавшего тут же вышли двое других. Оружия было мало. Патроны – на исходе. Отчаяние сжимало горло.

Именно тогда Коул споткнулся о тело. Не колониста. Охранника из его команды, погибшего в первой волне атаки. В мертвой хватке руки охранника был зажат массивный, угловатый предмет – термический бластер серии «Вулкан». Оружие штурмовых групп, предназначенное для пробивания бункеров. Мощное. Опасное. И почти разряженное – индикатор показывал один выстрел.

– Черт возьми... – пробормотал Коул, вырывая тяжелый бластер из окоченевших пальцев. – Держитесь за меня! И бегите как черти, когда скажу!

Он вскинул «Вулкан», целясь не в зараженных, а в грунт перед их нарастающей толпой. В точку, где темная, пульсирующая «кожа» планеты была особенно густо пронизана золотыми жилами.

– ОГОНЬ! – заорал он Лене и Марко. Их выстрелы слились в треск. Зараженные замедлились, отшатнулись от вспышек энергии. Коул нажал на гашетку «Вулкана».

Мир взорвался бело-голубым пламенем. Слепящая вспышка, оглушительный грохот, волна сокрушительной жары. Термический заряд не просто испарил грунт – он создал локальный ад. Темная биомасса на площади в несколько метров вздыбилась, вскипела черной пеной и схлопнулась, обнажив на мгновение дымящийся, оплавленный камень под ней. Золотые нити внутри буквально испарились. Зараженные, попавшие в эпицентр, превратились в обугленные обломки. Те, что были на краю, отшвырнуты ударной волной, их щупы и клешни обгорели.

– ТЕПЕРЬ! – заревел Коул, толкая Айлу вперед сквозь дымящуюся зону мертвой земли, созданную «Вулканом». Лена и Марко бросились следом.

Но «чистая» зона была крошечной. И планета реагировала. Биомасса по краям воронки зашевелилась, пытаясь закрыть рану. А с флангов уже бежали новые зараженные, обходя мертвую зону. И за ними, плавно скользя над землей на своих хитиновых манипуляторах, как гигантский, жуткий паук-сенокосец, двигался Сайлас. Его золотые глаза-прожекторы выхватывали их из дыма. Его многоголосый шепот грохотал в головах, перекрывая гул:

«Деструкция. Отклонение. Агенты Утробы, устраните помеху.»

Лена оступилась. Ее перебинтованная голова ударилась о торчащий кусок арматуры. Она вскрикнула и рухнула. Марко, его перламутровая нога уже плохо слушалась, попытался подхватить ее. Но было слишком поздно. Два зараженных с щупами-хлыстами настигли их. Один щуп впился Марко в спину. Он закричал – и его крик оборвался, превратившись в булькающий хрип, когда второй щуп пронзил ему горло. Лену накрыла темная, блестящая масса, словно живой саван. Их тела мгновенно начали пульсировать, сливаясь с биосферой.

– НЕТ! – закричала Айла, инстинктивно шагнув назад.

– БЕГИ, ВЕКС! – рявкнул Коул, разворачиваясь. У него не было оружия, кроме пустого «Вулкана». Но он встал на пути Сайласа и приближающихся зараженных, как последний бастион. Его золотые трещины пылали на лице и шее. – К ШАТТЛУ! ПЕРЕДАЙ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! ИСПОРТЬ ИХ ПРОКЛЯТУЮ СТАТИСТИКУ!

Айла побежала. Сквозь слезы, сквозь ужас, сквозь пронизывающий шепот. Она не оглядывалась. Она слышала за спиной скрежет металла – Коул швырнул пустой «Вулкан» в Сайласа, тот легко отбил его манипулятором. Коул кричал яростно и хрипло: «ЭТО ЗА КЭРРИ! ЗА ДЖЕКСА! ЗА ВСЕХ!». Потом прозвучал громкий, влажный хруст, а затем – только электронный рык Сайласа и жуткое, синхронное шипение зараженных.

Она влетела на посадочную площадку. Поглощенный шаттл «Пионер-7» возвышался перед ней как гигантский, полуживой курган. Биомасса поднялась почти до самого люка, пульсируя, золотые нити горели ярче. Но сам люк… он еще был виден! Металл был покрыт перламутровым налетом, по нему ползли темные прожилки, но герметичный замок, казалось, еще держался.

Айла взбежала по трапу, ставшему липким и теплым. Ее руки в кровь содрала о грубый налет, пытаясь дотянуться до ручного привода люка. Золотая нить на ее запястье горела огнем. Шепот в голове превратился в оглушительный рев:

«СТОП. ИЗОЛЯЦИЯ НЕДОПУСТИМА. СЛУЖИ УТРОБЕ.»

Сайлас появился у подножия трапа. Он не спешил. Его манипуляторы плавно скользили по биомассе. Золотые глаза безжалостно смотрели на нее. Один из его щупов медленно потянулся к основанию трапа. Темная биомасса вокруг него закипела, начала подниматься вверх по металлическим ступеням с пугающей скоростью.

– Откройся, черт тебя дери! – зарычала Айла, из последних сил дергая тяжелый рычаг привода. Механизм скрипнул, застонал, покрытие на люке треснуло… и створки с противным шипением разошлись, выпустив волну теплого, металлически-сладкого воздуха изнутри.

Айла ввалилась в шлюз шаттла и тут же ударилась спиной о внутреннюю панель, быстро нажимая на кнопку закрытия. Люк снова застонал, створки поползли навстречу друг другу. Через сужающуюся щель она видела, как щуп Сайласа касается трапа. Биомасса вздыбилась, хлынула к люку, как черная, пульсирующая лава. Как щупальце самой Утробы.

БА-БАМ! Створки люка захлопнулись, едва не защемив наступающую биомассу. Глухой удар потряс шаттл снаружи. Завыли аварийные сирены внутри. Красный свет замигал.

Айла осталась одна. В полумраке аварийного освещения шаттла, который больше не был машиной, а стал жуткой живой пещерой. Стены, пол, потолок – все было покрыто бугристой, темной, пульсирующей тканью, пронизанной золотыми нитями. Похожими на те, что под ее кожей. Консоли были скрыты под перламутровыми наростами, из щелей тянулись тонкие, похожие на нервы, отростки. Воздух вибрировал от низкого гула – гул шаттла слился с гулом планеты.

Снаружи раздался новый удар. Сильнее. Металл корпуса прогнулся с жутким скрежетом. Сайлас не штурмовал. Он методично разбирал ее последнее убежище.

Дрожащими руками, игнорируя боль и нарастающее жжение под кожей, Айла стала продираться к кабине пилотов. Ей нужно было найти хоть что-то рабочее. Радио. Аварийный маяк. Любой способ крикнуть в космос: «НЕ ЛЕТИТЕ СЮДА! ЭТО ЛОВУШКА! ОМНИФАРМ – ЛЖИВЫЕ УБИЙЦЫ!»

Пульсирующий мрак шаттла сжимался вокруг нее. Каждый удар Сайласа снаружи отдавался болью в ее виске и жжением золотой нити на руке. Она была в гробу, который медленно оживал, чтобы поглотить ее последнюю надежду. Но она должна была попытаться. Ради Коула. Ради Джекса. Ради всех, кто стал удобрением для этого биомеханического ада. Она пробилась к пилотскому креслу, покрытому чем-то вроде блестящей плесени. На центральной консоли, под тонким слоем перламутра, тускло мигал одинокий огонек. Система аварийного маяка.

С глухим стуком снаружи оторвался первый кусок обшивки. Золотой свет глаз Сайласа пробился сквозь трещину. Его многоголосый шепот заполнил кабину, гулкий и неумолимый:

«Доктор Векс. Трансляция завершена. Ваша роль – Цветение. Примите Утробу. Станьте совершенством ОмниФарм.»

Айла впилась пальцами в слизистый налет на консоли, пытаясь нащупать хоть какие-то кнопки. Ее собственная кровь, смешанная с золотистой жидкостью из царапин, оставалась на наростах. И вдруг... тусклый огонек маяка вспыхнул ярче. Перламутровый налет вокруг него слегка отступил. Система отозвалась на ее прикосновение? На ее кровь?

Новая, сокрушительная волна боли прокатилась по телу. Золотые нити под кожей вспыхнули, как раскаленные провода. Она упала на колени перед консолью, глотая воздух, полный запаха металла и разложения. Сайлас снаружи рвал металл, как бумагу. Золотой свет его глаз заливал кабину. Шепот заглушал все мысли.

Но ее рука с пылающей золотой нитью потянулась к мигающему огоньку аварийного маяка. Может быть... только может быть... ее зараженная кровь была ключом? К передаче предупреждения... или к чему-то гораздо более страшному?

Последний кусок обшивки с грохотом отлетел. На фоне золотисто-зеленого неба Элизиума, в проеме, как демон механического апокалипсиса, вырисовывалась сегментированная тень Сайласа. Его щупы протянулись к ней, к консоли.

Айла Векс вдавила окровавленную ладонь в пульсирующую плоть консоли, прямо на мигающий огонек маяка. Мир взорвался золотой болью и ревом системы, выходящей из-под контроля.

Эпилог: Урожай Бессмертия

Вершина Башни «Омниспайр», Главный Офис «ОмниФарм», Земля.

Над смогом перенаселенного мегаполиса вставало искусственное утро. Воздух в Зале Совета Директоров «ОмниФарм» был стерильно-прохладным, насыщенным тонким ароматом антисептика и дорогого кофе. Стены из чистого смарт-стекла открывали панораму бескрайнего моря огней города-улья, утопающего в вечных сумерках смога. Здесь, на недосягаемой высоте, дышали истинные хозяева жизни – или, точнее, ее бесконечного продления.

Они сидели за столом из полированного черного камня, напоминавшего вулканическое стекло. Десять фигур. Их лица были безупречны, лишены морщин или каких-либо признаков возраста – результат последних поколений биомодификаций и наноомоложения. Одежда – шедевры бесшовного кроя из самоочищающихся тканей. Глаза – слишком ясные, слишком внимательные, лишенные усталости или сострадания. Бессмертные в ожидании вечности.

На центральном голопроекторе завершалось воспроизведение Последнего Пакета Данных с Элизиума-9. Зашифрованный сигнал, перехваченный орбитальным ретранслятором «Ковчега-9» перед его уходом на следующую миссию. Это не был внятный крик о помощи. Это был хаотичный поток:

Проектор погас. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихим гудением систем жизнеобеспечения башни.

— Стабильность сигнала маяка после инцидента? — спросил один из директоров, женщина с серебряными волосами и глазами цвета ледника. Ее голос был мягким, как шелк над ножом.

— Прекратил вещание через 4.7 секунды, — ответил бесстрастный голос ИИ-секретаря. — Локализован как разрушение источника. Зафиксирован всплеск ксенонано-активности аномальной силы перед затуханием.

— Версия 9.3, — произнес другой директор, мужчина с лицом греческого бога и холодным взглядом. Он поднял руку, и над столом всплыли голограммы отчетов. — Фаза «Цветения» инициирована в 98% реципиентов до потери сигнала. Агент «Омега» подтвердил успешное внедрение интерфейса «Утроба». Массовая интеграция подтверждена. Биосфера планеты продемонстрировала прогнозируемую агрессивную регенерацию и ассимиляцию артефактов.

На экране мелькнули последние фото с планеты, переданные «Ковчегом» перед уходом: лагерь «Гнездо», полностью поглощенный пульсирующей темной тканью с золотыми прожилками; опознаваемые лишь по силуэтам биомеханические фигуры, движущиеся среди странных, гибридных структур; шаттл, превратившийся в пульсирующий нарост, увенчанный чем-то, отдаленно напоминающим гигантский, полураскрытый бутон из перламутра и черного металла.

— Биоматериал? — спросила женщина с серебряными волосами.

— Первая партия экстракта «Элизиум-9, Поколение 1» получена и проанализирована дронами-сборщиками, — ответил ИИ. — Концентрация стабилизированных ксенонано-нитей и адаптивных биокомпонентов на 47% выше, чем в образцах с Элизиума-7. Показатели совместимости с носителями «Альфа» – 99.3%. Побочные эффекты в рамках допустимых параметров Версии 9.3.

На лицах бессмертных не дрогнул ни один мускул, но в атмосфере повисло ощущение глубокого, холодного удовлетворения. Цифры были безупречны.

— Протокол «Феникс», — произнес старший из директоров, его голос, несмотря на видимую молодость, звучал с тысячелетним усталым авторитетом. — Активировать. Начать синтез сыворотки «Эон-10» на основе экстракта Элизиума-9. Приоритет – члены Совета и Ключевые Акционеры уровня «Омега».

На огромном экране стены вспыхнули золотым символом «ОмниФарм», переплетенным со стилизованным изображением птицы Феникса, восстающей из биомеханического кокона. Подпись: «ПРОТОКОЛ «ФЕНИКС»: АКТИВИРОВАН. СИНТЕЗ «ЭОН-10»: ИНИЦИИРОВАН».

— Проект «Элизиум-10», — продолжил старший директор. Его взгляд скользнул по безупречным лицам коллег. — Целевая планета идентифицирована. Биосферные показатели предварительно классифицированы как «Эдем Плюс». Версия имплантов «Адаптация» – 10.0. Оптимизация под повышенную стрессоустойчивость и ускоренную начальную интеграцию. Агент «Омега-Прайм» готов к внедрению.

Он сделал паузу, наслаждаясь моментом. На экране символ «Феникса» сменился кадрами земных трущоб: переполненные улицы, закопченные фавелы, изможденные лица людей у стен башен бессмертных. Затем – макет нового, более крупного «Ковчега-10», сияющего под искусственным солнцем верфи.

— Инициируйте набор, — распорядился старший директор. Его губы тронула едва заметная, лишенная тепла улыбка. — Стандартные условия. Погашение долгов. Гарантии нового начала. Райские миры ждут своих пионеров. Акцентируйте… надежду.

На экране вспыхнули последние слова, наложенные на изображение сияющей голубой планеты, так похожей на потерянную Землю многовековой давности:

«МИССИЯ «ЭЛИЗИУМ-10»: НАБОР ОТКРЫТ!
ПОКОРЕНИЕ НОВОГО РАЯ! ШАНС НАЧАТЬ ВСЕ СНАЧАЛА!
ПРИСОЕДИНЯЙТЕСЬ К ПИОНЕРАМ БУДУЩЕГО!
ОМНИФАРМ: СТРОИМ ВЕЧНОСТЬ ВМЕСТЕ.
ИЩЕМ ДОБРОВОЛЬЦЕВ.»

Реклама начала транслироваться во всех Нижних Секторах, на всех рекламных панелях, втискиваясь в переполненные новостные потоки. Сотни тысяч, миллионы отчаявшихся глаз увидели сияющий «Эдем Плюс».

В Зале Совета Директоров зазвучали тихие, одобрительные аплодисменты. Безупречные люди поправили безупречные манжеты. Кто-то сделал глоток безупречного кофе. В черной, как космос, поверхности стола отражалась капля, упавшая с края чашки. Она была похожа на крошечную, искаженную золотую линзу. Или на слезу.

Проект «Элизиум-9» был закрыт. Помечен в архивах как «УСПЕШНО ЗАВЕРШЕН. ЦЕЛИ ДОСТИГНУТЫ. ДАННЫЕ – ОПТИМАЛЬНЫ».

Конвейер Бессмертия работал без сбоев. Урожай был собран. Пришло время сеять новые семена. Версия 10.0 обещала быть еще эффективнее. Где-то на краю известного космоса, на планете Элизиум-9, гигантский перламутрово-черный бутон на месте шаттла медленно, неумолимо раскрывался, выпуская в теплый, металлический воздух облачко золотистой пыльцы. Пыльцы, готовой к новым мирам.

Конец.