Cyberpunk 2080

Найт-сити, 2077 год. Микоши - Тюрьма душ.

Микоши пахла озоном и перегоревшей памятью. Странно: запахов здесь не должно было быть — как не было и потолка. Лишь бескрайняя белизна, по которой снегопадом осыпались строки кода. Они таяли на полпути, превращаясь в золотую пыль — в искры чужих мыслей, оборванных на входе. Тюрьма душ. Стерильная больница для тех, кому медицина уже не нужна.

Ви стоял посреди этого тихого шторма, словно на дне океана. Слова звучали иначе — будто волны прокатывались по спине.

Справа силуэт — собранный из обрывков нот и жалобного звука гитары. Джонни Сильверхенд.

Слева — высокий, спокойный, спокойствием ночного города перед грозой. Альт. За её спиной переливался чёрный заслон — трюк реальности.

— Местечко что надо, — сказал Джонни. Голос с хрипотцой, как всегда. Но здесь он едва колыхал воздух — и потому звучал беспомощно.

— Выбрали самое романтичное кладбище.

— Нет, Джонни, — ответил Ви. — Это не кладбище. Это коридор.

Альт посмотрела на них обоих. В её глазах — звёздная карта логики, недоступная живому мозгу. Она улыбнулась тонкой линией, слишком человечно для ИИ.

— Коридор — точное слово, — сказала она. — У коридора всегда две двери.

Чёрный заслон дрогнул, словно вдохнул. Белый шум на краю восприятия смялся, превратился в ровное эхо.

— Слушай, Альт, — Джонни не выдержал первым. — Я уже видел, пиздец за этим занавесом. Пусто, как в перегоревшем усилке. Я готов. Мы договорились: я ухожу с тобой. Он остаётся.

Ви отвёл взгляд. Простая пауза? Нет — в Микоши паузы длились целые жизни. В них вспыхивали образы: лицо Джуди в мастерской, смех Панам в кабине, тяжёлая ладонь Вика на плече, свечи у Мисти.

— Мы договорились, — повторил Джонни жёстче. — Не выёбывайся, Ви. Ты сделал свою часть. Теперь моя.

— Мы не договорились о цене, — тихо сказал Ви.

— Цена? Да она вот какая: мне — пиздец, тебе — шанс. Ты вытащил меня из небытия, дал прожить ещё раз. Я благодарен. Я ухожу, ты живёшь. Всё просто, как мысли у Керри.

— Забавно. Раньше говорил, что у Керри ничего простого нет, — улыбнулся Ви.

— Не беси меня, — усмехнулся Джонни.

Альт склонила голову:

— Решение принято.

— Да, — сказал Ви. — Но хочу, чтобы вы услышали его.

Он шагнул вперёд — и белизна отступила. Вырисовалась комната: бетонные стены, облезлый стул, трубы под потолком. Простая человеческая реальность. На другой стороне, как отражение, вспыхнул барный стол «Посмертия»: стаканы, липкая стойка, запах дыма и дешёвого спирта.

— Театр от корпората, — хмыкнул Джонни. — Ну давай, монолог.

— Диалог, — поправил Ви. — Последний. Честный.

Они сели. Джонни, по привычке, закинул ботинок на край стола. Альт осталась стоять — наблюдатель. В её глазах скользили ряды цифр, но Ви видел другое: тонкую нить, протянутую к чёрному заслону.

— Ты всегда бежал вперёд, — сказал Ви. — Город любил тебя за это. И я тоже. Но город не умеет жить с последствиями. Он забывает. Он обожествляет мёртвых и ненавидит живых.

— И ты хочешь, чтобы я остался живым, чтоб меня снова возненавидели? — прищурился Джонни.

— Я хочу, чтобы ты остался человеком. Хоть один из нас.

Тишина. Где-то в ней ожила гитара — натянутая струна памяти. Джонни отвёл взгляд, снял кольца, покатал одно в ладони. Уязвимость. Редкая, как пауза перед припевом.

— Я не умею быть человеком лучше тебя, — сказал он тихо. — Мой талант — взрывать. Ты вытаскивал людей. Я — толкал.

— Не всегда. Иногда толкал, чтобы они бежали. А теперь — сам побежишь за меня.

— В смысле? — Джонни нахмурился.

— Ты идёшь в тело. Моё. Твоё. Без разницы. Ты открываешь глаза и учишься жить. Маленькими делами. Заходишь к Вику. Слушаешь Мисти. Ссоришься с Панам. Учишься.

— Звучит как приговор.

— Звучит как единственный способ, чтобы всё это имело смысл.

Альт молчала. Она знала: когда люди договариваются о цене своей боли, её вмешательство лишнее.

— А ты? — спросил Джонни. — Чего хочешь, Ви?

Ви посмотрел вверх — туда, где белизна изображала потолок. Вспомнил Арасака Тауэр: кровь, металл, жар, безумный смех Джонни внутри головы.

— Хочу, чтобы хоть один из нас оказался по другую сторону легенды. Не на обложке. Не в граффити. А на кухне, у окна, с кружкой дешёвого кофе и мыслями, которые слышит только утро. И пусть это будешь ты.

Джонни сжал кольцо так, что кожа вспухла багровой полосой. Потом положил его на стол — как пулю, чудом не пробившую сердце.

— Я хотел уйти с Альт, — сказал он. — Потому что там честно: есть или нет. Никаких компромиссов.

— Знала? — спросил он у Альт.

— Я знала вероятности, — ответила она. — Но не ваш выбор.

— Отлично, — усмехнулся Джонни. — Значит, импровизируем.

Он встал. Подошёл к Ви. Белизна дрогнула пикселями, сложилась в реальность. Он обнял его — крепко, коротко.

— Не обещаю, что всё не взорву.

— И не надо, — ответил Ви с улыбкой. — Пообещай другое. Что попробуешь жить.

— Попробую, — кивнул Джонни.

— Тогда живи, друг.

Слова прозвучали просто — будто точка в письме. Но здесь они имели вес. Микоши откликнулась: белизна снова смыла комнату. Альт подняла руку, и из-за её плеча вытянулась тонкая нить кода.

— Готов? — спросила она.

— Никогда, — ответил Джонни. — Но это ещё никого не останавливало.

Нить прошила его мягко, без боли. Связь стала ровной, как дыхание спящего. Контуры Джонни становились всё чётче. Где-то там, в реальном мире, тело ждало нового жильца.

— Альт, — сказал Ви. — Проведи меня.

— За заслоном нет щедрости, — ответила она. — Есть пространство. И ответственность.

— Значит, идём. Пока не передумал.

— Ты не передумаешь, — сказала Альт. — Выбор сделан.

Джонни посмотрел на них последний раз. Поднял руку — не прощание, а жест того, кто уходит из бара, не допив.

— Ви, — сказал он. — Спасибо… за то, чего я не заслужил.

— Это и есть дружба, — ответил Ви. — Раздавать незаслуженное.

И тогда нить вытянула Джонни в реальность. Он исчез — как звук, когда гаснет усилитель.

Ви шагнул за Альт в чёрный заслон. Боли не было. Было ощущение, что его растянули на все частоты, а потом собрали обратно, чуть изменённым. За заслоном оказалось не «ничего» — а «слишком много».

Но он был готов. Не герой — просто не нашлось другого способа закрыть дверь.

— Добро пожаловать в злой город духов, — сказала Альт. — Теперь это мой город.

— Посмотрим, — улыбнулся Ви. — Я умею разговаривать со злыми городами.

И пошёл за ней в темноту, которая была не тьмой, а возможностью.