Да, женщины убивали

Да, женщины убивали, причем по тем же причинам, что и мужчины, и делали это с начала времен. Греческая и римская история знает множество примеров женщин-убийц, как мифических, так и реальных, от Медеи до Мессалины, от Клеопатры до Феодоры. Некоторые из них действовали, исходя из благих побуждений (так, Юдифь убила Олоферна, чтобы спасти еврейский народ), но другими двигали жадность, властолюбие, мстительность и мелочность.

Во Франции меровингские королевы не отставали от своих предшественниц: Брунгильда, сама, по всей видимости, стоявшая за множеством убийств, поплатилась за это жизнью. Представительницы династий Каролингов и Капетингов занимались тем же самым, но их постепенно отстранили от власти, так что они оказались в меньшей степени вовлечены в политические преступления.

В среде гражданского общества убийства, совершенные или заказанные женщинами, остались обычным явлением. Если женщины не находили того, кто исполнит их волю, то убивали собственноручно. Кто-то полагал, что они были ведомы страстью. На протяжении долгого времени женщины считались слабыми и неразумными созданиями, подвластными чувствам, но в действительности же многие из них обладали холодным и расчетливым умом.

Их излюбленным оружием был яд: преимущество заключалось в том, что его использование не требовало физической силы, которой обычно как раз не хватало женщинам, чтобы покончить с надоедливым мужем, отцом, который все никак не умрет, братом, стоящим на пути к наследству, или слишком жадным опекуном. Яд означал преднамеренное убийство, а потому отравление рассматривалось как худшее из преступлений. В XX веке его называли оружием тру́сов.

Другим преимуществом яда была его невидимость. В XX веке судебная медицина еще только зарождалась, анализы и вскрытия проводились редко, а их результаты не отличались точностью. Смертельные случаи не подлежали экспертизе, зачастую из-за отсутствия средств и методов, а порой из-за равнодушия. Смерть избавили от каких-либо подозрений. По тем же причинам задержанных преступниц нередко отпускали из-за недостатка улик.

И хотя французское правосудие, чьи законы были написаны мужчинами, предусматривало смертную казнь для обоих полов, женщины, чьи преступления удалось доказать, чаще пользовались снисхождением со стороны его представителей. Влияние жестокого и властного мужчины могло расцениваться как смягчающее обстоятельство, отравительницам нередко даровали королевское, императорское или президентское помилование.

Что касается смертной казни, то начиная с XVII века к ней гораздо чаще приговаривали мужчин, и такое положение дел сохранялось вплоть до ее отмены в 1981 году. Но это не помешало некоторым нашим преступницам подняться на эшафот.

В Версале дело о ядах еще было свежо в памяти, когда без всякой видимой причины исчезли 30 довольно состоятельных молодых людей приятной внешности в возрасте от 17 до 25 лет. Большинство из них видели последний раз в квартале между площадью Сент-Оппортюн и улицей Сен-Дени. Парижане привыкли к подобным преступлениям и с наступлением темноты предусмотрительно избегали некоторых кварталов, но именно эти исчезновения, частые и регулярные, вселяли глубокую тревогу.

Тут же заподозрили евреев, которых в ту пору очень охотно обвиняли в том, что для отправления ужасных кровожадных ритуалов они убивают христиан. Другие, более мечтательные умы пришли к выводу, что за этим скрывается государственный заговор с целью отправить похищенных молодых людей осваивать Америку. Самые оригинальные выдумщики со страхом рассказывали о чудовище, которое обитает в канализации, выбирается оттуда по ночам и питается человеческой плотью. Поговаривали даже о принцессе с Дуная, страдавшей от загадочной болезни, вылечить которую могли лишь кровавые ванны…

Поначалу власти отнеслись к этой истории без особого внимания. Тогда парижане заперлись в своих домах, выходя оттуда лишь в крайних случаях. Страх в обществе нарастал, и наконец высокопоставленные лица обеспокоились этим. О происходящем доложили Людовику XIV, и государь предложил награду в 1000 ливров тому, кто раскроет дело. Среди пропавших были юноши из уважаемых семей, поэтому требовалось действовать с большой осмотрительностью. Расследование поручили генерал-лейтенанту Габриэлю Никола де Ла-Рени.

Его высоко оценивал Мазарини, а позже Кольбер назначил на должность главы полиции (впервые тогда утвержденной). Ла-Рени выделялся до такой степени, что остальные инстанции меркли на его фоне. После создания в 1667 году парижской полиции под управлением генерал-лейтенанта столица приобрела современное устройство, позволяющее эффективно бороться с преступностью. Город поделили на 17 кварталов, за порядком в которых следили 48 комиссаров полиции, беспрекословно подчинявшихся главе. Будучи изворотливым, Ла-Рени умел также полагаться на преданных и талантливых подчиненных, которые, однако, умели промолчать, когда нужно. Речь идет не только о полицейских, но и о сети информаторов и «кротов».

Отсутствие улик тревожило. В случае если произошло злодейское убийство, вскоре его исполнителей можно было бы выследить через скупщиков краденого и других недобросовестных торговцев. В этом отношении полицейские, информаторы и шпионы стояли на своем: от улицы Гранд-Трюандери до улицы Монторгей не всплыл на поверхность ни один предмет, принадлежавший кому-то из пропавших. Уличные торговцы, проститутки и нищие, лжестуденты и случайные художники, по всей видимости, ничего не знали о происходящем, да и преступление, по правде говоря, представлялось крайне подозрительным, поскольку все его жертвы описывались как привлекательные молодые люди крепкого телосложения.

Полиция оказалась не в силах положить конец бесчинствам этого преступника или целой банды, ответственной за похищения, так что Ла-Рени пришлось обратиться к уникальному полицейскому – сержанту Лекоку. Этот человек неоднократно доказывал свои способности и лояльность. Кроме того, он знал столицу вдоль и поперек и обладал редкой для полицейского способностью проникнуть в сердце неблагополучных кварталов и вернуться в штаб-квартиру в Шатле целым и невредимым. Завоевав уважение отчаянных головорезов и в целом преступного мира, Лекок стал агентом первой величины.

Сержант Бенуа Лекок был последним звеном в цепочке парижских правоохранителей. На его стезе без разведывательных данных было не обойтись. В течение многих лет он отправлял своих людей во все уголки преступного мира. Однако служба информатора сулила много опасностей, но мало признания, поэтому не была особенно привлекательной. Зачастую новых кандидатов приходилось вербовать более прозаическими методами – шантажом, угрозами и подкупом, а эти рычаги давления отнюдь не гарантировали верность и надежность.

Но несмотря на все трудности в поисках толковых людей, Лекок все же сумел отыскать одного такого, на кого мог бы положиться в этом деле. Бывшего каторжника звали Жюльен, и в будущем его ждала только виселица. Его прозвали Живчик, и он отличался умом, смелостью и находчивостью. К 16 годам он уже совершил столько преступлений, что его тюремный срок составил бы несколько жизней, если бы не заступничество сержанта Лекока. Дело в том, что эти двое были связаны очень простыми, но незыблемыми узами: они приходились друг другу отцом и сыном.

Помимо своих качеств информатора, юноша использовал собственную миловидность, чтобы соблазнять и грабить представительниц прекрасного пола. Сдержанный, красивый и молодой, он ничем не отличался от пропавших. Таким образом, Живчик, одетый в шелковый камзол с расшитым галстуком на шее и выставлявший напоказ драгоценности и роскошные карманные часы, служил приманкой. В таком виде он разгуливал по заранее установленному маршруту, повторяя путь жертв преступления. Разодетый в пух и прах, Живчик появлялся и в опасных кварталах, и в саду Тюильри, откуда исчезли несколько молодых людей.

Без каких-либо происшествий прошла неделя (если не считать пару раз, когда бывшие товарищи по несчастью, не узнав юношу, попытались ограбить его). Может быть, следовало уже задуматься и переместиться в другой квартал? Тем не менее наши герои решили задержаться еще на день. Некая дуэнья нашла повод заговорить с Живчиком. Вкратце она рассказала юноше историю своей хозяйки – княгиню бросил муж, богатый польский граф, и она оказалась в Париже совсем одна без поддержки. Живчик и сам врал своим жертвам с три короба, поэтому сразу распознал в ее словах ложь. Загадочная княгиня Ябировская, должно быть, существовала только в воображении двух интриганок… Юноша, однако, выслушал ее и поведал ей свою историю, в которой предстал идеальной жертвой: якобы он, сын известного в Мэне и Анжу врача, приехал посмотреть Париж. Спустя несколько мгновений ему назначили ночную встречу в секретном месте. Дело было известное: эти любовные ухаживания выглядели лишь чуть более галантно, нежели те, что происходили прямо на парижских тротуарах. Бедность и отчаяние толкали на этот путь многих девушек. Впрочем, казалось, что происшествие не имело к делу никакого отношения, но следовало удостовериться.

С наступлением ночи Живчик явился на встречу, дуэнья уже ждала его возле церкви Сен-Жермен-л’Осеруа. Вместе они прошли переулками и на улице Орфевр вышли к особняку. Все это не соответствовало образу девушки в беде, возможно, юноше предстояло столкнуться с чем-то еще более извращенным.

Старушка велела ему подождать в роскошно обставленном кабинете. Воспользовавшись ее отсутствием, Живчик стал осматриваться. Осторожно приблизившись к тяжелому гобелену, он приподнял его в надежде обнаружить потайной ход, но его взору открылись полки с выставленными на них забальзамированными, с пустыми глазницами головами. Их было не меньше двадцати. Живчика так ошеломило его открытие, что он не услышал, как в комнату ворвались несколько здоровяков, вооруженных мясницкими ножами. Началась смертельная схватка. Живчик закричал, а после в комнату вбежал Лекок в сопровождении отряда дозорных стрелков. Дом окружили, здоровяков обезвредили, а таинственную княжну с дуэньей заключили под стражу.

Женщин доставили в Бастилию, а их подельников немедленно повесили. Следствие попыталось выяснить больше информации о девушке, которая называла себя леди Олимпией Гилфорт. Если принимать ее слова на веру, молодая англичанка промышляла тем, что, предлагая юношам свое тело, заманивала их к себе, а затем нанятые ей убийцы отрезали им головы. Затем она приказывала одному знакомому аптекарю мумифицировать свои трофеи по секретной технике знаменитого голландского анатома Фредерика Рюйша. Головы предполагалось задорого продать немецким врачам, изучавшим связь между моральными качествами индивидов и строением их черепов, а тела – студентам медицинского факультета, которых не волновало происхождение материала для вскрытия.

Несмотря на шокирующее признание, так называемая княгиня покинула Бастилию вскоре после того, как ее посетил человек, который не терпел возражений, Месье, брат короля… Она еще заставила о себе вспомнить, когда возглавила банду грабителей, державшую в страхе улицу Пладетен, а после снова исчезла. Поговаривали, что она вернулась в Англию и продолжила свои зловещие занятия в Лондоне…