Дар

– Держи.

Подарки обсуждать не принято. А дары – тем более. Чуть склонить голову, протянуть сразу обе руки ладонями вверх и принять. Так надлежит. Так он и сделал.

– Распорядись с умом.

– Непременно!

Так он и сделал. Или посчитал, что сделал. Хорошие крылья вышли – с острой, как бритва, окантовкой. Одинаково легко они рассекали воздух, сталь, камень. А он летал – легко, быстро и почти бесшумно. Прилетал туда, где был нужен и улетал «по-английски». Был и ещё один плюс – из крыльев всегда можно было выдернуть перо, обмакнуть его в вино или кровь – что ближе – и записать пару строк. Проза, поэзия – почему нет?

Со временем его начала тревожить какая-то неуловимая мысль. Что-то шло совсем не так. Крылья не тупились, стихи писались. Вроде, всё хорошо. Но что-то не так. Что-то… И он пошёл за ответами к Дарителю.

При взгляде на вошедшего, Даритель покачал седой головой, даже поднял взгляд вверх и зажмурился. На несколько бесконечных мгновений всё замерло. Затем Даритель посмотрел на вошедшего ещё раз.

– Вижу, ума я тебе недодал.

– Ну, почему же…

Вообще-то, с Дарителем не спорят. Но тут вырвалось само собой. Визитёра действительно нельзя было назвать глупым. Скорее, наоборот. Но невозможно учесть всё. Особенно в поле равновероятных событий.

Даритель снова покачал головой, сунул руку за пазуху, вынул молот и бросил его прямо в руки гостю. Крыло среагировало само – стальной блеск разорвал сам воздух, оставив в нём кровоточащую рану, и рассечённый на двое молот бессильно упал под ноги.

– Ну, как есть, балбес.

Со вздохом Даритель вытащил из бездонных закромов ещё один молот. Мягко бросил его в протянутые руки. Крыло снова дёрнулось. Поединок воли и рефлекса. Что сильнее? Всё замерло, задрожала Реальность, пошла трещинами, пронизывающими сразу три мира. Гость зарычал, словно раненный зверь, принимающий свой последний бой. Его стальные крылья упорно тянулись вперёд – заблокировать и уничтожить. Он целиком обратился в борьбу. И это был самый сильный и страшный враг, встававший на его пути. Он сам. Пот блестел на его лице бесчисленными бриллиантами. Крылья дрогнули и уступили. А побледневшие от натуги руки подхватили молот, как когда-то, много лет назад, подхватывали белоснежное отточенное перо.

– Перековывай. Сам.

Гость склонил голову в благодарном поклоне. Расправил крылья. Но не сорвался в полёт, как бывало прежде, а плавно – будто на пуховом парашюте – поплыл вдаль, подхваченный потоком тёплого воздуха.