Дар князя

Лес был густой, влажный, и казалось, что сам воздух здесь дышал туманом. Алексей шагал по мху, пружинившему под ногами, и не верил ни глазам, ни коже, ни ушам. За последние сутки его мир превратился в странную смесь сна, симуляции и похода в средневековый квест. В воздухе витал терпкий аромат хвои, прелой листвы и далёких костров — всё это казалось до жути реальным. Шум листвы напоминал шелест страниц, как будто сама природа листала какую-то древнюю книгу, в которую случайно занесли и его.

Ещё утром он проснулся в своей квартире в Москве, сварил кофе, врубил ноутбук и открыл свежие чертежи к проекту очередного завода. В обед его вырубило прямо за столом — резкий миг, как отключение питания. Очнулся... в этом лесу. Сыром, живом, пахнущем сосной и чем-то древним. В мире, где не ловила сеть, не было дорог, и где воздух пах как в походе детства. Он даже ощутил, как мошка щекочет щёку, а солнце, пробивающееся сквозь листву, выжигало глаза.

Он первым делом осмотрелся. Куртка была на месте, рюкзак — тоже. Там — фляжка, ножик, небольшой набор туриста, ноутбук — бесполезный — и аптечка. Телефон, конечно, без сигнала. Внезапная тишина без гудков и уведомлений оказалась не тревожной, а почти пугающе чистой.

— Отлично. Или я умер, или попал в бред, — Алексей уселся на валун и потер виски. — Ладно. Будем действовать по алгоритму. Осмотр территории, поиск воды, укрытия, потом — пища.

Он был рационален. Инженер по натуре, по привычке и по убеждению. Даже в лесу с фиг пойми какими декорациями он мыслил логично. Инстинкты не подвели — он нашёл ручей с прозрачной, почти ледяной водой, собрал немного съедобных корешков, развёл костёр. Пока вода закипала в жестяной кружке, он присел у огня, вглядываясь в пламя, как в экран.

Ночь была долгой. Где-то ухала сова. Ветки потрескивали в костре. Он заснул прерывисто, просыпаясь от каждого шороха. На рассвете услышал звон стали. Это был бой. Глухой, с металлическим лязгом и короткими вскриками.

Он пробрался через кусты и увидел: на лесной тропе трое. Один — в кольчуге, ранен, на лице — кровь, но он держал меч. Второй с луком отступал, третий с топором рубил с размахом. Против них — двое в чёрных плащах с зелёными символами на груди. Один владел крюком, другой — кривым мечом, и двигались они с пугающей слаженностью.

Алексей, не думая, схватил камень и метнул в одного из врагов. Камень попал в висок, противник пошатнулся. Этого хватило: лучник всадил стрелу в горло, а мечник — добил второго.

Когда бой закончился, выжившие стояли, тяжело дыша. Раненый опёрся на меч и начал оседать. Алексей вышел из кустов, подняв руки.

— Эй... Я не враг.

Лучник навёл стрелу:

— Кто ты?

— Алексей. Я... случайно оказался тут. Я помог.

— Говорит на нашем наречии... но одеян странно, — пробормотал воин с топором.

Третий, тяжело дыша, сжал руку Алексея:

— Ты спас нас. Кто бы ты ни был... Спасибо.

...

Его отвели в лагерь, потом в город — небольшой, с частоколом, башнями, шумной площадью и трактиром, пахнущим медовухой. Здесь пахло дымом, хлебом, потом. Люди ходили в шерстяных кафтанах, носили мечи, ругались на "старославянском", но он всё понимал — будто язык встроился в его мозг. Как будто ему установили обновление.

Ярослав — так звали раненого — оказался сыном местного князя. Алексей помог обработать рану, перевязать, рассказал, как обеззаразить ткань, удивив местных. Ярослав молчал, но смотрел с уважением.

Через день его повели к князю. Тот сидел на резном троне, в зале из дерева и камня, украшенном щитами и трофеями. Мужчина с густой бородой, тяжёлым взглядом и тембром, от которого дрожали стены.

— Ты спас сына моего. За это я дарую тебе землю. Деревню под Дымовой горой. Ветшающая, но с землёй доброй. Возьмёшь ли?

Алексей хотел сказать «нет». Что он, инженер из Москвы, будет делать с деревней без электричества, Интернета и Wi-Fi? Но в глазах князя и Ярослава было что-то большее — доверие и вызов. Словно они уже видели в нём того, кто нужен.

— Возьму, — ответил он. — Попробую сделать лучшее, что могу.

...

Деревня Ветрогон была унылой: три десятка домов, половина пустых, остальные — перекошенные. Козы, несколько стариков, пара молодых парней с вилами и девчонка, которой было всё интересно. Звали её Дарина. Её глаза светились живым огнём.

— Ты наш новый староста?

— Не знаю, как это назвать. Но да, — ответил Алексей. — Придётся.

Он осмотрел дома, поля, амбары. Много чего требовало ремонта. Он достал блокнот и начал записывать. Инженер внутри него проснулся. Здесь построить плотину. Там очистить родник. Здесь можно посадить пшеницу, а вот там — картошку. А если использовать принцип севооборота?.. Слова «земледелие», «мелиорация» и «утилизация навоза» вернулись из курсов университета.

Следом он занялся амбаром. Под его руководством перекрыли крышу, усилили балки. Местные мастера работали слаженно, если им объяснить. Алексей рисовал схемы прямо палкой на земле, объяснял, как распределить вес, укрепить опоры. Даже дети помогали таскать жерди.

На третий день появилась курьёзная проблема — крыша у его дома протекала. Он полез чинить. Там и познакомился с ещё одним персонажем — серым пушистым существом с ушами, как у зайца, глазами лисы и повадками енота. Оно зыркало на него с балки и ело сушёный гриб.

— Ты кто такой? — спросил Алексей.

— Ск-р-р-а-а! — прокричал зверёк и запустил в него орехом.

Так в его жизни появился Сверч — полутролль, полузверь, с характером вредного подростка. Но этот зверь оказался на удивление умён. Он сам находил трещины, показывал, где чинить, таскал ветки. И, как позже выяснилось, умел светиться, когда злился. Да так, что освещал всю комнату.

...

Через неделю деревня преобразилась. Люди начали здороваться, Дарина каждый день приходила с вопросами, старики начали советоваться. Сверч освоил новое занятие — пугать гусей и устраивать ночные концерты, тарабаня по котлам, а потом вываливаться из печной трубы, покрытый сажей, как дымовой.

Алексей сидел вечером у костра, смотрел на небо, густо-звёздное, и думал о Москве. О потерянном, о приобретённом. Он всё ещё не понимал, как попал сюда, но чувствовал — здесь его путь. Здесь он мог строить.

— Сделаю из этой деревни крепость, — шепнул он в ночь. — И пусть этот мир удивится.

Вдалеке выл волк. А где-то за рекой уже шевелилось нечто тёмное. Потому что перемены в Ветрогоне начали волновать не только людей

С самого утра воздух над Ветрогоном был пропитан запахом влажной земли, сена и костров. Алексей проснулся рано — тело ещё не привыкло к деревянной лавке, укрытой шкурами, но зато он научился вставать с первыми петухами. Он выглянул в окно — рассвет обнимал деревню розовым светом, а вдали в сумраке леса клубился лёгкий туман.

Во дворе уже суетилась Дарина — с заплетённой косой, в длинной рубахе, босая по росе. Она что-то напевала, кормя кур.

— Утро доброе, — хрипло произнёс Алексей, откашливаясь и выходя на крыльцо.

— Утро, господин староста! — звонко ответила она и засмеялась. — Уж не проспали ли?

— Не дождётесь, — улыбнулся он. — Сегодня строим мостик через ручей. Если хочешь — берём пилу и идём.

Дарина, не сказав ни слова, протянула ему завёрнутую в ткань лепёшку и пошла к амбару.

Он ел на ходу, осматривая деревню. За эти дни он успел организовать ремонт нескольких крыш, собрать народ на совет и даже убедить местных попробовать сажать в шахматном порядке — «для проветривания», как он объяснял. Старики ворчали, но смотрели с интересом, особенно когда первые ростки взошли быстрее обычного.

Под навесом уже стояли мужики: бородатый Микуло, вечно жующий соломинку Гривен и молчаливый, но дюже сильный Ладимир.

— Мост, говоришь? — Микуло почесал бороду. — Надо ли? Брод вроде рядом.

— Надо. Осенью будет грязь, хворь, дети мокрые — толку? Мост из жердей и кольев решит проблему. И быстрее добираться с поля.

— Умно, — кивнул Ладимир.

— Чай не князь ты нам, а дельное говоришь, — заключил Гривен.

Сверч, как обычно, свалился с чердака амбара. Ушастый, копчёный, он сделал кульбит, шлёпнулся в сено и принялся верещать, как будто выиграл бой.

— Он в тебя влюбился, — засмеялась Дарина. — Ходит за тобой, как хвост.

— Он скорее как пиявка с турбореактивным хвостом, — буркнул Алексей, отряхивая сено с плеч. — Но помогает. Когда не шкодит.

Сверч в этот момент громко пукнул, подпрыгнул, и отбежал в сторону, довольный.

К полудню мост был готов — нехитрый, но надёжный. Алексей использовал технику перекрестных балок, чтобы распределить нагрузку. Когда по нему прошёлся Ладимир, он даже не заскрипел.

— Такого я только в Костроме видел, — сказал Микуло, почесав затылок. — Ты, может, строитель?

— Почти, — усмехнулся Алексей. — Только не из ваших мест.

Вечером был пир — хлеб, каша, жареный кролик. Вино лилось щедро, бубен звенел, дети носились вокруг костра. Алексей сидел у огня, а рядом — Дарина, Сверч жевал кожуру репы, а старики вспоминали времена, когда «вот так, с песнями, собирались всей деревней».

— Ты нас меняешь, — вдруг сказала Дарина, глядя в огонь. — Мы раньше всё по кругу: пашем — жнём, осень — зима, весна — надежда. А теперь... как будто живём.

— Я тоже, если честно, начал снова чувствовать, — признался Алексей. — Не знаю, где я. Не знаю, что будет. Но если я уж попал сюда, то хочу сделать всё правильно.

— Ты не просто староста, Алексей. Ты — перемена.

Он молчал. Слова её резонировали в груди — приятно и страшно одновременно.

Сверч в это время вскочил, забрался на бочку и гаркнул:

— Сверч — командир! У кого есть хвост — в строй!

Все засмеялись, даже Ладимир усмехнулся. Кто-то даже хлопнул по колену.

Но вечер был не вечным. Где-то далеко, в тумане, послышался лай. Не собачий — низкий, грудной, с хрипотцой. Алексей насторожился.

— Что это?

— Волки? — Гривен поднёс руку к уху. — Нет... хуже.

— Гончие... чёртовы псари из соседнего графства, — пробормотал Микуло. — Они иногда приходят... забирать.

— Забирать что?

— Всё, что нравится.

Тишина сгустилась. Алексей встал.

— Завтра строим забор. Не плетень, а настоящий частокол.

— А оружие?

— Сделаем. Я нарисую формы, вы — выкуете. И ещё — он посмотрел на Сверча. — Ты, хвостатый, будь на страже. Вдруг ты и правда командир.

Сверч показал язык и, для пущего эффекта, пукнул огнём. Да так, что искры вылетели из соломы.

— Вот он — наш арсенал, — хмыкнул Алексей.

Люди смеялись, но в их глазах уже зарождалась тревога. И зерно готовности. Потому что перемены не приходят одни. За ними всегда кто-то идёт

Следующее утро началось с глухого стука. Алексей, всё ещё не проснувшийся, выпал из своего импровизированного ложа и чуть не налетел лбом на косяк. За дверью стояли трое: Микуло, Ладимир и Дарина. Все с одинаково серьёзными лицами.

— Вставай, староста, — сказал Ладимир, — решили мы начать с утра, пока солнце не взошло высоко. Коль ты хочешь забор — то рубить лес пора.

— А если хочешь, чтобы руки отвалились, — добавила Дарина, — то можно и полдня в кровати валяться.

Алексей зевнул, глядя на них, и, потирая глаза, выдавил:

— Доброе утро, энтузиасты.

Через полчаса они уже были в лесу. Топоры взмывали вверх, с глухим звоном врубаясь в древесину. Алексей объяснил, как подрезать деревья, чтобы падали в нужную сторону, и как выбирать стволы одинаковой толщины — для прочности частокола. Лес откликался эхом, птицы вспархивали с веток, а Сверч, нацепив на голову обруч из бересты, разгуливал как вождь.

— Мы укрепим западную сторону первыми, — объяснял Алексей, делая зарубки на импровизированной карте, вырезанной на доске. — А потом — выход к ручью. Там уязвимое место.

— Ты словно чертёжник, — покачал головой Микуло.

— Так и есть. Инженер в прежней жизни.

— В прежней? — переспросила Дарина.

Алексей замялся.

— Ну... скажем, из другого края.

Дарина смотрела на него испытующе, но не стала копать глубже. Умная девчонка. Он уже понял, что она вбирает всё, как губка, и при случае выстрелит фразой, которая поставит в тупик.

К обеду они уже возвели первые опоры. Мужики спорили, как укрепить углы, Алексей показывал расчёты, используя камешки на земле, а Дарина рисовала на доске какие-то звероподобные морды с подписью "Нехожие".

— Это кто?

— Говорят, что живут в лесу, у Чёрного камня. Глаз нет, а чуют по запаху. Если идут — ночью, в тумане.

— Детские сказки, — фыркнул Алексей, но почему-то в груди кольнуло.

Сверч в это время, громко мурлыча, стянул у кого-то кусок хлеба, запрыгнул на забор и начал декламировать:

— «Сверч великан! Он и плотник, и вождь!
Строит частокол — хоть куда нож!
Ест за троих, шутит за десятерых,
А боится только бабушкиных пирогов с грибами!»

— Сам придумал? — усмехнулся Алексей.

— Да! И я буду петь эту песню, когда прогоню гончих!

Все засмеялись, но затем настроение быстро сменилось. К вечеру с юга пришёл гонец. Обмотанный плащом, на устах — пыль и кровь.

— Они идут... — хрипел он. — Слишком быстро... с собаками и знамёнами.

Его еле успели подхватить. Он обмяк.

Алексей не стал терять времени.

— Все мужчины — на площадь. Старики — к детям и женщинам. Завтра работаем вдвое быстрее. Мы должны быть готовы.

— К чему? — спросила Дарина.

Он посмотрел на неё, впервые серьёзно.

— К чужим, которые не спрашивают. К тем, кто хочет взять. А мы — не дадим.

Ночью костры горели вдоль периметра. Алексей сидел у стены, слушая треск пламени. Возле него лежал топор, а рядом устроился Сверч, свернувшись калачиком, но не спящий.

— Думаешь, они скоро придут? — прошептал Алексей, будто зверь его поймёт.

Сверч не ответил. Он просто поднял хвост, согнул лапы под себя и тихо, почти незаметно, заурчал.

А в тени, за деревьями, кто-то уже смотрел на свежий частокол. Глаза без зрачков. Руки с когтями. Но пока — только наблюдение.

Утро началось тревожно. Над лесом висела дымка, слишком плотная для тумана. Пахло гарью. Алексей уже не спал, как и половина деревни. Мужчины толпились у частокола с вилами и топорами, женщины таскали воду в бочки, Дарина бегала между домами, проверяя, всё ли спрятано.

Сверч сидел на крыше амбара, вглядываясь в лес. Его шерсть стояла дыбом, глаза светились бледным янтарным свечением. Он был тише обычного, не баловался, не пел.

Алексей стоял у главного входа, сжимая дубину с железным наконечником, выкованную Микулой за ночь.

— Спокойно, — сказал он. — Пока мы вместе — нас не возьмут.

Дарина подошла, тяжело дыша:

— Видела что-то в лесу. Не люди. Они двигаются иначе. Бесшумно. Как дым.

— Как те, с зелёными знаками, что напали на Ярослава?

— Нет. Эти хуже.

Тишина повисла, как перед грозой.

И тогда лес ожил.

Первый звук был похож на всхлипывание, затем — свист. Из кустов вылетела тень, ударила в частокол и отскочила. За ней — вторая, третья. Полдюжины существ с телами, обтянутыми кожей как пергаментом, когтями, как серпы, и лицами без глаз. Только рты — длинные, полные острых зубов.

— Нехожие! — крикнул кто-то.

— Сюда! — скомандовал Алексей. — Не дать перелезть!

Мужики кинулись к стенам. Копья протыкали нападающих, но те лезли с безумной жаждой. Один проскочил внутрь. Сверч прыгнул с крыши ему на спину, заорал, как чайник, и вцепился в шею.

— СКРААААА! — визжал он.

Дарина схватила факел и ткнула в чудовище — оно зашипело, отступило. Вокруг начали падать стрелы — Ладимир взобрался на наблюдательную башню и вел огонь, как на учениях.

Алексей врезал по черепу одному из нападающих. Треск, хруст, крик. Кровь пахла серой.

— Они боятся огня! Факелы всем! — крикнул он.

Старики выкатили горящие корыта, в которых полыхала смола. Дарина кинула пылающий ком прямо в существо — то заверещало, как кот, и убежало обратно в лес.

— Держим строй! Не дать им зайти с флангов! — орал Алексей.

Сверч выскочил на забор, вытянулся, засветился как лампа. И закричал:

— СТРАЖА ЗДЕСЯ! УХОДИТЕ, МРАКИ!

Существа отшатнулись. Они замерли. Несколько секунд длилось жуткое молчание, потом тени отступили в лес.

Все затаили дыхание.

— Мы выстояли? — спросил Микуло.

— Пока да, — выдохнул Алексей.

Вечером собрались у костра. Люди молчали, но в их глазах было то, что нельзя подделать — уважение.

— Сегодня мы не просто выжили, — начал Алексей. — Мы стали общиной. Командой. Мы показали, что даже самые страшные твари не могут взять Ветрогон.

— А что будет завтра? — спросила Дарина.

— Завтра будем строить дальше. Учиться. Тренироваться. Готовиться. Потому что это только начало.

Сверч кивнул, стоя с подгоревшим ухом, гордо.

— Мы не дадим себя в обиду. Правда?

— ПРАВДА! — грохнули все в унисон.

А в лесу, далеко за пределами костров, другая фигура наблюдала из-под капюшона. Она держала в руке символ — зелёный знак с загнутыми рогами. Глаза её светились зелёным, губы шептали:

— Началось.