Дар повешенного

Что-то меня разбудило. Луч солнца. Даже сквозь опущенные веки я почувствовала ласковое тепло, пробежавшее по лицу, и открыла глаза. Ветер обрызгал меня солеными капельками воды. Ветер. Когда я села, проказник не угомонился, подул еще сильнее, так что мои волосы взметнулись вверх, окутав голову светлым облаком.

Я медленно огляделась. Взгляд падал куда-нибудь и только через несколько мгновений, я осознавала, что это и как это называется. Как белый холст с постепенно появляющимися на нем цветными картинками.

Передо мной было бесконечное бурлящее море, сзади луг с редким высоким кустарником, переходящий в темный лес, за которым виднелись горы. Песчаный берег, длинной ниткой убегающий в обе стороны вдалеке упирался в серую громадину скал и стен. Город. Там был город. Название… не знаю. Местность… то же самое. В голове была полная пустота. Что за ерунда? Ну не может такое быть. А я кто? Тоже не помню.

Посмотрела на свои руки, нежные молодые, без мозолей, аккуратные, с коротко подстриженными ногтями. Чуть выше подтянула длинную юбку. Обуви нет, но босые ноги чистые. А как я тогда сюда добралась? Рассмотрела и пощупала платье. Светло серое, простое, но новое и из хорошего материала, промокшее, правда от морских брызг. Так, карманы… что это? Записка? «Найди Рихтера». И все? Кто такой Рихтер, где его искать, и самое главное, кто я такая? Хоть какая-нибудь маленькая деталь из прошлой жизни. Ни одной зацепки. Цепочка? Кольца, браслеты? Ничего! Один бумажный огрызок с двумя каллиграфически, выведенными черными чернилами, словами.

Ветер пригнал очередную тучу, и в воздухе запахло дождем. Нужно вставать и, наверное, куда-то идти. Еще раз покрутив головой, я, присмотревшись, заметила недалеко, бьющуюся о прибрежные камни, брошенную кем-то лодку с упавшим в воду парусом.

— Может я на ней сюда приплыла, — промелькнула у меня в голове.

— Но странно то, что я здесь, а она там далеко. И умею ли я управлять лодкой?.

Задумалась на секунду и опять посмотрела на свои руки, нет, они не умели. Поднявшись, я пошла по песку в другую сторону.

Птицы носились над морем, с криком ныряя за добычей. Волны с грохотом бились о черные валуны, вынося на берег длинные зеленые водоросли. Куда я иду? Мои мысли вязли в голове как в болоте. Я просто куда-то шла, чтобы найти людей.

Узкая тропинка вывела меня с берега на пустынную грунтовую дорогу. Но город вдалеке, будто вырезанный из серой скалы высился за высокой стеной и все никак не хотел становиться ближе. Шаг за шагом я шла по ней, ощущая шершавую землю. Острые камешки больно впивались в мои видимо не привыкшие ходить босиком ноги. А один так вообще рассадил пятку до крови.

Заросшая по бокам густым высоким кустарником дорога, петляя, уводила меня все выше и дальше от моря. Хромая, и тщательно выбирая, куда ступить, чтобы не задеть раненую ногу, я внимательно следила за землей под ногами. Но, когда я вышла из-за поворота, ветер окутал меня облаком резкого, удушающего смрада. И я, скривившись, подняла голову, чтобы в следующее мгновение замереть в оцепенении.

На распутье стояла виселица, на которой ,повинуясь порывам ветра мерно покачивалось оплывшее тело мужчины. Повесили страдальца судя по всему давно. Над ним хорошо поработали птицы. Куски плоти, с чавканьем, падали вниз. Жжужали и роились жирные черные мухи, омерзительный запах сбивал с ног.

Я застыла, словно зачарованная, не в силах отвести взгляд от этого жуткого маятника. Добротная еще крепкая одежда маскировала местами оголенные кости. Повешенный словно смотрел прямо на меня выклеванными вороньем глазами. Вдруг резкий порыв ветра — у повешенного с глухим треском отваливается голова и тело грузной кучей тяжело рухнуло на землю.

Я растерянно оглянулась. Вокруг естественно никого, а до города еще шагать и шагать. Дойти туда и сказать что тут такое дело, а он здесь будет лежать. Неправильно это. Я глубоко вздохнула. Что мне делать? Я никак не могла понять. В голове крутились чьи-то слова: «Кто бы он ни был, чтоб он не сделал, но после смерти все должны быть похоронены».

Кто это говорил мне? Не знаю. Я уставилась на останки и понимала — мне, наверное, придется их захоронить. Посмотрела на свои руки без единой мозоли, и найдя себе в помощь плоский острый камень копала и думала -может мне сниться все или я сошла с ума, в здравом уме нормальный человек не будет вгрызаться в эту красноватую подмокшую землю чтобы закопать труп незнакомого и скорее всего не очень праведного человека.

Могила получилась неглубокая, по колено, но и это, для меня было подвигом. Своим инструментом, опасаясь прикасаться руками, осторожно, стала сдвигать останки. Они разваливались, меня тошнило. Жуткий запах , казалось, прилип к моим волосам и одежде. Вроде все поместилось, а нет, подожди, еще же голова. Аккуратно покатила череп с остатками плоти к его последнему пристанищу. Вот и все.

Что-то блеснуло в свете солнца на месте падения тела, как раз под петлей. На земле лежал небольшой кулончик в виде монеты на тонком черном шнуре .Я хмыкнула и подумала: «Это, наверное, мне оставили подарок в благодарность?»

Конечно, в ответ была тишина, только вороны каркали вдали, да волны бились о далекий берег.

— Ладно. Покойся с миром, неизвестный, — пожелала я мысленно, забросав землей неглубокую могилу. Небольшой серый камень, поблескивающий на солнце слюдинистыми вкраплениями, надгробным памятником встал в изголовье. Несколько сорванных мною розовых луговых цветов, легли туда же.

Потом подняв украшение и намотав шнур на запястье, я отошла к неподалеку лежащему невысокому валуну. Хорошо бы теперь отдохнуть чуть, да с ногой разобраться. Неровный порез на ступне был хоть небольшой, но глубокий. Сняв с себя пояс, я подула на рану, стряхивая пылинки, и плотно забинтовала. Так хоть наступать можно было

Хромая, как старый моряк на деревяшке, я поковыляла по направлению к своей цели.

Опять налетел ветер и в его порыве до меня донесся печальный мужской голос – «Пусть она хоть тебя сделает счастливой». Я оглянулась— никого. Показалось, наверное, от усталости.

Остановившись на миг ,запрокинула голову и вдохнув луговой запах посмотрела на небо. Как хорошо, что тучи рассеялись, и солнце, подсушило мою подмоченную одежду. Но через каких-то полчаса моего пути меня начало так припекать, что я уже сомневалась, что лучше, вымокнуть под дождем или получить солнечный удар.

Пить захотелось так, что я была даже готова за воду ограбить. Еще и нога, боль из тупой превратилась в пульсирующую. Периодически останавливаясь и с надеждой оглядываясь, я высматривала какую-нибудь повозку или телегу, едущую в город, но дорога оставалось пустынной, и мне приходилось только тяжело вздыхать и двигаться с черепашьей скоростью дальше. Хоть бы палку какую-нибудь найти, чтоб опираться, но деревья здесь не росли, и только пожухлый кустарник с какими-то мелкими красными ягодками радовал желтогрудых громко галдящих птичек.

Через часа два, передо мной, до смерти усталой и запыленной, появились наконец городские ворота. Около входа, лениво отмахиваясь веткой от мух, стоял толстый потный стражник. Ветер уже давно стих, а солнце, нещадно палило, и бедному вояке чувствовалось, до смерти уже надоело стоять здесь и спекаться под тяжелой кольчугой. Он оттер пот со лба, лениво оглядел меня с ног до головы и дежурно спросил:

— Кто такая и зачем в наш город?

Я собиралась рассказать, как я очнулась на берегу и совсем ничего не помню, но вместо слов тишина. Я ничего не могла сказать, только широко открывала рот и с ужасом смотрела толстяка. Я что, еще и говорить не могу?

— Немая? — догадался стражник.

Я растерянно кивнула. Что мне еще оставалось делать?

— Побирушка? — спросил он подозрительно и строго сощурил глаза.

Я яростно замотала головой, боясь, что меня не пустят, и волосы разметались по плечам. Стражник картинно приподнял одну бровь, опять окинув мой запыленный наряд:

— А зачем в нашу славную Инсару пришла?

Я ничего лучшего не придумала, как вытащить бумажку и сунуть ее мужчине. Он оказался грамотным. По слогам прочитав, сдвинул шлем вперед и задумчиво почесал затылок.

— Не слыхал про такого.

Тут увидев проходящего мимо мальчишку, тащившего за собой упирающуюся козу, и крикнул ему:

— Эй, Йола , ты про какого-нибудь Рихтера слыхал?

Мальчишка остановился и зеркально почесал себе затылок:

— Не, а чо?

— Чо, чо. — Передразнил его стражник. — Видишь, немая какого-то Рихтера ищет

— Да не знаю я. Ей в ряды надо идти. Можа там кто слышал.

Стражник опять осмотрел меня с ног до головы. Я постаралась изобразить самое жалостливое выражение.

— Ладно. Проходи. Слышь, немая, ты иди к фонтану, там вокруг торговцы всякие с товаром сидят и покупатели ходют. Там покажи свой обрывок, можа кто и знает твоего Рихтера.

К фонтану я с удовольствием, даже очень, хотелось пить и умыться. Вопросительно кивнула в сторону входа и развела руками.

— Не знаешь куда идти? — стражник закряхтел и с трудом нагнувшись, поднял с земли заскорузлую палочку и стал рисовать план города.

Инсара — небольшой портовый город был похож на подкову, огибающей гору, а выпуклой стороной, обращенный к морю. Ткнув палкой в середину, стражник сказал:

— Вот здеся у нас торговая площадь, а посередке фонтан. Настоящий, и вода там чистая вкусная, с гор бежит. Пить-то небось хочешь.

Я усталой улыбкой поблагодарила стражника и вошла в город.

— Йола, подожди не уходи, — услышала я за своей спиной и оглянувшись увидела что стражник склонился над мальчишкой и что-то ему говорит, тыча пальцем в мою сторону.

Странное я наверное впечатление произвела на стражника,- размышляла я, еле плетясь по булыжной мостовой города. Мальчишку, наверное, последить отправил.

Выстроенный из добываемого здесь же серого гранита со сланцевыми черными крышами, он имел серьезный строгий вид, и как будто вырастал из огромного утеса. Оживляли его, лишь прилепившиеся по краю к скалам небольшие зелеными террасы около маленьких домишек.

Хорошо, что Инсара был небольшим, иначе бы точно упала где-нибудь без сил на полпути. Скоро до меня донесся гул толпы и зазывающие крики торговцев.

— Подходите, любезные! Лучшие огурцы!

— Помидоры — пальчики оближешь!

— Эй, красавица, не проходи мимо!

Это была небольшая площадь, посреди возвышался большой, в форме чаши, фонтан, а вокруг располагались рядами торговцы. Каменный город разогревался от лучей палящего солнца как жаровня, но брызги воды скрадывали ощущения зноя и дарили чувство прохлады. Я заметила, как некоторые местные подходили и подставляя ладони под струи, пили переливающуюся в солнечных лучах живительную влагу. А малышня вообще залезла в маленький бассейн и плескалась, весело повизгивая .

Перво-наперво я напилась, потом умылась, провела по волосам влажными ладонями и сделала из них аккуратный узел. Наклонилась над водой чтобы рассмотреть свое лицо. Отражение мне понравилось, сероглазая с правильными чертами лица, довольно красивая светловолосая девушка, лет пятнадцати-шестнадцати.

Аккуратно присев на ограждение фонтана, я размотала пояс на ноге. Рана уже выглядела не так ужасно, подзатянулась, но лодыжка распухла. Пусть подсыхает, подумала я, а пока сняла с руки шнурок с подарком повешенного. Сполоснула как следует кулон в воде и стараясь, не особо показывать его окружающим, внимательно рассмотрела. Это и правда была монета. С дыркой, старинная, позеленевшая от времени, выгравированная змея с крыльями изогнулась на аверсе, а с другой стороны она была просто разделена на четыре части.

Интересное украшение, я не помнила ,но мне показалось в глубине души, что я таких раньше не видела. Поскоблив ногтем, я потрогала змею. Будешь моим талисманом. Я повесила монету себе на шею, заправив ее под ворот платья и стала радоваться долгожданному отдыху разглядывая окружающих людей .А вон и мальчишка с козой, как там его? Йола. Поглазел на меня да и убежал, волоча за собой свое животное.

Народ собрался здесь разный. Инсара — город-порт, и сюда стекались жители разных стран для торговли и покупок.

Вон там сидит явно выходец с юга, я поняла это откуда-то и торгует фруктами, а вот северяне с шкурами разных животных, а эти с рыбой наверняка местные, слишком по-хозяйски себя ведут. Торговали здесь всем: одеждой и едой, животными и оружием.

Как-то резко я почувствовала запах еды: приторную сладость фруктов, нежную мягкость сдобы, резкий аромат сушеной рыбы. Живот стянуло от голода.

Мимо какой-то старик с натугой тащил небольшую тележку с яблоками. Колесо наскочило на камешек, телега накренилась и яблоки рассыпались. Мальчишки резвой стаей воробьев налетели на добычу, что упало — то пропало. Старик вначале опешил, потом, громко ругаясь, начал отгонять сорванцов палкой. А мне стало его жаль, одежда бедная, видимо решил яблоками хоть как-то поднять свое состояние. Я присела на корточки и стала собирать рассыпавшиеся фрукты. Поначалу он подумал, что я тоже охотница за бесхозным, но увидев, что все складывается обратно в тележку — подобрел, нагибаться из-за возраста ему было тяжело и моя помощь оказалась весьма кстати

— Спасибо девонька. А то бы полурожая здесь бы потерял из-за этих сорванцов. На, угостись, — и он сунул мне в руки яблоко.

Я молча поклонилась.

— А ты ж это, кто такая? Я тебя здесь раньше не видел. К кому то в гости приехала?

Я показала пальцем на рот и отрицательно помотав головой, достала записку

— Ты — немая? А это что ж? Ох неграмотный я.

На нас начали обращать внимание. Несколько любопытствующих подошли к старику и прочитали вслух записанные на обрывке слова.

— Рихтер? Даже имя такого раньше не слыхал.

Старик протер слезящиеся от возраста глаза и спросил людей вокруг:

— Кто-нибудь знает такого?

Все отрицательно загудели. А я грустно вздохнула, что делать ? Иди туда не зная куда, ищи то, не знаю что.

И тут на площадь опять прибежал Йола, и стал орать:

— Покойника рыбаки привезли.

Потом нашел меня глазами и снова закричал:

— Страж сказал немую девчонку на пристань привести. Говорит, только в город пришла и может она его убила.

Я оторопела. Кого убила? Какой покойник?

Одна пышная торговка окинула меня взглядом, видимо оценив мои изумленные глаза сказала

— Пойдем вместе на пристань, заодно и тележку с овощами поможешь дотолкать.

Ну что мне делать было, не захотела б сама — потащили бы силком. Я согласно кивнула и подошла к тетке.

Видя такую покладистость, женщина еще раз внимательно всмотрелась в мое лицо, смягчилась и сказала окружавшим нас местным:

— Не, не похоже…Не верю я что она кого-то убила, ну слишком вид невинный, как у овечки прям, — и добавила уже обращаясь ко мне. — Ты там и про Рихтера своего поспрашивать сможешь. К нам в город частенько корабли разные заходят, воду пополнить, провизию какую. Я там свой товар всегда сбываю.

Так вынеся мне свой личный оправдательный приговор, и обрадованная бесплатной рабочей силе, тетка бодро потащила тележку, а мне оставалось только подталкивать ее сзади. У небольшой пристани, выложенной серыми каменными плитами, было пришвартовано несколько кораблей. Сновали матросы туда сюда, таща корзины и перекатывая бочки, виднелось несколько человек стражи около которых собралась толпа и стоял переполох.

— Покойника, покойника привезли, — слышались голоса.

Потом, увидев меня, люди начали гудеть

— Убивицу привели.

Моя бойкая торговка, оставив на меня тележку с товаром, быстро нырнула в толпу, раздвигая ее большой грудью, и доложила страже, что привела немую, а потом возвратившись через минут пять, торжественно объявила:

- Все разузнала, все посмотрела. Пришлую уже ни в чем не подозревают. Рыбаки в море после шторма вышли, сети проверить. А тут лодка на берегу с парусом, — махнула она рукой в том направлении, где я очнулась на берегу. — полузатопленная. Об камни раздолбало. Подплыли они к ней, а в ней мужчина, не шибко старый, но весь седой, сердешный, и мертвый совсем. А главное, с белой, белой кожей, будто из него кровь кто высосал, но ранки не одной. Сам помер от чего-то, а ли болел, а может проклял кто. И одет хорошо, не из простых.

Женщина еще что-то болтала, но я уже ее не слышала.

Лодка на берегу, где-то там, где я очнулась. Медленно я стала пробираться сквозь плотную толпу любопытствующих. Прямо на каменной плите, со сбившемся на бок шейным платком, лежал, раскинув руки, немолодой худощавый светловолосый мужчина. Его широко открытые глаза смотрели в небо, а на абсолютно белом умиротворенном лице навсегда застыла улыбка, добрая, открытая. Как будто он сделал перед смертью что-то важное и со спокойной душой ушел далеко-далеко в мир спящих.

Что-то остро кольнуло в груди. Я не помнила его, но почему-то мне захотелось подойти — поправить платок и закрыть его голубые усталые глаза.

Очнулась я от того, что кто-то тряс меня за плечо. Торговка тревожно смотрела на мое залитое слезами лицо. Я что, плакала?

— Ты его знаешь?

Я растерянно пожала плечами и устало прикрыла глаза. Задумчиво взглянув на меня, потом на мертвеца, и покусав губы, женщина снова спросила:

— А ты здесь у кого то остановилась?

Я отрицательно качнула головой.

— А вообще есть у тебя здесь кто? Знакомые, родственники? — и добавила задумчиво. — Судя по всему никого у тебя здесь нет. А в городе то оказалась ты как?

Вздохнув, я кивнула в сторону городских ворот, через которые и вошла в город.

— А взялась откуда?

Я развела в ответ руками.

Народ вокруг зашептался. Людское негодование сменилось жалостью. Посмотреть на покойника пришел и дед с тележкой, и сразу узнал ту девушку, что ползала по мостовой помогая собирать ему яблоки.

Думал он с секунду и решительно шагнул к женщине.

— А может к нам с Нарушей ее? — обернулся он на людей, а потом вопросительно посмотрел на деятельную торговку.

Тетка нахмурила брови:

— Пойдешь к ним?

А старик, не дожидаясь ответа, затараторил:

— Знаешь, это, мы со старухой одни живем. Пошли к нам. Поживешь, нам веселее будет, и про своего Рихтера поспрашиваешь. Хотя как ты поспрашиваешь. Ты ж немая. Ну мы сами все поспрашиваем. Правда, люди? — обернулся он к местным. Те одобрительно загудели

А почему нет? Это на первое время решило бы мои проблемы. Потом либо память вернется, либо неизвестный Рихтер найдется. Старик потащил свою телегу, а я хромая и качаясь от усталости и голода, пошла следом.

— Меня дед Уштай кличут. А бабку Нарушей. Три дитя было у нас, два в младенчестве померли, а сын вырос — рыбаком стал, да в шторм сгинул. Семьей обзавестись не успел. Теперь мы с бабкой бобыли. Ты не смотри по одежке, мы не нищие. Домик с садиком и огородом есть, вон там наверху, маленький, конечно, хозяйство — три курочки и коза Сейка. Вот яблочки продам еще и крупы на зиму куплю мешок. А ты нам поможешь если что.

Я шла и механически кивала головой. Солнце уже клонилось к закату и этот длинный-длинный день наконец-то заканчивался. Смертельно уставшую, старик представил меня своей жене, рассказав ей, что случилось за день. Мне сунули в руки стакан молока с куском хлеба, а после отправили спать. Уснула я еще не донеся голову до подушки и в этом вязком пространстве под названием сон, я постоянно слышала мужской голос:

— Спи, спи, спи. И забудь все что было. Ты больше ничего и никого не помнишь. Ты — чистый лист…